Икаро, шаманская песнь

– У меня языковой комплекс, – сразу же призналась ему я, – а ты так бодро по-русски шпаришь. Я тебя буду склонять на русском со мной говорить, но ты не поддавайся, даже если я буду злиться и ругаться на тебя!

– No problema, – отрапортовал он и принялся объяснять мне правила произношения. – ДайкиРи – обрати внимание на букву «р», как четко она проговаривается. Окончания в испанском очень важны, нельзя глотать их, заменяя «о» на «а». Вот, например, мохитО… как тут девочки говорят? «Мне махита, пожалуйста!» Какая еще махита? Это мужик, все буквы отчеканиваются – мохитО!

– А почему мы все правила на примерах коктейлей рассматриваем? – поинтересовалась я после очередной пиньи-колады с объяснением мягкой «н».

– Так я же барменом в Москве работал. Я и сейчас подпольно с Кубы вожу ром. Ты такой, небось, и не пробовала. Привезти тебе?

Так мы стали друзьями. Моя просьба не поддаваться и не говорить со мной на русском быстро позабылась, а занятия становились все короче, потому что хотелось поскорее перебраться на балкон и насладиться редким кубинским ромом, который, к моему удивлению, оказался терпким и сладким, как ликер, а со льдом теплым весенним вечерком шел на ура. Еще немного – и я, возможно, даже сигары закурила бы, но к ним я пристраститься не успела: навалилось много работы, а потом пришло лето, и постепенно наша дружба сошла на нет. Но базовые знания «меня зовут Юлия, лет мне много» заложить мой дорогой преподаватель все же успел, и потому во время поездки я неоднократно вспоминала наше испано-ромовое общение с теплотой и благодарностью.

Своим главным учителем испанского я считаю Диони, хозяйку дома, жену профессора Хорхе. Она сразу же прониклась ко мне большой любовью, объясняя это тем, что до этого в их доме селились только мужчины, почему-то немцы, и с ними ей было ну совсем неинтересно. А тут женщина, с которой она будет дружить! И мы начали дружить.

Она повсюду водила меня за собой хвостиком, как безмолвную собачонку: в магазин, в поликлинику, в школу за дочкой Татьяной (да-да, именно так ее и звали!). В супермаркете проводила экскурсию, показывая незнакомые мне фрукты и овощи, рассказывая, как что едят, а потом смеялась надо мной, когда, накупив и испробовав все, что мне приглянулось, я сидела с разочарованным недовольным лицом: «Ну я же тебе объясняла, что это никакой не огурец, а кислый-прекислый фрукт, его только в напитки добавляют. А вот это используют для выпечки кондитерских изделий, а из этого разве что джем можно приготовить, само по себе оно несъедобно. Зачем ты всю эту пакость набрала?» Как зачем – мне же любопытно!

В дом неиссякаемым потоком шли люди: соседи, друзья, родственники. Все они жаждали на меня поглазеть и помочь мне освоить их родной язык.

– Hola! Como estas? – спрашивал меня всякий вновь пришедший. Как дела, в общем.

– Muy bien! – отвечала я. Хорошо все, даже очень!

– Да ты уже просто супер говоришь на кастельяно! – подбадривали меня они.

– Ой, вы не представляете, – принималась нахваливать меня Диони, – она уже вовсю разговаривает, мы с ней беседуем. (Это, конечно, было сильным преувеличением.) А еще Джулия нам готовит еду, такую, что пальчики оближешь! Вчера был красный суп, его даже Татьяна ест, а она ведь супы ненавидит. Вы не поверите, Джулия в суп свеклу кладет! А сегодня у нас ensalada rusa, я отложила немного. Всем дам попробовать, но не больше одной ложки, а то сегодня еще несколько человек прийти должны! – И она засовывала изумленному гостю в рот ложку винегрета. Ха-ха-ха, им и в голову не приходило, что свеклу можно варить.

По вечерам мы усаживались на балкон пить чай, точнее то, что у них вместо чая: чайный пакетик с противным фруктовым вкусом под названием «инфузьон». Кстати, найти хороший кофе в этой кофейной стране было задачей не из простых, а уж чтобы его вкусно приготовили – вообще редкость. Как-то Диони отвела меня в место, где, по ее мнению, наливают лучший кофе: там стояла допотопная кофеварка, которая на выходе выдавала сами понимаете что. От пакетиков-инфузьонов и воды в кастрюльке я, привыкшая пить хороший вкусный чай, тоже страдала. Отсутствие нормального электрического чайника меня сильно удивляло, поэтому я решила, что он станет классным и полезным подарком принявшей меня семье. Заручившись новым испанским словом tetera, я отправилась в крупнейший магазин бытовой техники.

– Чем могу помочь? – встретила меня улыбчивая девушка.

– Я хочу купить тетеру.

Она поморщила свой симпатичный лобик, вникая в смысл просьбы (наверное, подвел мой акцент).

– А-а! Поняла! Вы хотите кафетеру? Чтобы кофе готовить?

– Нет, я не хочу кафетеру, я хочу тетеру!

Снова минутная заминка.

– Ах да, конечно, пойдемте я вас провожу, – и она приводит меня к кофеваркам. – Вот, выбирайте себе кафетеру.

– Вы меня неправильно поняли, мне не нужна кафетера, мне нужна тетера, для чая.

– Тетера… для чая… – она совсем отчаялась меня понять. – А зачем?

– Ну как зачем? Чтобы можно было быстро воду нагреть!

– Так нагрейте в кастрюльке, в чем проблема?

Так ни с чем я и ушла. Когда я рассказала про это дома, на лицах Хорхе и Диони отразилось явное недоумение.

– Кажется, я поняла, о чем ты! – воскликнула Диони. – Вот, один немец нам подарил, но я ни разу этой штукой не пользовалась, не поняла, зачем она нужна, – и она достала с самой верхней полки небольшой и симпатичный заварочный чайник.

– Нет, она не про это, – со знанием дела (на то он и профессор!) поправил ее Хорхе. Он выбрал на полке англо-испанский словарь в картинках, открыл раздел электробытовых приборов и продемонстрировал жене картинку чайника со свистулькой. Мне все стало понятно, и больше попыток купить чайник я не делала. Кстати, как-то в дом приезжала родственница из Эквадора, и она с гордостью рассказывала, что знает про чайники, что у них такой даже был, только сгорел от перепадов электричества. Стоит заметить, что позже, путешествуя по Латинской Америке, я все-таки не раз встречала чайники в домах. Сейчас, скорее всего, это достижение прогресса наконец докатилось и дотуда.

Итак, вернемся к нашим чаепитиям на балконе. Диони без умолку болтала, рассказывая какие-то захватывающие истории, сама над ними смеялась или всхлипывала. Я же была лучшим молчаливым слушателем, который никогда не перебивает, но внутри у меня все кипело от невозможности понять их, рассказать что-то свое, чем-то тоже поделиться. При этом, как ни удивительно, прогресс в моем домашнем обучении был очевиден.

– Хочу пригласить тебя на девичник, – как-то сказала моя новая колумбийская подруга. – Мы с подружками собираемся раз в неделю, традиция у нас такая. Что-нибудь вместе готовим, потом обедаем, вино пьем, делимся новостями. Они все мечтают, чтобы ты тоже пришла и научила нас готовить что-нибудь русское.

– Да я, собственно, не такой уж знаток русской кухни. Я больше по домашней специализируюсь, которую от мамы с бабушкой переняла. Давайте приготовим фаршированные перцы, – сделала я свой выбор.

Это был один из лучших уроков испанского в моей жизни, живой и практичный.

– Сейчас мне нужно… м-м-м… это…

– Что? Что? – кидаются помогать женщины, перечисляя незнакомые мне названия, а потом доставая все из шкафов.

– А! Вот это! – указываю я.

– Это называется sarten – сковорода.

– Что я сейчас что делаю? Как это по-испански?

– Estas rallando – ты трешь на терке.

К долгожданному обеду у меня уже голова пухла от новых слов и терминов. А ведь еще предстояла непринужденная беседа за столом. Я порадовалась, что у меня есть уважительная причина не засиживаться: в кармане лежал большой подарок самой себе – билетик на концерт Ману Чао.

Концерт проходил на открытом воздухе, в большом городском парке. Прибыть было велено рано, в пять, и я торопилась, понимая, что немного запаздываю: подвыпивший женсовет никак не хотел меня отпускать. С одноклассниками из языковой школы мы договорились встретиться «где-то в парке». Как же это было легкомысленно! Приехав к входу, я с ужасом обнаружила, что от него в разные стороны расходятся две бесконечные очереди, образованные по непонятному принципу. Выбрав ту, что слева, я побрела вдоль нее и через какое-то время поняла, что иду уже не пять и не десять минут и что ее длина исчисляется километрами. Очередь не двигалась. В хвосте, где я заняла свое почетное место, мне сообщили, что вход откроют не раньше шести и нас начнут впускать, предварительно досматривая каждого. Концерт начнется в восемь, и, наверное, сперва выступит кто-нибудь на разогреве. Через час очередь действительно зашевелилась, но даже черепаха бегает быстрее – я видела, я знаю. Видимо, досмотр велся со всей тщательностью. Ближе к семи фаршированные перчики и выпитое вино начали давать о себе знать.

– Где здесь ближайший туалет? – обратилась я к соседям по очереди.

– Внутри все будет, а тут ничего нет.

Ого! С таким подходом я еще не встречалась. Вино поднажимало, очередь едва ползла, входа по-прежнему было не видать. Последней каплей явилось то, что за пропускным пунктом, в парке, я увидела своих друзей, которые проникли туда с чьей-то помощью. Я начала кричать, махать руками «вот она я, заметьте меня», но ухающая музыка – то ли разминка перед выступлением, то ли разогрев прибывающей публики – заглушила мой голос, а у меня на эти подпрыгивания ушли последние силы. Я поняла, что после трехчасового стояния в очереди мне уже никакой Ману Чао не будет в радость. Вышла из очереди, кинула на парк последний грустный взгляд, махнула рукой и укатила на такси домой. А билетик еще долго хранила на память.

Мое тесное общение с Диони, моим терпеливым учителем, привело к тому, что через какое-то время я научилась прекрасно понимать кастельяно, но только в ее исполнении. Когда мне кто-то что-то говорил в ее присутствии, я вопросительно смотрела на нее, а она мне переводила – повторяла то же самое, и мне все было ясно. Наверное, дело было не в знании языка, а в достижении такого уровня резонанса, что я понимала не слова, а общий смысл. Но когда я лишилась ее прекрасной компании, мне уже было намного легче, так как она помогла мне в главном: полностью, окончательно и бесповоротно сняла языковой барьер, и я перестала стесняться чего-то не знать или сказать неправильно. В конце концов, это не мой родной язык, имею право на ошибку. Признание своего несовершенства – отличный помощник в обучении.

Целители моей души

Почему в начале этой главы я сказала об исцелении? Сейчас объясню. Девяносто девять процентов людей, услышав упоминание о Колумбии, демонстрируют свою образованность и оригинальность, со знанием дела замечая: «Колумбия, кокаин, Пабло Эскобар». Рядового колумбийца такая узкая ассоциация обижает. Примерно с тем же чувством мы, русские, слушаем про медведей, которые разгуливают по круглогодично заснеженным улицам и распивают с детьми водку после совместного катания на коньках по вечному льду. Это если не обидно, то как минимум скучно и примитивно. Ну, про медведей хотя бы смешно – все же не бандиты, хотя пристрастие к водке – сомнительная репутация. Предложений вступить в какой-нибудь наркокартель мне не поступало, продающийся на каждом углу кокаин встречать тоже не довелось, зато невероятной красоты природа с ее горами, реками, водопадами и вправду потрясает. Но для меня Колумбия – это прежде всего ее люди. Самые обычные, простые люди. Они и явились для меня главными целителями души. Они настолько открыты и дружелюбны, что в это даже трудно поверить. Меня часто спрашивают, опасно ли путешествовать по стране? Не буду подробно останавливаться на этой теме, скажу лишь, что стоит забрести в какое-нибудь «нехорошее» место, как к тебе сразу же кто-нибудь подойдет и сообщит об этом: «Что вы здесь делаете? Вы кого-то ждете? Знаете, этот район – не самый благополучный, а вы одна. Идите лучше вон туда, там полиция всегда есть, давайте я вас провожу!» Зазевалась на минутку, пытаясь понять где находишься? Уже бегут на помощь: «Заблудились? Что-то подсказать? А, нужен автобус? Сейчас поймаем», – и человек уже машет руками автобусу, останавливает его, двадцать раз объясняет водителю, куда мне нужно попасть, и столько же раз повторяет мне стоимость проезда, чтобы, не дай Бог, меня не обманули, и дает инструкции, где сойти. В автобусе тоже не пропадешь и мимо своей остановки не проедешь, потому что заботливые пассажиры километров за десять начинают по очереди выкрикивать: «Эй, водитель, ты не забыл, что у нас тут иностранная сеньорита едет? Не проскочи!» «Помню, помню», – улыбается водитель и в положенном месте не только остановится, но еще и выйдет из кабины, поможет спуститься и подробно расскажет, куда идти, сопроводив свои объяснения наилучшими пожеланиями. Конечно, это относится к маленьким городам, но и в мегаполисе не пропадешь, это точно. Заходя в автобус, колумбиец прежде всего здоровается с водителем и со всеми пассажирами, а потом уже проходит на свое место. Маршрутка останавливается около любого человека, махнувшего рукой, независимо от того, есть ли в ней свободные места. И таки да, мешки с картошкой, козы и внезапно появившиеся у тебя на коленках дети там не редкость. В тесноте, да не в обиде. На моей памяти водитель лишь однажды отказался взять пассажиров, а именно – торговцев сахарной ватой. Перед этим он долго примерял, можно ли ее разместить, но вынужден был признать, что из-за давки товар будет испорчен, и его это явно расстроило. И вот мы катимся где-нибудь по дождевым лесам, кто-то поет – неважно, в наушниках он или без, и неважно, есть ли у него слух – просто хочется петь, вот и поет. Или заходит в автобус какой-нибудь дед, садится в центре на мешок с кукурузой и принимается байки травить, и все заливисто смеются, и я тоже смеюсь, подхватывая общее настроение, хотя и понимаю всего ничего. Кроме того, транспорт – прекрасное место для знакомств, а еще здесь можно подчерпнуть массу полезной информации: местные охотно делятся всеми имеющимися у них сведениями. Как-то я ехала в микроавтобусе из одного городка в другой, и мне в соседки досталась колумбийка, которая живет в Англии и приехала навестить семью. Какая удача – возможность побеседовать на английском и обсудить что-то кроме самых простых вопросов! Через пару часов совместной езды она уже приглашала меня к себе на дачу, жарить там шашлыки и вообще гостить столько, сколько мне угодно. До последнего она не хотела соглашаться с моим отказом, не веря, что меня уже ждут. Потом она настаивала на том, чтобы меня как минимум подвезла до места ее сестра, которая будет встречать ее на своей машине.

В Колумбии – мачизм, поэтому женщина, сидящая одна в парке на лавочке, явление крайне странное. Я все время стремилась побыть одна, побродить наедине со своими мыслями, поглазеть по сторонам. Но стоило мне присесть, как кто-нибудь уже бежал ко мне: «Что случилось? Поругалась с мужем? Как нет мужа? Почему одна? Тебе грустно? Тогда я составлю тебе компанию!» Отвертеться было совершенно невозможно. Ну что же, вздыхала я, буду практиковать испанский. Это действительно помогало, правда, набор вопросов был у всех примерно один и тот же: «Сколько ты уже здесь? Тебе нравится? Где ты уже была и куда еще собираешься? А приедешь еще?» Скоро ответы на эти вопросы отлетали у меня от зубов, хотелось чего-нибудь новенького, и я язвительно воображала: вот напишу список этих вопросов с ответами и буду давать его каждому, кто ко мне подходит. Пусть придумывает новые вопросы, надо же мне как-то продвигаться в изучении языка. Вот этот мой цинизм – одно из первых неприятных осознаний о себе. При общении с колумбийцами мне не раз было за него стыдно. «Что ему от меня нужно? Пристает? Денег хочет?» – думала я, наблюдая приближение каждого такого компаньеро. И как же мне становилось неловко от таких мыслей, когда оказывалось, что это я настолько испорчена большим городом, где большинство взаимоотношений строится по принципу «ты мне, я тебе», а они – просто искренние и доброжелательные люди, от души желающие помочь одинокой женщине. Или мне так везло? Как бы то ни было, но именно благодаря этим людям, этим коротким встречам мое сердце стало оттаивать, и мне захотелось научиться, как они, петь в автобусе, приглашать незнакомцев в гости и не думать заранее о человеке плохо, как бы он ни выглядел.

Вот еще один пример колумбийского гостеприимства. Небольшой уютный лодж в горах в паре десятков километров от городка Манисалес. Я пошла прогуляться по окрестностям. Нашла живописное местечко и присела помедитировать на зеленые холмы и струящийся ручеек, ну и заодно покурить. Мелькнула мысль, что я, похоже, забралась на чью-то территорию, потому что метрах в трехстах виднелся домишко. Вроде бы я действительно перешагивала через поваленные колья, вероятно, символизирующие забор. Смотрю, от дома ко мне спешит бабка, причем издалека она мне кажется как минимум крюкастой Бабой-ягой, которая грозно размахивает клюкой. Следом за ней бежит паренек, еле поспевает. «Парнишка-то наверняка на привязи, чтобы не сбежал, и она потом смогла его съесть, – ехидно думаю я. – Бабка сейчас будет ругаться, что я на ее землю залезла и сижу тут». Хотелось тут же сбежать, но я все же удержала себя на месте и решила дождаться развития сюжета. Парочка приблизилась, вид у бабки и вправду был грозный. Не показалось, значит. «Что-о-о-о? Куришь???» – возопила она, помахивая своей палкой. Паренек лет пятнадцати-шестнадцати, стоя за ее спиной, усиленно пытался передать мне какую-то мысль, делая необычайно выразительные глаза. «Ну да, курю, – созналась я, демонстрируя сигарету, – но вы не волнуйтесь, я окурки не разбрасываю, я унесу их с собой, все чисто будет». Бабку это успокоило: «А, ну ладно, сиди. Захочешь – заглядывай в гости!» – уже совсем дружелюбно сказала она. «Я еще минут десять-пятнадцать посижу да и пойду, спасибо вам!» Парочка удалилась, оставив меня в недоумении: неужели она так за чистоту ратует, что не поленилась из такой дали бежать, чтобы проверить, не разбрасываю ли я тут мусор? Не прошло и пяти минут, как паренек вернулся.

– А мне покурить дашь? – спрашивает.

– Так вот по какому поводу ты мне глазами вращал. Сигарету хочешь? Ну держи!

– Так это что, обычные сигареты? Не, такие я не курю. Я думал, марихуана.

– А такое я не держу, извини.

– Бабушка знает, что я курю, и злится на меня. Увидела дымок и решила, что ты здесь марихуану куришь. Я как раз выходить собирался, так она испугалась, что я к тебе присоединюсь, вот и побежала проверить.

– А-а, теперь все понятно. Я-то испугалась, что на вашей земле сидеть нельзя и вы идете меня выгонять.

– Земля действительно наша, но сидеть-то почему нельзя? Нам не жалко! Может, погуляем пойдем?

И мы, любуясь открывающимися пейзажами, отправились на прогулку до ближайшей деревни из нескольких домов.

– Тебе нравится Колумбия? – задал он такой привычный мне вопрос.

– Ну да, красивая.

– Не просто красивая! Она очень красивая! Очень-очень красивая!!! Где ты еще такое встретишь? Смотри, у нас все есть: и море, и океан, и долины с кофейными плантациями, и вулканы высоченные, и вот такие предгорья, и в джунгли можно спуститься, и до всего близко. Я вот хочу другие страны тоже посмотреть, не знаю, получится ли, но неважно, мне и моя страна не надоест никогда. Она лучшая в мире! И с наркоторговлей мы покончим, и экономику поднимем, и будем еще лучше!

Такой патриотизм свойственен колумбийцам и, если честно, вызывает зависть. У нас ведь как? У нас положено свою страну критиковать – и это плохо, и то, а вон то вообще ни в какие ворота. Конечно, если ее критикует иностранец, мы дружно встаем на защиту, но между собой хорошо говорить о своей стране как-то даже неловко, не поймут, дурной тон. Это как с футболом: если выиграли – о-о-о, молодцы, всеобщее воодушевление, а проиграли – ну, мы так и знали, чего от них ждать! И вправду, чего ждать? С такими болельщиками победителем не станешь. А колумбийцы с такой любовью к своей стране еще покажут миру высший класс!

Между тем начинается дождик, ой нет, не дождик, а настоящий дождина – как ливанул! Вот нам уже машут из ближайшего домика: детки, бегите скорее сюда, пока совсем не промокли. И мы бежим, и нам выносят горячие напитки на веранду, и ручку с бумажкой, потому что мой новый друг хочет мне что-то записать. А я все жду подвоха: чего же он от меня ожидает? Ну, ухаживать-то вряд ли станет, слишком уж очевидно велика разница в возрасте. Денег, небось, попросит за то, что гидом для меня работал, окрестности показывал. Ливень вскоре закончился, кавалер галантно проводил меня до дома и на прощание сказал: «Я в городе живу, а в деревню приезжаю бабушку проведать. Когда в следующий раз приеду, загляну. Если ты еще здесь будешь, может, еще погуляем». И… ничего не попросил. А я в очередной раз устыдилась своей испорченности и недоверчивости.

Ураган в пустыне Татакоа

В Колумбии у меня было невероятное количество приключений, но отдельно хочется рассказать историю о поездке в пустыню Татакоа, чтобы вы еще сильнее прочувствовали, насколько гостеприимны и открыты люди в этой стране. Татакоа – это совсем крошечная пустыня, площадью меньше четырехсот квадратных километров, известная своими ландшафтами, окаменелостями и обсерваторией для наблюдения за звездами.

Я все разузнала и спланировала заранее: доезжаю до уездного города N, не представляющего никакого интереса, так что и заезжать в него смысла нет, тем более что автовокзал находится в отдалении. Зато оттуда рукой подать на маршрутке до деревни, название которой я тоже уже не помню, а она-то совсем близко от пустыни, где я окажусь уже на следующий день и где даже есть возможность заночевать. Просто и гениально! Только вот я не рассчитала, что в этот самый городишко я приехала на закате. Еще ничего не подозревая, быстренько нашла, откуда отходят микроавтобусы, нужный мне как раз стоял на месте. Отлично, супер!

– Когда отходите? – спрашиваю водителя. В Колумбии довольно хорошо развита сеть автобусов, как крупных, так и небольших. Просто приезжаешь на автовокзал, где гнездятся все автобусные компании на любой вкус и цвет, ну и дальше выбирай, какую хошь – хоть по качеству, хоть по расписанию, которое, кстати, даже соблюдается.

– Наверное, завтра.

– Как завтра? Еще ведь не поздно! Неужели только мне нужно в этом направлении?

– Похоже на то. Оглянитесь – людей-то нет! Разве что вы мне заплатите за всю маршрутку. Пустую гонять не буду.

Я оглянулась. И вправду, пассажиры, прибывшие на последних автобусах, куда-то рассосались, и новых прибытий вроде как не ожидалось. Быстро нарисовался таксист. Хоть его цена и отличалась от оплаты всех мест в маршрутке, она меня все равно меня не устроила, как и перспектива ехать с этим сомнительным типом в машине без шашечек. Другая перспектива – ехать в город, искать в ночи ночлег, на следующий день возвращаться на автовокзал и потерять день – показалась еще более унылой.

– Но мы же подождем? Вдруг еще кто-то появится? – с надеждой обратилась я к водителю маршрутки.

– Ну давайте полчасика подождем, у меня все равно тут еще есть дела, – согласился он.

За полчаса на автовокзале стало еще пустыннее, на город опустилась черная непроглядная ночь, вдобавок зарядил дождь. Водитель, махнув рукой и пожелав мне удачи, уехал, я же осталась одна, в полной растерянности. Из-за угла снова вырулил подкарауливающий меня таксист. Похоже, деваться некуда, подумала я и разместилась на заднем сиденье, чтобы ему неповадно было доставать меня разговорами. Не успели мы далеко отъехать, как таксист вдруг притормозил под потоком дождя, и на переднее сиденье запрыгнул какой-то мужик – конечно, же, крайне подозрительного вида. «Родственник мой, подвезу заодно», – прокомментировал бомбила, и они принялись о чем-то переговариваться вполголоса, как заговорщики. Минут через тридцать-сорок я забеспокоилась: дождь продолжает лить, за окном ничего не видать, едем явно по каким-то лесам, что не соответствует моим представлениям о «рукой подать». «Юль, ну вот ты в своем уме? Прешься куда-то в ночи, в бандитской Колумбии, с двумя незнакомыми мужиками… Ты на какое место себе приключений ищешь? – испуганно корила я себя. – И что теперь? Сейчас все отберут, изнасилуют и выбросят на дороге помирать». Но не выпрыгивать же из машины, в конце концов. Хотя и такие мысли меня посещали, но я решила, что из-за своей упертости мне остается лишь смириться с неизбежной участью. А «родственник» тем временем принялся выспрашивать, кто я такая, зачем еду, чего хочу.

– А ночевать-то тебе есть где? – спрашивает он меня.

– Не-е-ет. Я думала, что днем приеду и найду, – жалобно сознаюсь я.

– Ну ничего. Отвезем тебя в один хостел, там переночуешь. Я, кстати, в туристическом бизнесе работаю. С утра пришлю к тебе своего человека. Ты же знаешь, что по пустыне только на специальном транспорте передвигаются?

– Да делайте уже все, что задумали, – с отчаянием соглашаюсь я, не очень-то рассчитывая дожить до утра.