Чернобуров 2: Таёжные войны

– Готовьтесь!

Я шагнул вперёд. Следователь, как тень, за мной.

Магическая печать закружилась над телом барона. Из неё, словно выныривая из воды, появился дух Михаила: ниже груди он будто таял и казался серым туманом. Не уверен, что он нас видел, взгляд его бесцельно блуждал туда-сюда.

– Михаил Романович, это Георгий. У нас мало времени, прошу ответить на вопросы, чтобы враги понесли наказание.

– Ты закончил войну, Георгий? – спросил Иволгин. Голос был тихим и одновременно гулким, будто доносился из глубокого колодца. – Кто победил?

– Мы. Я отомстил за вас, убив барона Сплюшкина и его младшего сына. Прошу, Михаил, времени мало.

– Спрашивайте, – кивнул дух.

– Когда вам объявили войну?

– Утром шестнадцатого июля.

– Вы получали ноту об объявлении?

– Нет, – Иволгин мотнул головой. – Когда я позвонил наместнику князя и спросил об этом, он сказал, что документ был отправлен курьером. Но к нам никто не приезжал.

– Вас вызывали в представительство Дворянской палаты? – подключился к допросу следователь.

– Нет.

– А как насчёт…

Усатый задал ещё несколько уточняющих бюрократических вопросов, кое-что записал в блокнот. Потом взглянул на меня своими грустными глазами и кивнул – мол, получил что хотел.

– Михаил Романович, – сказал я. – Прошу прощения, что мы говорим с вами так и в последний раз. Я надеялся, что наш союз приведёт к процветанию обоих родов.

– Я тоже, Георгий… – улыбнулся дух. – Но это ещё возможно, не так ли? Я не виню тебя и прошу, чтобы ты позаботился о моей семье.

– Непременно, – кивнул я и отшагнул, освобождая место.

Юля, хоть и скорчила недовольное лицо, сама подтолкнула мою мать вперёд. Я вышел из комнаты, не желая слушать душещипательные разговоры. Следователь прошагал за мной.

– Что скажете, уважаемый? – спросил я уже в коридоре.

– Показания весомые, – ответил тот. – Как только вы напишете заявление, делу будет дан ход. Но знаете, ваше сиятельство… Тимофей Тигров не тот, с которым следует ссориться. Всё-таки племянник самого князя Сибири, да и в целом человек влиятельный. Вам оно надо?

– Спасибо, – кивнул я, игнорируя предупреждение. – Составьте протокол допроса, как положено.

– Само собой. До встречи, ваше сиятельство, – следователь кивнул на прощание и удалился.

Я взглянул на часы и поторопился вернуться в город. Встреча с Виктором Астаховым в ресторане «Горыныч» должна была скоро начаться.

Я немного опоздал. Астахов уже ждал меня в отдельной зашторенной кабинке. Он, не стесняясь, заказал ассорти из выдержанных европейских сыров, солёную сёмгу и блины с красной икрой. Знал, что я за всё заплачу.

– Приятного аппетита, – сказал я, садясь напротив.

– Спасибо, ваше сиятельство. Не обессудьте, – обводя жирными пальцами блюда, сказал Роман. – Но поверьте, моя информация стоит целого вагона икры. И не красной, а чёрной.

– Слушаю вас.

«Горыныч» был гораздо выше классом, чем тот же «Сытник». В отдельных кабинках здесь стояли артефакты тишины, которые не позволяли никому снаружи подслушать разговор. А ещё из каждой кабинки был отдельный выход, и пришлось бы очень постараться, чтобы понять, кто и с кем встречался. Идеальное место для тайных свиданий.

Надо взять на заметку, если решу сводить Ульяну в ресторан… С Аллой нет проблем, даже если кто-нибудь увидит – она выглядит как аристократка. И я в любом случае собираюсь рано или поздно принять её в слуги рода. С такой не зазорно развлекаться.

Но сейчас не об этом.

Астахов рассказал, что покопался в документах и сумел найти несоответствия в кое-каких расходах городской казны. Покопавшись ещё – «что заняло почти всю ночь, ваше сиятельство!» – он сумел найти следы, напрямую ведущие к Тимофею Тигрову.

– Хотите сказать, что наместник князя ворует из казны?

– Понемногу, очень осторожно и тихо, но да. Если не искать намеренно – никогда не найти.

– Доказательства?

– Можно собрать целую стопку документов, – Виктор поднял руку над головой, показывая высоту воображаемой стопки. – Я только выписал кое-что, чтобы вам показать.

Он вытер руки о салфетку и достал из портфеля бумагу, исписанную какими-то цифрами. Я убрал её в карман и положил на стол пухлый конверт.

– Благодарю за помощь.

– Спасибо, – Астахов невозмутимо спрятал конверт и вернулся к еде. – Надеюсь, что моё участие останется тайной?

– Конечно, уважаемый, – кивнул я. – Можете не беспокоиться…

На следующий день Иволгина похоронили в семейном склепе. Церемония прошла спокойно, даже, я бы сказал, умиротворённо. Все, кто прибыл, попрощались с павшим в бою бароном, выразили соболезнования его детям и дружно отправились за поминальный стол.

Я до стола, накрытого на заднем дворе, не дошёл. Рядом со мной вдруг появился Тимофей Тигров. Во время похорон он держался в стороне, и даже не подошёл к Юлии и малолетнему Владимиру, чтобы выразить соболезнования.

Полагаю, что это в любом случае выглядело бы не слишком уместно. Наместник явился исключительно ради соблюдения приличий, ведь его официально пригласили.

– Поговорим, Георгий Петрович?

– Давайте, – пожал плечами я.

Мы отошли в сторону, под тень раскидистой ольхи. Тигров поправил шелковый галстук и сказал, не глядя в мою сторону:

– До меня дошли неприятные слухи…

– Какие? – перебил я.

Тимофей мазнул по мне недовольным взглядом и опять отвернулся.

– О том, что вы намерены открыть против меня судебное дело, – проворчал он, не сдерживая неприязни.

– Это вовсе не слухи. Я ведь сказал тогда по мобилету: когда мы победим, я вас в покое не оставлю. Помните, что вы мне ответили?

Наместник князя поморщился и промолчал.

– Вы сказали: «сначала победите». Ну вот, – я развёл руками. – Мы победили.

– Кажется, вы плохо понимаете, с кем связываетесь, – процедил Тимофей, вонзая в меня злобный взгляд. – Забыли?! Я…

– Наместник князя Сибири и его племянник. Помню. Думаете, поэтому вам сойдут с рук фабрикация повода для войны и нарушение древнего закона? Не говоря уже о том, что вы взяточник и казнокрад.

– Что?! – возмутился Тигров. – Да как ты смеешь, щенок!

– Попрошу без оскорблений, – нахмурился я и полез во внутренний карман. – Взгляните-ка.

Я протянул наместнику бумагу, переданную мне Астаховым. Там были поверхностно расписаны махинации Тигрова с казной – но с указанием всех дат и сумм, а также номеров документов. Сначала Тимофей смотрел на список скучающим взглядом, но чем дальше, тем бледнее становилось его лицо, а глаза всё шире.

– Занятно, не правда ли? – спросил я. – Мы оба знаем, что это лишь верхушка айсберга. А все нужные бумаги у меня есть, и свидетели тоже. Этого хватит, чтобы не только снять вас с должности, но и, скорей всего, отправить на виселицу. Император Кречет ненавидит взяточников и казнокрадов…

– Вы не докажете, – медленно, почти по слогам, проговорил Тигров, поднимая глаза.

– Да бросьте, Тимофей Александрович. Вы даже сейчас вспотели, как в бане. Интересно, что будет, если вас заставят пройти допрос с менталистом?

Наместник остервенело разорвал бумагу на мелкие кусочки и хотел было выбросить их, но затем запихал в карман. Глубоко вдохнул, стараясь приобрести привычный расслабленный вид, и спросил:

– Что вы хотите?

– Видеть, как вы болтаетесь в петле. Сомневаюсь, правда, что получится. Всё-таки как вы любите повторять, вы племянник князя. Но если вас снимут с должности и отправят смотреть за какой-нибудь глухой деревней, я тоже буду счастлив.

– Полагаю, мы могли бы договориться…

– Только в одном случае. Вы расскажете мне всё, что знаете о действиях графа Пихтина против моего рода. Абсолютно всё! – с нажимом добавил я.

– Хорошо, – прохрипел Тигров.

– Я ещё не закончил. Вы самостоятельно отречётесь от должности и покинете Красноярск. Иначе я передам информацию журналистам и напишу заявление в дворянский суд. Уничтожу вас публично и с удовольствием.

– Это слишком! – постарался возмутиться Тимофей, но, наткнувшись на мой взгляд, поник и замолчал.

– Идёмте в машину, – я гостеприимно повёл ладонью. – Полагаю, такие разговоры не для чужих ушей.

Пока мы шли, я тайком оглядывался. Со стороны, должно быть, это выглядело так, будто я опасаюсь свидетелей. Но на самом деле я переживал, как бы из ниоткуда не появился человек в тёмных очках…

Обошлось. Мы с Тимофеем спокойно сели на заднее сиденье автомобиля, где он рассказал мне очень интересные вещи.

– В начале года Василий Демидович сделал мне предложение, – сказал Тигров, глядя перед собой. – Он сказал, что знает из надёжных источников, будто род Чернобуровых скоро лишится мужчин. От меня требовалось как можно быстрее признать род угасшим, чтобы выставить ваши земли и имущество на торги.

– Угу, – я кивнул, подбадривая Тимофея продолжать.

– Пихтин хотел завладеть лесокомбинатом. Но гораздо больше его интересовали ваши договоры на аренду лесных участков.

– Почему? Там такой же лес, как и у него.

– Откуда мне знать! – огрызнулся наместник. – Сами разбирайтесь, что к чему!.. – он вздохнул и продолжил: – Когда вы выжили после аварии, он сказал, что всё откладывается.

– Аварию подстроил Пихтин?

– Понятия не имею. Я точно здесь ни при чём!

Я активировал астральное зрение ещё в начале разговора. Тигров был зол и напуган, но не врал.

– Когда я вызвал вас и убеждал прекратить усиление гвардии, это тоже было по просьбе Пихтина.

– Я так и думал.

– Да вы же напрямую мне об этом сказали тогда в кабинете! Я ещё подумал – вот сукин сын, какой проницательный… – Тимофей скривился и бросил на меня неприязненный взгляд. – Впрочем, уже и дурак бы понял!

– Вы продолжайте, уважаемый, не пытайтесь меня уколоть. Что насчёт войны?

– Не знаю, как Пихтин убедил Шершнева её развязать. Меня лишь попросили дать разрешение именем князя, и сделать так, чтобы Иволгин не узнал об объявлении вовремя. Курьера с нотой, про которого я говорил, отправили только на бумаге. Все остальные инстанции я тоже придержал благодаря связям.

– И вот теперь мы хороним барона Иволгина, – покачал головой я. – Вам не стыдно, Тимофей Александрович? Или деньги для вас важнее чести? Впрочем, не отвечайте. Скажите лучше, кто убил Шершнева?

– Не знаю, – выплюнул Тимофей и будто через силу улыбнулся. – Судя по вашим словам – какой-то тип в тёмных очках.

– Понятно. Если вам больше нечего добавить, тогда попрошу вон из моего автомобиля, – я кивнул на дверь. – И не забудьте, о чём мы договорились. Даю вам неделю на отречение.

Тигров ничего не ответил и открыл дверь.

– Да, Тимофей Александрович. Надеюсь, вы не собираетесь решить проблему с помощью насилия. Копии компромата хранятся у нескольких моих доверенных людей.

Наместник внимательно посмотрел на меня и сказал:

– Конечно.

И с силой захлопнул дверь автомобиля.

Через несколько дней меня попытались убить.

8

– Слушаю, – раздался голос в трубке.

– Чернобуров всё знает! – не приветствуя собеседника, начал Тимофей. – Понятия не имею, как он догадался и где нарыл информацию.

– Догадаться было несложно. Что именно знает юный граф?

– Сказал же, всё! – прорычал Тигров, срывая шелковый галстук и бросая его на пол. – То, что я собирался признать его род угасшим, и то, как я помог с объявлением войны против Иволгина. Он подозревает, что граф Пихтин стоит за убийством его отца и всем остальным.

– Какой догадливый молодой человек, – безразлично произнёс голос. – Кто рассказал ему о вас?

– Откуда мне знать! – прорычал Тимофей, со злостью вспоминая унижение, испытанное перед Георгием.

– Но он говорил с вами об этом?

Тимофей упал на кресло и почти выплюнул слова:

– Да! Чернобуров обещал открыть против меня публичное дело, если я не отрекусь от должности и не покину город. У него имеются доказательства кое-каких моих грехов, – Тигров покачал головой. – Ублюдок! Похоже, у него есть крыса в канцелярии!

– Мне жаль, Тимофей Александрович. Но вам действительно придётся отречься.

– Вы издеваетесь?!

– Выбора нет. Князь Тигров не позволит, чтобы род был унижен. Скорее казнит вас, чтобы смыть позор кровью. Сами знаете, насколько вспыльчив он бывает.

Наместник промолчал. Безымянный собеседник, которого он про себя называл Куратором, был прав. Если Чернобуров, как обещал, выдаст информацию журналистам и заведёт дело, роду Тигровых грозит опала. Чтобы оправдаться перед императором, дядя вполне способен пойти на кровавую жертву.

– Нет, я так просто не сдамся! – воскликнул Тимофей и стукнул кулаком о стол. – Послушайте, давайте встретимся и обсудим…

– Я ни с кем не встречаюсь, – отрезал Куратор таким тоном, что Тигрову сразу расхотелось спорить. – Спасибо, что передали информацию. Графа Пихтина я предупрежу. А вы как можно скорее покиньте Красноярск и затаитесь.

– Боитесь, что меня используют как свидетеля против Пихтина? – скривился Тимофей.

– Я ничего не боюсь. Это для вашего же блага.

– Теперь вы мне угрожаете? – возмутился наместник. – Думаете, я не знаю, кто вы? Держите меня за дурака, Василий Демидович?!

– Решили, что граф Пихтин – это я? – сухо спросил Куратор.

– Уверен! Защищённый мобилет, артефакт для изменения голоса, вот и весь секрет! Тоже мне, устроили шпионские игры! – Тимофей неожиданно для себя начал кричать. – У нас общий враг, Василий Демидович, и надо с ним разобраться!

– Я не граф Пихтин, – с железной уверенностью сообщил голос. – Сделайте, как велено, Тимофей Александрович. Или мы всё-таки встретимся. Но это будет последняя в вашей жизни встреча.

– Так, да?! Может, напомнить вам, что я племянник…

Куратор положил трубку. Тимофей заорал и отбросил мобилет.

– Племянник князя! Я – племянник князя Сибири! – вопил он, будто пытаясь убедить в этом самого себя. – Как я мог ввязаться в эту аферу?! Идиот!.. Ну ладно, ладно. Ладно.

Тимофей несколько раз глубоко вздохнул, чтобы успокоиться.

– Ладно, – повторил он. – Пихтин, сволочь! Решил водить меня за нос. Подставил, как… не знаю! Как придурка! А Чернобуров, вонючий щенок, тоже строит из себя… Ничего, я с вами обоими разберусь. Поймёте, что значит связываться с Тимофеем Тигровым!

Наместник взял мобилет и, гневно дыша, отыскал нужный номер. Когда собеседник ответил, Тимофей даже не сразу это понял. В трубке царила могильная тишина.

– Добрый день, – сказал, стараясь сохранять ровный тон. – Нужны услуги.

– Кто?

Собеседник не задавал лишних вопросов. Если у кого-то был его номер, значит, человек достоин доверия и может заплатить.

– Граф Чернобуров и граф Пихтин.

– Будет дорого.

– Деньги не проблема!

– Порядок оплаты вы должны знать. Берём только макрами. Всё будет сделано в течение трёх дней…

* * *

Когда поминки закончились, ко мне подошла Юлия. Вид у неё был строгий, как и тон, но слова прозвучали добрые:

– Хочу сказать спасибо, Георгий. Тебе и твоей семье. Светлана Григорьевна очень помогла с организацией похорон, а ты… ну, ты сделал всё, чтобы гибель моего отца не была напрасной.

– Меньшее, что могу, – кивнул я.

– Я собиралась попросить тебя ещё кое о чём. Ты вышел, когда я говорила с отцом… – Юля цокнула языком. – В общем, он хотел, чтобы я попросила сделать наш род вассалами Чернобуровых. Иволга явилась мне буквально только что и дала своё благословение.

Эти слова дались девушке непросто. Вся её природная гордость восставала против подобной просьбы – но оспаривать волю покойного барона она тоже не могла. К тому же для Иволгиных это был, пожалуй, единственный шанс выжить. Их род был сильно ослаблен, потеряв на войне всю гвардию. А бароном стал двенадцатилетний мальчуган.

Что, если с ним вдруг произойдёт несчастный случай? Может найтись немало желающих, чтобы он произошёл. В наше время, конечно, и женщина может взять на себя обязанности главы рода – но где гарантии, что и Юлю не постигнет вдруг трагическая случайность?

– Конечно, – без раздумий согласился я. – Поручу своему помощнику заняться этим.

– Только я требую автономии, – жёстко добавила Иволгина. – Мы будем платить налоги и так далее, но нашими оранжереями и прочими делами я буду управлять сама. Пока Володя не вырастет.

– Хорошо. У меня всё равно нет желания этим заниматься. Кстати, ты не против, если я приставлю к Владимиру охрану? Вы лишились бойцов, а ситуация всё ещё напряжённая.

– Ладно, – Юлия махнула рукой.

Я кивнул, и наступило неловкое молчание. Мы с девушкой стояли в стороне от других. Она, заложив руки за спину, смотрела на горизонт, где солнце медленно клонилось к закату. Я украдкой любовался её лицом и стройной фигурой.

– А где же твой жених? – спросил я. – Неужели он пропустил похороны Михаила Романовича?

– Кто сказал, что у меня есть жених? – спросила Юля, не взглянув на меня. – Были только переговоры о помолвке. Безуспешные.

– Почему безуспешные?

– Потому что я не сторонница договорных браков. Отец, конечно, хотел выгодно выдать меня замуж, а я сопротивлялась. Классическая история, правда?

– Как в сказках, – усмехнулся я. – Прекрасная и гордая принцесса против воли отца.

В ответ на слегка завуалированный комплимент девушка только фыркнула.

– Надеюсь, ты встретишь того, с кем будешь счастлива, – добавил я.

– Почему-то сомневаюсь. До встречи, Георгий, – Юлия кивнула мне на прощание и отправилась обратно к столу.

Я смотрел ей вслед и не мог понять, почему на лицо сама собой наползает улыбка. Неужели влюбился? Эх, юное тело, гормоны…

С другой стороны, найти постоянную партнёршу и жениться мне не помешает. Надо ведь продолжать род Чернобуровых. Не уверен, что у нас получится сойтись с Юлей, да и первой женой лучше сделать кого-нибудь равного себе. А ещё лучше – какую-нибудь княжну.

Юля, может, и против договорных браков, преследующих выгоду, но в дворянской среде это один из первых способов возвыситься и заключить устойчивый союз.

Я вздохнул и тоже повернулся к закату. Не хочу пока думать о свадьбе. Как я и сказал, ситуация по-прежнему напряжённая. Сначала надо окончательно решить вопрос с Пихтиными. Хотелось бы сделать это до своего дня рождения, который будет в конце августа. Чтобы со спокойной душой встретить свой первый день рождения в этом мире и осенью поступить в магическую академию, как я и планировал.

В академии, быть может, и встречу подходящую партию. А пока – надо продолжать борьбу. Войну мы выиграли, но в масштабах происходящего она стала лишь одним сражением. Главная война далека от завершения и даже ещё не вступила в горячую фазу.

Следующие два дня мы занимались тем, что забирали своё. А именно, официально оформляли получение контрибуции с проигравших. Сплюшкины не могли разом выплатить необходимую сумму, и пришлось договариваться с ними о рассрочке. Половину назначенной виры они перечислили Иволгиным, а вторую половину должны были выплачивать нам в течение года.

Мне не нравился такой вариант, однако Константин убедил меня, что не стоит давить. Можно было бы заставить Сплюшкиных продать активы или даже поместье, но такое поведение не красило победителя. Полностью разорять проигравших считалось недостойным истинного дворянина.

Шершневы, в свою очередь, тоже заартачились. Дело об убийстве графа было всё ещё открыто, я находился под подозрением. Новосибирский менталист задерживался – обещанная неделя превратилась уже в две. Ничего удивительного, ведь подобные редкие специалисты были нарасхват. Тем более, независимые, которые не работали в спецслужбах или на какой-нибудь род.

Агент Тихомиров приезжал ко мне в поместье, угрожал и вообще вёл себя так, что захотелось пальнуть ему в лоб из револьвера. Раньше я не замечал за собой такой кровожадности, однако Тихомиров раздражал до невозможности. Я грубо прогнал его и велел дожидаться, пока прибудет мой менталист.

Итак, Шершневы выплатили деньги, которые были пущены на восстановление пострадавшего от их дирижабля «Чернобурского леса». А вот передавать мебельные салоны отказались до окончания следствия. Мол, «вдруг случится так, что Георгий Петрович виновен, тогда это вы должны будете платить нам компенсацию»!

Так что увы, и здесь придётся ждать.

Давать ход делу Тимофея Тигрова я не торопился. Выпустить джинна из бутылки просто, а загнать обратно невозможно. Пусть наместник сделает всё сам, как я предложил. Если нет – пускай пеняет на себя.

Что касается Пихтиных, я тем более не собирался ничего делать. Пока что. Ведь новая война обернётся для нас неминуемой катастрофой. Я решил выжидать и готовиться к очередным ударам исподтишка. Василий Демидович вряд ли станет нападать в открытую. Скорее продолжит свою излюбленную тактику – действовать тихо и чужими руками.

Этим утром с монетного двора привезли наш заказ: блестящие бронзовые медали «За участие в боевых действиях», серебряные «За отвагу» и два золотых ордена «За военные заслуги». Медали «За заслуги перед родом» ещё готовились, да и не были пока нужны. Это на будущее.

Часть медалей я поручил отвезти родственникам погибших гвардейцев вместе с денежной компенсацией. Затем лично наведался в больницу, где наградил раненых бойцов и Богдана Богдановича. Командир сначала отнекивался, но всё же с радостью принял орден.

Я поговорил с врачами. Через несколько дней Богдана собирались выписывать, но восстанавливаться ему предстояло ещё долго. Скорее всего, командир гвардии до конца жизни будет хромать и ему придётся ходить с тростью. Поэтому вопрос о том, останется ли он на своей должности, был пока открытым.

Водитель отвёз меня в казарму, где я вручил каждому гвардейцу бронзовую медаль «За участие». Двадцать солдат, среди которых был Аслан, получили серебряные «За отвагу». Надо было видеть лицо парня, когда я вешал медали ему на грудь.

– Ну вот, Аслан, – сказал я. – Ты теперь герой. Гораздо лучше, чем быть грабителем, не правда ли?

– Так точно, ваше сиятельство, – вытянувшись в струнку, ответил тот. – Вы простите меня за это… что мы, ну, дважды контору обнесли…

– Забудь. Уже простил. Кстати, мне сказали, ты хочешь съездить в приют? Мы сейчас поедем мимо, можешь с нами.

– На машине меня подвезёте? – удивился парень. – С радостью, ваше сиятельство! Спасибо!

Закончив церемонию награждения, я отправился на парковку, Аслан следом за мной. Он был в парадной форме, и даже не знаю, что блестело ярче – новые медали на груди или улыбка на лице. На поясе у парня висела шашка, и шёл он, гордо выпрямив спину и подняв подбородок.

Одним словом, выглядел действительно, как герой. Только причесаться бы ему не мешало – рыжая шевелюра, как всегда, торчала в разные стороны.

Аслан сел на переднее сиденье, рядом с водителем, я в одиночестве расположился на заднем.

Едва мы успели выехать с территории казарм и повернуть на шоссе, как за нами пристроился другой автомобиль. Водитель покосился на него в зеркало и чуть прибавил скорость. Машина выехала на встречную полосу, поравнявшись с нами, и из открытого окна на меня взглянуло дуло огнестрела.

– Гони! – крикнул я, активируя щит.

Пули застучали по бронированному стеклу. Слишком быстро для простой макровой винтовки. Нападающие были вооружены дорогущим многозарядным оружием.

– Дай револьвер! – тут же крикнул Аслан водителю. – Отстреливаться буду!

– Не вздумай окно открывать! – ответил тот.

Водитель дал по газам, но машина не отставала, а стрельба продолжалась. Толку не было – на крепком стекле оставались только небольшие сколы. И меня это тревожило. Настолько подготовленные убийцы не могли не знать, что у графа бронированный автомобиль. Значит, у них имеется какой-то козырь…

– Разворачивайся, – ровным тоном приказал я. – Обратно в казармы.

– Есть!

Водитель резко затормозил. Засвистели шины, и последняя пуля щёлкнула по лобовому стеклу, отрикошетив куда-то в сторону. Машина нападающих пролетела дальше. Мы развернулись, поехали обратно – и тут нас ждал сюрприз.

Прямо перед автомобилем появился разрыв – мерцающий участок воздуха, наполовину утопленный в дороге, который водитель не сумел обогнуть. Я успел заметить человека, сотворившего его. Женщина-маг стояла на обочине и, как мне показалось, пошевелила пальчиками на прощание.

Мы влетели в разрыв и оказались в двадцати метрах над землёй – точнее, над скалами. Накренившись, машина полетела вниз. Передняя часть расплющилась об острые камни, и даже бронированное стекло не выдержало, разлетевшись на мелкие осколки. Грохот и скрежет металла оглушили. Хорошо, что я был пристёгнут и с активным щитом, иначе переломал бы все кости.

Автомобиль на какое-то время застыл, стоя на разбитом носу. Потом раздался неприятный протяжный скрип – задняя часть машины опустилась, и мы рухнули на четыре колеса. В последний раз тряхнуло, и наступила тишина.