Юные сердца. Так сложились звёзды

– Да как ты смеешь?! – воскликнул Огненный Волк. – Они же всего лишь дети!!!

– Не дети, а ублюдки графа! Так пусть расскажут ему, как мы любим всю его семью! Пусть расскажут! – она зло рассмеялась.

Мужчина с жалостью посмотрел на испуганное личико девочки и сжавшиеся до бела губы Рафаэля. Он не знал, что ещё сделать, чтобы защитить их от этой ненависти. Не может быть, чтобы эти миленькие мордашки имели хоть какое-то отношение к поступкам своего отца, безжалостного графа Фиджеральда, Кровавого Рыцаря, как называли его крестьяне. Все имена, которыми нарекали Льюиса, были отчасти справедливы. Он строил своё благосостояние на крови обездоленных и не желал даже слышать об уменьшении налогов. А когда бедняки приходили к воротам Фиджеральд Парка с просьбами о помощи, граф разгонял их грубой силой, как это делали раньше его отец и дед. Огненный Волк в своё время стал свидетелем жестокости Льюиса.

– Почему они так ненавидят отца? – захныкала Адэлла, когда они отошли от хижины на такое расстояние, чтобы крестьяне не смогли её услышать.

– Значит, детка, на это есть причины, – погладив девочку по волосам, ответил Огненный Волк.

Рафаэль больше не смотрел на него с подозрением. В душе что-то перевернулось, и он осознал, что этому человеку можно доверять.

– А почему у тебя такое странное имя? – спросил мальчик. – Назови нам своё истинное имя.

– Вам ни к чему его знать. Его никто не знает, – простодушно ответил таинственный незнакомец. – Пусть это останется моей тайной, хорошо? Могу сказать лишь одно – я не англичанин.

– А кто же ты? – удивилась Адэлла.

– Я родом из Франции.

Дети переглянулись. О французах они не раз слышали от отца, и тот совсем не лестно о них отзывался: «Они все жалкие развратники, вместе со своим королём!». Граф ненавидел всё их племя. Будь то мелкопоместный дворянчик, его святейшество кардинал, или даже ни в чем не повинный младенец на руках у добропорядочной матери. Адэлла старалась забыть жестокие слова отца. Нет, Огненный Волк совсем не такой, как говорил Фиджеральд, он добрый и справедливый.

– Я устала, – тихо сказала девочка, – нам ещё далеко?

Крепкие руки мужчины легко подхватили её, необыкновенно спокойный голос ответил:

– Ещё немного. Вон уже вдали видны стены вашего замка. Там, наверное, все переполошились…

Не успел Огненный Волк договорить, как они увидели двух всадников, во весь опор мчавшихся им навстречу. За ними следом бежали несколько слуг. Когда всадники приблизились, в одном из них дети узнали отца. Вторым был граф Вустер. Злое лицо Фиджеральда не предвещало ничего хорошего, губы не тронула даже тень улыбки. Казалось, его совсем не обрадовало то, что перед ним стоят его дети, пусть измученные долгой дорогой и грязные, но живые.

– Сейчас же ко мне, негодники, я вам приказываю! В замке вас посадят под арест!

– Льюис, может, не стоит так жёстко? Они же голодные и уставшие, – вступился Вустер, но это не повлияло на решение графа.

– Сэр Фиджеральд, как я понимаю? – вмешался Огненный Волк. – Ребята и так много чего натерпелись за этот день, они уже получили своё наказание. Им пришлось очень несладко. Как только люди узнавали, что они ваши дети, то были готовы растерзать малюток. Люди вас ненавидят. Но думаю, вам это известно.

– Кто этот умник? – высокомерно смерив его взглядом, произнёс Льюис. – И кто его спрашивает? Шёл бы ты отсюда подобру-поздорову, пока не отведал моей плётки! – он занёс руку с хлыстом в воздухе, и в серо-зелёных глазах сверкнули злобные искры.

Как этот незнакомец смеет перечить ему здесь, на его земле? Для графа это было неслыханной дерзостью и он с трудом заставил себя сдержать гнев.

– Значит, народ прав, что вы чудовище! Настоящее никого не любящее чудовище! – печально сказал Огненный Волк. – Даже собственных детей вы не любите. Всё это только слова. Ваше сердце жёстче камня!

Граф Фиджеральд больше не желал слушать дерзкого незнакомца, но в глубине души признавался сам себе, что он прав. Льюис со всей силы вонзил шпоры в бока своей лошади, и та, взвившись на дыбы, помчалась прочь. Уже через несколько мгновений Огненный Волк остался стоять один. Глаза застилала дорожная пыль. А граф с Вустером и слугами вскоре достигли замка. Как только за спиной раздался скрип подымающегося моста, Фиджеральд спешился. Он подошёл к детям почти вплотную и холодно произнёс:

– Как вы могли так поступить?! А я-то думал, что у меня умные дети, которые не будут творить подобных глупостей. Рафаэль, это была ведь твоя идея? Это ведь ты носишься по замку без дела целыми днями!

Мальчик ничего не ответил и лишь опустил вниз глаза.

– Вы хотели убежать? – продолжал отец. – Отвечайте!

– Мы не убегали, отец, просто хотели посмотреть, что же там делается, за стенами нашего замка – наивно промолвила Адэлла.

Льюис молча посмотрел на дочь и, взяв её за руку, отвёл в сторону. Тем временем слуга проводил Рафаэля в соседние покои, где было много стеллажей со старинными книгами и рукописями.

– Сын, подожди меня там, мне надо с тобой серьёзно поговорить, – сказал граф вслед Рафаэлю. – А ты, Адэлла, останься с тётей.

Исабель равнодушно взглянула на племянницу и произнесла:

– Ступай за мной.

Девочка, повинуясь, последовала за стройной фигурой родственницы. Леди Исабель шла быстро, подобрав пышную юбку. Её волосы были уложены в простую, но элегантную причёску. Впервые за всё пребывания тёти в Фиджеральд Парке, Адэлла заметила, что та весьма хороша собой. Пятилетняя девочка сейчас вдруг очень захотела во всем на неё походить. Так же изящно переставлять ножки, приседать в реверансе и всё остальное, что так хорошо умела делать леди Исабель.

– Тётя, – обратилась к ней Адэлла, – вы меня накажете?

В её голосе не было страха. Она надеялась, что любовь папы не позволит это сделать.

– Нет, твой отец запретил мне.

– Я больше так не буду, – залепетала тоненьким голоском маленькая хитрюга. – Я знаю, что вела себя как мальчишка, но я больше так не буду! Я хочу быть как вы! Такая же красивая и с прекрасными манерами. Тётя, научите меня всему!

Исабель посмотрела на девочку с удивлением. Давно ли она кричала, что хочет всё делать как брат и не разлучится с ним ни на секунду?

– Это твоя новая комната, – сухо, но дружелюбно сказала она, открыв перед племянницей дверь. – Всё остальное обсудим позже.

– Но здесь же только одна кровать! – воскликнула Адэлла, тут же забыв про манеры и воспитание. – А как же мой брат? Где будет он?

– Граф приказал поселить вас в разных покоях, как и положено. Давно надо было это сделать. Рафаэль будет в другом крыле замка, рядом с покоями отца, – ответила женщина. – А теперь, моя юная дикарка, постарайся не кричать и выслушать меня, желательно очень внимательно. Граф наконец решил установить в замке порядок. Теперь вы с Рафаэлем будете жить порознь. Это пойдёт обоим на пользу. Так и должно быть. Девочки отдельно, мальчики отдельно. Так гласит закон Божий. А теперь ты дождёшься свою новую горничную. Её зовут Лунадина. Она поможет тебе привести себя в порядок и будет в дальнейшем заниматься твоим воспитанием. Не то что эта вертихвостка Джина, которая не столько следила за вами с братом, сколько ублажала вашего батюшку, – в голосе Исабель проскользнула злоба.

Она, конечно, понимала, что граф ещё достаточно молод и полон желания, но иногда он переходил все границы, идя на поводу у животной похоти. Сестра не раз говорила ему, что своим поведением и особой любовью к служанкам и кухаркам, он подаёт плохой пример сыну, но Льюис игнорировал её нравоучения.

– Лунадина?! – непонимающе переспросила Адэлла. – А Джина где? Мне не нужна эта старая ведьма!!! – она постепенно переходила на крик. – Верните мне Джину!!! Я же так её любила!!! Она такая добрая…

– Замолчи, несносная девчонка, – оборвала крики Исабель.

Её голос прозвучал тихо, но каждое слово, словно плётка, больно хлестало девочку по сердцу:

– Замолчи, тебя всё равно никто не станет слушать! Ты здесь никто! Граф не любит тебя. Он любит лишь Рафаэля, своего наследника. А ты просто ещё один ребёнок. Как и я в своей семье, – с этими словами леди вышла из комнаты.

Адэлла опустилась на кровать и посмотрела в окно. В детской головке не могли уложиться эти жестокие слова, которые Исабель произнесла с одной целью – сделать девочке больно. И это у неё получилось. Отсутствие Джины очень огорчало Адэллу. Эта девушка с любовью относилась к ним с братом. Да и граф занимал в её жизни не последнюю роль. Девочка не раз слышала, как служанки шушукались, что отец зовёт по ночам Джину в свои покои, и что она утром выходит оттуда еле держась на ногах, но счастливая. Адэлла была ещё мала, чтобы понять смысл этих слов, но однажды стала невольной свидетельницей интимной сцены.

Однажды девочке приснился страшный сон: отца убил на охоте огромный волк с огненными глазами. Проснувшись от ужаса, она тут же побежала в покои графа. Дверь была не заперта, и в полумраке юным глазам предстала следующая картина: комнату освещала лишь полная луна, у окна без одежды стоял отец и прижимал к стене девушку, из груди которой вырывались тихие стоны. Лица было не видно, но по голосу девочка узнала Джину. Из груди девушки вырывались тихие стоны, периодически переходящие во всхлипывания. Адэлла сначала испугалась и хотела выбежать из помещения, но нечто таинственное заставило её задержаться. Девочка видела что-то подобное на конюшне, когда к жеребцу приводят на случку кобылу. Но тут всё было по-другому. Как-то загадочно и красиво. Мускулистая обнажённая фигура графа смотрелась завораживающе в лунном свете, он с остервенением сжимал тело служанки. Одной рукой он придерживал её за бедро, а другая была на шее у девушки, как будто он хотел задушить её. Но Джина вовсе не выглядела несчастной жертвой. Она страстно извивалась под натиском графа, и чем жёстче и чаще становились его движения, тем громче она стонала, и даже маленькая Адэлла понимала, что не от боли, а с каким-то наслаждением. Ещё несколько мгновений, и Джина закричала, с силой вцепившись в спину графа.

– О, господин, я сейчас умру! – почти шёпотом произнесла девушка с улыбкой на губах.

– Подожди, ещё рано, – хрипло ответил Льюис.

Ноги девушки слегка подкосились, и Фиджеральд помог ей опуститься на колени перед собой.

В этот момент в коридоре послышались шаги. Адэлла, испугавшись, что её поймают за подглядыванием, поспешила тихонько прикрыть дверь в покои и удалиться. Увиденное произвело на девочку большое впечатление. Она хотела рассказать всё брату, но опасалась, что тот может не поверить, или того хуже, расскажет отцу, что она подсматривала. Девочка боялась, что её накажут, а ещё могли наказать и Джину. Но теперь Джину всё равно наказали и выгнали из замка. Адэлле было очень больно от этого. Она одна из немногих, кто любил девочку. Судя по словам тёти, она никому здесь не нужна. В янтарных глазах застыли слёзы.

– Они все меня не любят… – шептала малютка. – Лишь Рафаэль меня любит. Что ж, тогда и я не стану больше их любить, никого, кроме моего брата. Он бы никогда не сказал мне такого, и за это я его ещё больше люблю. Сильно-сильно…

Рафаэль не сводил с отца испуганных глаз. В его взгляде мальчик читал молчаливый вопрос: «Почему ты не слушаешься меня?». Рафаэль боялся отвечать на него. Боялся всего, что могло окончательно убить безоглядную любовь сына к отцу. Раньше он думал, что сэр Фиджеральд самый добрый и справедливый человек на свете, но теперь, когда пришлось стать невольным свидетелем разговора между Огненным Волком и графом, мальчику сложно было переосмыслить своё отношение к нему. Рафаэль вспомнил слова разгневанной крестьянки и её глаза, наполненные ненавистью. Нет, Льюис не тот идеал, каким сын видел его раньше.

– Рафаэль, – обратился к нему Фиджеральд, – ты должен меня понять. Я хочу, чтобы ты стал настоящим воином. Ты должен воспитываться как мужчина. Поэтому я решил, что вам с Адэллой нужно проводить меньше времени вместе. Твоя сестра должна вырасти настоящей леди. И не стоит кричать, плакать, выказывать своё недовольство. Раз я так сказал, значит, так тому и быть. Ты меня понял?

Мальчик кивнул в ответ. Он всем сердцем желал стать истинным воином, носить сверкающие доспехи.

– Вот и хорошо, – обняв сына за плечи, произнёс Льюис. – Я верю в то, что в один прекрасный день буду гордиться тобой!

Мальчик тоже обнял отца. Нет, что бы там не говорили, его отец самый лучший. От гордости на глазах навернулись слёзы.

– Ты станешь настоящим воином, ты должен мне это обещать! – продолжал граф. – Клянись, Рафаэль, вот на этом распятии, что никогда не опозоришь наше имя.

– Клянусь, – прошептал мальчик взволнованно. – я клянусь, отец…

– Повторяй за мной! Я, Рафаэль Фиджеральд, клянусь, что никогда не опозорю этого имени и стану доблестным рыцарем его величества короля Англии.

Сын повторил всё слово в слово. После того как он прикоснулся губами к серебряному распятию, Льюис крепко прижал мальчика к мускулистой груди и нежно погладил его по чёрным вихрам. Сын впервые видел отца таким.

– Помни… помни о своей клятве, помни, чья кровь течёт в твоих жилах! Ты Фиджеральд, а мы всегда были сильными. Помни это… всегда помни…

Для Рафаэля отец навсегда останется таким: со светящимися любовью глазами, ласковым, но величественным. Эти слова настолько врезались в память, что даже спустя многие годы ему казалось, будто он слышит их так же явственно, как в тот самый вечер. Словно он вновь сидит на коленях у графа, слышит его дыхание, чувствует биение его сердца. Но тогда мальчик и подумать не мог, что это их последний вечер с отцом.

На следующее утро, едва на небосклоне начала заниматься заря, Альфонс Вустер и Льюис Фиджеральд выехали из замка в полном рыцарском обмундировании. Начищенные латы и шлемы сияли в розовых лучах восходящего солнца. На широких плечах всадников развевались чёрные плащи с вышитыми на них дворянскими гербами. Граф выехал рано утром, чтобы не видеть детских слёз. Адэлла не смогла бы спокойно пережить расставания с отцом.

Но дочь графа будто почувствовала и проснулась посреди ночи. С улицы доносился шум. Конюхи седлали рыцарских коней. Слуги как ни старались, всё же шумно собирали в путь своего господина. Адэлла сквозь слёзы смотрела из окна своей комнаты на то, как всадники проскакали по опущенному мосту и скрылись из вида. Тело девочки сотрясалось от рыданий. Она ощутила глухую боль в сердце, словно чтото внутри подсказало ей, что отцу грозит смертельная опасность.

– Девочка моя, – окликнула её Лунадина, только что вошедшая в покои юной леди, – почему ты не спишь? – она подошла к окну и взяла девочку за руки. – Что ты плачешь? Из-за отца?

Адэлла кивнула, и по детским щекам вновь побежали слёзы.

– А вдруг он умрёт? – прошептала она. – Вдруг его убьют? Что тогда будет с нами? Сначала мамочка, потом отец! Я не хочу, чтобы он умирал! Не хочу!!!

Девочка спрятала лицо в складках платья няни. Старушка покрепче прижала к себе несчастную малышку и, поцеловав её в лобик, сказала:

– Мы все ходим под Богом. И если ему будет угодно призвать к себе твоего отца, то ему ничто не помешает. А ты молись и верь, что всё будет хорошо.

Адэлла внимательно выслушала Лунадину. Она немного успокоилась, почти перестала всхлипывать и шмыгать носом.

– Если я попрошу Боженьку, он не отнимет папу у нас с братом?

Женщина ласково улыбнулась и ответила:

– Конечно, Господь Бог справедлив и великодушен. Он не отнимет отца у таких крошек, как ты и братик. А теперь ложись снова в свою постельку. Если леди Исабель узнает, что я позволила тебе встать так рано, она накажет тебя, да и мне достанется. Сэр Льюис оставил замок в её распоряжении, и мы должны её слушаться. – она накрыла Адэллу одеялом, вышла из комнаты, плотно прикрыв за собой тяжёлую дверь.

Девочка долго лежала и смотрела в потолок. Ей совсем не хотелось спать, на сердце было по-прежнему неспокойно. Адэлла медленно поднялась с кровати, накинула на плечи одеяло и вышла в коридор. Босые ножки пробежали по холодному каменному полу, кулачки забарабанили в дверь комнаты брата. Адэлле сейчас было очень нужно увидеть Рафаэля. Она часто нуждалась в нём и все свои тайны не задумываясь доверяла этому мальчику. Вот и сейчас её переполняло желание поделиться с ним своими опасениями.

Девочка постучала, и не дождавшись ответа, сама отворила дверь. Окна были задёрнуты плотными шторами, и в комнату почти не проникал утренний свет. От догорающих свечей пахло воском. Тишину окутанной полумраком комнаты нарушало лишь тихое посапывание мальчика. Рафаэль, свернувшись клубком и натянув на себя одеяло почти до самых глаз, мирно спал на огромной кровати с бархатным малиновым пологом. Адэлла с интересом оглядывала покои брата, когда в них вошёл заспанный камердинер, устало потирая глаза. Девочка вздрогнула, когда тот обратился к ней:

– Вам не положено находиться здесь в столь ранний час! Если леди Исабель узнает, что её приказы не выполняются, она будет в ярости. Так что извольте вернуться к себе.

– Я никуда не пойду! – возразила Адэлла. – Я останусь тут до тех пор, пока не поговорю с братом.

– Но, леди, я буду вынужден применить силу, хоть мне этого совсем не хочется! – он попытался поймать девочку за руку, но та ловко увернулась.

Адэлла отбежала к изголовью кровати.

– Леди Адэлла, – не отставал слуга, – мне даны строгие указания…

– Оливер, – раздался голос юного графа. – оставь в покое мою сестру.

Камердинер попытался возразить маленькому господину, но мальчик заявил:

– Я тебе приказываю, оставь нас с Адэллой. И не делай лицо, словно у провинившегося пса. Исабель ничего не узнает.

Оливер молча поклонился и вышел за дверь.

– Ну, сестрёнка, почему ты дрожишь? – произнёс Рафаэль. – Ты замёрзла?

Она кивнула в ответ.

– Тогда залезай ко мне под одеяло, тут тепло. Ну же, давай скорей!

Он откинул покрывало, и девочка юркнула под него. Стало и правда намного теплее. Адэлла положила голову на подушку, которой с ней любезно поделился Рафаэль.

– И о чём же ты так рано хотела со мной поговорить? – зевая, спросил он. – Что-то интересное произошло?

– Нет, просто мне стало очень грустно. Папа с графом Вустером уехали воевать, и мне захотелось плакать. А ты почему такой весёлый? – недоумевала девочка.

– Я не весел, просто не понимаю, почему нужно грустить? – ответил Рафаэль. – Папа правильно сделал, что поехал на войну. Так должен поступать каждый мужчина. Это наш долг. Папа говорит, что мы для этого и рождаемся.

– Все вы, мальчишки, одинаковые! – насупилась Адэлла. – И чего хорошего в этой вашей войне? А разговоров-то о ней, будто настал конец света!

– Он вполне может наступить, если все будут думать, как ты сейчас. Граф Вустер поступил верно, когда уговорил нашего отца поехать с ним. И не надо больше хныкать по всем закоулкам нашего замка. Посмотри-ка лучше, что он мне подарил!

Мальчик протянул ей распятие. Адэлла всматривалась в него, изучая каждый узор. Она силилась вспомнить, где же ещё видела это произведение искусства.

– Какая красота! Этот крест носил отец, но почему он отдал его тебе?

– Так полагается по обычаю семьи Фиджеральдов. На случай, если он вдруг не возвратится, на меня снизойдёт благословение Божье. И с небес отец будет во всём помогать, – мальчик на мгновение замолчал, но вскоре продолжил. – Твои глазки снова блестят от слёз. Не надо так расстраиваться. Папа обязательно вернётся, верь мне.

Рафаэль обнял сестрёнку за хрупкие плечи, по которым шёлковыми волнами рассыпались тёмно-русые волосы. Он заглянул в её глаза и замер. Этот наивный детский взор мог заворожить кого угодно, даже самого бесчувственного человека.

Адэлла улыбнулась и шутливо произнесла:

– Братик, что с тобой? У тебя такое лицо, будто тебя ударили по голове! Что случилось? О чём ты задумался? – она взяла в руки маленькую подушку.

– О войне, – ответил он первое, что пришло в голову, и не успел договорить, как в него полетела эта самая подушка.

Адэлла заливисто рассмеялась, а Рафаэль подхватил.

– Дети, успокойтесь! – попытался унять их подоспевший на шум Оливер.

Девочка пыталась сдержаться, но ничего не выходило. Хохот, ещё более громкий, вновь огласил комнату. Брат тоже не мог остановиться.

– Хватит! – грозным тоном обратился к ребятам камердинер. – Или вы хотите, чтобы ваш смех разбудил леди Исабель? Если это, не дай Бог, произойдёт, нам всем не поздоровится.

– Что здесь происходит? – прервал его надменный женский голос. – Я спрашиваю, что здесь происходит? Мне кто-нибудь ответит или нет?

Оливер обернулся и увидел хозяйку. Она окатила всех троих ледяным взглядом.

Рафаэль ругнулся сквозь зубы. Адэлла нарочито громко вздохнула. Слуга же побледнел. Он, как никто другой, знал, что видимое спокойствие госпожи предвещает беду.

– Я жду ваших объяснений, – сказала леди Исабель, нарушив воцарившуюся тишину. – Кто позволил девочке спать в одной комнате с Рафаэлем?

– Я тут и не помышляла спать, вы же запретили! – возразила Адэлла. – Я пришла просто поговорить. И если вам, милая тётушка, это не нравится, то я не могу понять, почему?

Исабель недовольно взглянула на племянницу. Такое вызывающее поведение ещё больше разозлило её.

– Какого чёрта ты не следишь за детьми? – накинулась она на Оливера. – Почему ты позволяешь им так себя вести? Доброта их испортит! Как можно этого не понимать?

Слуга опустил глаза в пол, чтобы не встретить полный гнева взгляд хозяйки, имевший свойство обезоруживать людей своей надменностью.

– Я понял свою ошибку. Впредь такого не повторится. Больше никаких поблажек, – пролепетал он.

С этого дня камердинер будет внимательно следить за каждым шагом Рафаэля, следить, чтобы Адэлла не проводила с ним много времени. От его неусыпного ока не ускользнёт ни единая мелочь. Теперь он докладывал о каждом шаге детей своей госпоже. Леди Исабель брала всё больше власти в замке в свои руки. Вся челядь слушалась её беспрекословно. Женщина упивалась этой властью, в глубине души ей не хотелось, чтобы Льюис возвращался в Англию. Она не желала вновь становиться всего лишь младшей сестрой хозяина.

Прошло шесть лет, и в жизни обитателей Фиджеральд Парка начали происходить изменения. Шёл 1381 год от Рождества Христова, Англией правил Ричард Второй. Над королевством Англия сгущались тучи. Мало того, что оно вело войну с Францией, так ещё и на родных землях стали вспыхивать мелкие бунты, лишь на первый взгляд не имевшие большого значения. Постепенно они должны были перерасти в нечто большее, чем просто мелкие недовольства зависимых крестьян. Власть утверждала билли один за другим, налоги повышались. Бедняки тонули в своей нищете. Парламент не задумывался, к чему это может привести. Подобные события не могли не затронуть и провинциальные поместья, где уже давно назревал конфликт между крестьянами и феодалами. Последних ничего кроме себя самих не заботило. Такой же бессердечной госпожой была и леди Исабель. Она отбирала у своих крестьян почти всё. Фиджеральд Парк превратился в богатую, усиленно охраняемую крепость. Его амбары и кладовые каждую осень до отказа набивались зерном и овощами. В замке не знали ни голода, ни нужды. Исабель крепко держала бразды правления в своих женских, на вид слабых руках. Она не раз выгодно пользовалась своей внешностью, которой её щедро наделил Создатель. Ни один дворянин не в силах был отказать ей в помощи, она могла заставить плясать под свою дудку любого мужчину. Из милой по первому впечатлению девушки, Исабель постепенно превратилась в обольстительную мегеру.

Это произошло ранней весной. Утром Адэлла проснулась от странного чувства, будто по сердцу полоснули кинжалом. Она подскочила в постели, глаза испуганно забегали по комнате в поисках источника тревоги. За окнами только начинало светать, по стеклу стекали крупные капли дождя. Девочка торопливо зажгла свечу. В комнате царила мёртвая тишина. Адэлла подошла к окну. Она прижалась лбом к холодному стеклу и погрузилась в свои мысли, уносившие всё дальше от реальности. На душе было по-особенному тяжело. Воображение вдруг нарисовало картину из прошлого, будто она, ещё совсем маленькой девочкой, сидит на коленях у отца, он гладит её по волосам и рассказывает сказку о колдунах и феях. Сердце Адэллы защемило. Она вдруг ощутила острую потребность увидеть папу, сказать ему о своей огромной любви.

– Папочка, – прошептала она, – как же я скучаю по тебе…

За спиной скрипнула дверь, в комнату вошёл брат. Рафаэлю уже исполнилось четырнадцать лет, он рос крепким парнем. Девочка вздрогнула от неожиданности, но как только увидела в дверях его, сразу же успокоилась.

– А, это ты. Ну заходи.

Рафаэль смутился: сестра стояла перед ним в одной ночной рубашке из тончайшего полотна. Опустив глаза, он смущённо сказал: