НЕ порочное трио

Я проводила пару тоскливым взором и бездумно уставилась в монитор.

– Герой влажных фантазий? Мм?

Вздрогнув, я ойкнула, с неожиданной ловкостью подпрыгнула, перегнулась через стойку и ошарашенно открыла рот. Пшеничный блондин в простой на вид белой футболке с глубоким вырезом (которая стоила, наверное, большую часть моей зарплаты) и мешковатых джинсах наблюдал за мной, сдвинув на нос темные очки.

Да что ж за мимолетное видение на мою голову?

Представьте этакого золотого мальчика с обложки журнала: загорелая гладкая кожа, мускулистый обнаженный торс, натертый маслом, кисти в карманах низко сидящих джинсов с расстегнутой ширинкой, фигурно взлохмаченная шевелюра, легкий наклон головы и распутный взгляд.

Представили? Вот! Такое дивное чудо взирало на меня снизу вверх из дальнего уголка лобби.

И как не заметила раньше?

Чудное диво вальяжно растеклось по дивану, скрестив в лодыжках длинные ноги, и явно наслаждалось моим замешательством. В правой руке, запястье которой украшало пять – шесть разноцветных фенечек, покручивало картонный стаканчик и с удовольствием прихлебывало горячее содержимое. Кофе? Нет, судя по запаху, содержимое было горячим во всех отношениях: на столике стояла откупоренная бутылка виски.

– Без шансов, детка, – как ни в чем не бывало продолжил мужчина, подмигнув васильково-голубым глазом. – Крепыш категорично и безнадежно женат. Его малюсенький перчик давно зачехлен и прикрыт поясом верности для всех, кроме Ириски. Кстати, – отставил напиток, поднялся, вразвалочку подобрался к ресепшен и буквально навис надо мной, – я Вик. И я абсолютно свободен.

– Вы не в моем вкусе.

Он? Однозначно нет.

Этот наглец никак не может быть моим загадочным ласковым принцем.

– И как звать тебя, милая дева? – ему как с гуся вода, пёр как танк.

– Нора, – я ткнула пальцем в бейджик.

– Ого! – блондин присвистнул с неподдельным восхищением.

– Что? Имя как имя.

– Я про твои зачетные сиськи.

Скорее всего, очаровашка был гостем отеля, и мне следовало разговаривать с ним вежливо, с дежурной улыбкой, невзирая на хамство. Следовало, но я ничего не могла с собой поделать.

Он. Меня. Дико. Взбесил.

– Это сексуальное домогательство. Вы же понимаете?

– Так ты Элеонора?

Вик и выгоревшей бровью не повел, пропустил комментарий мимо ушей.

Эх, мне бы такое непоколебимое спокойствие.

Я тихо угукнула, отвернулась к принтеру и стала сосредоточенно изучать бланки анкет. Пустые.

– Как тебя называют близкие? – навалился всем корпусом на столешницу и подергал меня за воротник.

– Эля.

Ох, такому проще ответить, потому что молчаливый бойкот мог выйти боком.

– Ладненько. Буду называть тебя Элей, пока не придумаю прозвище.

– А вот этого делать не стоит. Вряд ли мы когда-нибудь…

– Кроха, вообще-то я тут живу и, надо заметить, часто и подолгу. Отвертеться сможешь, если уволишься, – пощупал нескромным взором с головы до пят и довольно улыбнулся, продемонстрировав милые ямочки на щеках, – да и то не факт.

– Я не кроха.

– У тебя есть пижамка со зверюшками?

Я смущенно потупилась: светло-серый комплект с мишутками был застиранным и поблёкшим, но любимым.

– Ага! У тебя на мордашке написано, что есть, – золотой мальчик не унимался. – Только кнопки и крохи носят такие пижамки. Почетное звание кнопки занято, остается кроха.

– Я не кроха.

– Смотри, тебя же из-за стола не видно.

– Я не кроха, – отчего-то понравилось спорить и не хотелось, чтобы Вик умолкал.

– Очень даже кроха. Вот выйди-ка… – поманил к себе.

– Я не кроха! – по какой-то причине я послушно обогнула стойку и встала рядом.

– Очень даже кроха, – настойчиво повторил он. – Сколько тебе?

– Двадцать.

– Вот! – легонько ткнул в лоб указательным пальцем. – Об этом я и говорю. Мне-то тридцать один.

Мужчина по-свойски привлек к себе, впечатал в каменную грудь и ребром ладони прочертил линию от моей макушки до впадинки между ключицами. В висок уперлось что-то отвратительно твердое. Я дотронулась до странного предмета, нащупала штангу в соске и от удивления округлила глаза. Мне казалось, что после тридцати наступает чуть ли не пенсионный возраст, а тут такое. Разглядев маленькую родинку над пухлой верхней губой, немножечко поплыла, утрачивая самообладание (не так, как с принцем, но все же).

– Видишь, даже скрючиваться придется, чтобы чмокать тебя в темечко. Ты крошечная, как цветочная фея.

Пожалуйста, кто-нибудь!

Вызволите меня из цепких лап этого до невозможности обаятельного красавчика!

Приставучий гость поцеловал меня в макушку и по-джентльменски отпустил на все четыре стороны. Я поспешно нырнула обратно, спряталась в закутке и схватилась за телефонную трубку, как за спасательный круг.

– Ладно, Эля, не буду отвлекать. Работай в свое удовольствие. Навещу завтра. Ты же не против?

Я угрюмо кивнула, уверенно держа язык за зубами. А что могла поделать? Судя по маниакальной навязчивости, Вик пробрался бы сюда, даже если бы затребовала охранный ордер. И все-таки, было в нем что-то хорошее: едва за мощной спиной захлопнулась дверь, я осознала, что за последние десять минут ни разу не вспомнила о таинственном незнакомце.

* * *

Смена тянулась целую вечность, зато без происшествий. Освободились сразу три номера, новых гостей не было, и я изнывала от безделья, перекладывая пасьянс на ноутбуке. Забежал Саша, выклянчил кофе, угостил свежим домашним печеньем и рассказал пару забавных случаев из армейской жизни. О моих приключениях тактично не спрашивал, но перед уходом добродушно толкнул локтем в плечо, да так добродушно, что я едва устояла на ногах. Виктор Воронов по паспорту – он же Вик-прилипала – так и не объявился. Вот ни за какие коврижки не созналась бы, что вполглаза следила за дверью и вполуха вслушивалась в предрассветные сумерки.

Отправила управляющему отчет, передала дела, в автобусе несколько раз клевала носом, чуть не проехала остановку, добрела до своей комнаты и рухнула в постель. Полдня проспала, повздорила с братом и улизнула к соседке, чтобы не пересечься с его озабоченными дружками, а вечером нарядилась в любимый бледно-розовый сарафан с крохотными цветочками и покатила в отель.

Душа пела от радости, по телу пробегал холодок предвкушения, руки мелко тряслись. И мне давно не было так хорошо, может быть, даже с тех пор, как получила свой первый и последний подарок на Новый год: пенал-косметичку персикового цвета с четырьмя отделениями. Угадайте, кто подарил? Отец, с которым я повстречалась тогда в последний раз. Пенал влезал в потрепанный рюкзачок с большим трудом, отделения нечем было наполнить, кроме двух ручек, карандаша, ластика и пластикового уголка. Когда он начал расползаться по швам, я все равно таскала в школу, пока не уронила в лужу, а потом рыдала взахлёб, оттого что окончательно расклеился.

Ладно, что-то меня развезло. Больше о грустном не буду. Простите.

Я помчалась к старому эвкалипту, но там никого не было, даже распутных любовников под фонарем. Оглядевшись по сторонам, обнаружила в самом темном уголке, скрытом от посторонних глаз пышными кустами магнолии, плетеный шезлонг с мягким матрасом.

Неужели позаботился мой принц?

Устроившись на самом краешке, приготовилась ждать хоть до самого утра, но спустя время завалилась на бок, утомленно сомкнула веки и задремала.

– Здравствуй, русалочка. Я скучал.

Сонно моргая ресницами, я оперлась на локоть, гадая, на самом ли деле прозвучал взволнованный шепот или почудилось, но мягкий поцелуй трех родинок в основании шеи развеял все сомнения. Незнакомец не позволил обернуться, опять удержал за плечи.

– Я тоже.

– Выполни мою просьбу, маленькая.

– Все что угодно, – давая обещание, нисколько не покривила душой.

– Важно, чтобы хотела ты… Позволь, надену, – он вложил мне в ладонь плотную шелковую повязку.

– Я не… должна тебя видеть?

– Не сейчас.

Не издавая ни звука, я села по-турецки и зажмурилась, а мой принц плотно затянул узел и перекинул распущенные волосы на одну сторону. Подушечки пальцев, как огненные мотыльки, невесомо запорхали по позвоночнику. Под кожей вспыхнуло жидкое пламя, отозвавшись внутри прерывистым вздохом.

– Хочу кое-что проверить. Позволишь?

Я согласно кивнула. Тыльной стороной кисти он обвел по контуру вырез сердечком, снял с плеча тонкую лямку и скользнул внутрь.

– Русалочка, неужели ты забыла?.. – раздался гортанный смешок.

– Нет, не забыла. И трусики тоже… не забыла.

Господи, я совсем не узнавала себя. Как можно было спешить к незнакомцу, с которым виделась всего два раза в жизни (признаю, приукрасила – даже не виделась), и умышленно отказаться от белья?

– Так чего же ты хочешь?

– Раздень меня, – должно быть, совсем обезумела от его близости, лишилась и страха, и застенчивости.

– Иди-ка сюда.

Мужчина присел на корточки, бережно обхватил мои запястья, большими пальцами погладил венки и, выпрямившись в полный рост, увлек за собой. Я приподнялась на цыпочки, задрала голову и не достала даже до подбородка, будто он специально отстранился.

– Чего же ты хочешь, русалочка? – повторил он, расстегнул махонькие пуговички одна за одной и спустил сарафан на землю легким облаком.

– Хочу, чтобы ты… прикасался ко мне… – язык еле ворочался и не было слюны, чтобы смочишь пересохший рот, – … и целовал.

Я ощущала лишь свежее дуновение и сухие мягкие губы, что почти целомудренно очертили овал лица, спустились на шею, ямочку между ключицами и, дойдя до груди, вобрали камушек соска. Томительный жар вернулся, неровное биение пульса отозвалось в висках, и я не сдержала стон удовольствия. Он подсадил меня на пояс и весело хмыкнул от дурацкого ойканья, когда в попку сквозь ткань штанов уткнулось нечто гигантское.

Меня разложили на махровом полотенце, развели бедра, невесомыми поцелуями прошлись по внутренней стороне и достигли промежности. Я непроизвольно дернулась. Хорошо, что испуганного взгляда, румянца смущения и слез на ресницах под маской было не видно. Влажный язык глубоко погрузился в меня, неприятно растянул и молниеносно отпрянул.

– Ты девственница, – интонация не была вопросительной, скорее всего лишь подтверждала предположение.

– Д-да, – отчего-то стало совестно, захотелось прикрыться. Можно подумать, это было каким-то изъяном.

– Я не могу, маленькая. Не могу.

– Что-то не так?

– Я не должен, – в хрипловатом голосе сквозила странное замешательство. – Я не могу.

– Почему?

– Ты слишком хороша, маленькая. Быть у тебя первым… Я… Мне не стоит.

– Можешь поцеловать… там? – неимоверно стыдно было назвать свою часть тела, а сам процесс – и того хуже.

– Да, это могу.

Мой принц прильнул губами, ласкал, согревая дыханием, щекотал и посасывал клитор, урча как голодный кот. По венам струилось жгучее удовольствие, обволакивало, туманило разум.

Я не справлялась с неведомыми ранее ощущениями, подрагивала от возбуждения и выгибалась в пояснице, а он надавливал на низ живота, оттягивая разрядку.

Я захлебывалась эмоциями. Они распирали грудную клетку, а из уголков глаз катились безмолвные слезы.

Я не владела собственным телом. Оно приманивало мужчину, искушало, умоляло подмять под себя, заклеймить и присвоить.

Для меня это было слишком. Слезы уже не впитывались в плотную ткань – катились из уголков глаз и затекали в уши.

Я готова была умолять прекратить пытку, но не успела. Прикусила губу, заскулила, вцепившись побелевшими пальцами в подлокотники. Распаленную плоть свело судорогой, до боли пронзили острые спазмы, скрутили и схлынули, рассыпаясь осколками.

– Почему ты плакала? – он слизнул соленую каплю и убрал взмокшие прядки с лица. – Тебе не понравилось?

– Нет. Мне было… У меня никогда не было…

– Всегда говори, если что-то не так. Хорошо?

– Хорошо.

«Всегда».

И я улыбалась при мысли о новом свидании.

И я беспечно влюблялась в этого удивительного мужчину, а в том, что он удивительный, не сомневалась ни секунды.

И я готова была разрыдаться от того, что не знала, кто он такой и где его отыскать.

Загадочный незнакомец заботливо одел меня, застегнул каждую пуговичку одну за одной, высвободил из-под сарафана волосы, заключил в объятия и прильнул лбом к моему.

– Спасибо, маленькая русалочка, – быстрый поцелуй с пряным вкусом и… пустота. – Береги себя, маленькая.

Я так и не сняла повязку, пока не затихли хруст веток и шелест травы. По дороге домой, мысленно улетая в недавний оргазм, пару раз грохнулась с велосипеда, расцарапав коленки. Укутавшись одеялом, перебирала в памяти подробности встречи и не заметила, как заснула.

* * *

Дежурство превратилось в сущую пытку: ни посетителей, ни звонков, тишина и жуткая скукотища. От безысходности я полистала ленту, опять разложила пасьянс (больше никаких игр не было), выпила кофе, размяла затекшие мышцы – всяческими способами боролась со сном, ведь в последнее время его катастрофически не хватало. Увы, не помогло. Сдержать зевоту не получалось даже усилием воли, глаза слипались – хоть спички вставляй, – и я так и бродила в дремотном тумане.

Не представляете, как обрадовалась, когда в лобби внезапно нарисовался Воронов, сверкая белозубой улыбкой и милыми ямочками. В два часа ночи, к слову сказать.

– Кроха, привет! Как настроение?

– Мерзкое, – я скучала по своему принцу.

– Ой-ой! Ты подросла? – опираясь на стойку, он подтянулся на руках и, бесцеремонно скользнув взглядом по груди, уставился мне на ноги. –      Выйди-ка сюда.

– Зачем?

– Гость просит – обязана подчиниться.

Вик взмахнул кистью, сжатой в кулак – стеганул пастушьим кнутом, – и фривольно поиграл бровями. Хотя, если подумать, кнут все же был на пастушьим. М-да, фантазия меня никогда не подводила, невзирая на девичью скромность. А что вы хотите? Изучила содержимое склада, что-то загуглила, посмотрела бдсм-порно краешком глаза – так и набралась бесценного опыта.

– Сию минуту, господин.

Я отставила массивную кнопку звонка, по которой он успел стукнуть три раза подряд, и выполнила нижайшую просьбу.

– Уф-ф, – надув щеки, выпустил воздух сквозь зубы и понарошку передернул плечами. – Что ж ты раньше свои башмачки не показывала?

Ну и ну. Я забыла переобуться.

Золотой мальчик беспардонно взгромоздил меня на столешницу и ткнул пальцем в серебристые лаковые туфли Мэри Джейн на высокой танкетке.

– Эмм… А что с ними не так?

– Ты – Элли из Изумрудного города! А это, – энергично потряс стопой с хрупкими косточками, едва не вывихнув щиколотку, – твои серебряные башмачки.

– Вообще-то она из Канзаса.

– Пофиг! Будешь Элли, и придумывать ничего не надо.

– А Вы кто? Тотошка?

– Элли, во-первых, хватит мне выкать. Во-вторых, если пойдешь со мной на свидание, могу быть кем захочешь. Даже белым и пушистым щеночком. Кстати, Ириска считает, что я похож на…

– Кто такая ириска? – перебила, благоразумно пропустив очевидный подкат.

– Я же говорил. Жена верзилы, на которого ты так откровенно пускаешь слюни.

– Я не пускаю, – я тихонько пробормотала, чувствуя, как багровеют щеки.

– Очень даже пускаешь. Я не слепой.

– Так что там считает мадам Вранич?

– Ого! Ты уже и фамилию выведала? – настырный постоялец черканул в воздухе воображаемым огрызком карандаша. – Элли Вранич. Всю тетрадку исписала?

– Виктор, Вы отклонились от темы.

– Кроха, еще раз выкнешь или назовешь Виктором – трахну. Кстати, когда это случится впервые, хочу, чтобы на тебе были только эти чудесные башмачки.

– Итак, господин Воронов…

– Ой-ой! И про меня разузнала? Польщен! Элли Воронова тоже неплохо звучит. Кстати, какая у тебя фамилия?

– Не скажу.

– Я не отстану.

– Не скажу.

– Не вопрос, – он извлек из кармана мобильный и набрал номер. – Ерванд, здорово! Найди-ка девчушку одну. Да. Местная? – обратился ко мне. – Местная. Да. Элеонора. Администратор у…

– Не надо, – нехотя проворчала я, – не утруждайтесь, – подтолкнула жилистое предплечье, вынуждая опустить телефон, и вытащила паспорт из сумки. Знала же, что не поверит. – Крошкина я.

– Сам знаю, что… – брови в изумлении изогнулись, когда я подсунула открытый на первой странице документ ему под нос. – Мля-я-я. Серьезно?

Вы бы слышали, как он хохотал, взвизгивая и похрюкивая, лупил ладонью по столешнице и разве что не катался по полу.

– Отбой, – выдавил со слезами, утираясь краем футболки. – Нашлась.

Господи, лучше бы я не смотрела.

– Господин Воронов, – сглатывая слюну, залипла на кубиках пресса, – шли бы Вы отсюда. Гостей распугаете.

– Элли… – жестом попросил подождать и, согнувшись пополам, уперся ладонями в колени. – Предупреждаю… – отдышавшись, продолжил, – в последний раз. Назовешь так – трахну в аппетитную попку. Жестко и агрессивно.

– Ясно, – я заскрежетала зубами, – Викки. Так пойдет? Или снова пообещаете трахнуть?

– Так, ну все! Напросилась! Просил же не выкать.

Мужчина внаглую подхватил меня под мышки, как тщедушного котенка, удерживая на весу, придавил спиной к стойке и толкнулся пахом. Прямо скажем, я чуть не задохнулась от возмущения и с тоненьким писком забилась в его руках, а когда осознала тщетность попыток, от обиды зашмыгала носом.

– Эй, кроха, ты чего это? Испугалась? – поставил меня на пол, резко отпрянул и стукнул кулаком себе по лбу. – Вот идиот! – осторожно притянул к груди и погладил по волосам. – Прости, я больше так не буду.

Как бы ни хотелось отчитать очаровательного нахала, в его теплых объятиях, наполнив легкие ароматом сладкого мандарина и мха, я смягчилась.

– Вообще-то мне нравится. Викки и Элли – сладкая парочка, – кончиками пальцев нежно пересчитывал бугорки позвонков. – Прикольно. Оставляем. Но если захочешь… Эмм… Даже и не знаю, как теперь предложить, – по-птичьи склонил голову набок и поймал мой взгляд. – Пойдем со мной на свидание. Хотя бы разочек. Приставать больше не стану, пока сама не попросишь.

– Нам с гостями нельзя.

– Эль, и все? То есть свидание вот с таким вот избалованным кобелём тебя не смущает? Девка, да ты в своем уме?! У нас ведь принц есть!

–  Отстань. У нас его нет. И не будет.

–      … (непереводимая игра слов, за такое бабуля грозилась вымыть язык дегтярным мылом).

Да, признаюсь – я разговариваю сама с собой. Иногда.

– Крошка… – снова едва не заржал, уже прыснул от смеха, но под укоризненным взором быстренько овладел собой, – поверь, я ради этого переберусь в соседний отель. Главное, чтобы ты захотела и согласилась. По-другому никак.

И знаете, я даже поверила. Поверила в то, что с виду такой навязчивый и недалекий, Виктор Воронов время от времени бывал обходительным и любезным. Вот уж не думала, что такие еще водятся (разумеется, кроме моего принца).

– Так что говорит Анна Вранич? – от греха подальше я попробовала сменить тему.

– Ириска говорит, что я похож на щенка лабрадора. Не затрахаю – так залижу.

– Понятно. Вопрос про Тотошку с повестки снимаю, – я устало вздохнула и потерла напряженную шею. – Оставайся тогда просто Викки.

– Элли, заметила, что мы наконец-то перешли на «ты»?

– Да какая уже разница? Ты так ты. Дай мне доработать смену. Пожалуйста.

Щенок лабрадора перегнулся через стойку, загребущей лапой цапнул телефон и принялся в нем копаться. Аппарат был простеньким, без пароля, и он без труда записал в контакты свой номер и, перезвонив, сохранил мой. От такой бесцеремонности я потеряла дар речи и только обалдело хлопала ресницами.

– Я посижу с тобой тихо как мышка, вот увидишь, – вернув мою собственность, умильно сложил кисти в молитвенном жесте. – Буду охранять тебя от посягательств… кого бы то ни было.

Тихо как мышка Воронов просидел от силы минут двадцать, фанатично отслеживая каждое мое действие, а потом снова пришлось отбиваться – фигурально, конечно – от посягательств его самого. Я уже кипела от гнева, обдумывая план мести, но когда возвратилась из туалета (простите за уточнение), гостя сморил безмятежный сон. Вот так просто и быстро, как маленького ребенка: где играл, там и вырубился.

Викки скукожился на диване, подтянув длинные ноги к животу, и теперь походил на безобидного ангелочка. Не удержавшись, я присела на корточки и отвела упавшую на лоб золотистую прядь. Он что-то невнятно пробурчал, поймал мою кисть, стремительно выбросив руку, и подсунул под щеку в качестве подушки. Вырываться почему-то не захотелось, поэтому я угнездилась на краешке сидения и пялилась на него, время от времени поглаживая по мягким волосам.

Моя реальность была беспросветной и слишком запутанной, и не следовало думать о чем-то, кроме долгов брата и памятника бабушке, однако рядом с несносным великовозрастным мальчишкой я чувствовала себя чуточку веселее и беззаботнее.

* * *

Совсем меня закрутила параллельная тайная жизнь. Две ночи работала и следующие полдня отсыпалась, а по выходным еле-еле дожидалась вечера, чтобы мчаться в отель и вновь не смыкать глаз до рассвета. Каждая встреча становилась особенной, трогала душу и пробуждала тело; печалило лишь то, что мой принц всегда просил надевать повязку. По какой причине? Не имела понятия, но не задавала вопросов. До жути хотелось взглянуть на него хоть краешком глаза – по-другому и быть не могло, – но я не противилась. Да и зачем? Значит, были на то причины. Возможно, вы скажете, что поступала крайне беспечно. И что обвести меня вокруг пальца не составит труда. Если даже и так, что с того? Просто было с ним хорошо. Просто влюблялась все больше.

Мужчине нравилось растянуться в шезлонге, пристроить меня между раздвинутых ног, откинуть спиной на грудь и лениво пропускать сквозь пальцы шелковистые локоны. Иногда, прикасаясь губами к большой ладони и легонько покусывая, я улыбалась из-за того, что каждый раз у него прерывалось дыхание. Он ласково обнимал и осыпал поцелуями, но так безгрешно, что я сожалением вспоминала тот единственный раз.

Я могла болтать обо всем на свете, а принц говорил нечасто – пару слов там, пару слов здесь, – в основном слушал. Рассказывала о детстве, о маме и бабушке, даже обмолвилась как-то о Вовке и его вечных проблемах, которые как мои. Да, никто меня не трогал, не шантажировал, ведь я и так отдавала большую часть зарплаты, но что будет завтра – поди угадай наперёд. Помню, именно тогда он забросал вопросами и не успокоился, пока не выяснил все подробности.

Однажды принес щетку для волос и долго-долго расчесывал длинные кудри, время от времени зарываясь в них лицом. Представляете? Сказал, что купил для меня и отказался принять обратно. На следующий день я ради интереса погуглила и сначала подумала, что ошиблась, нашла на другом сайте, на третьем. Везде примерно одна цена: около двенадцати тысяч рублей. Ух, впечатления переварились с трудом.

– Почему называешь меня русалочкой?

– Ты миниатюрная и хрупкая. У тебя необыкновенно красивые волосы, как серебристое покрывало, и кожа пахнет коралловым морем, – перекинув их на одно плечо, едва осязаемо щекотал дуновением плечи. – И еще нежная. Такая нежная, что становится… больно.

После этого незнакомец надолго замолчал, прижимая так крепко, что приходилось дышать урывками, а потом вдруг беспокойно зашевелился, подтолкнул меня, резко вскочил с лежака и испарился без следа.

Ох, бедное глупое сердечко. Ему и так было несладко.

Возможно, вы недоумеваете, как я не боялась в одиночестве шастать по ночам? Нет, не боялась. Сопровождал юный рыцарь на мотороллере, а если хотелось прогуляться, топал чуть позади молчаливой тенью. И я точно знала, кому этим обязана.

* * *

Однажды Воронов ни свет ни заря нагрянул ко мне домой. Брат не впустил внутрь, оставил на колченогом стуле во дворе, но коробку со свежими булочками забрал. Заспанная и слегка помятая, я выползла на улицу с кружкой в руке и ошалело пялилась на золотого мальчика, что обходил расшатанный велосипед по кругу, ковыряя веточкой ржавчину и кое-где облупившуюся краску.

– Привет, кроха, – выхватил кофе, вдохнул аромат, удивленно приподнял брови и сделал добрый глоток. – Мм… Сама варила? – я кивнула. – Прости, не отдам. Слишком вкусно, – и снова с шумом отхлебнул, довольно жмурясь.

– Ты как тут?..

– Ну-у-у… – засунув свободную руку в карман брюк-карго, выдержал театральную паузу, увлеченно пиная камешек резиновой полоской на мыске кеда. – Если очень хочу – нахожу все, что нужно.