НЕ порочное трио

– Ах, да, у тебя приспешники есть, – вспомнила про какого-то там Ерванда. – Зачем приехал?

– Соскучился.

Знаете, я не испугалась и не разозлилась. Преследование? Предпочла бы назвать ухаживанием – слегка назойливым, но приятным, – тем более что Викки заглядывал в глаза со щенячьей преданностью, чуть не виляя хвостом. И это не могло не подкупать.

– Я буду в отеле послезавтра.

– Не-а, слишком долго. Велик сам себя не купит.

– В каком смысле?

– В том смысле, что прямо сейчас ты подрываешься и пулей летишь переодеваться, – обозрев коротенькие шортики, прищелкнул языком и тяжко вздохнул. – Только… кхм… накинь что-нибудь поскромнее. Упругую попку будешь показывать только мне.

– С каких это пор?

– С таких. Забыла, как гладила по головке? И я не про… – весело осклабился. Ну еще бы. – Это было так мило. Круче, чем секс. Почти.

– Так ты?.. – вот уж не думала, что он все чувствовал.

– Так я! – хитренько подмигнув, подтвердил мужчина, а когда я, смутившись, перекинула распущенные волосы на грудь и спрятала в них покрасневшие щеки, изменился в лице. – Охренеть! Твои… Вот черт! Они же… За-че-е-ем? – хлопнул ладонью по лбу. – Зачем сооружаешь вот это, – досадливо наморщив нос, покрутил указательным пальцем, по всей видимости, изображая пучок, – и прячешь такую красоту. Кроха, так ты типа… ну, эта… девица из башни? На «ц» как-то…

– Вообще-то, на «р». Рапунцель.

– Точно! Я же говорил, там есть «ц». Дашь потрогать?

– Только через мой труп.

– Ну-у, теоретически… – Воронов придирчиво осмотрел мою шею, вмиг подскочил и примерил на ней хватку, – много времени не займет. Нет, все-таки убивать тебя смысла нет. Я же не некрофил. Короче, Элли, не заговаривай зубы. Давай быстренько, одна нога здесь, другая там. Отправляемся за подарками.

– Нет. Мы никуда не поедем.

– Ладно, как хочешь, – почти миролюбиво пожал плечами, сунул мне в руку опустевшую тару, взгромоздился на стул верхом и завыл, запрокинув голову к небу.

– Викки, что ты творишь?!

– Вою, – лаконично пояснил и вернулся к прерванному занятию.

Вот убедительный пример человека, который в положенный срок обрел половую зрелость, но умственно застрял в подростковом периоде. Вы ведь меня понимаете?

– И долго собираешься?..

– Пока не скажешь «да», – к вою добавился жалобный скулёж. – Я совершенно свободен. Так что не торопись, не стоит. Выть на луну еще интереснее.

Вот что бы вы сделали на моем месте? Пришлось уступить, и спустя энное количество времени, уймы денег и кучи потраченных нервов – в основном моих и немножечко продавщицы – мы покинули магазин с новеньким навороченным великом. Викки потащил меня дальше, но я уперлась и отказалась даже вместе пообедать, запросилась обратно, чем ужасно огорчила щедрого кавалера.

* * *

Наскоро перекусив, я поспешила в приют, всю дорогу лучезарно улыбаясь солнечному дню, нечаянной дорогой обновке и навязчивой, но такой искренней симпатии золотого мальчика. Витая в облаках, прошмыгнула в приоткрытую дверь и тюкнулась носом в стоящую посреди комнаты глыбу. Теплую темноволосую глыбу в бежевых джинсах и льняной рубашке с закатанными до локтей рукавами. Меня придержали, аккуратно отодвинули, извинились, а потом с удивлением окликнули.

– Нора, это Вы? – низкий баритон показался смутно знакомым.

Краснея и ругая себя за неуклюжесть, я вскинула подбородок и вздрогнула, встретившись с янтарно-ореховым взором.

Снова-здорово!

Мужчину я сразу узнала, потому что не узнать было невозможно, и дело не только во внешности. Драгомир Вранич излучал мощную силу, рядом с которой становилось увереннее и спокойнее, и вместе с тем эта властная магия практически сбивала с ног.

Знаете, если сравнивать воронов (да, я знала их общее прозвище – добрые люди просветили), то золотой мальчик Викки мог быть моделью, дефилировать на показах, рекламировать дорогущее нижнее белье или парфюм, а брутальный Драгомир однозначно стал бы лицом компании премиум-класса. Одним словом, эти двое были абсолютно разными и в то же время необыкновенно привлекательными. Мысли о них откликались приятным томлением в теле, а незрелая душа стремилась только к загадочному принцу.

Или душа как раз-таки была зрелой?

– Я… Д-да, это я.

Проворные пальцы обвили запястья и притянули чуть ближе. Жилистые предплечья вызвали желание прикоснуться, ощутить их силу, очертить каждую вену.

– И зачем Вы здесь?

– Эмм… Вольеры чистить… вроде бы… – совсем оробела, беспомощно хлопая ресницами.

– Я помогу.

Вранич не спрашивал согласия, просто поставил перед фактом и устремился на улицу, придержав для меня дверь. Скептически приподняв брови, я осмотрела неуместно светлую одежду, в свою очередь он скосился на видавший виды спортивный костюм, усмехнулся и жестом попросил подождать. Ну я и подождала, исподтишка наблюдая за тем, как мужчина открыл багажник, без капли стеснения скинул все, кроме тонких боксеров, и нацепил камуфлированные штаны и черные кроссовки. Ох, не стоило акцентировать внимание на рельефном торсе, мускулистых ногах, темной поросли на груди и дорожке пониже пупка. И – чего уж скрывать – кое на чем еще. Вот правда, не стоило: не за стриптизом явилась, в конце-то концов.

Я старалась сосредоточиться на работе. Подметала вольеры, меняла опилки и воду, мыла миски, вычесывала котиков, но взгляд сам собой то и дело возвращался к мощной спине, покрытой пленкой испарины. Очень старалась, ежеминутно борясь с почти неодолимой тягой. Хотелось дотронуться до разгоряченной кожи, стереть капельки пота, пощупать каменные мышцы.

– Эль, да что с тобой такое? Он же гость отеля, женатый и чересчур взрослый.

–      Ты же понимаешь, что аргументов маловато? Как слону булочка.

Едва Драгомир приблизился к площадке для выгула, собаки сгрудились, просунув носы сквозь решетку, завиляли хвостами и, когда зашел внутрь, дружно повалили на спину. Я успела немножечко перепугаться, еще пара минут – и помчалась бы на помощь, но сухенькая ладошка легла на плечо.

– Элечка, не волнуйся. Они просто играют.

Я узнала мелодичный голос, в котором часто звучала добрая улыбка. Наталья Андреевна – такой же волонтер, как и я – тихонько засмеялась, когда из пестрого живого клубка поднялась рука с оттопыренным кверху большим пальцем.

– Видишь, милая? Бояться нечего. Старожилы Мира помнят и любят.

– Так Вы с ним знакомы? – я развернулась к седовласой пожилой женщине.

– С самого детства. Они с Витей в моем классе учились, – поймав недоуменный взор, пояснила. – Витя Воронов. Знаешь его? – я обрадованно кивнула. – Они этот приют построили, спонсируют, поддерживают, заезжают по возможности.

Представляете? Вороны оказались теми самыми добросердечными бизнесменами.

Вранич далеко не с первой попытки вывалился из кучи малы, весь в грязи и собачьей шерсти, но абсолютно счастливый, даже внешне помолодел. Поравнявшись со мной, прислонился к стене, устало выдохнул, достал из кармана измятую пачку сигарет, отыскал уцелевшую и прикурил. Глубоко затянулся, выпустил завиток дыма и тут же разогнал кистью с засохшей землей под ухоженными ногтями.

– Не знала, что Вы курите, – ляпнула невпопад, протягивая бутылку воды, и задержалась взглядом на тонкой вязи татуировки.

– Ты ничего обо мне не знаешь, девочка.

Пораженная неожиданно резким тоном, я отшатнулась. Мне будто бы залепили пощечину, осадили, поставили на место. Почувствовала смесь досады, разочарования и обиды, и сразу же под челюстью резануло от непрошенных слез. Интересоваться смыслом тату настроения уже не было. Сделав еще одну затяжку, он потушил окурок, выбросил в урну, сделал несколько больших глотков, вылил остатки себе на голову и встряхнулся, как огромный пес.

– Ты закончила?

– Д-да, – я все еще озиралась по сторонам, смаргивая влагу с ресниц, только чтобы не смотреть на него.

– На пару минут забегу в душ, а потом подвезу, куда скажешь. Если захочешь.

Мне напекло темечко, не иначе. Несмотря на то, что в обществе мужчины я чувствовала себя стеснённо, ответила согласием, устроилась на лавочке и, зажмурившись, грелась в лучах заходящего солнца. Немного погодя раздался шорох шагов и, судя по звуку, открылась дверца автомобиля. Пришлось нехотя распроститься с ленивой истомой и плюхнуться на пассажирское сидение. Драгомир уселся за руль, но вместо того, чтобы запустить двигатель, наклонился ко мне и прохладными пальцами с нажимом провел по щеке, а потом на мгновение замешкался, глядя в упор.

– Черт! Какие же они… зеленые, – присвистнул, а затем немного сконфуженно пояснил. – Там пятнышко было.

– С-спасибо, – потупившись, пролепетала и покраснела до корней волос.

Все семь долгих минут (целых четыреста двадцать секунд) я с преувеличенным интересом таращилась в окно, отодвинувшись от водителя как можно дальше, но это не срабатывало. Жар полуобнаженного тела – он облачился лишь в джинсы – нервировал и пробирал до костей ознобом, поэтому едва машина остановилась, я буркнула что-то вполне благодарное и пулей выскочила наружу.

* * *

Минувший насыщенный день совершенно выбил из колеи. Вслед за приступом невероятной щедрости Викки и колдовскими чарами Вранича свой вклад внес и милый братишка. Вовка устроил незапланированную вечеринку, и к моменту моего возвращения дым стоял коромыслом: дом сотрясался от оглушительной музыки, криков и пьяного гогота.

Думаете, в этом сумасшествии я смогла расслабиться и обдумать все, что произошло? Увы и ах. Влетела в ванную комнату, саданув дверью по стенке, чуть не пинками выгнала парочку, занимавшуюся сексом на цветастом половичке, и с горем пополам вымылась, то и дело вздрагивая от таранных ударов в дверь. Видимо, кому-то приспичило в туалет.

Спустя полчаса без видимых потерь вырвавшись на свободу, я забрала у соседа сверкающий велик и покатила в отель. Ну а куда еще?

Подменила администратора, разложила буклеты, погрызла леденцов из вазочки, кинулась на наше место, но принца пока не было; поболтала с Пашей на проходной, разделили напополам сэндвич, примчалась, но его все еще не было; спустилась в спа и выпила с массажистками – крохотными тайками – две чашки травяного чая. И вновь – никого.

Когда появится? Появится ли вообще? А вдруг мы больше не встретимся?

Настроение окончательно покатилось под откос, здравомыслие таяло с каждым судорожным вздохом, к горлу подкатила тошнота и закололо под ребрами. В конце концов я так себя накрутила, что стала в отчаянии метаться по территории, но воротилась ни с чем.

Он не пришел.

Битый час проторчав под эвкалиптом, поплелась обратно и, мимоходом бросив взгляд на освещенный пятачок перед коттеджем, машинально притормозила, узрев знакомый точеный профиль. Воронов во всей своей небывалой красе, по–барски развалившись в джакузи, пялился в область паха. Хорошо, что хватило благоразумия затаиться в кустах, и не напрасно: из бурлящей воды внезапно вынырнула рыжеволосая девушка, жадно хватая ртом воздух.

Вот это да! Делала минет? Наглоталась, бедняжечка?

От философских размышлений отвлекло ощущение потери ориентации. Зрение странно раздвоилось. Я протерла глаза кулачками и все без толку. Дело было в другом.

Викки самозабвенно трахал близняшек.

Пока оторопело моргала ресницами, разинув рот, расклад изменился: блудливая троица выбралась на сушу и растянулась на клетчатом пледе, расстеленном прямо на плитке. Я написала «растянулась»? Вообще-то не совсем так. Одна красотка, опираясь на локоть, раздвинула стройные ноги и принялась перебирать пальчиками блестящие складки, иногда проскальзывая внутрь. Вторая опустилась рядом на четвереньки и призывно повиляла задницей. К чему они приготовились, в принципе было понятно.

Перевела взор на мужчину и пришла в дикий восторг, по достоинству оценив обнаженное тренированное тело, гладкую загорелую кожу, усыпанную крупными каплями, взлохмаченные волосы, в свете фонарей отливавшие золотом, и торчащее колом объемное хозяйство, при виде которого внизу живота сладко и тяжело заныло.

Ой, ничего, что я так подробно? Просто… это же взрыв мозга!

Он некоторое время созерцал девичьи шалости с высоты своего роста, неспешно ублажая себя кулаком и покусывая пухлые губы. Затем натянул презерватив, встал на колени и, пристроившись к рыжей сзади, одним рывком вогнал член на всю длину. Уж не знаю, в которое из отверстий, но от яростного толчка она взвизгнула, проскользила вперед и уткнулась смазливым личиком в ворох одежды и полотенец. Воронов вздернул хрупкое тело за талию и начал двигался резко и быстро, шлепая плотью о плоть, в то время как сестричка, закатывая глаза, ласкала себя с преувеличенно страстными стонами, как будто работала на публику.

Фу-у-у! Порнозвезда доморощенная.

Он грубо вколачивался, хлесткими ударами осыпая ягодицы, затем резко дернул на себя, вцепился зубами в холку и взорвался со звериным рычанием. Обе прелестницы синхронно задрожали, завопили как резаные и обмякли. Ну а что вы хотите? Феномен близнецов – не фунт изюму.

М-да, коллективный оргазм прямо контузил.

Отвратительное в своей притягательности зрелище возбуждало, но вместе с тем в груди сжимался комок обиды. Золотой мальчик днем «развлекал» меня, если можно так выразиться, а ночью развлекался с другими, а вот это можно было утверждать с полной уверенностью. Все происходило на виду, прилюдно, безо всякого стеснения.

–      Ты что же это, девочка? Ревнуешь? Кого? Гулящего котяру? Прожигателя жизни? Он, бесспорно, хорош, но… Стоп! Я упомянула про… порно?

–  Заткнись! Наталья Андреевна его любит, значит, не такой уж он и пропащий.

–     Ага. Вот уж бесхитростная душа. Святая ты простота. Очень и очень глупо таких недооценивать. Трахнет и забудет, как звали.

Вы думаете, на этом любовники успокоились, облобызали друг друга и тепло распрощались? Да вот не совсем, точнее, совсем нет. Пока я ругала себя и терзалась ревностью, рыжеволосая (отвлеклась и перестала их различать) облизала мошонку, прошлась язычком по вмиг отвердевшему стволу (вот ведь похотливый зверюга!) и засосала до самого горла. Викки положил растопыренную ладонь на затылок, надавил, особо не церемонясь, поддал тазом и на несколько секунд задержался, перекрывая дыхание. Пока она с шальной улыбкой откашливалась, плюхнулся на шезлонг, подсадил сестричку в обратную позу наездницы и, добавив смазки, нанизал анусом на вздыбленный ствол до упора.

Без сомнения, Воронов в сексе привык доминировать: поддавая бедрами, жестко вбивался в тугое колечко, беспощадно растягивая, запихивал пальцы в рот, придушивал, плотно обхватив шею. В какой-то момент она постучала по подлокотникам, умоляя притормозить, завалилась спиной на мощную грудь, затряслась и заскулила.

Я бы тоже скулила и содрогалась.

Не поймите превратно (вы же помните, что я девственница?). До колких мурашек вдоль позвоночника, огненного шара внизу живота и зуда между ног мне захотелось испытать подобное на себе.

– С Викки? Почему бы и нет? Он милый и заботится не только о своем удовольствии.

–      Милый?! Да он – сексуальный маньяк, ненасытный и… А знаешь, я согласна прямо сейчас.

–      Не сомневаюсь. Вот только он немножечко занят.

Итак, что же произошло дальше? Золотой мальчик спихнул девицу с себя, сорвал резинку, передернул пару раз и кончил близняшке на лицо, а после разложил на матрасе и языком довел до бурной разрядки.

Красотки ополоснулись под душем, опять-таки синхронно чмокнули мужчину в обе щеки и голышом, зажав вещи под мышкой, покинули цирковую арену с радостным щебетанием. Опытный сердцеед прыгнул в бассейн, подплыл к тому месту, где за кустами скрывалась я, повис на бортике и вкрадчиво промурлыкал.

– Кроха, скажи же, я крут?

Ой, как неловко! Как давно он заметил? У него что, глаза на затылке?

Отвечать было глупо, но я повелась на заразительную ухмылку – не пожелаешь, а рот до ушей растянется.

– Вот уж ни разу, – хмуро буркнула и ломанулась прочь, не разбирая дороги, а вдогонку раздался демонический смех.

* * *

Всю следующую неделю я по выходным приезжала в отель как на дежурство, а в рабочее время находила минутку и крадучись пробиралась к дереву с ободранной корой, но тщетно. Мой принц исчез без следа. Я старалась держать себя в руках, чтобы не лишиться рассудка от боли (честное слово, очень старалась), но вскоре потеряла надежду. Стала жутко рассеянной, почти не улыбалась, а по ночам ревела в подушку.

Хорошо запомнилась ночь, когда он наконец-то снова появился, единственный раз пришел первым. Устроился на шезлонге спиной ко мне, сгорбившись, уронив голову на грудь, и растирал напряженную шею. Услышав хруст веток, чуть повернулся. Волосы маскировал капюшон серого худи, изогнутый козырек бейсболки затенял лицо.

Сначала я замерла в смятении, невидяще уставившись в землю, потом для верности ущипнула за ляжку и крепко зажмурилась. Иллюзия не развеялась: таинственный незнакомец сидел в двух шагах от меня. Я подобрала маску, свисающую с края матраса, и привычно завязала на затылке. Он взял меня за руку, помог обогнуть лежак, привлек к себе, обвив талию, и прижался щекой к животу.

– Здравствуй, русалочка. Я скучал.

– Я тоже.

Мы не произнесли больше ни слова. Радости не было. Повисшее молчание отзывалось печалью – гнетущее, с каким-то надломом, – и я никак не могла понять, в чем причина. Отстранившись, принц усадил к себе на колени, снял головной убор и прильнул губами к моим. Он и раньше так делал, но никогда прежде не углублял поцелуй, и как только пахнущий мятой язык раздвинул зубы и вторгся в рот, дыхание пресеклось.

Говорят, первый раз не забывается, даже если был не слишком удачным.

Свой первый я не забуду.

Жгучий и ласковый, бережный и напористый.

Идеальный.

Почти.

Почти, потому что закончился слишком быстро, промелькнул и угас, оставив после себя звенящий гул в ушах и нервный озноб. С протяжным вздохом мужчина отстранился, едва ли не отшатнулся. И стало больно, и сердце заныло. Я стиснула челюсти, чтобы не разрыдаться, но и это не помогало.

– Не плачь, русалочка. Мне… Я не должен… Прости, маленькая. Прости.

Внезапно на территории погасли все фонари, и мой принц снова пропал, растаял, растворился в тенях. Слезы бесшумно заструились по щекам, не успевая впитываться в повязку. Я не хотела и не могла в это поверить, но душа поняла раньше меня и оплакивала разлуку. Потерявшись во времени, очнулась, когда тело закоченело, превратилось в ледышку. Еле-еле волоча ноги, я добрела до велосипеда и всю дорогу толкала перед собой по расплывавшейся перед взором гравийной дорожке. Слышала шорохи позади, понимала, что не одна, но оглянуться было выше моих сил.

* * *

С той встречи меня захватил хаос мыслей и чувств. Я слонялась по территории, забредала на наше место, горько плакала в одиночестве, а под утро просыпалась от солнечных бликов на лице, пробивавшихся сквозь листву.

С той встречи я больше ни разу не виделась с принцем: он не вернулся ни следующей ночью, ни после, так и не успев попрощаться. Или просто не захотел?

Как? Скажите, как я могла найти человека, не зная о нем ровным счетом ничего? За какие-то три недели он превратился в мой персональный наркотик, противоядия от которого не было, но так и остался тайной за семью печатями.

С той встречи одолела бессонница, зато днем я напоминала лунатика, почти перестала есть, исхудала, лицо осунулось.

Твоя маленькая русалочка того и гляди превратится в морскую пену.

И все же тешилась глупой надеждой, пока не получила последнюю весточку.

Как-то вечером домой заявился солидный мужчина средних лет в дорогом костюме. Анатолий Ковригин – так он представился, протянув руку – объяснил, что его попросили уладить недоразумение с долгами брата, и он уладил; попросили поставить памятник бабушке, и он заехал уточнить пожелания; кроме того, попросили передать тонкий белый конверт. Перед уходом вручил визитку, чтобы обращаться в любой затруднительной ситуации, в том числе по поводу переезда. Смысл последней фразы до меня дошел только после прочтения нескольких напечатанных слов.

«Здравствуй, русалочка.

Прости, что не попрощался. Так лучше для нас обоих.

Пожалуйста, подумай о том, чтобы уехать отсюда. Брат всегда будет источником проблем.

Анатолий поможет. Береги себя, маленькая.»

Всю ночь напролёт я не сомкнула глаз – дала волю слезам.

Вот и все. Сказка закончилась.

* * *

Рано утром неожиданно позвонил Виктор Воронов и попросил без него не уходить. Я уныло фыркнула и повесила трубку, посчитав очередной шуткой (номер вороны сдали два дня назад), но когда из открытого окна такси высунулась наглая физиономия с улыбкой от уха до уха, испытала облегчение.

– Элли, шевели булочками! Надо поговорить.

Викки приволок меня в дорогущую кофейню, почти насильно накормил завтраком и только потом перешел к делу.

– Так, кроха, как хочешь, но я забираю тебя в Москву. Здесь ловить нечего.

– А ты случайно умом не тронулся? – на душе было паршиво, поэтому в выражениях не стеснялась.

– Я и здравомыслие двигаемся по параллельным. Предупреждал же? В общем, работу нашли, захочешь – и в универ поступим. Ты же захочешь? – я машинально кивнула. – Жилье есть, временное пока, но надолго.

– Ни за что.

– Очень даже за что. Я тебя хрен кому тут оставлю.

– Почему? Викки, зачем тебе это?

– Эмм… – он удивленно приподнял брови и, мотнув головой, откинул со лба золотистую челку. – Даже не знаю, что ответить. Могу.

– Зачем?

– Элли, да я же… – озадаченно почесал в затылке. – В общем, Ириску помнишь? – вытащил из деревянной подставки салфетку и начал старательно складывать самолетик. – Так вот, этот крошечный комочек доброты возжелал взять тебя в ассистенты. Не знаю как, но что-то она в тебе разглядела. В студию дизайна, кстати. А я просто… неравнодушный посредник.

– Викки, – я упорно настаивала. – Даже не сомневаюсь, что ты приложил к этому свою загребущую лапу. Спрашиваю еще раз. Зачем?

– Планирую стать твоим лучшим другом, – невозмутимо пожал плечами, – а друзей вороны не бросают. Ну, эту понтовую ахинею проповедует Мирка, но в целом-то я согласен.

– Не слишком рано ты меня в друзья записал?

– Ох, Элли – Элли. В друзьях ты проходишь недолго. Предупреждал же? Друзей я не трахаю, если только Ириску. А вот тебе не отвертеться. Никак.

– Теперь уж точно не поеду.

До сих пор я предпочитала не зацикливаться на странных отношениях Анны и Воронова, хотя прекрасно знала, что ютились они в огромном люксе вместе, и неоднократно наблюдала, как с подозрительной нежностью переплетались руками и взглядами. И еще старалась мысленно не возвращаться к Драгомиру Враничу, к запретным чувствам, которые он пробуждал. И к своим подозрениям.

– Да ладно! У меня ж язык как помело. Короче, кроха, не мороси. За тебя попросил дальний приятель дальнего приятеля, – самолетик не полетел. Золотой мальчик яростно скомкал его, метнул в высокий бокал из-под кофе, попал и издал ликующий вопль. – Как я мог отказать? Вдобавок, я тоже – лицо заинтересованное. Хочу иметь тебя рядом. Хм… иметь. Прикольно, но я сейчас не про секс. Пока. В смысле, пока не про секс.

– Да пошел ты, Викки!

– Уф-ф! Крошечка злится? – он сполз по сидению, разлегся среди подушек, переплел пальцы на твердом прессе – уж я-то помнила эти кубики – и запрокинул голову к потолку. – Давай, не держи в себе. Выскажи все, что накипело.

Надо признаться, я была не готова озвучить решение – стоило все обдумать и взвесить. Это вам не в соседний поселок сгонять на месяцок – другой. Эх, но вы же знаете Викки. Терпеливо выждав трехминутную (!) паузу, поцокал языком, подтолкнул меня коленом и побарабанил ладонями по столешнице.

– Молчишь? Я так и знал. Все? Аргументы исчерпаны?

Он пододвинул стакан с остатками сока, засунул трубочку в рот и, выдувая воздух, по-детски радостно булькал, исподтишка косясь васильковым глазом. Я догадывалась, что надолго его не хватит, поэтому пришлось поднапрячь извилины и обратиться к интуиции.

Что меня здесь держало? По сути, ничего.

По словам Ковригина, Вовке больше не угрожали, меня не преследовали, но надолго ли?

Доверяла ли я Воронову? Не доверять причин не было. Ну что он мне сделает? Трахнет? Я и сама вроде не против: если не с принцем, то лучшей кандидатуры и не найти. В деле я его видела, мое согласие и желание важно. Скажете, слишком наивно и преждевременно? Бабуля считала, что кто не рискует, тот не живет.