Последнее знамение

Не надо, – произнес про себя Даниэль, толком не поняв, озвучивает он свою собственную мысль, или мысль Аэлин.

Рука сама отпустила меч.

– Нам еще многому предстоит у тебя научиться. Мы пока останемся, раз ты не прогоняешь нас отсюда.

Мальстен медленно кивнул и, не говоря ничего больше, зашагал в сторону чащи леса. Даниэль вновь посмотрел в окно хижины, но Аэлин там уже не увидел.

Глава 19

Спустя примерно два часа после спора с Мальстеном Даниэль закончил подготовку веток для костра. Вернувшись в лагерь, он уже не застал там Цаю, а Рахиль держалась непривычно хмуро и показательно не смотрела на Даниэля, когда он проходил мимо.

Злится, – подумал он, отчего-то ощутив стыд. Рахиль была не сильно старше его самого, но всегда вела себя по-матерински, отчего, как ни странно, заработала себе настоящий родительский авторитет. Даниэлю было не по себе, когда эта женщина расстраивалась. Особенно когда дело касалось его поведения.

Отчего-то потянуло поговорить с ней и извиниться.

Какого беса? Я же ей ничего не сделал! – одернул себя Даниэль, однако ноги сами повлекли его к Рахиль и остановились прямо перед ней.

– Дани, – устало вздохнула она, повернувшись к нему. – Пришел помочь мне приготовить мясо?

Даниэль улыбнулся.

– Если так можно будет купить твою благосклонность, то да, – ответил он. Женщина покачала головой, и он вновь ощутил укол стыда. – За что ты злишься на меня? Кажется, ссора у нас случилась с Мальстеном, а не с тобой.

Рахиль пожала плечами и заботливо погладила Даниэля по руке.

– Я не злюсь на тебя, Дани. Просто я расстроена тем, что произошло.

– Считаешь, я был неправ? – поморщившись, спросил Даниэль.

Рахиль опустила глаза.

– Ты слишком требователен. И к себе, и к другим. Мне кажется, после того как тебя ранили, ты стал намного беспокойнее. – При упоминании о ранении Даниэль невольно положил руку на живот – туда, где остался глубокий след от меча анкордского военного. Рубец отозвался воспоминанием о боли и страхе, которые Даниэль тогда испытал. Тем временем Рахиль продолжала: – Ты хочешь действовать на опережение, много нервничаешь. И злишься, если твои чувства не разделяют. Особенно Мальстен.

Даниэль стиснул зубы, когда она упомянула анкордского кукловода. То, с какой нежностью она произнесла его имя, всколыхнуло едва поутихшую злость.

– Мы искали в нем того, кто поведет нас и обучит, а он… – покачал головой Даниэль. Рахиль сочувственно улыбнулась, взглянув на него.

– А он ведь нам ничего не должен.

– Он данталли, как и мы!

– Это роднит нас далеко не так сильно, как бы тебе хотелось, – возразила Рахиль. – Разве все люди помогают друг другу только потому, что они одного вида?

Даниэль сжал губы в тонкую линию. Он понимал, что Рахиль права почти во всем, но ему это слишком претило.

– Мы хотим от Мальстена очень многого. Даже требуем, – с тяжелым вздохом продолжила женщина. – Я думаю, не только мы так мыслим. Все, кто охотится на него, используют ту же логику. Им кажется, что, если найти Мальстена, это станет решением всех проблем. Совет Восемнадцати думает, что его смерть принесет мир на материк. Красный Культ думает, что без него остальные данталли станут слабее, и их будет проще перебить. Мы думаем, что он приведет нас к светлому будущему. Аэлин, похоже, сильно на него обижена и ждет каких-то решительных поступков. А он сам просто устал. На его плечах неподъемный груз, разве ты этого не видишь?

Даниэль понимал, о чем говорит Рахиль, но все равно злился. Руки непроизвольно сжимались в кулаки.

– Не у него одного тяжелая судьба. Не только от него многое требуется. Просто некоторые в отличие от него пытаются хоть что-то делать.

Рахиль снова улыбнулась, и от ее снисходительной улыбки Даниэлю стало не по себе.

– Дани, об этом я и пытаюсь тебе сказать. Ты требователен к другим, но прежде всего ты требователен к самому себе. Тебе кажется, что тебя подгоняют и торопят, но на самом деле это делаешь только ты. Никто не ждет от тебя решительных действий. Мы все устроились здесь и наслаждаемся покоем, пока нам не понадобилось срочно сниматься с места. А ты злишься на себя за то, что понятия не имеешь, куда вести нас дальше. И, как и многие другие, частично перекладываешь это на Мальстена, потому что думаешь, что у него должен быть какой-то план.

Даниэль тяжело вздохнул.

– Наверное, ты в чем-то права, – нехотя сказал он. Ему самому не до конца в это верилось. Он признал правоту Рахиль скорее для того, чтобы просто не ссориться с ней.

Женщина просияла, и Даниэлю тут же захотелось свернуть этот разговор, чтобы снова не оказаться на поле брани. Он пожалел, что заговорил с Рахиль о Мальстене Ормонте. В ее доводах, безусловно, был смысл, однако Даниэлю хотелось, чтобы хоть кто-то разделил его нетерпение. Кто-то, кто возлагал на Мальстена такие же надежды и столкнулся с разочарованием.

Его взгляд упал на дверь хижины.

– Кстати, ты не видела леди Аэлин? – спросил он у Рахиль.

– Видела, как она выходила из дома около получаса назад.

– Она не говорила, куда направляется?

Рахиль покачала головой, и на ее лице отразилась легкая грусть.

– Если ты не заметил, она вообще не очень разговорчива с нами.

Даниэль кивнул.

– Ладно, забудь. Пойду пройдусь, – неловко сменил тему он. – Хочется подумать и проветрить голову.

Рахиль не стала его задерживать и почти сразу вернулась к своим занятиям. В отличие от него она чувствовала себя здесь вполне комфортно. Даниэль подумал, что такая женщина не должна была рождаться данталли. Ей подошла бы судьба мирной домохозяйки с кучей резвящихся детишек во дворе, а не жизнь в бегах с группой демонов-кукольников, которые стремятся только выжить.

Горечь за судьбу членов группы захлестнула Даниэля так сильно, что он едва не всхлипнул. Подняв голову, он посмотрел на небо, чтобы дать чувствам схлынуть.

Где искать Аэлин Дэвери, он не знал, поэтому решил просто обойти лагерь и его окрестности. Он бродил по округе больше четверти часа. Наконец ему бросилась в глаза чья-то фигура в сером костюме, сшитом на малагорский манер. Аэлин Дэвери тренировалась с парангом, отрабатывая удары и атаки на деревьях, и в ее движениях чувствовалась отчаянная ярость.

Даниэль прикоснулся к эфесу своего меча и сделал шаг вперед.

Аэлин резко развернулась в его сторону с парангом наготове. Ее взгляд выражал готовность убить. Даниэль приподнял руки, показывая, что пришел с миром, хотя в данном случае – когда на женщине не было надето ничего красного – такой жест от данталли вовсе не казался безобидным.

– Извините, что помешал, – с улыбкой сказал Даниэль.

Аэлин выпрямилась и опустила паранг, хотя убирать его не спешила.

– Что ты здесь делаешь? – холодно спросила она.

– Подумал, что вам не помешает компания, – невинно ответил Даниэль. – Кстати, раз уж вы давно перешли со мной на «ты», не против, если я сделаю то же самое? – Он не дождался от нее ответа, поэтому кивнул, соглашаясь с самим собой. – Ты не против, если я присоединюсь? Тренироваться вдвоем интереснее, чем в одиночку. К тому же деревья плохо учат отражать удары.

– Я не искала компании, – ответила Аэлин.

– В тебе столько злости, – покачал головой Даниэль, сделав еще несколько шагов вперед. – Я знаю, каково это. В такие моменты очень хочется, чтобы тебя кто-то понял. – Он извлек меч из-за пояса и призывно посмотрел на Аэлин. – Я наверняка тебя пойму. Так что скажешь? Потренируемся вместе?

Охотница взглянула на него – на этот раз с легкой опаской в глазах.

– Тренироваться с данталли без красных одежд?

– Ну не я же заставил тебя так одеться, – обезоруживающе улыбнулся Даниэль. – Кстати, и вправду, почему ты не в красном?

Аэлин нахмурилась.

– Вещи сушатся после стирки.

– Незадача, – оценивающе покривил губы Даниэль. – Но я могу сражаться как человек. Было бы невежливо использовать силы данталли во время тренировочного боя с дамой.

Аэлин хмыкнула.

– По-моему, проще улучить момент и убить тебя.

Даниэль засмеялся.

– Странно слышать такое от женщины, которая живет с данталли, способным играючи прорываться сквозь красное. Его-то ты пока не убила. – Взгляд Аэлин не изменился, поэтому Даниэль смиренно покачал головой. – Обещаю: никаких нитей. Давай предположим, что я человек.

Аэлин несколько мгновений колебалась, затем неопределенно повела головой в сторону и пожала плечами.

– Раз уж ты так настаиваешь…

Даниэль считал, что паранг плохо подходит для боя против длинного меча, поэтому предпочел немного поддаться охотнице, чтобы она не прогнала его сразу. Каково же было его удивление, когда она всего за пару минут дважды нащупала его слабое место и умелой подсечкой отправила его на землю.

– Ого! – воскликнул Даниэль, потирая ушибленную поясницу. Во время первого поражения он посчитал, что на руку охотнице сыграло чистое везение. Во второй раз он уже не был в этом так уверен.

Аэлин помедлила, прежде чем подойти к нему и по-товарищески протянуть руку. Холодности в ней немного поубавилось.

– Ты ведь не очень много тренировался за свою жизнь, верно? – с легкой усмешкой спросила она.

– Вот сейчас обидно было, – рассмеялся в ответ Даниэль, принимая помощь и поднимаясь с земли. – Ты потрясающий боец, Аэлин. Ты стремительная и у тебя необычная техника. Среди фехтовальщиков такое редко встретишь. Кто тебя учил?

Даниэль поднял меч и едва успел отразить рубящую атаку Аэлин.

– Мой отец, – ответила она, уходя влево от удара Даниэля. Он попытался сделать ей подсечку, но охотница легко отскочила от нее, перегруппировалась и бросилась в атаку с другого бока.

Даниэлю пришлось перейти в защиту и отступать, пока Аэлин не прижала его к дереву. В последний момент он пригнулся, когда она нанесла удар, и понял, что не среагируй он вовремя, она могла полоснуть ему по горлу.

– Эй! Это все еще тренировка, а не бой насмерть! – крикнул он, откатываясь в сторону.

Аэлин остановилась и перевела дух.

– Прости. Увлеклась, – выдохнула она. – Хочешь продолжить?

Даниэль вместо ответа пошел в атаку. Его поражало, как легко и быстро Аэлин уворачивалась от ударов, почти не используя паранг и, соответственно, меньше напрягая руку. В то время как его собственная рука уже начинала уставать. Он не помнил, сколько длилась тренировка, но, по его ощущениям, довольно долго.

Один раз Даниэлю удалось продавить Аэлин атакой, используя свой вес, но, прежде чем он получил полную победу, она ушла в сторону и снова приготовилась наступать.

Эта женщина не привыкла проигрывать. Она обычно сражается насмерть, – напомнил себе Даниэль и бросил меч на землю.

– Все! – крикнул он. – Ты победила. Я сдаюсь.

Аэлин остановилась, тяжело дыша и, помедлив пару мгновений, убрала паранг за пояс.

– Все в порядке? Я тебя не ранила? – спросила она. Ее глаза уже не пылали такой злостью и не были так холодны, как в начале встречи. Даниэль с радостью понял, что лед между ними начинает таять.

– Пострадала в основном моя гордость. И мой копчик.

Аэлин посмеялась.

– Прости. За копчик, – с задорной улыбкой сказала она. – За гордость извиняться не буду: ты сам решил со мной сразиться, я отговаривала.

Отойдя на несколько шагов, Даниэль привалился спиной к дереву и дал себе передышку.

– Твой отец хорошо тебя обучил, – сказал он. – Могу я спросить, что с ним стало?

– Погиб, – коротко ответила Аэлин, тоже опираясь на ствол дерева.

Даниэль утер пот со взмокшего лба.

– Мне очень жаль. Давно?

– Недавно.

Похоже, Аэлин может быть такой же несловоохотливой, как Мальстен, – подумал Даниэль. Ему было немного обидно, что охотница не желает с ним откровенничать. Он успел понадеяться на то, что растопил лед между ними и теперь сможет найти в Аэлин хорошего собеседника.

– Трудно поверить, что кто-то мог победить такого первоклассного бойца. Если он бился, как ты, мне кажется, он должен был быть непобедимым.

Аэлин посмотрела на него и устало вздохнула.

– Непобедимых не бывает. Особенно когда против тебя несколько опытных бойцов, – сказала она. – Если тебе так любопытно, мой отец погиб в Грате во время налета на город. Его убили жрецы Культа, которые пришли с Бенедиктом Колером. Во дворце в тот день сражались почти все, поэтому некому было прийти отцу на помощь.

Даниэль заинтересованно уставился на нее.

– Ты сказала, «почти все».

Аэлин перевела на него пустой взгляд.

– Да. Почти все.

Даниэль прищурился.

– Мальстен… сражался? – осторожно спросил он. По тому, как она отвела глаза, он понял, что не ошибся с догадкой. – Похоже, нет, – кивнул Даниэль, соглашаясь со своим выводом.

Аэлин громко выдохнула.

– Мальстен угодил в ловушку, устроенную врагами и… одной женщиной. Она привела его в подземелье, где поджидали люди Колера, и надела на него красную накидку.

– Ослепила, – понимающе кивнул Даниэль. – Значит, он стал беспомощен.

Ему вспомнились слова самого Мальстена: женщина, которой я доверился, провела вражеских солдат в гратский дворец из одной только ненависти ко мне. Картина произошедшего в Малагории начала обретать смысл.

– Да. Если бы он не пошел в подземелье… если бы позвал кого-то с собой… – Аэлин зажмурилась и покачала головой, словно в попытке стрясти с себя дурные воспоминания.

Даниэлю стало жаль ее. Он приблизился к ней и положил руку ей на плечо.

– Я чувствую, как тебе больно и как ты на него злишься, – сказал он. Аэлин открыла глаза и недоуменно уставилась на его руку, затем на него самого. Однако Даниэль не спешил отходить. – Но сегодня, когда мы с ним ссорились, ты не хотела, чтобы он поплатился за все. Хотя сам Мальстен, похоже, даже не против, чтобы кто-то оборвал его жизнь.

Аэлин передернула плечами, чтобы сбросить с себя руку Даниэля. Она заметно помрачнела.

– А когда ты злишься на кого-то, ты всегда хочешь его убить? – спросила она.

Даниэль вздрогнул от этого вопроса.

– Нет, – покачал головой он. – Просто я вспоминаю, что ты говорила ему во время нашей тренировки по прорыву сквозь красное. Мне показалось, ты жалеешь, что когда-то не прикончила его.

Аэлин понимающе покивала.

– Я не смогла простить ему, что из-за своего деликатного отношения к чувствам той женщины он угодил в ловушку в Малагории. Когда он рассказывал мне, что именно произошло в подземелье, во мне что-то треснуло. Я до сих пор не могу собрать себя по кусочкам, а Мальстен будто ведет нормальную жизнь. По крайней мере, мне так казалось вплоть до вашего сегодняшнего разговора. – Аэлин прикрыла глаза и запрокинула голову. Несколько мгновений у нее ушло на то, чтобы справиться с нахлынувшими чувствами. Лишь придя в себя, она нашла силы продолжить: – Когда я бросила ту фразу на вашей тренировке, я хотела задеть Мальстена. Знала, что это сделает ему больно, и мне хотелось, чтобы он это испытал. Чтобы хоть на секунду почувствовал себя, как я. А ему, оказывается, все это время было плохо, просто я не хотела этого замечать.

Даниэль потер лицо рукой. Он представлял, каково Аэлин было сегодня слушать то, о чем говорил Мальстен.

– Неловко вышло, – пробормотал он.

– Я все еще злюсь на него, – упрямо покачала головой Аэлин. – Из-за того, что он последовал за Ийсарой в подземелье в тот день, погибло слишком много людей. Не окажись Мальстен в красной накидке, он взял бы под контроль тех, кто пришел во дворец, и все остались бы живы. Его деликатность стоила слишком дорого. – Она сжала руки в кулаки и посмотрела на них. – Но это вовсе не значит, что я действительно хочу его убить. Если бы хотела, давно бы сделала это сама. – На ее лице показалась кислая усмешка. – Забавно. Я хотела, чтобы ему было больно, а когда услышала сегодня, насколько ему плохо, не почувствовала ни толики удовлетворения.

Даниэль печально улыбнулся. Это сильно напомнило ему его собственные чувства по отношению к Цае. Он всеми силами старался вернуть ей присутствие духа после смерти Жюскина, а когда увидел, как она расцветает подле Мальстена Ормонта, не почувствовал ничего, кроме ревности.

– Мне это очень знакомо, – с горечью сказал он.

Аэлин вдруг проникновенно посмотрела ему в глаза. То, как близко они друг к другу стояли, делало этот взгляд почти интимным.

– Правда? – с надеждой спросила она.

Даниэль замер. Ему показалось, или в этом вопросе прозвучал какой-то призыв? Что-то кроме самого вопроса. Могло ли так быть? Вполне, ведь Даниэлю показалось, что во время тренировки – а особенно во время разговора – между ними с Аэлин промелькнула искра.

Оба его сердца застучали быстрее. Аэлин никогда не проявляла к нему знаков внимания, хотя сама казалась ему весьма привлекательной женщиной. В ней было нечто грубоватое, что могло бы отпугнуть, но на деле придавало ей только больше шарма.

Он немного подался вперед, но охотница не отпрянула, продолжив смотреть на него все с тем же многозначительным выражением.

– Правда, – сказал Даниэль.

Он потянулся к ней – на этот раз более решительно, глядя на ее губы. В последний момент Аэлин вздрогнула и оттолкнула его, резко отстранившись сама.

– Эй, какого беса ты делаешь?! – возмутилась она. – У вас, у данталли, что, склонность к неуместным поцелуям? Или ты считаешь, что, чтобы понравиться мне, достаточно синей крови в венах?

Даниэль ошеломленно почесал в затылке. Теперь он почувствовал себя так, будто стоял перед Аэлин Дэвери голым.

– Ох… – выдохнул он. – А вот теперь действительно неловко вышло. Кажется, я тебя неправильно понял. Мне показалось, между нами что-то промелькнуло, вот я и… – Он покачал головой и поморщился. – Ладно, забудь. Пожалуйста.

Аэлин сложила руки на груди.

– Нам лучше обоим об этом забыть. И хвала богам, что этого никто не видел.

– Да уж. – Даниэль попытался улыбнуться, но у него вышло натянуто. – Пожалуй, мне лучше уйти?

Аэлин коротко кивнула, не смея его задерживать.

– Увидимся, – бросил Даниэль напоследок. – Спасибо за тренировку. И за беседу.

Он отвернулся и стремительно зашагал прочь. Ему очень хотелось сказать что-то еще, чтобы разрушить неловкость, выросшую между ним и Аэлин плотной стеной, однако он знал, что никакие слова для этого сейчас не подойдут.

Глава 20

Сонный лес, Карринг

Двенадцатый день Фертема, год 1490 с.д.п.

Деревня некроманта не обозначалась ни на одной карте материка, однако Кара хорошо запомнила дорогу туда. Помнила она и то, что у деревни нет четкой границы: хаотично расставленные посреди леса дома попросту начинали возникать в ночи, и от них беспорядочно змеились протоптанные годами тропинки, по обе стороны которых лежал грязный снег, смешанный с прошлогодней травой и недогнившими листьями.

Кара шла, ориентируясь на редкие огни деревеньки. Ей на пути почти никто не встретился, и это отчего-то пугало еще больше, чем появление живых мертвецов некроманта. Хотелось крикнуть и позвать Ланкарта, но имя застревало в горле. Теперь, когда до выяснения судьбы Бэстифара оставалось совсем мало времени, Кара будто мысленно оттягивала момент истины. Даже неизвестность страшила ее меньше, чем плохой исход.

Что делать, если Бэстифара не удалось воскресить? А если даже удалось… Кара вспоминала свой первый визит сюда. Ланкарт объяснил ей, что в случае успеха воскрешенный аркал не сможет покинуть эту деревню, потому что будет привязан к своему новому хозяину. Тогда Кару не интересовали побочные эффекты – ей было важно только одно: вернуть Бэстифара к жизни. В любой форме. Об остальном она дала себе обещание позаботиться позже. И вот это «позже» настало. Как ей убедить некроманта отпустить Бэстифара? И возможно ли это сделать? Тогда она не дала себе труда спросить об этом.

В темноте показался движущийся огонь факела, и Кара замерла. Здесь, посреди Сонного леса в безымянной деревне живых мертвецов она чувствовала себя уязвимой, как никогда. Она скользнула к стволу ближайшего дерева и попыталась слиться с темнотой, сама не понимая, зачем скрывается. Она ведь пришла сюда, чтобы поговорить с Ланкартом.

– Эй! – окликнул ее незнакомый мужской голос. – Я тебя видел!

Кара вновь вышла на тропу, отругав себя за пугливость.

– Я пришла к Ланкарту! – постаравшись вобрать в голос как можно больше уверенности, крикнула Кара. – Мы с ним договаривались о встрече.

Незнакомый мужчина приблизился и взял факел чуть ниже, так что теперь Кара могла рассмотреть его моложавое лицо. У него были растрепанные светлые волосы, большие далеко посаженные глаза и немного искривленный нос – похоже, сломанный в драке давным-давно.

– Ланкарт занят своими исследованиями. Говорит, что сейчас ему гораздо лучше работается по ночам. Чего ты от него хочешь? Зачем пришла? – спросил мужчина.

Кара приподняла подбородок.

– Несколько месяцев назад я приходила сюда и оставила Ланкарту… кое-кого. Он обещал воскресить его.

Мужчина нахмурился и несколько мгновений хранил молчание, глядя в никуда. От его стеклянного взгляда у Кары мурашки побежали по спине. Если это повадки кукол некроманта, она боялась представить таким Бэстифара. Опасения усилились.

– Несколько месяцев назад, говоришь? – переспросил мужчина, вновь фокусируя взгляд на Каре.

– Да. Я вернулась, чтобы узнать, вышло ли у Ланкарта…

– У него вышло, – зазвучал из темноты новый голос. На этот раз женский.

Женщина выступила из тени совсем неслышно. Она будто плыла в воздухе, а не ходила по земле. На ней было простое светлое платье, без дополнительных теплых накидок, защищавших от холода весенней ночи. Длинные прямые волосы были распущены и лежали легкой неопрятной волной.

– Ты ведь пришла сюда из-за Бэстифара? – с улыбкой спросила женщина. – Он был последним, кого Ланкарт принял в свою семью.

Кара сглотнула подступивший к горлу ком, услышав эти слова. Незнакомка производила странное впечатление: внешне миловидная, с приветливым голосом, она держалась здесь как властолюбивая хозяйка. От нее ощущалась угроза. При этом она явно была одной из оживших мертвецов Ланкарта – все ее существо источало могильный холод.

– А ты красивая, – оценивающе произнесла ожившая покойница, окидывая Кару взглядом с ног до головы. – Бэстифар упоминал о тебе. Вскользь. – Женщина склонила голову набок и улыбнулась. – Меня зовут Мелита. А это Винс. – Она указала на мужчину с искривленным носом. – Кажется, он тебе не представился.

Кара сдержанно кивнула. Ей было плевать, как зовут всех этих оживших покойников, ее интересовал только Бэстифар.

– Ты нам не представишься? – спросила Мелита. – У вас на родине не принята элементарная вежливость?

– Меня зовут Кара. Но я пришла сюда не ради вежливых бесед. Мне нужно поговорить с Ланкартом о Бэстифаре.

Мелита покачала головой.

– Нет нужды беспокоить Ланкарта ради бесполезных разговоров, – елейно произнесла она. – Ты ведь хочешь забрать Бэстифара отсюда, я права? – Мелита не дождалась ответа от Кары, сделав выводы по одному лишь выражению ее лица. – А я-то думала, ты решила вступить в нашу семью. Твой возлюбленный уже здесь. Почему бы тебе не присоединиться к нам? Только подумай: сможешь жить вечно.

Кара с трудом поборола желание сделать шаг назад и приготовилась к возможной атаке. На спине под поясом ее платья покоился кинжал, который она прихватила с собой на всякий случай. Она не знала, можно ли убить живых мертвецов, однако идти в деревню некроманта без какого-либо оружия она посчитала совсем глупым.

И, похоже, я не зря перестраховалась, – подумала Кара, медленно потянувшись за кинжалом.

– Друзья, что за манеры? Обсуждать кого-то за его спиной, да еще и так громко!

Услышав этот голос, Кара замерла. Рука, потянувшаяся за кинжалом, задрожала. В памяти невольно всплыли воспоминания о том, когда она слышала этот голос в последний раз. Тогда, в Грате, он был другим. Умирающим… мучающимся от боли. Бэстифар призвал Кару не плакать из-за него, а вспоминать все веселые моменты, которые их связывали.

На глаза навернулись слезы. Кара уже и не думала, что когда-нибудь услышит этот голос снова. И он звучал так… знакомо. Как будто ничего не изменилось.

– Бэстифар! – выдохнула Кара, ожидая увидеть аркала в свете факела.

Он и в самом деле вышел на свет, однако приближаться к своей гостье не спешил, а стал рядом с Мелитой и Винсом. Даже в свете огня его лицо казалось непривычно бледным. Он был в одной рубашке, без накидки и без куртки. Из-под ворота тянулась полоса шрама, который, должно быть, перекрывал все его тело.

Боги, что же Ланкарт сотворил с ним, чтобы оживить?

– Привет, Кара, – поздоровался Бэстифар. Он улыбнулся, но улыбка показалась непривычно мрачной и холодной. – Стало быть, Мелита уже начала расписывать тебе прелести нашей возможной вечной жизни? – Он усмехнулся. – И ведь даже не спросила меня, готов ли я прожить здесь вечность с тобой. Как нехорошо с твоей стороны, Мелита.