Драконы, твари, люди. Часть 3: Реакция

«Волкодраки» такое не носили. Они вообще никаких опознавательных штук не держали при себе, спецназ и есть спецназ.

Спрашивать об этом, впрочем, не стала (не спросишь же в лоб: «Ты чё, реально бывшая кодла?»). Присела на корточки напротив, вздохнула.

Проще думать, что он уже у Волка рехнулся.

– Чё там у тебя с драконом? – поинтересовалась она вместо этого.

Лавр не отвечал секунд десять, пялясь красными глазами в пустоту перед собой.

Потом моргнул, отмер.

– Не знаю. Вернётся, расскажет.

«Не вернётся», – хотела сказать Марина, но опять не стала.

Её задача «сопровождать и охранять».

– Значит, случай с Камаевым не разовая случайность, – озвучила она и без того очевидное.

Лавр рассеянно провёл рукой по лапе Сахара – по светло-жёлтой, не прикрытой экзоскелетом чешуе. Поднял голову, рассматривая управляющий узел на под челюстью. Поморщился.

– Дара что-то увидела… или кого-то. Сложно понять, я один не соображу. Я… хреново ща один соображаю. – Он снова шмыгнул носом, хотя кровь уже вроде не шла. – Это было резко и… не так.

Рука его рефлекторно коснулась чипа на шее.

– Не так, как когда блокируют? – сообразила Марина.

Лавр дёрганно кивнул.

Несколько секунд царило молчание, а потом Марина зачем-то спросила:

– А когда блокируют… на что это похоже?

– На выдранное из груди сердце, – не задумываясь, отозвался Лавр. – Ты ещё живой, а у тебя дырка в груди и там ветер свистит.

– С дырой в груди недолго пробегаешь.

– Ну, её можно заткнуть. Мы с Дарой… говорили. Голосом.

– Да ну. Серьёзно?

Лавр поднял на неё взгляд и скривился в такой паскудной ухмылке, что захотелось, не дожидаясь ответа, дать ему леща.

Марина сама не понимала, отчего.

Ну потому что, наверное, нельзя быть таким шизанутым, как этот СГБшный пилот, того и гляди в свою «веру» сманит… А туда только шизиков и берут.

– Дару целая комиссия тестировала. Драконологи, психологи… Даже один профессор. И всё это шло с заблокированной связью. Она реально разумная.

– Надрессировать и бобика можно.

– Можно… Только бобик не скажет, что ты дурак, если ты реально дурак.

И было в его голосе что-то такое, что Марина даже поверила.

Ну, в то, что реально дурак.

И что даже дракон ему такое мог высказать.

– Так, ну ты, вроде, не помираешь. – Она резко вскочила на ноги. – Давай-ка ты отлёживайся тут, значит, а мы метнёмся повыше, попробую связь с нашими «ясенями» поймать. Они должны твою зелёную наблюдать. Ну, если она там.

…а не сорвалась в неизвестном направлении, как это часто случалось с драконами, потерявшими связь с пилотом.

Лавр кривовато улыбнулся.

– Она там.

Сахар осторожно поднялся, сдал назад и пригнулся к земле в «посадочной» позе.

Подумав немного, Марина выдернула свою темрокружку из подсумка и вручила Лавру.

– Тебе, походу, нужнее. Давай, не сдохни тут, мы мигом.

…Она и правда управилась быстро. Стоило подняться и отлететь чуть подальше от сердца аномалии, как сквозь шум статики в наушниках прорезался вызов от Курагина, и «Ясень-21» доложил, что да, наблюдает зелёного дракона, тот завис в ущелье над какой-то точкой и вот так торчит уже минут пять против всех законов физики.

Ну ладно, положим, размах и форма крыльев позволяет ей так зависать. Теоретически. При встречном ветре и прочих подходящих условиях.

– Ясень-21, координаты точки сняли?! Если не сняли, снимите, приём.

– Липа-10, вас понял, сейчас запишем их, приём.

– Тварей не заметно?

Помехи опять стали нарастать.

– Повторите?

– Тварей нет, приём? Двадцать первый! Тварей видишь?

– Липа-10, больше никого не наблю…

И тут в канал влез Камаев с истеричным:

– Вон! То есть, камни шевелятся, там ле…

Треск помех.

– Что там «ле…», двадцать второй, повтори!

– Липа-10, – это снова Курагин, – дракон рванул в сторону и пропал. Больше дракона не наблюдаю. Приём.

– А твари?!

– Тварей нет. Никого не… Камни катятся. Похоже, оползень осел или прошё… новый толчо…

И на этом связь сдохла окончательно.

Терзать рацию в попытках вызвать Курагина ещё раз Марина не стала и направила дракона обратно. Как сказать Лавру, что его дракон смылся, она не представляла, но и торчать на высоте больше смысла не было.

Если там что есть, приборы у Курагина зарегистрируют.

Сахар приборы не нёс. Он нёс верную «слонобойку» и пару спецгранат… на случай.

Но вроде обошлось же.

Пока что…

– Ди-и-има! – раздалось где-то внизу, и это меньше всего походило на человеческий голос, да и неоткуда тут было человеку взяться.

Сахар снизился, и Марина, увидев, заковыристо выругалась.

Лавр валялся на земле и громко, с хрипами ржал, а драконица тыкалась в него носом.

И ведь точно ржал, а не помирал в судорогах, хотя с виду хрен отличишь.

– Дара, – очередной всхлип смеха, – стоп, ну… Дара! Тише, маленькая, тише, я тут…

– И я ту-ут, – с отчётливо жалобными нотками сообщила его зелёная. – Без тебя пло-охо…

Сахар приземлился чуть в стороне, притиснувшись вплотную к склону, и слезать Марина не стала, наблюдая этот цирк прямо из седла. Только динамик шлема переключила и подняла визор.

– Лавров!

Заслышав окрик, оба – и человек, и дракон, – разом повернули к ней головы, успокоительно напоминая этим манеры Ярыня с его Рыбкой.

Может, хоть что-то этот псих контролирует.

Драконица села, Лавр поднялся на ноги, потирая бок.

– Чё у вас произошло, сержант?

– Дара вернулась. – Он пожал плечами. – Она меня… не слышала.

– А сейчас?

– Слы-ышу, – объявила драконица, и на морде её, не закрытой шанфроном, образовалась некоторая почти человеческая задумчивость. – Но словами тоже надо было сказать, вот!

Марина очень хотела «сказать словами», что думает по поводу говорящих драконов, но не стала.

Опустила визор и жестом скомандовала на взлёт.

Пусть там Волк с Ярынем с этими двумя разбираются.

…На посадочной платформе она какое-то время стояла, наблюдая, как бледный, сердитый Стрельницкий выговаривает Лаврову, как тот шутливо отбивается от медика «волкодраков», пытающегося посветить ему в глаз фонариком, как драконица Дара лезет мордой между ними… Как Волк совершенно будничным жестом отпихивает её морду и потом, словно извиняясь, похлопывает по плечу.

– Не завидуй, сахарный, – бормочет Марина, оборачиваясь к своему дракону, хотя он-то, конечно, не завидует. – Нам с тобой цирк не нужен, верно?

Его сознание – неподвижная озёрная гладь, отражающая, точно зеркало, её саму – его пилота.

Интересно, есть ли там что-то в глубине?

…Что будет, если туда нырнуть?

Интермедия

Семейный завтрак на то и семейный, чтобы проходить в узком кругу.

…Всего-то человек на десять, с двумя переменами блюд не считая кофе, приготовление которого здесь считается едва ли не священнодействием. Кофе для завтрака и кофе, который подадут дорогому гостю, – это совершенно разные напитки, не говоря уж о том, который глава дома, почтеннейший Йоан Одейра, изволит выпить после ужина с кем-то из старых друзей.

Не то чтобы Мирра кофе особенно любит: первой её ассоциацией со словом «кофе» всегда была быстрорастворимая бурда, заваренная ночью кипятком в кружке, пока корпишь над бумагами (попробуй составить запрос на необходимые Драконьему корпусу в следующем полугодии технические средства так, чтоб Белый утвердил его с первой попытки… и не засидеться при этом заполночь).

Но здесь, конечно, упомянуть те несчастные пакетики «два в одном» – оскорбить хозяев.

Местный кофе горек, чёрен и ароматен. Чтобы окончательно проснуться, его вполне достаточно просто понюхать. Потому, видимо, и пьют его из крохотных позолоченных чашечек (иначе вполне можно словить сердечный приступ).

Вот и сегодня господин Йоан Одейра делает глоток кофе из одной такой, вдумчиво смакует его вкус и, внимательно разглядывая узор на чашечке, будто бы между делом произносит:

– Наша дорогая тётушка Лейла прислала утром письмо… Миррим, будь любезна, поднимись ко мне в кабинет после завтрака, там есть пара строк и для тебя.

С виду Йоан Одейра – точь-в-точь заботливый дядюшка: пухлый, улыбчивый, в юности наверняка разбивший немало сердец. Сейчас, конечно, фигура уже не та, тёмные крупные кудри постепенно уступают своё место блестящей лысине, а глаза… а вот глаза смотрят цепко и внимательно – совсем не соответствуя общему безмятежному виду.

Мирра замирает на секунду, сдерживаясь, чтобы не потянуться по связи к Арху за уточнениями, и потом осторожно кивает:

– Конечно, благодарю.

В кабинете её ждёт, разумеется, не бумажное письмо. Ответив на стук вальяжным «да-а, входите», господин Йоан кивает ей и аккуратно вручает крохотный стержень одноразовой флешки.

Мирра молча кивает в ответ. Достаёт свой увесистый коммуникатор, который только по большому недоразумению можно назвать мобильным телефоном, и вставляет стержень. Вводит пароль, подтверждая личность, распаковывает архив…

– Слышала ли ты последнюю сводку МАГА? – любезно спрашивает господин Йоан, пока она изучает файлы.

– Да, – рассеянно отзывается Мирра, пролистывая письмо (а это действительно письмо).

«…вероятно, есть свой человек, лоббирующий интересы Андара. Нельзя допустить ситуации, при которой на территории будут действовать ДРА».

– Прошу прощения, господин Йоан, мне надо сверить кое-что с бумагами у меня в комнате.

Никаких бумаг она, понятное дело, не хранит (и эту флешку очистит и уничтожит), и, скорее всего, господин Йоан это прекрасно знает.

Но вряд ли понимает, что у неё есть своя связьс «Горизонтом».

– Такая юная, такая деловая, – вздыхает он, сложив руки на животе. – Совсем как наш Никс.

Мирра сглатывает. Нет, она не думала, что их… общение ускользнёт от внимания главы дома. Но и обсуждать это пока не готова.

Да и что там обсуждать, два дня – не тот срок.

Хотя Никс весьма…

Нет, она не будет сейчас об этом думать.

– Иди, иди, – заметив её реакцию и, видимо, посчитав это своего рода ответом, благодушно кивает господин Йоан, отпуская её.

Выйдя из кабинета, Мирра проходит весь коридор и сворачивает на крохотный балкончик. Ей надо перевести дух (и не надо, совершенно точно не надо пытаться копать в политику).

«Старейший, гонец с “Дома-один” у вас?»

Арх отвечает сонным отрицанием: если бы гонец прибыл, он бы сообщил.

Значит, сообщение было передано с другой точки. В Вирсавии есть несколько мелких ячеек Коалиции.

«Спишь, засоня?» – не может удержаться от дружеского поддразнивания Мирра.

Дракон мысленно ворчит: лучше спать, чем нервничать.

Разумно.

«Как там наши?»

Арх в ответ чуть ощутимо вздыхает: всё у всех хорошо, отдыхают, греются на солнышке, пользуются внеплановым отпуском, вот прям как она сама… Возвращает, значит, поддразнивание.

Отпуск, ну да, как же.

…По этим вездесущим коврам любой дурак может подкрасться совершенно бесшумно.

Хотя Никс, конечно, не дурак.

Он приносит с собой тонкий, сладковато-пряный запах вирсавийских благовоний (мирра, сандал и ладан)… и облегчение пополам с неловкостью.

– И что там пишет твоя дражайшая бабушка? – спрашивает он, останавливаясь где-то на пороге балкончика, у Мирры за спиной.

Мирра не уверена, что прилагательное, которое Никс употребил, переводится именно так, но по интонациям – очень похоже.

– Рассказывает последние новости семейного бизнеса.

– Как скучно.

– Я сама скучная, – самокритично признаётся Мирра, искоса оглядываясь в попытке понять настроение Никса. Ей всё ещё тревожно, но показывать это она не может. Не должна.

Не Никсу.

– Ты наговариваешь на себя, – возражает тот, подмигнув. Делает паузу, наводит на Мирру указательный палец и заявляет обвиняющим тоном: – А ещё утром ты опять от меня сбежала.

Быстро отвернувшись, Мирра делает вид, что больше всего её сейчас интересует вид, открывающийся с балкончика: увитый зеленью внутренний двор, фонтан, чей бассейн выложен цветной мозаикой в виде плавающих золотых рыб, поздние пышные розы…

Под утро (точнее, ночью – под утро новости дошли до Мирры) МАГА разослало официальное извещение, что в горах Илариона в таком-то районе локализован «эпицентр аномалии», ситуация под контролем сил ДРА Андара, наблюдатели Агентства ведут свой мониторинг в штатном режиме.

Бездна.

Письмо, переданное Йоану Одейре, было скорее всего написано до этого момента, но…

«…вероятно, есть свой человек, лоббирующий интересы Андара».

Конечно, какой-то там третий секретарь посольства – это явно не тот самый «свой человек», но мысль всё равно отрезвляет: Никс трудится над тем, чтобы наладить диалог Вирсавии с Андаром. И диалог этот в том числе касается и ДРА.

А Мирра с Архом прибыли сюда…

Ну, она все ещё надеется, что просто «на всякий случай».

Арх, правда, испытывает на этот счёт определённые сомнения, которые просачиваются к ней сквозь любые попытки не думать в эту сторону.

– Миррим, – укоризненно зовёт Никс и осторожно проводит кончиком пальцев по её щеке, заставляя всё-таки обернуться. – Ты слушаешь меня?

– Нет, – честно вздыхает Мирра. – Прости. Задумалась.

– И кто же занимает твои мысли?

Миррины мысли занимает Арх, но объяснить, кто он, она Никсу всё равно бы не смогла.

– Да как всегда. Дела семейные…

Никс притягивает её к себе со спины и обнимает, опустив подбородок ей на плечо.

В мужских объятьях хочется расслабиться. Это что-то инстинктивное, наверное. Пусть весь мир сползает в бездну, а она пока… ну, отпуск возьмёт?

Тот самый, про который шутил Арх.

– Признайся по-хорошему, – шепчет Никс ей на ухо и невесомо касается губами мочки.

Внутри что-то ёкает.

– В чём?

Никс тянет невыносимо долгую паузу – и наконец говорит трагичным шёпотом:

– В том, что я ужасно храплю, и поэтому ты не выдерживаешь!

Иногда он прикидывается таким обалдуем – хуже Лавра (где тот сейчас… может, как раз там, у бездны?).

Нет, нет и нет, Мирра не будет никого ни с кем сравнивать.

– Ты не храпишь… Ну, может, всхрапываешь иногда. – Она оборачивается к Никсу, любуясь им, как любуются произведением искусства. Так, что чудится музейная табличка «Руками не трогать»… которую, впрочем, она благополучно игнорирует. – Просто у меня напрочь сбит режим. Не хочу тебя будить тем, как ворочаюсь… да и я тут не совсем в отпуске. Всегда есть, чем заняться.

– Это зря, здесь надо отдыхать… – Никс перехватывает её руку и целует тыльную сторону ладони. – Давай увезу тебя на море?

Море…

Мирра видела море только во сне – то море, что из раза в раз снится Арху.

Здесь его сны до неё не долетают.

– Конечно, конец октября не сезон для купания, зато никаких толп и лишних глаз… – продолжает искушать Никс, не выпуская её ладонь. – И это просто красиво. Ветер, волны, песок, какие-нибудь выброшенные на берег морские звёзды.

Мирра как наяву чувствует йодистый привкус на губах… и огорчённо качает головой:

– Семейные дела требуют моего внимания. Я скоро уеду, и…

– Это я скоро уеду, – перебивает её Никс. – А дела могут и подождать.

«А бездна тоже подождёт?» – хочет спросить Мирра.

Молчит, конечно.

Арх тоже молчит, не вмешиваясь больше в то, что она зачем-то затеяла – уже сама не понимая, зачем. Но и прерывать не хочется.

…Никс ведь и правда скоро уедет. А бездна… что ж, она может обойтись какое-то время без Мирры – пусть ДРА стараются, обещали же всё под контролем держать.

И политика может обойтись. Всё равно переговоры еле ползут, несмотря на демонстративные усилия господина Одейры (из раза в раз – первые десять минут Мирру не принимают всерьёз, а потом… потом, кажется, суеверно боятся).

И даже дела Драконьего корпуса обойдутся. Для них, в конце концов, есть Йон.

– Ну так что? К слову, я уже забронировал нам номер с завтрашнего дня… Разумеется, гостиница принадлежит моей двоюродной тётке. Семейное дело, всё как ты любишь.

– Бездна, – вздыхает Мирра, и сама не знает, это ругательство или бессмысленная попытка объяснить ситуацию.

– А бездна – это дело Дэ-Рэ-А, – категорично объявляет Никс, с забавной старательностью произнося аббревиатуру по андарским буквам. – У них драконы и куча свободного времени. Правда, полноценное соглашение мы так и не подписали… Может, слышала, там случилась местная заварушка, какой-то дикий зелёный дракон нам на голову чуть не свалился. Хорошо, что с нами был полковник, – снова андарский термин без перевода, – Стрел-ниц-ки. Он у них главный специалист по таким проблемам!.. Эй, что случилось? Миррим?

Мирра делает глубокий медленный вдох, пытаясь задавить дурацкую дрожь.

– Поехали на море, – просит она наконец. – И ни слова больше о делах, хорошо?

О Лавре, о Волке, о бездне…

Никса это более чем устраивает.

Глава 10. На пороге

Проснувшись, Дима несколько секунд рассматривал зелёный полог над головой, чувствуя, как греет бок мерно вздыхающая шершавая печка.

…печка по имени Дара.

Она ещё спала. То и дело по её шкуре пробегала рефлекторная дрожь, гребень на голове приподнимался, и тогда зелёный полог – крыло – теснее вжимало Диму ей в бок.

Связь охватывала, оплетала их, передавая образы её сна: полёт в ущелье, кривые клыки каменных столбов, тёмная трещина в земле…

И взгляд.

Когда Дара заглянула в бездну – бездна взглянула на неё.

Чуть отстранившись от связи, Дима повернулся к Даре спиной, неуклюже подтягивая затёкшую ногу. Глянул, сколько времени. Несмотря на мешанину своих и Дариных снов, он на диво выспался – как не высыпался уже давно… Может, потому что физически (психологически!) невозможно выспаться под вопли типа «ротаподъё-о-ом». Даже когда они доносятся из-за стенки.

Часы на запястье показывали без четверти одиннадцать, и он слегка завис.

Вечера?

…утра.

Кого он обманывает, за несколько часов он отоспаться точно не мог.

Интересно, его не разбудили, потому что не нашли – или потому что пожалели?

В обе версии по отношению к Сергею Александровичу как-то плохо верилось, но всё же вторая по всему выходила более вероятной.

…Вчера – уже вчера! – Стрельницкий, заслушав сумбурный доклад, на совещание Диму с собой не потащил (за что ему, конечно, спасибо), но отправил к аналитикам, и там Дима полтора очень долгих и нудных часа писал, переписывал, дополнял, расписывал, уточнял и снова переписывал рапорт по мотивам их с Дарой «разведывательной миссии».

Админ вздыхал, ворчал, ругался, исчеркивал пометками и правками очередной плод Диминых трудов, гонял своего младшего помощника (Дима наконец узнал его позывной – Заяц) за кофе, выходил перекурить, потом снова гонял Зайца.

«Не лезь ты к нему, не видишь, человек думает! Ему это сложно, он к этому не привык… Лучше сигарет принеси, тут закончились».

Потом вернулся где-то загулявший после обеда помощник Админа и укоризненно вздохнул: «Вадим, ты вампир».

Дима и вправду себя чувствовал так, словно у него высосали пару литров крови. Если бы Дара не упала в спячку, она бы точно рванула его спасать.

– Влад, да ты сам почитай, он издевается. Двух слов в рапорте связать не может нормально, – проворчал Админ, возвращая Диме очередной вариант. – Почему я за него думать должен, скажи на милость?

…Римана Димины рапорта почему-то устраивали. И Йона.

И Мирру.

И даже людей Артура Второго, хотя работа с полученными данными, на минуточку, была их специализацией.

Помощник – Влад – отобрал бумаги у Димы, пролистал, поразглядывал карту с кривоватыми отметками, пожал плечами и, покопавшись в памяти своего ноутбука, распечатал опросник на десяток листов.

Следующие два часа Дима пил с Владом кофе и заполнял опросник.

Дару пришлось будить, хоть она и ворчала, что всё это подождёт.

…В общем, отпустили аналитики Диму лишь к ужину, и то когда Зорич за Димой зашёл. После еды Дима нашёл в себе силы только доползти до Дары, забиться ей под крыло и выключиться, как ДРАшный дракон в гибернации.

И вот, наконец, вернулся в мир живых.

«Пусти, маленькая», – мысленно шепнул он, осторожно поглаживая под крылом.

Дара дёрнулась, прерывисто вздохнула с каким-то всхлипом и теснее прижала его к себе.

Ей снилось, что она не слышитДиму.

Ей снилось, что кто-то другой говорит его голосом в её голове, но она знает, что он – не Дима, он – чужак.

Ей снилось, что под землёй ворочается кто-то живой и огромный – сама воплощённая бездна…

Ей снился кошмар. Обычный человеческий кошмар.

Дима с трудом протиснулся к её засунутой под то же крыло морде и вжался лбом в кончик носа, обдающего лицо резким запахом драконьей гари – и жаром, почти до боли. Потянулся к ней по связи… Почувствовав что-то, Дара задышала часто-часто, и Дима всем своим нутром ощутил, как наполняется её огнелёгкое.

Адреналин прокатился ледяной волной по спине, но Дима закрыл глаза и не двинулся с места.

…он не будет бояться собственного дракона.

– Дара, я здесь. Я с тобой.

Он произнёс это вслух, в полный голос, почти не касаясь её теперь по связи (даже если так он пропустит момент, когда она решит выдохнуть пламя).

Дара резко выдернула голову из-под крыла, и Дима вывалился на бетонный пол бокса следом.

– Дара!

Драконица дышала мелко и часто, испуганно оглядываясь по сторонам.

Наконец опустила морду, увидела Диму и с облегчением потянулась к нему.

– Ди-има. – Она глубоко вздохнула, унимая свой огонь, и легонько ткнулась носом. Из пасти пахнуло ядрёной гарью. – Ты здесь.

– Я здесь.

Дима обхватил её за морду, и Дара помогла ему подняться на ноги.

«Я не знаю, что на меня нашло,– пожаловалась она мысленно. – Я не узнала тебя!»

«Тебе просто плохой сон приснился…»

Дима почесал ей нижнюю челюсть, осторожно восстанавливая связь на том уровне, на котором они оба привыкли существовать.

Как там профессор Лазаревкий говорил, четвёртый уровень синхронизации? Наверное, он.

Хотя Дима уже не раз на своей шкуре испытал выход за его пределы…

Напоминая о вчерашнем «выходе», в носу зачесалась бляшка засохшей крови – и нестерпимо захотелось под душ. Дима вчера догадался перед визитом к аналитикам заскочить в кубрик и переодеться, но до душевой не дошёл.

Зря, как выяснилось.

…Дара притёрлась к нему мордой, охватив полукольцом гибкой шеи, и не хотела никуда отпускать. Сознание её всё ещё было смутным и спутанным, словно какой-то своей частью она ещё спала, и вокруг витали отголоски снов – как чужие голоса.

– Ты не заболела? – тревожно спросил Дима, проводя рукой по надбровью. Чешуйки под пальцами слегка топорщились – линька не за горами.

Она и так заметно задержалась от всех этих приключений и треволнений.

Дара мотнула головой, сбрасывая его руку и чуть не уронив его самого.

«Драконы не болеют! Просто… болит».

Дима чувствовал, что ничего у неё не болит – но Дара не знает, как ещё это ощущение выразить.

Её стало слишком много – или слишком мало.

И она продолжала слышать. Тянущую вибрацию аномалии; сонный разум Пятика в соседнем боксе – с неясной мешаниной ощущений и рефлексов «на поверхности»; череду то ли теней, то ли отблесков – что-то такое неуловимое, вроде и разум, а вроде и пустота…

Драконы.

Дара слышала драконов ДРА.

«Ну да, я их слышу,– удивилась его удивлению Дара. – Я же слышала патрульного дракона над усадьбой!»

Дима только покачал головой.

Она сейчас слышала не так. Глубже.

Похоже, неделя в окружении драконов эскадрильи приучила её улавливать самые тонкие нюансы, самые малые проблески сознания.

…или вчерашний стресс так обострил её чувства.

«Ты почти как Зира теперь».

«Ты чего! Она умеет говорить так, чтоб даже они понимали! А меня понимает только Пятик… иногда».

«Это уже ровно на одного дракона ДРА больше, чем у любого другого. Петра до него бы не достучалась!»

Петра, как дракон командира крыла, была для Дары авторитетом – поменьше, чем Зира и Арх, конечно, но всё равно.

Дара повеселела. Связь перестала звенеть её тревогой.

…потому что Дара её чуть-чуть приглушила.

«Иди, – боднула она Диму в бок, – ты хотел под душ, я знаю! Я в порядке».

Дима сделал вид, что поверил, и, ещё раз почесав ей подбородок, вышел из бокса.

Вот откуда она подцепила эти нелепые попытки сделать вид, что всё хорошо, когда связь говорит об обратном?

…от него самого, очевидно.

Он тоже Даре не признался, насколько по нему вчера ударил разрыв связи.