НЕ порочное трио

Ирма Гарич

НЕ порочное трио

Внимание!

Возрастное ограничение 18+

Роман содержит сцены эротического характера.

Все имена, персонажи, события и некоторые места являются вымыслом автора.

Любое совпадение с действительностью случайно.

Роман носит исключительно развлекательный характер и не имеет цели оскорбить или ущемить чьи-либо права, а также не является пропагандой и не призывает к каким-либо действиям.

Если ваши чувства были случайно задеты, автор приносит глубочайшие извинения.

Пролог

Всем привет!

Я Элеонора Кро́шкина.

Знаю-знаю, фамилия – обхохочешься, и все же, как ни странно, очень подходит (иронию, надеюсь, оцените позже). Имечко так себе – как по мне, сухое и вычурное, – однако фарш обратно не провернуть, поэтому представляюсь Но́рой, а самые близкие называют Элей.

Хотелось бы наладить с вами контакт, поэтому можете выбрать любое.

Мне двадцать лет.

Метр пятьдесят семь, сорок восемь килограммов. Примерно с пятнадцати брат начал дразнить «сиськами на ножках» из-за хрупкого телосложения и – чего уж скрывать – полного третьего размера груди. Хорошо, что не «дойной коровой», хотя был и такой вариант, но не прижился: бабуля славилась крутым нравом и тяжелой рукой. Не уверена, что это важно, но уж знакомиться так знакомиться.

Я – не слишком-то счастливая обладательница по-детски невинного курносого личика (по крайней мере, такой видят меня окружающие), больших зеленых глаз (не выпуклых, как у лягушки, а широко раскрытых, как у олененка) и светлой кожи с бледными веснушками, что зимой становятся почти не видны.

Вьющиеся волосы длиннющие, полностью прикрывают ягодицы. Спро́сите, почему длиннющие? Да просто нравится ухаживать за ними, расчесывать, пропускать сквозь пальцы, любоваться сиянием на солнечном свету. Спро́сите, какого цвета? Считаю себя обыкновенной блондинкой, но бывшая одноклассница – начинающий стилист – окрестила оттенок жемчужным из-за серебристого полутона. Ну и ладно, пусть так, по крайней мере звучит красиво.

Что еще? Губы и не тонкие, и не пухлые – обычные. Два верхних резца чуть выступают вперед, поэтому улыбаясь, становлюсь немножечко кроликом.

Ой, я вас не утомила? Впервые описываю себя и не понимаю, где еще интересно, а где уже перебор.

Так, вроде бы что-то забыла. Ах, да. Почему дневник? Ну, вести дневник привычно еще со школы, к тому же сейчас модно, хотя, если честно, мне не так уж и важно.

Возможно, вы скептически хмыкнете, махнете рукой и выбросите в мусор.

Возможно, посчитаете чтиво не очень-то увлекательным и отложите в долгий ящик.

Возможно, решите, что выслушивать откровения незнакомой вам девочки глупо и утомительно, так что скромные мемуары отправятся или в мусорку, или в чулан.

Ваше право. Я не в обиде. Ну а тем, кто решит прочитать – добро пожаловать.

Знаете, когда мне повторяли снова и снова, что живу не в сказке, что прекрасные принцы перевелись и настоящей любви не существует, я не соглашалась. Да, кому-то это покажется сентиментальным и инфантильным, но только не мне.

И не ошибалась.

Знаете, когда мне повторяли снова и снова, что мужчины не заслуживают доверия, что на них нельзя положиться: непременно обманут, предадут, используют и забудут как звали, я сомневалась. Да, бывает по-разному (сама выросла без отца), но все же надеялась, что так – не у всех и не со всеми.

И не ошибалась.

Знаете, когда мне повторяли снова и снова, что люди не меняются; что горбатого могила исправит; что симпатию к эгоистам и бабникам следует вырывать из наивного сердца с корнем; истреблять, выжигать каленым железом, я догадывалась, что все не так просто.

И не ошибалась.

Знаете, когда мне повторяли снова и снова, что секс – дело грязное, малоприятное, нужное только для зачатия детей, я не спорила. Зачем? Держала язык за зубами, скрывая фантазии, мечтала о пылкой страсти и взаимной нежности. В тихом омуте, как известно, черти водятся.

И не ошибалась.

Со мной произошло именно то, во что верила всей душой: и сказка, и принц, и трудный выбор, и любовь с тем самым «долго и счастливо». Доверилась мужчине и попробовала такое, о чем уж точно не поболтаешь с бабулей. Дружба с привилегиями, ванильные ласки, игры втроем – и все это касалось только нас и никого больше, и это не помешало искренним чувствам.

Теперь вам интересно? Готовы? Так зачем тянуть?

Начинаем.

Краткая предыстория

Давайте начну с маленького вступления, потому что так будет проще.

Думаю, не стоит утомлять биографией. Поверьте, ничего сверхъестественного, как у многих. Отца не видела ровно с тех пор, как исчез в никуда, бросив на произвол судьбы беременную жену и двухлетнюю дочку. Хотя вру, один раз все-таки заявился, привез подарки, быстренько выпил кофе и испарился. Едва мне исполнилось девять, не стало мамы, и мы с братом переехали к бабушке Раечке в поселок Лоо. Даже представить не могу, как без нее дожила бы до совершеннолетия.

Да, кстати. Если вдруг какие-то слова и выражения покажутся непривычными, старомодными, вышедшими из употребления – пожалуйста, проявите терпимость. Меня воспитывали бабуля с подругами и потрепанные книги, хранившиеся на пыльном чердаке. Договорились?

Итак, продолжаем. В подростковом возрасте Вовка связался с местной шпаной, подсел на наркотики, вынес из дома все, что плохо лежало. Спустя месяц после моего двадцатого дня рождения у бабули случился инфаркт, и ее не спасли. Накоплений не было, пенсии и зарплаты, которую я получала официанткой, хватало только на выживание, поэтому хоронить пришлось за счет государства.

А потом стало совсем уж невмоготу.

Брат задолжал круглую сумму, но отдавать не спешил, первое время как-то изворачивался. Когда первое время истекло, серьезные люди явились ко мне на работу и пригрозили сами понимаете чем. Если все же не понимаете – скажу прямо. Поставили ультиматум: либо всеми правдами и неправдами возвращаю долг, либо продаю свою первую ночь, а потом иду по рукам. Спро́сите, почему ко мне? Хитрый Вовка как сквозь землю провалился. Надо сказать, я еще легко отделалась. Подсуетилась, заняла у кого сколько можно и расплатилась.

Теперь что касается девственности. Местные девушки за свою не держались, а мне хотелось, чтобы все произошло пускай и не по любви, но с глубокой симпатией. Конечно, я интересовалась этой стороной жизни, да еще как. А что вы хотите? Моим сексуальным воспитанием никто не занимался, даже о месячных узнала по факту. Перепугалась, что умираю.

Ох, ладно, давайте по существу. Неделю назад я устроилась ночным администратором в небольшой отель в Уч-Дере. Да, по знакомству. Да, на испытательный срок. Да, про заведение ползли скандальные слухи, но, как говорится, дарёному коню под хвост не заглядывают.

И только жизнь стала более-менее налаживаться, объявился братишка – как обычно под кайфом – и поведал душещипательную историю о том, что его обманули злые люди и поставили на счётчик. В общем, все сложно: краткая передышка, и снова чужие проблемы, которые как свои.

Ой, что-то я заболталась. Простите. Думаю, пора закругляться.

Вот вкратце и все, что со мной приключилось до того, как все началось.

Сентябрь

Ох, новая работа, новые люди, новый опыт – это вам не грязные тарелки со стола убирать. Вроде бы ничего особенного: ответы на звонки, бронирование, регистрация гостей (а их бывало не так и много, один номер освободили, в другой заехали), контроль оплаты и всякая ерунда. Двенадцать часов без сна, с короткими перерывами на передохнуть, выматывали не так сильно, как шокирующие просьбы гостей. Отель на самом деле оказался весьма специфическим.

Светлана, на место которой меня определили, готовилась к скорой свадьбе, и на наставничество не было ни желания, ни возможности. Ага, в служебное время глубокой ночью (чем уж она занималась, заныкавшись в комнате для персонала, не знаю). Так что сама-сама, крутилась как белка в колесе.

От ночного портье также требовалось удовлетворять запросы постояльцев (ой нет, конечно не эти). Покачиваясь на неустойчивой стремянке, приходилось обшаривать полки склада в поисках презервативов: из овечьей кожи, светящихся в темноте, ультратонких, с кофейным ароматом – упаси боже, ни с каким другим, – с внутренними усиками и даже веганских. Молчу уж о смазках и игрушках. В общем, голова кругом, хорошо хоть все было в наличии. Страшно подумать, если бы не было. Куда бежать? Где покупать?

Ох, ладно, пожелание клиента – закон, пока не касалось меня лично, но и здесь не обходилось без казусов.

Под утро со срочным заказом пришлось нестись в пятый коттедж. На стук никто не отозвался, зато дверь подалась с подозрительной легкостью. Сунув нос в щель, я обомлела. Клубок голых тел, оглушающие стоны, мускусный запах секса, на тележке: использованные резинки вперемешку с остатками еды. Представляете, в какой шок меня ввергло предложение присоединиться к веселому тройничку?

Господи, и знать не знала, что подобное может понравиться. Смешно? А мне вот не очень. Едва сдержалась, чтобы срочно не уволиться и бежать отсюда, сверкая пятками. Светлана отсоветовала, пообещала щедрые чаевые, что в моем случае явилось весомым аргументом.

Следующая ночь прошла спокойнее, если не брать в расчет истошное завывание сигнализации на парковке (не иначе как обновляли автомобиль) и коренастого эксгибициониста с увесистым хозяйством, заскочившего за шипованным кольцом, анальной пробкой с хвостом и двумя бутылками виски.

А вот первое дежурство без напарницы стало тем еще испытанием. Я жутко перепугалась.

Счастливая невеста вроде бы заболела. Не уверена, что на самом деле, скорее всего, отсыпалась или репетировала медовый месяц. Думаете, я завидовала? Нет, о замужестве и даже просто об отношениях не мечтала. Не до того.

Так, о чем я? Ах да, жуткая жуть.

Ближе к утру, когда уже слипались глаза, я спряталась за стойкой ресепшен и опустила голову на руки, чтобы хоть ненадолго прикорнуть. Из сладкой дрёмы неожиданно вышибло в кошмар наяву.

«Нет! Не надо! Я не хочу! Отпустите!».

Со стороны коттеджей донесся женский срывающийся крик, который вскоре перешел на визг, вой и сдавленное мычание. Толком ничего не соображая, я подскочила с колотящимся сердцем, на ватных ногах заметалась по лобби, а потом, не придумав ничего путного, связалась по рации с дежурным охранником.

– Первый. Евтеев, – зычно отчеканил рокочущий бас.

– Там… там… Я не знаю, что делать! Ей же больно… и… страшно…

– Погоди-ка, не тараторь. Новенькая, что ли? Звать-то как?

– Но́ра.

– Привет, коль не шутишь. Не знал, что у нас пополнение. В отпуске был. Александр Евтеев. Чего хотела?

– Там женщина… как будто ее…

– «Секс – это зло» кричала?

– Н-нет… вроде.

– Забей. Дамочка из четвертого веселится.

– В каком смысле?

– Но́ра, говоришь? Свари кофейку – забегу познакомиться.

Минут через пять в подсобку ввалился мужчина – абсолютно лысый, с многодневной щетиной, могучий как глыба, – схватил со стола дымящуюся кружку и одним махом выхлебал половину. В этот момент раздался пронзительный вопль, следом за ним гортанные стоны и чуть позже – мелодичный смех.

– Все, финалочка, – приложив к уху ладонь, понимающе хмыкнул в бороду и подтвердил со знанием дела. – Последний оргазм всегда самый громкий. Сейчас по рюмочке, в душ и баиньки.

– Александр, это кто вообще?

– Сашей зови, не чужие, – допил остатки и, довольно крякнув, утерся тыльной стороной кисти. – Персона особо важная, подруга кого-то там. С мужем наведывается раз в квартал плюс-минус, ищет приключения на задницу. Кхм… шикарную, кстати.

– Как это?

– Групповушки любит, самый жесткач. Нимфоманка. Прется, когда несколько мужиков дерут.

– Ох, как откровенно. Интересно, они все тут такие? Знала бы, никогда…

–      Нет, Элеонора, неправда. Однозначно, мы остаемся.

Я упоминала о своем внутреннем голосе? Та еще… лиса изворотливая.

–      Думаешь, не знаю, как хотела назвать? Стервой! Да, стерва, но редкостная, я бы даже сказала – редчайшая. Кстати, какой экземпляр…

Я невольно окинула охранника взглядом и оценила грубоватую привлекательность.

– А муж?

– Ходит как тень, – Саша не мог не заметить, но виду не подал, лишь серые глаза задорно блеснули. – Ему нравится, особенно наблюдать.

– И он не ревнует?

– Лучше по подворотням с бомжей снимать?

– Но это же… – нос брезгливо сморщился.

– Так, Но́ра, стоп, – он вскинул сжатый кулак, будто затормозил. Я такой жест в кино видела. – Мы гостей не осуждаем, потрындеть можем, но не более. И спать с ними права не имеем, по крайней мере, пока в отеле проживают. Тебя уже просветили?

– Да, но как-то… скомкано…

– Короче, я тебе не нянька, будут вопросы – спрашивай. Мы с тобой в смену попадаем. Спасибо за кофе, – здоровяк по-хозяйски вымыл обе чашки, смахнул невидимую соринку с форменных брюк и потопал в лобби, громыхая армейскими ботинками. – Если хочешь понять, что здесь почём, подгребай вечерком в выходной, погуляй по территории, сориентируйся. Я Пашку предупрежу, без вопросов пропустит, – на выходе бросил через плечо. –Только аккуратненько, чтобы никто не поймал, а то проблем не оберешься.

* * *

В отличие от коренных жителей, купавшихся несколько раз в году – да и то, если приспичит, – я навещала море при любой возможности. Плавала, загорала, строила башенки из гальки, плакала, рассказывая о своих горестях, и волны тихонько шептали слова утешения. В ближайший выходной, хорошенечко отоспавшись, позавтракала, достала из сарая дышащий на ладан велосипед и отправилась на маленький безлюдный пляж, скрытый от туристов сосновой рощицей. На закате, вспомнив о предложении Александра, испытала приятный трепет в груди и решила поддаться искушению. Резво стянув мокрый купальник, надела белье и платьишко в горошек, мокрые волосы подсушила полотенцем и оставила распущенными.

И покатила навстречу неизвестности.

* * *

– Но́ра? – окликнул татуированный парень в черных карго и футболке. Камуфляжная куртка висела на столбике раздвижных ворот. – Санёк предупреждал, но не сказал, что ты такая… эмм… офигенно красивая. Только не подумай чего. У меня невеста есть.

Реакция Павла была искренней. Он смотрел на меня чуть ли не с благоговением, без пошлой сальности, чем сразу же завоевал симпатию.

– Ты не стесняйся, захаживай, когда хочешь. Мы все через это прошли. А как не поддаться? Такое реалити-шоу еще поискать. Чего только не навидался. На три жизни хватит.

– Неужели никто не догадывается?

– Все знают, просто соблюдают приличия. А некоторые так вообще кайфуют, любят трахаться при свидетелях. Давай тихонечко только. Да, и не волнуйся. Территория закрытая, из проживающих тоже никто не тронет.

– Спасибо, Паш.

– Да ладно тебе, – парень застенчиво отмахнулся. – Свои ж люди. Сам подсел, полгода бегал, потом сразу к Машке. Как вспомню ее счастливое личико, так сразу… кхм… Не для твоих ушей. Прости.

Я благодарно улыбнулась, миновала проходную и, углубившись в аллею, различила какое-то копошение в кустах. Выглянув из-за старого эвкалипта со свисающими обрывками коры, покрылась гусиными пупырышками. Стройная брюнетка в длинной прозрачной тунике, больше похожей на пеньюар, стояла на коленях и отсасывала полностью одетому партнеру.

Удивлены? Когда стыдливая девственница успела вкусить от древа познания? Ну, хоть и выросла в деревне, я кое-что повидала, кое-что услыхала: к брату заваливались дружки, выпивали, скабрёзничали и забавлялись с местными давалками (их терминология, не моя).

Так вот, продолжаю. Из моей схоро́нки открывался прекрасный вид сбоку, и в золотистом свете фонаря можно было разглядеть все до мельчайших подробностей. Широко распахнутый рот, полный слюны, длинная грива намотана на кулак, затылок зафиксирован ладонью. Ритмичное движение бедер, кашель, шипение, глухое горловое рычание.

Представляете? Вот так, среди бела дня… точнее, среди лунной ночи.

А потом он припёр женщину к дереву и под утробные стоны трахал до логического конца.

Откуда я набралась похабных словечек? Да оттуда же. От мальчишек, мнивших себя искушенными любовниками. Бабуля говорила: «Жопа есть – значит, есть и слово. И как не назови, жопой быть не перестанет», так что давайте по-простому, без церемоний и строгой цензуры. О подобном опыте по-другому и не расскажешь. Согласны?

Расцепив объятия, гости растворились в темноте, а я так и застыла в оцепенении. Взрослые шалости вызвали жаркую дрожь в теле и слабость в ногах.

Внезапно спину овеяло теплом, на плечи легли большие ладони, и вкрадчивый шепот высоко над ухом заставил подпрыгнуть, как от удара током.

– Понравилось?

Я попыталась обернуться – меня удержали; попыталась высвободиться – меня не пустили; попыталась пролепетать оправдания – меня перебили.

– Ш-ш-ш… Не отвечай. Ты вся горишь.

Руки щекочущими прикосновениями спустились до локтей, и тонкие волоски встали дыбом. Незнакомец зарылся лицом в густые локоны и шумно вдохнул запах морских волн и соленого ветра, а потом хватка ослабла. Стало неуютно и холодно.

Не помня себя я припустила во весь дух к велосипеду, не попрощавшись с Павлом, чудом добралась до дома, повалилась на кровать и уткнулась в подушку. И вот тут меня догнало. Сердце частило, кровь бешено стучала в висках, стянутую кожу саднило (я ведь так и не приняла душ), но не было сил спуститься в ванную.

Долго не могла заснуть, металась по узкой кровати, потом устроилась на подоконнике, считала звезды и перебирала в уме воспоминания. Нет, не о колоритной парочке. Помимо воли возвращалась к чувству упоения мимолетными ласками и бархатному голосу, в котором сквозило обещание.

* * *

Целый день я провалялась в постели, спустившись в кухню, только чтобы сварить кофе и сделать несколько бутербродов, чем весьма разочаровала вечно голодного брата. Для того чтобы приготовить что-то, пусть самое простое, Вовка и пальцем не привык шевелить, потому что считал ниже своего достоинства. И знаете, впервые с момента смерти бабули я испытала мстительное злорадство, а вместе с ним и внезапное облегчение.

Все это время неудержимо тянуло к тем кустам, тому дереву, обжигающему теплу, сильным и нежным рукам.

Чего хотела?

На что готова была согласиться?

Мысли крутились и ускользали, и я никак не могла привести их в порядок. В радужном тумане с трудом дождалась наступления сумерек и опомнилась только возле проходной. Паша одарил понимающей улыбкой и коротко мотнул головой себе за спину.

Я прокралась знакомыми тропками, окинула взглядом аллею и едва не захныкала от разочарования. Пусто. Потопталась на месте, еще потопталась, но охотничий пыл охладил отрывистый сигнал сообщения.

«У нас что, совсем нечего пожрать?!».

Да пошел ты, братишка!

Заскрежетав зубами от гнева, я запихнула старенький мобильник в рюкзачок, прислонилась лбом к нагретому стволу и втянула носом смолисто-терпкий аромат. Зрение затуманилось пеленой слез, коленки устало подкашивались, ступни болели, словно их искололи кинжалами.

Господи, как же я ненавижу свою убогую жизнь.

– Здравствуй, русалочка. Я скучал.

Знакомый шепот и мятное дуновение обожгли кожу, взметнули вьющуюся от влажности прядь. Мозолистые ладони пробрались под завесу волос, скользнули по плечам, прошлись вдоль позвоночника, вызвав волну мурашек, и задержались на талии. Во рту мгновенно пересохло, под ложечкой затрепетало. Это было так невыносимо приятно, что я всхлипнула и с тихим стоном вжалась в дерево.

– Тебе нехорошо?

Я сглотнула ком в горле и, чуть-чуть подавшись назад, наткнулась… на воздух.

Нет, пожалуйста. Не уходи.

Я так нуждаюсь в безопасном убежище.

Хоть на час, хоть на минутку. Останься.

– Чего ты хочешь, русалочка? – вопрос прозвучал приглушенно, как будто из-под капюшона.

– Я… я… не знаю…

– Как узнать, если не пробовать?

Меня не надо было уговаривать: от обволакивающей близости я дурела, растекалась лужицей, утрачивала дар речи.

– Скажешь «нет» – сразу остановлюсь.

Подушечки пальцев путешествовали по телу медленно, томительно сладко, не покидая границ хлопкового платья. Незнакомец не придвигался, не притягивал к себе, только раз не вытерпел и коснулся губами трех крошечных родинок в изгибе шеи. Ощущая мимолетные ласки груди и отвердевших соско́в, я едва не теряла сознание. Кисти вернулись на плечи, замерли, и тогда я взяла левую, поцеловала серединку ладони и прильнула к ней щекой. От этой невольной нежности закружилась голова, под сомкнутыми веками поплыли круги, а у мужчины заметно сбилось дыхание.

– Спасибо, маленькая русалочка.

Ускользающий жар крупного тела и призрачное эхо шагов отозвались едкой горечью. Снова оставшись одна, я поникла и осела на землю.

Почему не обернулась?

Почему не посмотрела вслед?

Сначала укорила себя за недогадливость, а потом передумала. Так даже лучше: не узнаю при встрече, а значит не буду краснеть от смущения. И не стану лелеять надежды глупого сердца.

* * *

Сначала оглушительно (по крайней мере, так показалось со сна) хлопнула дверца холодильника, следом за ней едва не слетела с петель входная. Я подскочила в липком поту, с бухающим сердцем, но осмотревшись, сообразила, что в комнату никто не ворвался. Глянула на стоящий на тумбочке ветхий будильник с металлической кнопкой.

Два часа дня. Так меня растак!

Отекшее лицо, покрасневшие белки глаз, растрепанная копна волос – жуть. Двигаясь заторможенно, словно увязая в топкой трясине, я провела в ванной примерно час, игнорируя свирепые вопли брата. Ему прямо-таки приспичило отлить, хотя частенько не гнушался калитки соседа через два дома, с которым собачился уж не знаю почему.

Собирайся я на работу, проблем бы не было: обычно выезжала минут за сорок-сорок пять, чтобы спокойно добраться, переодеться и принять смену. Однако неделю назад я пообещала помочь в приюте для животных, которые построили и курировали какие-то здешние бизнесмены. Несмотря на то что я с ними не встречалась, частенько бормотала слова благодарности за просторные вольеры и уютные домики, еду и медицинское обслуживание.

Запихнув в себя йогурт и бутерброд с сыром, я налила кофе в термокружку и уже спустя тридцать минут ухаживала за пушистиками, да так увлеклась, что очухалась только перед закатом. Поспешив в раздевалку, услыхала, как ходики с кукушкой пробили шесть раз и чертыхнулась, так как безнадежно опаздывала, ведь надо было домчаться до дома, вымыться и успеть на автобус.

* * *

Я ворвалась в зону ресепшен на двадцать три минуты позже, чем следовало, да и то потому, что подбросил на машине тот самый сосед, которого невзлюбил Вовка.

– Но́ра-а, – недовольно проворчала дневной администратор, – давай, блин, быстрее.

– Бегу, Маш. Прости, пожалуйста!

Облачившись в строгую темно-синюю юбку, белую блузку и балетки без каблука, я понеслась обратно не разбирая дороги и по пути врезалась в высокого темноволосого мужчину. Он даже не пошатнулся, подхватил меня и осторожно поставил на ноги.

– Там пожар? – правый уголок рта дернулся вверх.

– Тут работа, – я махнула в нужном направлении. – И я дико опаздываю!

– Давайте отпустим девушку и сделаем вид, что мне нужна консультация.

Сложив из пальцев сердечко, я послала сменщице воздушный поцелуй, убрала прилипший к блеску для губ локон, который выбился из некогда аккуратного пучка, и только тогда смогла отдышаться.

– Все хорошо?

– Д-да, большое спасибо.

– Пожалуйста. Рад был помочь… эмм… Но́ра.

На прощание гость смерил меня светло-карим – почти карамельным – взглядом, скосился на часы и поспешил на улицу к миниатюрной шатенке в длинном льняном платье.

Неужели он?

Баритон с легкой хрипотцой вроде похож, но не было той рычащей плавности. Рост примерно такой же. Аромат парфюма ни о чем не сказал, потому что ночной гость пах цитрусом, чистым телом и немножечко солнцем. Да и ощущения были другие. Мурашки не ползали, коленки не подгибались, сердце не колотилось. Хотя, возможно, это возникало под влиянием момента.

Недавний спаситель обвил рукой талию спутницы, с нежностью поцеловал в висок, и даже на расстоянии я уловила их прочную связь, необыкновенную близость.