Страна черного смарагда

Катрина закрыла за ним дверь и теперь не могла перестать думать о капитане, который открыл ей свое прошлое. Она представляла его маленьким мальчиком, которого избивали и мучали, заставляли работать и не кормили, отправляли спать в холодную комнату или того хуже ― подвал, где водились крысы и мыши, летали насекомые, которые до крови кусали маленького Ника…

От собственных мыслей и переживаний Кати хотелось плакать. Кого она пожалела? Старого толстого негодяя, которым был мистер Ди, да и к тому же его уже забрали на другой корабль, нечего о нем больше думать. С этими мыслями она привела себя в порядок и отправилась завтракать.

До самого обеда Катрина переводила письма, которые капитан дал ей, и к моменту, когда он вернулся, она уже закончила перевод.

– Прекрасно, ― сказал он, когда она зачитала ему переведенное письмо, ― а написать ответ на его языке мы сможем?

– Можно попробовать, ― пожала плечами Кати, ― но сначала нужно написать на нашем, чтобы я знала, что нужно переводить.

– Ты права, Кэт, ― подмигнул Ник, ― пожалуй, начнем.

Между ними снова восстановился прежний мир, и веселый смех в каюте капитана сегодня не умолкал до самой ночи. Когда он ушел спать, Кати продолжила переводить уже составленное ими письмо и, закончив глубокой ночью, легла в кровать.

Лежа в теплой корабельной каюте, она мечтала о том, что они вместе будут открывать новые острова, плыть до самого горизонта и проживут долгую и счастливую жизнь, полную приключений и счастья. Они были похожи, у них было похожее детство, оба знали, что такое нужда, и это делало их ближе. Размышляя об этом, Кати не заметила, как уснула.

На следующее утро в дверь никто не постучал, и Катрина, одевшись, вышла узнать, все ли в порядке. Ей сказали, что капитан отплыл на другом судне с поручением от генерала и скоро вернется. В каюту возвращаться она не захотела и отправилась прогуляться.

За время пребывания на корабле она ни разу не встретила детей, которые вместе с ней поднимались на борт. Она, правда, вообще о них забыла, так как ее жизнь круто изменилась и ей некогда было думать о чем-то, кроме собственного счастья, но вообще это было несвойственно ее натуре.

– Тод, ― окликнула она парня, ― ты не знаешь, а где дети?

Он как-то странно на нее посмотрел и спросил в ответ:

– Кати, какие дети?

Катрина задумалась. Она четко помнила, как по трапу корабля поднимались дети, вместе с которыми взошла на борт и она, потому повторила тот же вопрос:

– Тод, дорогой, на корабль поднялись дети, и их было много. Так скажи мне, пожалуйста, где они?

Парень посмотрел на нее и вздохнул.

– Я не знаю, Кати, ― ответил он.

– Что значит, ты не знаешь? ― не поняла Кати.

– Спроси об этом лучше капитана. Прости, мне пора, ― и он так поспешно ушел, что Катрине это показалось странным.

Ветер в море усилился, и проходящий мимо матрос посоветовал ей вернуться в каюту, так как может начаться шторм. Катрина так и сделав принялась ждать капитана: ведь он наверняка знает, где все дети.

Капитан вернулся поздно и, зайдя в каюту, бросил на стол стопку бумаг.

– Это нужно разобрать сегодня, ― сказал он серьезным тоном, ― завтра я должен дать ответ.

Сообщив это, он вышел.

Катрина решила спросить о детях позже. Она понимала, что что-то произошло, оттого и плохое настроение у капитана. Она уселась разбирать груды писем, и прочитав их все, стала снова ждать Ника, но он так и не явился. Отложив разговор до завтрашнего утра, Катрина легла спать. Ветер не унимался, корабль мотало по волнам, что успокаивало и волновало одновременно.

Сон ее был сегодня очень беспокойным. Она всю ночь ворочалась, ей снились дети, которые томятся где-то под трюмом корабля, как будто корабль имел двойное дно, а трюм состоял из двух этажей. Дети были измотаны, голодали и хотели пить, часть из них болели, и никто не приходил им на помощь.

Кати проснулась утром рано. Обеспокоенная ночным кошмаром, она никак не могла его забыть, понимая, что лишь воображение могло нарисовать ей такие картинки, потому что она весь день и вечер думала об этих детях. Ник пришел ближе к обеду и без приветствия начал диктовать текст ответных писем. Она никак не находила нужного момента, чтобы расспросить о том, что ее беспокоит.

– Кэт, ― обратился он к ней, ― мне нужно ненадолго отлучиться. Из каюты не выходи, намечается шторм.

– Ник, ― начала она, ― мне нужно задать тебе один вопрос.

– Катрина, ― строго сказал он, ― сейчас не время. Я отвечу на твой вопрос завтра. Он ведь подождет до завтра?

– Ты не понимаешь, мне… ― начала она.

– Юнга Кэт, сохраняйте субординацию, пожалуйста, ― строго резанул Ник.

Потом посмотрел на нее и, чуть смягчившись, добавил:

– Я отвечу завтра. А сегодня… ― он достал из-под рубашки ключ, который висел на шее, и, сняв его, передал ей, ― мне нужно спешить. Генерал ждет. Положи, пожалуйста, вот эти важные письма в секретер, ― и он указал на шкаф в углу каюты.

Кати взяла ключ и кивнула, после чего Ник вышел.

Подождав еще пару минут, Катрина подошла к секретеру, размышляя над тем, что же хранится в этом ящике, если ключ от него ― на шее у капитана. Повернув ключ в замке, она открыла дверцу. Внутри лежало много разных бумаг. Кати от природы не была любопытной, поэтому просто положила врученные ей документы сверху и хотела закрыть шкафчик, но вдруг в глаза ей бросилось слово, трижды написанное на разных языках. Она тихонько достала этот лист бумаги, сложенный вдвое, и развернула его. От прочитанного ее бросило в жар.

«Приказ. Найти детей и подростков по всем странам земли и любой ценой заманить, украсть, выкупить их в большом количестве и доставить правителю в его личное ведение и распоряжение. Подпись сего».

Катрина так и стояла, как вкопанная, не отводя глаз от письма. Она даже не заметила, как слезы из ее глаз начали капать на бумагу, размазывая чернила. Это привело ее в чувство, и она, тихонько подув на пятна, сложила бумагу как было и вернула в секретер. Закрыв его на замок, положила ключ на стол, рядом с картами и чертежами.

Ее мозг лихорадочно думал, что же делать. За окном погода разгулялась не на шутку, уже вовсю лил дождь, и корабль пошатывало из стороны в сторону сильнее, чем раньше. Но медлить нельзя, ведь если капитан прознает про ее желание найти и спасти детей, то, наверняка сделает все, чтобы ее попытки не увенчались успехом.

Кати всегда была принципиальной и не могла стерпеть ложь или несправедливость, потому выждать и притвориться, будто ей ничего не известно, она не сумела бы. Единственным верным вариантом было действовать. Потому она решительно вышла на палубу. Матросы носились в разные стороны, и со стороны можно было подумать, что они бегают просто так, не зная, что делать. Но прожив на корабле уже немало времени, Катрина понимала, что каждое их действие продумано и множество раз сверено. Вся команда прекрасно знает свое дело, и потому все, что они делали сейчас, ― тщательно проштудированный план поведения во время шторма.

Она двинулась в сторону трюма, чтобы проверить свою догадку про двойное дно. Конкретного плана она не имела и потому решила, что, если ее догадка верна, будет действовать по обстоятельствам. Из-за непогоды она преодолела путь не так быстро, как ей хотелось бы, и заглянула в трюм. Темно, ничего не разглядеть. Решение спуститься было таким же спонтанным, как и все, что она сейчас делала.

На ее счастье, в помещении под палубой никого не было, все были заняты непогодой. Обойдя весь трюм, она ничего не нашла, ни единой зацепки, чтобы понять, что она права в своей догадке. Вдруг она услышала какой-то шум под полом трюма.

Двойное дно ― частая уловка на кораблях, которые перевозят контрабанду. Этим же способом часто пользуются пираты, не редкие в этих местах. К кому теперь отнести капитана и его корабль, Кати не знала. Они совершенно спокойно забирают детей из портов разных городов, переписываются с губернаторами по этому поводу, и совершенно очевидно, что длится это уже много лет. Практика продажи детей поставлена на широкую ногу и давно пополняет казну страны, а то и не одной, судя по приказу, найденному в секретере капитана.

Кати постучала по полу и присела на колени, чтобы вслушаться в шум, исходящий снизу. Ей было сложно сделать это, так как шторм уже набирал обороты и шум, всплески и мотание корабля доставляли дополнительные неудобства. Наконец ей удалось расслышать что-то похожее на голос ребенка в нижнем помещении, и она, улегшись на пол и прильнув к доскам, начала кричать через половицы, что может помочь, если дети скажут ей, где находится люк.

Через полчаса, не раньше, она сама наткнулась на что-то похожее на люк в полу. Сверху стоял тяжелый шкаф, прикрепленный цепью к стенке. Кати осмотрелась с целью найти подходящий предмет, которым можно было бы разбить замок, сковывающий эту цепь. Когда ее поиски увенчались успехом, она со всей силы ударила по замку, и тот раскололся на две равные половинки. Кати попыталась сдвинуть шкаф, но он был очень тяжелым и не поддавался ее жалким попыткам. Тогда она уперлась спиной в стену, а ногами в шкаф, надавила на него что есть силы, и он поддался. Окрыленная своими маленькими успехами, она надавила еще раз и переместила его еще чуть-чуть. Кати удалось совсем сдвинуть шкаф только через пятнадцать минут после первой попытки, и теперь она стояла и смотрела на люк в полу, боясь открыть его. Но, услышав снизу голоса, кинулась поднимать крышку.

Помещение внизу было душным и вонючим. По всей видимости, за время пути его никто не проветривал, и отхожее место, установленное там же, давило удушливым запахом. Кати еле сдержала накатившую тошноту. Сейчас было не время, и она, подняв голову, набрала полную грудь воздуха, понимая, что внизу ей все равно придется дышать. Затем спустилась по ступенькам.

То, что ей пришлось увидеть, будоражило не только кровь, но и рождало в воображении немыслимые картины. Дети стояли, прижавшись друг к другу, и едва могли присесть, не говоря уже о том, чтобы лечь. Их было настолько много, что им попросту не хватало места в этом душном маленьком помещении.

– Как вы? ― спросила Кати, хотя понимала, что это глупый вопрос.

Ответом ей была лишь тишина.

– Здесь кто-нибудь может говорить? ― снова спросила она.

– Да, ― ответила маленькая девочка, ― нам очень плохо.

– Сейчас, мои хорошие, мы что-нибудь придумаем, ― приговаривала Кати, лихорадочно соображая, что же можно придумать в этой ситуации. Она даже спуститься к ним до конца не может, потому что там недостаточно места.

– Давайте по одному, выходите, ― наконец, велела Кати, ― только постарайтесь не шуметь, чтобы нас не услышали матросы.

На то, чтобы вывести всех из подпола трюма, понадобилось не меньше часа. Дети еле передвигались, голодные, изможденные от длительного стояния на ногах, которые теперь не слушались их, так что приходилось практически каждого поддерживать, большую часть тяжести перенося на себе. Катрина измоталась вконец, а еще нужно было помочь им выбраться отсюда, но не нырять же прямо в море в шторм. В такую погоду вообще сложно выжить, да еще и в их состоянии. Она жалела, что сначала не выяснила, где подвешены лодки. Перед путешествием с корабля на остров их разместили у борта, а по прибытии назад она сразу ушла в каюту, чтобы переодеться, и не видела, куда их отправляют дальше.

Разложив детей кого куда, Кати присела на секунду отдышаться.

– Сидите тихо, ― сказала она, ― я пойду посмотрю, что там делается наверху.

Но не успев даже подняться, она услышала громкие аплодисменты.

– А ты молодец, юнга Кэт, ― раздался голос капитана. ― Я давно наблюдаю за тобой и все думал, когда же ты сдашься и устанешь таскать на себе все это отродье. Но нет, ты была полна решимости и с каждым новым телом как будто находила новые силы. Жаль, очень жаль, что такой потенциал пойдет на корм рыбам, ― закончил он свою напыщенную речь.

Кати смотрела на него и не понимала, что она могла найти в этом жалком человеке, кроме его симпатичной наружности, которая сейчас раскрыла свою истинную суть.

– Стив, ― обратился капитан к парню, который первым встречал поступающих на корабль в порту ее города, ― прикажи нашим кинуть этих, ― он указал на измученных детей, которые сейчас не произносили ни звука, ― обратно, где им самое место, а эту, ― он указал на Кати, ― помести на корабельную гауптвахту и скажи дежурному по низам, что она опасный предатель. Килевание мы проведем сразу, как шторм закончится. Кормить необязательно, все равно ей скоро помирать, ― громко засмеялся капитан и покинул трюм.

Катрина не могла поверить, что вот так, похоже, и закончится ее жизнь. Но даже это не столько тревожило ее, сколько то, что она не смогла помочь несчастным детям, погребенным заживо в стенах двойного дна корабля.

Как детей помещали обратно, она уже не видела, так как Стив, лично подняв ее словно пушинку, отнес куда-то корабельными переходами, в которых она раньше не бывала. Ее бросили в самую настоящую маленькую тюрьму, где все было по-тюремному надежным: и решетки, и железные двери, и тяжелый закрывающийся засов. Корабль к тому времени уже изрядно бросало из стороны в сторону, и отсутствие в этом маленьком помещении койки еще больше усугубляло положение Кати. Проведя в тесном и душном месте, на жестком полу, пару часов, Катрина поняла, что лучше бы ее конец наступил сразу же. Оттягивание наказания за предательство, как назвал ее поступок капитан, ухудшало положение: размышления о загадочном «килевании» не покидали голову.

– Кати, ― услышала она голос за дверью.

– Кто это? ― прошептала она в ответ.

– Тод.

– Тод! ― обрадовалась она, ― как я рада тебе. Но как ты сюда прошел? А где дежурный?

– Я его сменил ненадолго. Ты можешь стоять, ходить? ― неожиданно спросил он.

– Могу, ― ответила Кати, не понимая, к чему вопрос.

– Это хорошо, ― послышался облегченный вздох, ― тогда жди, сейчас попробую открыть.

Через пять минут ему удалось отпереть замок в двери, и Кати ослепил свет из корабельного коридора. Так как в ее тюрьме света не было, глаза не сразу адаптировались к нему.

– Ты как? ― спросил Тод, помогая ей подняться. ― Готова бежать?

– Куда? ― удивилась она.

– Тебе нужно бежать. Уже всей команде сообщили, что назначено потрясающее зрелище: килевание предателя ― юнги Кэт.

– Тод, что такое «килевание»? ― посмотрев на него, на полном серьезе спросила она.

– Это такой вид наказания, когда кого-то протягивают под днищем корабля, ― сказал Тод, ненадолго замолчал и продолжил: ― На моем веку еще никто не выживал после этого.

– Почему ты помогаешь мне? ― спросила Кати. ― Ведь тебя самого за это могут наказать.

Он молча посмотрел на нее и добавил:

– Считай, что я просто не могу допустить, чтобы ты так погибла, ну и еще ― я очень устал от всего, что тут творится.

– Так побежим вместе?

– Я не могу, ― грустно ответил он, ― для меня это трусость ― бежать с корабля, на котором служил.

– Но ведь я тоже здесь служила, ― тихонько произнесла Кати.

– Ты ― это другое, ― улыбнулся Тод. ― Ты девчонка, а девчонкам вообще не место на корабле, ― серьезно добавил он.

И если бы не тюремная атмосфера и не серьезность всей ситуации, Кати рассмеялась бы ― настолько по-мальчишечьи он это произнес.

– Держи, ― он вручил ей какой-то мешок, ― там есть все, что успел собрать. Гиг[1] я тоже для тебя приготовил. Осталось только незамеченными пройти по палубе, и ты уже в открытом море.

– Я не умею плавать, ― серьезно сказала Кати.

– Придется научиться, ― так же серьезно ответил Тод, ― шторм, конечно, не самое подходящее время для учебы, но это все, что я могу сделать для тебя, юнга Кэт, ― улыбнулся он. ― Пока вся команда занята стихией, ты сможешь незаметно ускользнуть.

– А дети? ― с надеждой в голосе спросила Катрина.

– Этим детям ты не поможешь, ― ответил он, ― если выживешь, спаси других.

Они стали тихонько пробираться по корабельным коридорам. В некоторых местах свет отсутствовал, и они двигались на ощупь. Кати старалась не отставать от Тода, который, казалось, знал здесь каждый уголок.

Наконец они вышли на палубу. Небо уже давно сковала ночь, ветер вперемешку с дождем хлестал ее по щекам, волосы сразу же намокли и прилипли к лицу.

– Кати, ― перекрикивая бушующую стихию, обратился к ней Тод, ― беги за мной, только быстро.

Она кивнула, пытаясь сквозь дождь разглядеть очертания его фигуры в ночи.

Команда продолжала сновать туда-сюда, но никто в штормовой суете не обращал на них внимания, и потому, проскочив незамеченными до места, где ждал гиг, Тод сказал:

– Запомни, гиг ― это узкая шлюпка на одного человека, у нее по бокам весла. Не знаю, пригодятся они тебе или нет в такую погоду, но желаю, чтобы ты ими все-таки воспользовалась.

– Почему? ― крикнула в ответ Кати.

– Потому что, если они не пригодятся, значит, твою шлюпку потопило. Залезай, Кати, быстрее, ― поторопил он.

Кати забралась в узкую шлюпку со странным названием «гиг» и посмотрела на Тода. Он сунул ей мешок в руки.

– Надень на плечи и… прощай.

Она послушно накинула лямки корабельного мешка, и Тод развязал какие-то веревки, которые удерживали шлюпку на весу с правого борта. У Кати перехватило дыхание: она оказалась в свободном падении. Шлюпка шлепнулась в море, и Кати окатило ледяной водой. Девочка схватилась за весла, полагая, что они пригодятся ей сейчас, когда нужно уйти от столкновения с бортом корабля, который бросало, как щепку, из стороны в сторону. Маленький гиг для большого парусника не был помехой в борьбе за жизнь в морской пучине.

Не жалея сил, Катрина двигала веслами. Сначала от незнания закрутилась на одном месте, затем, попривыкнув, почувствовала, что у нее получается, и отплыла на достаточное расстояние. Волны захлестывали гиг и грозились перевернуть его, но пока не осуществили свои угрозы. Кати нашла на дне шлюпки веревку, привязанную к днищу, и обвязала ее вокруг талии. Правильно она сделала или нет, она не знала, но так ей показалось, что ее хотя бы не выкинет в море.

Она легла на дно гига и закрыла глаза. Все, что могла она сделать в такой ситуации, ― только молиться. Как назло, в голове не всплыло ни одной молитвы из тех, которые их заставляли выучить наизусть, и Катрина могла лишь говорить то, что было в сердце в эти минуты. Обуреваемая страхами и неопределенностью путешествия по бушующим волнам, она продолжала лежать на дне узкой одноместной шлюпки, надеясь, что если Бог есть, то Он обязательно ее услышит.

Глава 5. Обломки черного камня

Если бы Кати знала, сколько всего предстоит ей пережить во время этого путешествия, она глубоко задумалась бы над тем, стоит ли сбегать из сиротского приюта. Возможно, замужество со старым и вечно брюзжащим старикашкой – не такая уж плохая идея. Все это приходило в голову Кати, пока она лежала на песчаном берегу и мелкие крупицы песка заполняли все ее существо, начиная со рта, носа и ушей, заканчивая теми частями тела, о которых не принято говорить вслух.

Хотя, если хорошенько подумать, эти приключения ― часть ее недолгой жизни, и если она сейчас не встанет на ноги и не перестанет стенать от несправедливости человеческой судьбы, то они станут для нее последними. Кати заставила себя приподняться и, опираясь на локти, попыталась приоткрыть глаза, которые, кстати говоря, тоже были набиты песком. Сил не оставалось: ночь выдалась тяжелая, а борьба с водной стихией лишила Катрину не только чувств, но и довела до предела человеческих возможностей.

Катрина упала на песок, снова потеряв сознание. Сколько она пробыла в таком состоянии, кануло в неизвестность, но, когда очнулась, почувствовала себя значительно лучше, отдохнувшей и выспавшейся. Она с легкостью скинула с себя песок и привстала. Глаза все еще были сухими и запорошены песчинками, но, слава Богу, вода была рядом и теперь уже не вызывала у Кати прежнего отвращения. Недолго думая, она проковыляла на полусогнутых ногах до воды и окунулась в теплое спокойное море, что еще ночью разгромило и потопило ее маленький корабль спасения.

Умывшись и окунувшись, Кати огляделась. Вокруг было пустынно, и уже смеркалось. За пляжем виднелась лесная полоса, а вдали ― горные хребты.

– Да уж… ― вслух произнесла героиня морского крушения. ― Сейчас бы перекусить что-нибудь и тогда уж решать, что делать дальше.

Как по мановению волшебной палочки, вдалеке она увидела мешок, который вручил ей Тод, запихивая ее в гиг. Кати счастливо подпрыгнула и понеслась к спасительному мешку, в котором оказалось много всего полезного. Но главное ― это еда. Сухой корабельный паек пришелся как нельзя кстати, и, перекусив на скорую руку, Кати решила не просто оглядеться, но и немного прогуляться. Вдруг ей удастся отыскать еще что-то не менее важное.

Катрина понимала, что ей нужно быть осторожной, но чувство облегчения и умиротворения отвлекало от мысли об опасности. Она направилась к лесу, надеясь найти какое-нибудь укрытие для ночлега. Шум прибоя оставался позади, а впереди расстилались мрачные тени деревьев, которые тревожили воображение и навевали страх. Кати вздрагивала от каждого шороха, нарушавшего зловещую тишину.

Лес встретил ее неприветливо. Ветки деревьев скребли по плечам, шорох как будто оживающей под ногами земли заставлял насторожиться. Однако тьма, спускавшаяся с неба и становившаяся все более густой, охватила Кати своими объятиями. Ее беспокойство постепенно уступало ощущению, что здесь, вдали от бушующего моря, она скорее найдет новую надежду на спасение и сможет примириться с одиночеством.

Спустя некоторое время Кати наткнулась на небольшую поляну, создающую иллюзию безопасности. Она присела на мягкий ковер из мха и листьев, прислушиваясь к тишине. За время, проведенное с момента крушения шлюпки, она редко ощущала покой, и теперь каждый вдох приносил ей почти забытый аромат лесной свежести, не отравленной солью и ветром.

Кати предположила, что у нее не так много времени до темноты, полной и абсолютной. Надо было найти или соорудить укрытие, что-то из подручных материалов, чтобы защитить себя от ночной прохлады и лесных обитателей. Работая механически, она собрала несколько крупных веток, соорудив некое подобие шалаша. Осознавая тщетность своего труда против всевластной природы, Кати все же почувствовала внутри себя тихое удовлетворение, ибо хоть немного оказала сопротивление стихии, пытающейся сломить ее дух снова и снова.

Вчерашний план побега вместе с детьми, а вернее, его отсутствие, сегодня казался ей детской глупостью. Что-то часто она в последнее время стала убегать. Вот что теперь делать? Куда двигаться дальше? Да еще и в одиночку.

Ворох мыслей проносился у Кати в голове, и практически каждая из них была неутешительной. Больше всего ей было жаль, что она не смогла спасти детей с корабля. Что теперь с ними будет? Куда их в конечном итоге привезут? Слезы наполнили глаза, и, смахнув их легким движением руки, она, как в детстве прикусила губу. Она всегда делала так, когда о чем-то серьезно думала.

– Все! Нельзя оставаться ночевать здесь! ― сказала Кати вслух. ― Ничего не изменится, если ничего не делать!

«Не вспоминай о прежнем и не думай о том, что было раньше. Вот, я делаю новое дело; теперь оно возникает, разве вы не видите? Я проложу путь в пустыне и реки в пустыне», ― вспомнила она стих из Священного Писания, которое по воскресеньям им читала наставница.

– Ну что ж, новое дело, так новое, ― взяв мешок в руки и закинув его за плечи, девочка двинулась дальше.

На самом деле лес позади поляны оказался небольшим, но вот за ним действительно возникла настоящая горная преграда, в высоту достигающая размеров трехэтажного сиротского дома ― от первого этажа и до самой крыши. Специального снаряжения у Кати не было, разве что в мешке Тода найдется что-то подходящее. Кати высыпала все содержимое мешка и снова закусила губу.

– Жаль, что веревку ты мне не положил, ― и с досады Кати пнула ком земли, разлетевшийся в разные стороны. Ее взгляд упал на высокое дерево, росшее неподалеку от горы, внезапно вставшей на пути.

Быстро собрав все рассыпанное и стряхнув землю с теплой накидки, которая также прилагалась к содержимому мешка, Кати быстрым шагом дошла до этого дерева. Обняв его ствол, попыталась забраться. Несмотря на то, что она была физически хорошо развита, этого явно было недостаточно.

В сиротском доме они нечасто занимались физической подготовкой ― бегом или иными видами спорта. Учителя в детдоме считали это мужским занятием. Ее учили хорошим манерам и танцам. Понадобятся они ей или нет ― неизвестно, а вот навык лазания по деревьям пригодился бы.

Поджав губы, Кати вдохнула, задержала дыхание и собралась с силами. Она представила, что перед ней всего лишь оконный проем, небольшая форточка, высоту которой она не раз преодолевала. Это, казалось, придало ей сил, и она, легко вздохнув, снова обняла ствол дерева, на этот раз подтянув ноги чуть выше и зацепившись за него, затем сцепила ноги изо всех сил, позволила рукам оторваться от ствола и переместила их выше.