Свет мой

Только с Ш я могу чувствовать саму себя, разделив с ним обязанности по уходу за Т, чувствовать себя отдельной – остальное время мне кажется, что меня самой по себе не существует, я неотделима от Т, ведь даже для мужа сейчас я, прежде всего, мама его ребенка, а потом уже любимая женщина.

И как же я закипаю, когда Ш не слышит мои просьбы или критикует мои предложения – будто игнорируя мое право на мнение, мое желание позаботиться о нашей общей жизни, сделать ее качественнее. Я чувствую себя буксиром, который изо всех сил тянет непосильный груз, вместо того, чтобы освободиться от него и легкой походкой пойти в свое собственное светлое будущее. Но будущее-то у нас одно…

***

Он замахнулся на меня сахарницей – страшно от его сумасшедшего взгляда. Мы оба на грани, и не только ему, мне тоже нужно быть предельно сдержанной, не приближаться к точке невозврата.

Я каждый день боюсь за здоровье Т, одержима желанием все контролировать, держать в голове тонны как нужной, так и абсолютно бесполезной информации: распорядок дня, килограммы, граммы и миллилитры, перечень основных процедур, расписание приема лекарств, свои задачи и просьбы к Ш.

В этом ежедневном потоке я ощущаю свое бессилие и неспособность выходить из конфликтов разговорами и обсуждениями. Способ менее энергозатратный – проявить агрессию, выругаться и даже распустить руки. В результате каждое столкновение тащит меня на дно, хватает за волосы и грубо топит в беспросветной депрессии – кажется, что по-другому, то есть лучше, уже никогда не будет.

***

Сегодня на прогулке увидела мужчину, нетрезвого и грязного. Он рылся в мусорном контейнере, с остервенением разрывал пальцами полиэтиленовые пакеты, жадно потрошил их в поисках остатков еды, чего-то, что могло бы пригодиться в быту, одежды, запускал руки по локоть в зловонное нутро железного ящика.

Что должно произойти в жизни человека, чтобы он вот так сломался, сдался под натиском обстоятельств? Какой силы должно было быть потрясение или его собственная слабость, чтобы так изменить внешнюю оболочку и навредить содержимому?

Вдруг и правда бывают обстоятельства такой непреодолимой силы, что сметают на своем пути человека, как песчинку, подавляют его разум, уничтожают все представления о выборе между допустимым и недопустимым?..

Ш сказал: иногда нужно прощаться с мечтами.

За столько лет моя мечта реализоваться в актерстве не сбылась, а в сегодняшних условиях для ее воплощения нужно чудо. Чудеса, как известно, явление нечастое. Необходимо признаться: не получилось. И, что особенно горько – не имея права добавить: «я сделала все, что от меня зависело». Я сделала недостаточно, если не сказать – ничего. Даже Ш сказал: «По тебе не было заметно, что ты без это жить не можешь».

Технически я сделала многое (портфолио и визитки, рекламные кастинги, прослушивания, рассылка резюме по всем агентствам, регистрация на всех возможных сервисах), а вот на то, что действительно обеспечивает успех в этой профессии – поиск нужных людей и налаживание нужных связей – оказалась неспособна.

И здесь у Ш тоже нашелся мудрый совет – мечтой не нужно тяготиться, изводить себя тем, что она так и не превратилась в цель и не была достигнута. Если не получается с ней проститься, нужно просто отодвинуть ее в сторону, а не носить, как тяжкий крест, на собственной спине. Остается жить и смотреть вперед, а не оглядываться в поисках якобы утраченных возможностей и «просранных» моментов, гордиться собой, а не мучиться постоянным недовольством. Продолжать считать себя исключительной. Верить, что когда-нибудь это увидят и другие.

В конце марта Т снова наложили гипс. Пошла третья неделя: правая нога, обе, снова правая. Дальше, после снятия гипса, нам предстоит еще некоторое время носить специальные сапожки… Т – в который раз мой герой.

***

За последние три дня Т вдруг взял и удивительным образом – как по волшебству, будто бы глотнул, как Алиса из сказки, из склянки с надписью «Выпей меня» – повзрослел. Взгляд кажется мне совершенно осмысленным, хитрым и озорным, как будто бы он придумал одну очень смешную историю, и сама эта история и то, что он пока не может мне ее рассказать, его невероятно веселит. Эта история как козырь в его рукаве, при случае он его непременно достанет, заставив всех счастливо смеяться.

Во вторник мы ездили к детскому хирургу-урологу. Его заключение – необходима операция повышенной степени сложности, так как пенис искривлен за счет срастания крайней плоти и мошонки, если ситуацию не исправить, то половая жизнь будет невозможна. Я предполагала, что какое-то вмешательство потребуется, но не ожидала, что это будет непросто. Надеюсь, что эта операция будет единственной, а все остальные «поломки» Т перерастет, ведь страшны даже не сами операции, а наркозы… Не могу об этом думать, честно говоря, не могу представить, что моего мальчика под ярким светом больничной лампы будут касаться холодные инструменты – бросает в дрожь и заставляет замереть, съежившись от яркости нарисованных чересчур развитым воображением образов. А еще я очень переживаю за то, насколько полноценной будет его жизнь после всех этих «починок»: сердце, трахея, пищевод, ноги, а теперь еще и такой важный для мужчины орган. Мозг знает, что мы предпримем все необходимое, со всем справимся и все переживем, а на сердце неспокойно. Господи, прошу тебя, дай моему сыну здоровья!

Глава 8

2 апреля

Т сегодня 5 месяцев! Пять. Месяцев. Кажется, на этом все слова закончились, потому что мне трудно сформулировать то, что я плохо понимаю. А в своих эмоциях по поводу того, что я уже почти полгода мама, мне трудно разобраться. С одной стороны, за эти пять месяцев я так часто была близка к отчаянию. С другой – я испытала по-настоящему безусловную любовь – до зубовного скрежета, которая практически лишает рассудка.

Т – мой учитель в постижении главного. Благодаря ему я острее чувствую, зорче вижу, примечая неявное, но такое важное, замираю от многообразия ощущений материнской любви… Еще бы отрастить нервы покрепче, а еще – принятие своих не-идеальности и не-всемогущества.

Когда-нибудь Т станет взрослым, а я, скорее всего, останусь юной девчонкой (неотвратимые внешние изменения, мне кажется, все же не затронут основ внутренней молодости). Неважно, сколько мне тогда будет лет – рядом будет рожденный и воспитанный мной взрослый мужчина.

До сих пор не могу осознать, что я помогла явиться в этот мир новому человеку. У нас впереди несметное количество прекрасных мгновений, которые непременно станут светлыми воспоминаниями. Он вырастет и станет совершенно самостоятельным, но пока у меня еще есть время, чтобы целовать шелковые ладошки и согревать пяточки о свой теплый живот.

4 апреля

Почему как только в семье появляется новоиспеченная мама, она, вместо поддержки или одобрения, получает от родственников массу непрошеных советов?

На выходных впервые за долгое время женщины моей большой семьи собрались вместе. Ожидания от этой долгожданной встречи не оправдались – я хотела, чтобы меня просто похвалили, а не наставляли на путь истинный, подвергая сомнению мой подход, критикуя мои действия. Это здорово поддержало бы в новой для меня, такой непростой роли.

Я каждый день неустанно изучаю своего ребенка и себя заодно в новых обстоятельствах. Помощь со стороны принимаю с благодарностью. Но не могу принимать советы безропотно, слепо опираясь на «мудрость поколений». Оттого кажусь близким упрямой и странной, оттого они всякий раз закатывают глаза или презрительно ухмыляются, встречая мое несогласие.

Наверное, проще всего ничего ни от кого не ждать – ни поддержки, ни принятия. Только в этом случае мне не на кого оставить Т. Даже тем людям, которые жаждут помочь, но при этом не знакомы с особенностями Т. А объяснять всем текущее состояние дел я не в силах.

Продолжаю справляться большей частью сама. Учусь принимать себя новую – простившуюся с эгоизмом (теперь личные потребности, даже физиологического характера, стоят далеко не на первом месте, большинство из того, что я делаю ежедневно, я делаю не потому, что хочу или/и не тогда, когда хочу), ставшую непунктуальной и везде опаздывающей, делающую то, от чего зарекалась еще во время беременности (качать коляску, когда останавливаюсь, запихивать еду практически насильно, когда отвлекается, издавать странные звуки, перекрикивая его плач, чтобы хоть как-то остановить вопли по поводу и без).

Сражаюсь с Т при каждом кормлении. Мне обычно не везет, но и он, «победив» меня и не съев в который раз положенную норму, остается проигравшим – не прибавляет вес, а значит, не растет. Когда я, в очередной раз безрезультатно пытаюсь через силу накормить его кашей или пюре, используя все доступные мне средства – ложку, бутылку, шприц, сопровождая кормление самыми безумными концертами из подвываний на разные голоса и каких-то нечеловеческих звуков (шипения, чмоканья, гудения и дудение…), извлекаемых в ускоренном темпе, истеричными покачиваниями с подпрыгиваниями и т. д., я испытываю сильнейшие приступы отчаяния. Слезы буквально брызжут из глаз не только от бессилия, но и от ярости. Когда он, громко, заходясь от плача и ужом извиваясь на моих руках, протестует против любой еды, я становлюсь такой агрессивной, что кажется, вот-вот извергнется закипающей внутри меня лавой вулкан – боюсь, что могу не сдержаться и сотворить что-нибудь, о чем потом буду жалеть. Чтобы не повышать голос, шиплю, чтобы не сделать резкое движение и не напугать его, прижимаю крепче к себе, трясу его, сама сотрясаясь от переполняющих эмоций… И все равно пугаю его, а потом в голос реву и прошу прощения. Хочу ли я вызывать к себе жалость? Мол, бедная, как же ей, наверное, тяжело, такая молодая, а досталось. Хочу ли я чувствовать себя жертвой обстоятельств, сложившихся против меня и не по моей вине? Думать так – большое искушение. Но когда ловлю себя на этой мысли, становится стыдно перед Т. Ведь он, мой мальчик, пришел к сильной маме. Такие, как он, такие, как я, не хотят сочувствия и жалости.

Мне хочется, чтобы другие увидели и признали мои неисчерпаемые возможности. Если другие будут видеть, как много я на самом деле могу, то и мне самой будет легче поверить в себя, проще не замечать собственной слабости, забывать о своих вечерних слезах от бессилия, о мучительных страхах и бесконечной тревоге – смотреть и видеть только характер, силу воли, дисциплинированность и оптимизм.

***

К проблемам с кормлением добавился регресс сна. Иначе как это объяснить? Т спит днем по полчаса, иногда больше, но это скорее исключение, чем правило. Вечернее укладывание стало небывалым испытанием для моей психики: Т сразу же после ванны начинает неистово кричать: зажмуривает глаза, включает сирену и не реагирует ровным счетом почти ни на что. Пытаясь понять причину такого возмущения, я мечусь с ним на руках по комнате, по очереди пробуя разные варианты – дать грудь/смесь, качать и очень громко (почти безумно) петь; или же не качать и шептать (шумно выдыхая), положить на кровать в надежде, что причина крика в желании покакать, и человека просто нужно оставить в покое, снять/надеть ботинки, что еще?.. В конце концов он совершенно выбивается из сил, берет грудь и засыпает очень беспокойным сном. И я в очередной раз задаю себе миллион вопросов – почему, что предпринять, как помочь и т. д.

Может быть, прекратить искать всему причину, а вместо этого терпеливо пережидать трудные моменты? Перестать тратить энергию на бессмысленное обдумывание и просто начать дышать?.. Я чувствую себя жутко уставшей от вечной спешки – ощущение такое, как будто бы я кручусь волчком целый день, кручусь, оставаясь на месте – без продвижения. А тем не менее с каждым днем Т становится все взрослее, меняется, растет – пусть медленнее, чем большинство детей, но прогресс все же есть, а это самое главное. И я на все готова ради этого прогресса.

***

Только середина апреля, а на улице практически лето. Воздух в лесу такой нагретый и душистый, что я, дыша последние пять месяцев в сдавленную постоянным нервным напряжением грудь, испытываю непреодолимое желание расправить до хруста плечи и вдохнуть весну поглубже. Неожиданно осознала – я сама запрограммировала наши с Т взаимоотношения такими, какие они есть на данный момент.

Еще будучи беременной, я беспокоилась о том, что мой сын будет расти в окружении активных бабушек и рекордным количеством родственников, стремящихся «нянчить» его каждый день. Я переживала о том, что мне трудно будет держать оборону, думала, как бы провести первые месяцы жизни сына исключительно с ним вдвоем, ни с кем его не деля, выстроив ту реальность, которая удобна только нам двоим, и радостно проживая в ней каждый новый день.

Так и вышло – я и мой сын неразделимы с самого начала нашего общего пути, и никто другой не может «сменить меня на посту», даже если мне придет в голову попросить о помощи. Я и предположить не могла, что особенности развития Т предопределят то, что внимательный и осторожный уход ему не сможет обеспечить никто, кроме меня.

Да, мы в конечном итоге все-таки получаем то, чего хотим, но как же иногда сложно благодарить обстоятельства, из-за которых наше намерение сбывается!..

***

Заглянуть в себя – кто я, как я? Как звучу?

Надежда – так зовут меня официально, это сразу прибавляет возраста и статусности. Раз уж так обратились, значит, вопрос серьезный. И я могу его решить, на него ответить?

Надюша – ласково и обязательно слышится голосами самых близких – кровных и духовных.

Надя – форма, казалось бы, на все случаи жизни, но в ней же звучат: металлическим отголоском мамины интонации родом из детства, во время наших с ней ссор.

Еще совсем девочка. Дочь. Сестра. Жена. Мама. Журналист. Актриса. Птичка певчая. Весна ведь, самое время «щебетать» – писать о том, чем живу. Летим.

***

Наблюдаю за собой сегодня весь день: замечаю, как постепенно энергии становится все меньше и меньше, а вместе с ней слабеет выдержка. Срываюсь уже даже по самым незначительным поводам. Как бы складывалась моя жизнь сейчас, если бы я не решилась родить ребенка?

Задыхаясь от страшной духоты в западне квартиры и обливаясь потом и слезами, я мечусь с Т на руках – кормлю, качаю, одеваю – выхожу гулять, и так снова и снова… А он сопротивляется, кажется, буквально каждому моему благому намерению и плачет-плачет-плачет, а когда отпускаю – улыбается самой невероятной улыбкой.

Я – измотанная, с откровенно грязными волосами – этого уже не скрыть, собрав волосы в пучок, с кожей, каждый взгляд в зеркало на которую заставляет поежиться, втянув голову в плечи, с недавних пор с жутко обветренными, потрескавшимися губами, с полным отсутствием маникюра и педикюра – в изнеможении опускаюсь на пол и молю сына безмолвно, уговаривая про себя раз за разом: «пожалуйста»…

Если бы тогда – в конце февраля прошлого года – я не увидела две заветные полосочки, то сейчас я по меньшей мере высыпалась бы и имела ухоженный вид, находила бы время на спорт и медитацию, занималась бы любимым делом и, возможно, продвинулась бы в актерской профессии… Все это сейчас кажется таким незначительным, кроме, пожалуй, пары часов свободного времени в день, когда я могла бы быть предоставлена сама себе. Но. Ключевой во всем этом перечне оказывается коротенькая частица – «бы». В ней – все.

Глава 9

17—18 апреля

– Мам, точно? Ты точно уверена, что это хорошая идея? – спрашиваю скорее у самой себя, хорошая ли это идея оставить Т со своей мамой буквально на пару часов, чтобы съездить в магазин за новыми кроссовками. – Он, скорее всего, проспит все это время, но на всякий случай я привезла с собой…, – договорить, а точнее в который раз дать маме подробные инструкции, не успеваю, она закрывает за мной дверь машины и машет – «езжайте уже».

Тревожное состояние граничит с безудержно нахлынувшим, отложенным полгода назад и, казалось, забытым ощущением… беззаботности.

– Я сейчас так странно себя чувствую. Не знаю, как объяснить… Так бывает, когда откапываешь в шкафу свою старую одежду, которую не надевал давным-давно, и оказывается, что она тебе как раз, будто и не было всех тех лет, когда ты ее не носил… Понимаешь? – вместо ответа, Ш притягивает меня к себе, и я удобно устраиваюсь на его плече.

– Заедем за кофе? – спрашивает он.

Киваю в ответ и вдруг понимаю, что дышу глубоко и ровно, а не как обычно в последнее время – коротко и через раз, забывая выдыхать. Улыбаюсь этому счастливому открытию, чувствую, как Ш целует меня в затылок.

Мы проводим в магазине два часа, я примеряю все подряд модели, дефилирую перед Ш.

– Ну, и что вы думаете по поводу этой модели, господин эксперт?

– Ничто не молодит так, как белые кеды. Девушка, вы что не знаете, это же базовая база? – очень смешно пародирует ведущего известной модной передачи, заразившись моим безудержным весельем, приносит все новые и новые коробки, в итоге, вместо одной, мы покупаем две пары – я аж приплясываю около кассы.

– Нет, ну это однозначно надо брать! Эти кроссовки так подчеркивают цвет ваших глаз!

На эти пару часов мы становимся прежними: я в своих подростковых топиках-велосипедках и он – в цветных джинсах/клетчатых рубашках – хохочущие, свободные, слитые воедино – переплетенные руками, ногами, языками… На обратном пути ощущение беззаботности ударяет в голову, как в юности с первого глотка пьянило дешевое полусладкое. Открываем в машине окна, Ш прибавляет газу, а я пару раз затягиваясь сигаретным дымом из его пальцев – скорее, из баловства и для настроения, чем по необходимости – подпеваю радио. Меня переполняет счастье и огромное чувство благодарности – такое огромное, что не вмещается во мне целиком, поэтому я прижимаюсь губами к уху Ш и шепчу без остановки «люблю-люблю-люблю-люблю…». Всего два часа наедине!..

***

Выходные еще не стерлись из памяти, а я уже чувствую себя как самая что ни на есть нерадивая мать. Т упал с дивана и ударился головой об пол. Мне страшно – ведь он не скажет, болит ли голова, тошнит или нет, видят ли глазки. Вглядываюсь в него, всматриваюсь – в голове лихорадочным роем мысли, в теле неистовое до дрожи напряжение. Господи, дай мне сил и внимания в этот непростой период его крайней хрупкости и уязвимости, дай мне терпения обеспечить его как себя всем необходимым – быть его ногами, чтобы передвигаться, руками, чтобы дотягиваться до далеко лежащей игрушки, голосом, чтобы заявлять миру о своих желаниях, источником пищи, чтобы насытиться, окрепнуть и вырасти – стать более самостоятельным, независимым… Ох, хочу ли я этого на самом деле?..

***

Сегодня с утра почти нет молока. Мама предлагает не мучить себя и окончательно перевести Т на смесь, а я не могу позволить себе сдаться. Для меня отказаться от грудного вскармливания – значит утратить навсегда моменты нашего с Т наивысшего единения. Держусь за кормление грудью не из-за тщеславия, не от ложного стыда и приступов самобичевания, даже не из-за признания фактического преимущества грудного молока перед смесью. Буду прикладывать Т к груди до последнего ради сверхблизости, чтобы иметь возможность возвращаться в то время, когда мы были одним целым, когда он был в моем животе, был практически мной… и я могла согреть его, утешить и защитить от внешнего мира в буквальном смысле своим телом.

А тем временем Т стал таким взрослым. Смотрю на него – не могу наглядеться, а он на каждый мой взгляд, когда наши глаза встречаются, отвечает улыбкой. Как только я начинаю с ним разговаривать, он моментально оживляется: пускает пузыри, пытается издавать звуки, радостно дрыгает руками и ногами, отталкивается пятками от пола и поднимает попу, широко улыбается и даже иногда хохочет.

На дворе такая весна – смотри!Что упившись небом прозрачным до одури,С соловьями вместе во все горло песни ори.Пересуды не слушай, косые взгляды в голову не бери.По глоточку, до донышка душистый день допивай.Дробью звонких шагов по сухому асфальту восторг выбивай.Полной грудью цветущий черемухой май вдыхай.Только выдыхать, слышишь, не забывай…Первый в жизни нашего сына май!

2 мая Т исполнилось полгода.

Глава 10

– Мне, похоже, нужен психиатр, я не справляюсь со своими эмоциями, – вечером отвечаю на безмолвный вопрос Ш, когда он удивленно смотрит на мои расцарапанные до синяков ноги. – Я не знаю, как по-другому, более-менее мирно выплескивать напряжение и негатив, меня на части разрывает…

– Что-то случилось?

Внутренне сжимаюсь от его в общем-то безобидного и вполне логичного вопроса. Делаю глубокий вдох и призываю на помощь все свое самообладание, чтобы спокойно объяснить свое состояние, а не перейти на крик, снова захлебнувшись эмоциями:

– Ты знаешь, как бесконечно я люблю нашего сына, но я смогу продолжать полноценно заботиться о нем и при этом сохраню рассудок только в том случае, если ты в свое свободное время в буквальном смысле станешь одним целым со мной – моими руками, глазами. Я жду, что ты разделишь со мной мое состояние, поймаешь настроение и дашь мне возможность хотя бы на несколько минут почувствовать, что я отдельно от Т еще существую, что я еще могу испытывать какие-либо желания и изредка удовлетворять их… Ты слышишь меня?

– Я слышу, не кричи, – я и не заметила, что говорю все громче и громче. – Я же стараюсь помогать тебе, я делаю все, что могу, – он не оправдывается, он и правда очень помогает.

– Дело не в конкретной помощи – покормить, погулять, уложить спать! Дело не в поступках…

Слова кажутся плоскими, их не хватает для того, чтобы объяснить Ш, чего именно я от него хочу, поэтому мое отчаяние растет пропорционально количеству провалившихся попыток быть понятой. – Я хочу, чтобы ты чувствовал ровно ту же ответственность, что и я, разделил ее со мной, пусть даже не на равные части. Сейчас мне кажется, что я в полном одиночестве перед лицом всех трудностей, с которыми нам с Т нужно справляться.

Он ждет, что я предложу конкретное решение, перечислю по пунктам, что именно ему нужно делать, чтобы все было хорошо. Но я не знаю, как объяснить, что он должен не делать, а чувствовать.

– Ты не понимаешь!

Резко наваливается усталость, я ухожу на кухню и сижу там до тех пор, пока не слышу, как хлопает входная дверь.

Ловлю себя на мысли, что мне становится легче – никого не надо ни к чему побуждать, ни на кого не надо рассчитывать, не надо разочаровываться, что все идет не так, как я себе представляла, планировала – нет никаких обманутых ожиданий, нет раздражения и гнева, нет обиды и злых слез.

В руки себя взять нельзя,Когда эти руки висят плетьми,Или кулаки сжаты так,Что в обоих ушах звенит.Ночью лег и лежишь без сна.Криком беззвучным свело рот.В пороховницах давно нет пороха,А дел так некстати невпроворот.Непреодолима обстоятельств сила,Сдавлен ими до полуобморока.Примириться было бы мудро – не-вы-но-си-маСмысла здравого до тошноты порука.Водки стакан опрокинуть бы махом одним,Чтоб нутро онемевшее заголосило,«Водка – отрава, она навредит», —Мама крепкого чаю взамен предложила…Мутной соленой водой выплеснуНа родном плече горькую исповедь.Завтра «сегодня», может, не вспомню.Было разное, но прошло ведь.

Глава 11

Связь матери и сына особенная. Когда девочки вырастают и сами становятся матерями, им открывается тайна рождения ребенка, мальчишки же всю жизнь остаются в неведении, может быть, поэтому их привязанность к женщине, подарившей однажды жизнь, так сильна, что граничит с восхищением и почитанием.

Я бы хотела забрать себе всю его боль, все нездоровье, все грядущие испытания – слишком значительные для такого малыша – и расправиться с ними с легкостью – развеять по ветру и забыть про них, как про страшный сон, от которого на утро только и остается, что смутное ощущение тревоги, но и оно проходит к обеду. Хотела бы обнимать его, крепко прижимая к своему телу, каждую секунду – стать для него непроницаемой оболочкой, которая через которую не пройдет все то, что может заставить его расплакаться. Хотела бы, чтобы одно мое прикосновение снимало любую боль, усмиряло беспокойство. Хочу, чтобы он окреп, и мое сердце не разрывалось при взгляде на него от осознания его невероятной хрупкости и уязвимости, которые для меня – источник сильнейшего беспокойства. Хочу, чтобы он всегда был в безопасности – ради этого, я как большая птица, буду прикрывать его своим крылом столько, сколько он сам позволит. Люблю бесконечно – до Луны и обратно.

***

Когда я была беременна, в один из таких вечеров – за бесконечным ужином – мы сидели на диване, и рука Ш лежала на моем, уже заметно округлившемся животе. Совершенно неожиданно, прямо под его пальцами – один за другим последовали два ритмичных еле заметных точка – как будто маленькая бабочка внутри пролетела и едва-едва коснулась нас обоих своим крылом. Я не могла сдержать эмоции: мурашки, смех… А Ш вдруг окаменел, даже дыхание затаил – вдруг сын еще раз пошевелится так сильно, так ощутимо. Это было его первое приветствие нас – своих родителей. И в тот момент я так остро почувствовала Любовь – к Ш, за то, что благодаря ему мы прямо сейчас соприкасаемся с Чудом. Мне кажется, он испытал то же самое, потому что вдруг посмотрел на меня таким взглядом, от которого у меня дух перехватило. Мы – два таких разных человека – одно. Мы семья.