НЕ порочное трио

– Ты как тут?..

– Ну-у-у… – засунув свободную руку в карман брюк-карго, выдержал театральную паузу, увлеченно пиная камешек мыском кеда. – Если очень хочу – нахожу все, что нужно.

– Ах да, у тебя же приспешник имеется, – вспомнила про какого-то там Ерва́нда. – Зачем приехал?

– Соскучился.

Знаете, я не испугалась, не разозлилась, скорее немножечко умилилась. Назовете преследованием? Ваше право. Я предпочла бы термин «ухаживание» – слегка назойливое, но приятное, – тем более что Викки заглядывал в глаза со щенячьей преданностью, чуть не виляя хвостом.

– Я буду в отеле послезавтра.

– Не-а, слишком долго. Велик сам себя не купит.

– В каком смысле?

– В том смысле, что прямо сейчас ты подрываешься и пулей летишь переодеваться, – обозрев коротенькие шортики, прищелкнул языком. – Только… кхм… накинь что-нибудь поскромнее. Розовую упругую попку будешь показывать только мне.

– С каких это пор?

– С таких. Забыла, как гладила по головке? И я не про Лихо. Ну, жгучий перчик, – досадливо рыкнул и уточнил в ответ на все еще недоуменный взор. – Охрененно внушительный член, – весело осклабился и подмигнул, заметив на моем лице искру прозрения. – Это было так мило. Круче, чем секс. Ну-у, почти. Круче, чем секс, может быть только… эмм… ничего.

– Так ты?.. – вот уж не думала, что он притворялся.

– Так я! – задорно пошевелив бровями, подтвердил Воронов, а когда я, смутившись, перекинула распущенные волосы на грудь и спрятала не ко времени затвердевшие соски́, изменился в лице. – Охренеть! Твои… Вот черт! Они же… За-че-е-ем? – стукнул ладонью по лбу. – Зачем сооружаешь вот это, – возмущенно наморщив нос, покрутил указательным пальцем, по всей видимости, изображая пучок, – и прячешь вот это. Мля-я-я! Кроха, так ты типа… ну, эта… цыпочка из башни? На «ц» как-то.

– Вообще-то, на «р». Рапунцель.

– Точно! Я же говорю, что на «ц». Дашь потрогать?

– Только через мой труп.

– Ну-у, теоретически… – он придирчиво осмотрел мою шею, внезапно подскочил и примерил на ней хватку, – много времени не займет. Нет, все-таки лишать мир такой красоты не круто. К тому же я не некрофил. Короче, Элли, не заговаривай зубы. Давай быстренько. Одна нога здесь, другая там. Отправляемся за подарками.

– Нет. Мы никуда не поедем.

– Ладно, как хочешь, – почти миролюбиво пожал плечами, сунул мне в руку опустевшую тару, плюхнулся на стул верхом и, запрокинув дурную башку к небу, завыл.

– Викки, что ты творишь?!

– Во́ю, – лаконично пояснил и вернулся к прерванному занятию.

– И долго ты собираешься?..

– Пока не скажешь «да», – громкость во́я усилилась. (Ой, мамочки! А если выкрутит на максимум?) – Я совершенно свободен. Так что не торопись, не сто́ит. На луну выть еще интереснее.

Вот что бы вы сделали на моем месте? Пришлось уступить, и спустя э́нное количество времени, уймы денег и кучи потраченных нервов – в основном продавщицы – мы покинули магазин с блестящим навороченным велосипедом. Воронов потащил меня в ресторан, но я уперлась и запросилась обратно, чем ужасно огорчила щедрого кавалера.

* * *

Наскоро перекусив, я поспешила в приют, всю дорогу улыбаясь нечаянной дорогой обновке и надоедливой, но такой искренней симпатии Викки. Витая в облаках, прошмыгнула в щелку двери и тюкнулась носом в стоящую посреди комнаты глыбу. Теплую темноволосую глыбу в бежевых джинсах и белой льняной рубашке с закатанными до локтей рукавами. Меня придержали, аккуратно отодвинули, извинились, а потом с удивлением окликнули.

– Но́ра, это Вы? – низкий баритон показался смутно знакомым.

Краснея и ругая себя за неуклюжесть, я вскинула подбородок и вздрогнула, встретившись с янтарно-ореховыми глазами.

Ой, мамочки!

Мужчину я сразу узнала, потому что не узнать было невозможно, и дело не только во внешности: Драгомира Вранича окружала мощная аура. Если в первую встречу я ощутила уверенность и спокойствие – пусть ненадолго, пока не вмешалась белобрысая физиономия, – то сейчас эта властная магия чуть не сшибла с ног.

Знаете, если сравнивать во́ронов (да, я знала их общее прозвище: добрые люди просветили), то золотой мальчик при желании стал бы моделью, дефилировал на показах, рекламировал дорогущее нижнее белье или парфюм, а брутальный Драгомир – лицом компании премиум-класса. Одним словом, эти двое были абсолютно разными, но было в них нечто общее: невероятная притягательность. Мысли о них откликались приятным томлением в теле, а душа все же стремилась к загадочному принцу.

– Я… Д-да, это я.

Цепкие руки обхватили запястья и притянули чуть ближе. Я едва усмирила порыв прикоснуться хоть мизинчиком к жилистым предплечьям, ощутить их силу, очертить каждую вену.

– И зачем Вы здесь?

– Эмм… Вольеры чистить… вроде бы… – совсем оробела, беспомощно хлопая ресницами.

– Я помогу.

Вранич, не спрашивая согласия, просто поставив перед фактом, вышел на улицу, придержав для меня дверь. Скептически приподняв брови, я осмотрела неуместно светлую одежду, а он в свою очередь скосился на видавший виды спортивный костюм, усмехнулся и жестом попросил подождать. Ну я и подождала, исподтишка наблюдая за тем, как мужчина открыл багажник, без капли стеснения скинул все, кроме тонких боксеров, и нацепил камуфлированные штаны и черные кроссовки. Ох. Не стоило акцентировать внимание на рельефном торсе, мускулистых ногах, темной поросли на груди и дорожке пониже пупка. И – чего уж скрывать – кое на чем еще. Вот правда, не стоило: не за стриптизом явилась, в конце-то концов.

Я старалась сосредоточиться на работе. Подметала вольеры, меняла опилки и воду, мыла миски, вычесывала котиков, но взгляд сам собой то и дело возвращался к мощной спине, покрытой пленкой испарины. Очень старалась, ежеминутно борясь с почти неодолимой тягой. Хотелось дотронуться до разгоряченной кожи, стереть капельки пота, пощупать каменные мышцы.

– Так, Элеонора. Что с тобой происходит? Либо уже потискай, либо подотри слюни.

–      Не могу. Он же гость отеля, женатый, старше как минимум в полтора раза. И вообще, пояс верности и…

–      Ты же понимаешь, что это метафора или как там еще? Аргументов-то маловато. Как слону булочка. Поверь, такие мужики на дороге не валяются.

Пока мы препирались, Драгомир поравнялся с площадкой для выгула. Собаки сгрудились, вытянули морды и с радостным визгом завиляли хвостами, а едва он вошел внутрь, дружно набросились и повалили на спину. Я успела немножечко перепугаться, еще пара минут – и помчалась бы на помощь, но сухенькая ладошка легла на плечо.

– Элечка, не волнуйся. Они просто играют.

Я узнала мелодичный голос. Наталья Андреевна (такой же волонтер, как и я) тихонько засмеялась, когда из пестрого живого клубка поднялась рука с оттопыренным кверху большим пальцем.

– Видишь, милая? Бояться нечего. Старожилы Мира помнят и любят.

– Вы с ним знакомы? – я развернулась к седовласой пожилой женщине.

– С самого детства. Они с Витей в моем классе учились, – уловив изумленный взор, растолковала. – Витя Воронов. Знаешь его? – я обрадованно кивнула. Еще бы не знать. – Они этот приют построили, спонсируют, поддерживают, заезжают по возможности.

Представляете? Во́роны оказались теми самыми добросердечными бизнесменами.

Вранич далеко не с первой попытки вывалился из кучи малы, весь в грязи и собачьей шерсти, но абсолютно счастливый. Затормозил рядом со мной, прислонился к стене, утомленно выдохнул, достал из кармана измятую пачку сигарет, отыскал уцелевшую и прикурил. Глубоко затянулся, выпустил завиток дыма и тут же разогнал кистью с засохшей землей под ухоженными ногтями.

– Не знала, что Вы курите, – ляпнула невпопад, протягивая бутылку воды, и заметила тонкую вязь татуировки на внутренней стороне предплечья.

– Ты ничего обо мне не знаешь, девочка.

Пораженная неожиданно резким тоном, я отпрянула. Вроде бы что такого, но стало обидно: как будто залепили пощечину, осадили, поставили на место. Под челюстью резануло от непрошенных слез. Интересоваться смыслом тату расхотелось. Сделав еще одну затяжку, он потушил окурок, выбросил в урну, сделал несколько больших глотков, вылил остатки себе на голову и встряхнулся, как огромный пес.

– Ты закончила?

– Д-да.

Я блуждала взглядом по сторонам, смаргивая влагу, только чтобы не смотреть на него и не показывать чувств.

– На пару минут забегу в душ, а потом подвезу, куда скажешь. Если захочешь.

Мне напекло темечко, не иначе. Невзирая на то, что в обществе Драгомира я чувствовала себя стеснённо, ответила согласием. Устроилась на лавочке в ожидании и, зажмурившись, грелась в лучах заходящего солнца. Немного погодя раздался шорох шагов и, судя по звуку, открылась дверца автомобиля. Пришлось нехотя распроститься с безмятежной истомой и залезть на пассажирское сидение.

Мужчина уселся за руль, но вместо того, чтобы запустить двигатель, наклонился ко мне и прохладными пальцами провел по щеке.

– Черт! Какие же они… зеленые, – присвистнул, а затем немного сконфуженно пояснил. – Там пятнышко было.

– С-спасибо, – потупившись, пролепетала я и покраснела до корней волос.

Все семь долгих минут – целых четыреста двадцать секунд – я с преувеличенным интересом таращилась в окно, отодвинувшись от водителя как можно дальше, но это не срабатывало. Жар полуобнаженного тела (он облачился лишь в джинсы) нервировал и пробирал до костей ознобом, поэтому едва машина остановилась, я буркнула что-то вполне благодарное и пулей выскочила наружу.

* * *

Минувший насыщенный день совершенно выбил из колеи. Вслед за приступом невероятной щедрости Викки и колдовскими чарами Вранича свой вклад внес и милый братишка. Вовка устроил незапланированную вечеринку, и к моменту моего возвращения дым стоял коромыслом: дом сотрясался от оглушительной музыки, криков и пьяного гогота.

Думаете, в этом сумасшествии я смогла расслабиться и обдумать все, что произошло? Увы и ах. Влетела в ванную, саданув дверью по стенке, чуть не пинками выгнала парочку, трахающуюся на цветастом половичке, и кое-как вымылась, то и дело вздрагивая от таранных ударов. Видимо, кому-то приспичило в туалет.

Спустя полчаса без видимых потерь вырвавшись на свободу, я забрала у соседа новехонький велик и покатила в отель. Ну а куда еще?

Подменила администратора, разложила буклеты, погрызла леденцов из вазочки, кинулась на наше место, но принца пока не было. Поболтала с Пашей на проходной, разделила напополам сэндвич, примчалась, но его все еще не было. Спустилась в спа и выпила с массажистками – крохотными тайками – две чашки травяного чая. И вновь – никого.

Когда появится? Появится ли вообще? А вдруг мы больше не встретимся?

Настроение окончательно покатилось под откос, здравомыслие таяло с каждой секундой, к горлу подкатила тошнота и закололо под ребрами. В конце концов так себя накрутила, что стала в отчаянии метаться по территории, но… наткнулась на пустоту.

Он не пришел.

Изможденная и сердцем, и телом, я вяло плелась к проходной. Рассеянно мазнув взглядом по освещенному пятачку у коттеджа, встала как вкопанная, заприметив знакомый точеный профиль. Воронов во всей своей небывалой красе, вольготно развалившись в джакузи, пялился в область паха. Хорошо, что хватило благоразумия затаиться в кустах, и не напрасно: из бурлящей воды вынырнула рыжеволосая девушка, жадно хватая ртом воздух.

Вот это да! Делала минет? Нахлебалась, бедняжечка?

От философских размышлений отвлекло ощущение потери ориентации. Зрение странно раздвоилось. Я протерла глаза кулачками, но тщетно.

Неугомонный щенок лабрадора резвился с близняшками.

Пока я тупила, выпучившись от удивления, расклад изменился. Порочное трио выбралось на сушу и устроилось на клетчатом пледе, небрежно брошенном на влажную плитку. Я написала «устроилось»? Вообще-то не совсем так. Девицы опустились на колени, а золотой мальчик теперь возвышался над ними, поглаживая объемное и – как ни странно, – жизнерадостное хозяйство. Красотки подползли и принялись с жадностью заглатывать блестящий от слюны инструмент (ой, мамочки, как глубоко!), неохотно передавая друг другу, и в эти моменты он шлепал по животу.

Разнузданное реалити-шоу тем не менее завораживало и удерживало на месте. Как? Как человек может испытывать столь противоречивые эмоции одновременно? Нет, я не пуританка и не извращенка, просто то, что главным героем был Викки, странным образом ранило.

Нет, рыжие бе́стии меня не интересовали, зато обнаженное тренированное тело привело в полнейший восторг. Гладкая загорелая кожа, усыпанная крупными каплями, перекатывающиеся под ней мускулы, взлохмаченные волосы, в свете фонарей отливавшие золотом.

Конечно, я не смогла оторваться и досмотрела до конца с замиранием… плоти. Однако подробностей не ждите. Простите. Описывать слишком болезненно.

Выходит, Воронов днем «развлекал» меня, если можно так выразиться, а ночью развлекался с другими, причем на виду, прилюдно, безо всякого стеснения. Осознавать слишком болезненно.

–      Ты что же это, Элеонора? Ревнуешь? Кого? Гулящего котяру? Он, бесспорно, хорош, но… Стоп! Я упомянула про… порно?

–      Заткнись! Наталья Андреевна его любит, значит, не такой уж он и пропащий.

–      Ага. Вот уж бесхитростная душа. Святая ты простота. Очень и очень глупо таких недооценивать. Трахнет и забудет как звали.

– Нет, Викки не такой. Он милый и…

–      Милый?! Да он сексуальный маньяк! Хм… А знаешь, я согласна на такого маньяка. Прямо сейчас.

–      Не сомневаюсь. Вот только он немножечко занят.

Суть да дело, девицы ополоснулись под душем, синхронно чмокнули Викки в обе щеки и, зажав вещи под мышкой, голышом упорхнули в домик. Он же прыгнул в бассейн, подплыл к тому месту, где за кустами скрывалась я, повис на бортике и хитренько промурлыкал.

– Скажи же, я крут?

Ой, как неловко! Как давно он заметил? У него что, глаза на затылке?

Высовываться из укрытия, конечно, было неразумно, но я повелась на заразительную ухмылку: не пожелаешь, а рот до ушей растянется.

– Вот уж ни разу.

– А ты видела мое пу́зо? Оно очень трогательное.

– Эмм…

Я опешила. Во-первых, можно было ожидать вопроса про… Лихо, перчик или – как там он называл? – внушительный член. А во-вторых, можно было обрисовать рельефный пресс с кубиками как угодно, но только не так.

– Почему трогательное? – все же любопытство в который раз победило.

– Потому что трогать его охрененно приятно. Хочешь? – он подтянулся на руках, готовясь выпрыгнуть из воды.

– Вот уж ни разу, – хмуро буркнула я и ломанулась прочь, не разбирая дороги, а вдогонку раздался демонический смех.

* * *

Всю следующую неделю по выходным я приезжала в отель как на дежурство, а в рабочее время находила минутку и крадучись пробиралась к нашему месту. Напрасно. Мой принц исчез без следа. Я старалась держаться, не паниковать, каждый раз не впадать в отчаяние (честное слово, очень старалась), но вскоре потеряла надежду. Стала раздражительной, невнимательной, почти не улыбалась, а по ночам ревела в подушку.

Хорошо запомнилась ночь, когда незнакомец, впервые меня опередив, пришел первым. В густых потёмках он сидел на шезлонге спиной ко мне, ссутулившись, уронив голову на грудь, и с нажимом растирал левое плечо. Услышав хруст веток, чуть вздрогнул и повернулся в четверть оборота. Волосы маскировал капюшон серого худи, изогнутый козырек бейсболки затенял лицо.

Сначала я замерла в смятении, уставившись в землю, потом крепко зажмурилась и для верности ущипнула за ляжку. Иллюзия не развеялась: то был не призрак, а мой принц во плоти́. Я отыскала маску на краю матраса и, привычно завязывая ее на затылке, по шуршанию догадалась, что он снял капюшон и бейсболку. Обхватив мое запястье, помог обогнуть лежак, привлек к себе за талию и прижался щекой к животу.

– Здравствуй, русалочка. Я скучал.

– Я тоже.

Мы не произнесли больше ни слова. Радости не было. Повисшее молчание отзывалось печалью – гнетущее, с каким-то надломом, – и я никак не могла угадать причину. Принц усадил меня на колени, подцепил пальцами подбородок и скользнул губами по моим. Нежно, так нежно, словно я – воздух, без которого не выжить.

Он и раньше так делал, но никогда не углублял поцелуй. Мятный аромат на языке, кольцо сильных рук, рваное дыхание, сдавленные стоны. В тот миг прозрачная тишина отделила от окружающего мира. Нас обоих затягивало в центр водоворота, из которого не выплыть поодиночке.

Говорят, первый раз не забывается, даже если был не слишком удачным.

Свой первый я не забуду.

Жгучий и ласковый, бережный и напористый.

Идеальный.

Почти.

Почти, потому что закончился слишком быстро, промелькнул и угас, оставив после себя звенящий гул и нервный озноб. С протяжным вздохом мужчина поспешно отстранился, едва ли не отшатнулся.

И стало больно, и сердце заныло.

Я стиснула челюсти, чтобы не разрыдаться, но и это не помогало.

– Не плачь, русалочка. Мне… Я и это не должен был… Прости, маленькая. Прости.

Он встал вместе со мной, опустил на землю, выбив из-под ног почву, и снова пропал, растаял, растворился в тенях. Слезы бесшумно заструились по щекам, и наконец ненавистная маска была сорвана. Я не хотела и не могла в это поверить, но душа почувствовала раньше меня и оплакивала разлуку. Она всегда это чувствовала.

Совсем потерявшись во времени, я очнулась, лишь когда закоченела, превратилась в ледышку. Еле-еле расцепив побелевшие пальцы, еле-еле волоча ноги, добрела до велосипеда и всю дорогу толкала перед собой по расплывающейся перед взором гравийной дорожке. Слышала шорохи позади, понимала, что не одна, но оглянуться было выше моих сил. Да и зачем?

* * *

С той встречи внутренняя неразбериха умножилась. Я слонялась по территории, забредала на наше место, ревела, проваливалась в тяжелую дрёму, а под утро просыпалась от солнечных бликов на лице.

С той встречи я больше ни разу не виделась с принцем: он не вернулся ни следующей ночью, ни после, так и не попрощавшись.

Как? Скажите, как я могла найти человека, не зная о нем ровным счетом ничего? За какие-то три недели он превратился в мой персональный наркотик, противоядия от которого не было, но так и остался тайной за семью печатями.

С той встречи одолела бессонница. Днем я напоминала лунатика, почти перестала есть, исхудала, осунулась.

Твоя маленькая русалочка того и гляди превратится в морскую пену.

И все же тешилась глупой надеждой, пока не получила последнюю весточку.

* * *

Как-то вечером домой заявился солидный мужчина средних лет в дорогом костюме. Анатолий Ковригин – так он представился – сообщил, что его попросили уладить недоразумение с долгами брата, и он уладил; попросили передать конверт, и он передал; попросили установить памятник бабушке, и он заехал уточнить пожелания. Перед уходом, вручив визитку, предложил обращаться по любому поводу, в том числе по поводу переезда.

Смысл до меня дошел после прочтения нескольких машинописных фраз.

«Здравствуй, русалочка.

Я скучаю.

Прости, что не попрощался. Так лучше для нас обоих.

Пожалуйста, подумай о том, чтобы уехать отсюда. Анатолий поможет.

Брат всегда будет для тебя источником проблем.

Береги себя, маленькая.»

* * *

Вот и все. Сказка закончилась.

* * *

Рано утром неожиданно позвонил Виктор-развратник-Воронов и попросил без него не уходить. Я уныло фыркнула и повесила трубку, посчитав очередной шуткой (номер во́роны сдали два дня назад), но когда из такси высунулась наглая морда с улыбкой от уха до уха, испытала облегчение.

– Элли, шевели булочками! Надо поговорить.

Викки приволок меня в дорогущую кофейню, почти насильно накормил завтраком и только потом перешел к делу.

– Так, кроха, как хочешь, но я забираю тебя в Москву. Здесь ловить нечего.

– А ты случайно умом не тронулся? – на душе было паршиво, поэтому в выражениях не стеснялась.

– Я и здравомыслие движемся по параллельным. В общем, работу нашли, захочешь – и в универ поступим. Ты же захочешь? – я машинально кивнула. – Жилье есть, временное пока, но надолго.

– Ни за что.

– Очень даже за что. Я тебя хрен кому здесь оставлю.

– Почему? Викки, зачем тебе это?

– Ну-у-у… – он изогнул брови и, мотнув головой, откинул со лба золотистую челку. – Даже не знаю, что ответить. Потому что могу.

– Зачем?

– Элли, да я же… – озадаченно почесал в затылке. – В общем, Ириску помнишь? – вытащил из деревянной подставки салфетку и начал старательно складывать самолетик. – Так вот, наш комочек доброты возжелал взять тебя в ассистенты. Не знаю как, но что-то она в тебе разглядела. В студию дизайна, кстати. А я просто неравнодушный посредник.

– Викки, – я упорно настаивала. – Даже не сомневаюсь, что ты приложил к этому свою загребущую лапу. Спрашиваю еще раз. Зачем?

– Планирую стать твоим лучшим другом, – невозмутимо пожал плечами, – а друзей во́роны не бросают. Ну, эту понтовую ахинею проповедует Мирка, но в целом-то я согласен.

– Не слишком рано в друзья записался?

– Ох, Элли-Элли. В друзьях мы проходим недолго. Друзей я не трахаю. Ну, кроме Ириски. Черт! Забей. Тебе не отвертеться. Никак.

– Теперь точно не поеду.

До сих пор я не зацикливалась на странных отношениях Анны и Воронова, хотя прекрасно знала, что они скромно ютились в огромном люксе вместе, и замечала, как переплетались взглядами с подозрительной теплотой. Да и Драгомир Вранич ясности не добавлял. Время от времени мысленно я возвращалась к запретным чувствам, которые он пробуждал, и к своим подозрениям.

– Да ладно! Не бойся. У меня ж язык как помело́. Короче, кроха, не мороси. За тебя попросил дальний приятель дальнего приятеля, – самолетик не полетел. Золотой мальчик яростно скомкал его, метнул в высокий бокал из-под кофе, попал и издал ликующий вопль. – Как я мог отказать? Вдобавок, я тоже лицо заинтересованное. Хочу иметь тебя рядом. Хм… иметь. Прикольно, но я сейчас не про секс. Пока. В смысле, пока не про секс.

– Да пошел ты, Викки!

– Уф-ф! Крошечка злится? – он сполз по сидению, разлегся среди подушек, скрестил пальцы на твердом прессе (уж я-то помнила эти потрясающие кубики) и запрокинул башку к потолку. – Давай, не держи в себе. Выскажи все, что накипело.

Надо признаться, я была не готова озвучить решение: стоило все обдумать и взвесить. Это вам не в соседний поселок сгонять на месяц-другой. Эх, но вы же знаете Воронова. Терпеливо выждав трехминутную (!) паузу, поцокал языком, легонечко толкнул меня коленом и побарабанил ладонями по столешнице.

– Молчишь? Я так и знал. Все? Аргументы исчерпаны?

Он пододвинул стакан с остатками сока, засунул трубочку в рот и по-детски радостно булькал, исподтишка косясь васильковым глазом. Я догадывалась, что надолго его не хватит, поэтому пришлось поднапрячь извилины и обратиться к интуиции.

Что меня здесь держало? По сути, ничего.

По словам Ковригина, Вовке больше не угрожали, меня не преследовали, но надолго ли?

Доверяла ли я Викки? Не доверять причин не было. Ну что он мне сделает? Трахнет? Я и сама вроде не против: если не с принцем, то лучшей кандидатуры и не найти. В деле я его видела, мое согласие и желание для него важно. Значит, насилия не случится. Скажете, наивно и преждевременно? Бабуля считала, что кто не рискует, тот не живет.

И еще… об этом просил мой таинственный принц.

– Ну и где я буду жить?

– Вот! – с сожалением оторвавшись от вдумчивого занятия, указал на меня трубочкой с изжеванным кончиком. – Вопрос не в бровь, а в глаз. Узнаю мою кроху! Бесшабашная и беспринципная. Идеальная пара любимому мне.

– Викки, не пудри мозги.

– Элли, прикинь, это судьба. Сестренка слегка начудила, пришлось отослать на расплывчатый срок. Квартира свободна, все есть. Переезжай и живи.

– У меня нет столько денег.

– Стоп-стоп-стоп! А кто говорил о деньгах? Присматривай, вызывай сантехника, слесаря, кого там еще… Да, кстати, ты кошек любишь?

– Да. А при чем тут?..

– Сжалься над бедненькой сироткой. Увы, но я – токсичный родитель. То покормить забуду, то лоток почистить. И дома почти не бываю, а когда прихожу, то… В общем, не любит она чужих. Ревнивая сучка. Раскинет на кровати свои котоляжки и в ус не дует: никого не пускает, злобно шипит, лапами машет, а там когти. Однажды…