Как приручить дракона – 2

Мне стало стыдно, что я как будто подслушивал, но на самом деле все это было очень интересно и отвечало на некоторые вопросы, которые родились в моей голове. Поэтому я глянул вверх, туда, где сверкало золотом гигантское паникадило под потолком, и проговорил едва слышно:

– Благодарю за второй шанс. Я буду держаться дальше и буду делать то, что умею, так хорошо, как могу.

Вдруг послышалось хлопанье крыльев, и сквозь всю церковь стремительно пролетела стая голубей и вылетела на улицу через открытое окошко над алтарем.

– Господи помилуй! – Офицер, распрямляясь из-под епитрахили священника после чтения разрешительной молитвы, истово перекрестился. – Вот они – обстоятельства жизни… Птички!

– И птички тоже, – мягко улыбнулся отец Клаус. И вдруг повернулся ко мне и за несколько быстрых шагов приблизился: – Не видел тебя здесь раньше, чадо Божие.

– А я и не заходил раньше… Теперь буду. – Я встал и теперь глядел на него сверху вниз.

– Вот как? Ну, заходи, заходи… – пристально поглядел на меня он.

– Отец Клаус… – с сомнением начал я.

– Ну, ну? Спрашивай, чадо… – Он привычным жестом погладил бороду.

– А вот вы про суслика говорили, – чувствуя себя последним кретином, закинул удочку я. – Вы эту фразу где услышали?

– А! – Священник сложил руки на груди. – Какой неожиданный вопрос. Но я отвечу, почему нет? Каюсь, грешен, посматриваю телевизор. Там на одном из шоу был приглашённый гость, певец. Бернес, кажется. Вот он про суслика этого и выдал, мол: «Не видишь? А он есть!» Запомнилось, поди ж ты… А почему спросил?

– Да вот один мой сослуживец так говорил, – ни разу не соврал я. Просто этот сослуживец, фанат «ДМБ», жил совсем в другом мире. – А тут я ни от кого такое и не слышал. Спасибо, отец Клаус… Подскажите, а где свечку можно купить?

– «Купить»? Зачем её покупать? – искренне удивился батюшка-гном. – Вон свечной ящик в углу, возьми сколько тебе нужно, а если захочешь внести свою лепту на благоустройство храма – внеси. Рядом со свечным – ящик для пожертвований.

В общем, в церкви мне понравилось. Надо будет зайти, послушать, как на службе поют, присмотреться: много ли людей ходит, кто из вышемирцев – верующий. Да и вообще – хорошо тут, тихо, спокойно. Дракон не заколупывает, опять же – тоже плюс. Ещё и голуби эти…

* * *

На турничках меня уже ждала вся банда во главе с Беловым. Пацанов двадцать, не меньше, в основном – седьмой-восьмой класс, и почти все – из моей шестой школы.

– А мы вас видели в школе на линейке! Вы Бурову спасли! – тут же заорали они.

– Конечно, видели, я ж там работаю! – усмехнулся я, сбрасывая рюкзак.

– Но не физруком! – почти обиженно заявил Белов. – Я думал, вы – физрук!

– А я – не физрук, – кивнул я. – Какое горькое разочарование. Чего расселись? Вы заниматься пришли или…

– …рожи корчить! – радостно подхватили они. – Разминаем голеностоп! Раз-два-три-четыре…

– Ох, ироды, доберусь я до вас в школе! – Мне было приятно, что они так обезьянничают. – Посмотрим, на что вы способны, кроме как ногами в воздухе дрыгать…

– А кто такие ироды? – заинтересовались ребятки.

– А про царя Ирода Великого и ещё одного Ирода – Антипу – вам должны были рассказывать на истории античности, – назидательным тоном заявил я. – А если нет – то приходите на факультатив, разберемся и с иродами, и со всеми прочими интересными персонажами. Но это – в школе. А сейчас…

– Разминаем коленный сустав! Раз-два-три-четыре! – заорали они.

И это было хорошо.

Солнце заходило по-осеннему рано, Днепр лениво катил свои воды, деревья на холме Детского парка уже начали ронять первые жёлтые листья, а на пляже, за мостиком, было не протолкнуться от купающихся.

Воду, похоже, ещё не дали.

4. Инициация

Гутцайт меня напугала на той вчерашней совещаловке, если честно.

Все-таки в магическом мире есть свои особенности, страшные и непонятные человеку из мира… Нет, не рационального. Но – куда более прагматического, материального. Директор с трибуны сообщила информацию для служебного пользования: об инициациях первого порядка, которые случаются чаще всего у подростков во время пубертатного периода. У девочек это может произойти примерно лет с двенадцати, у мальчиков – с четырнадцати.

Что – «это»? Так, пустяки – проявление магических способностей. Спонтанное. Совершенно неочевидно, что именно становится катализатором: бывает, что инициацию провоцирует экстремальная ситуация вроде драки или всеобщего порицания, а бывает – первый поцелуй, или там – инфекционное заболевание. Весь ужас заключается в том, что точно так же нельзя предсказать, какой будет эта самая инициация, в какой форме. Могут лопнуть все лампочки в кабинете, или – загореться одежда на ученике, или – в помещении резко похолодает. Ну, и масса других вариантов, от превращения в животное до левитации. Магия!

Такие случаи считались максимально приоритетными. То есть – вся остальная работа школы единомоментно становилась вторичной. Один инициированный маг первого порядка для государства оказывался важнее учебного процесса тысячи ребят. Немедленно следовало провести эвакуацию, по возможности – изолировать новоиспеченного волшебника, и тут же сообщить опричникам. Ни при каких условиях нельзя было препятствовать инициации и причинять вред магу, даже если он начнёт крушить все вокруг и убьет кого-то. Под страхом лютой смерти запрещалось причинять чародею вред!

Просто кошмар какой-то. Колумбайн отдыхает. Куда там помповым ружьям и поясам шахида! Каждый из учеников – возможная бомба замедленного действия. На него наорешь – а он инициируется и изобьет тебя стулом не вставая с места, просто силой телекинеза. И ладно если одного тебя… А если у него накипело и он ненавидит одноклассников? Все, аллес капут. Кровавое месиво.

При этом кое-какие положительные моменты все-таки имелись. Нам продемонстрировали несколько видео с этими самыми инициациями: как первого, так и второго порядка. Так вот, первый порядок, в принципе, и ограничивался чем-то в стиле летающего стула. Одного. Или – разговора с животными. Или – беготни по стенкам. Магия проявлялась, но весьма ограниченно. Как, почему – в земщине мало кто разбирался. Элессаров намекнул что-то про энергетические каналы и резерв, но только усложнил понимание происходящего. Вот инициация второго порядка, которая случалась примерно до двадцати одного года – там да. Там катастрофа. Или – нет. Потому что если инициация второго порядка не происходила, маг оставался «пустоцветом» – одарённым очень ограниченных талантов.

А второй плюс для школы – материальный. Все разрушения, причиненные учреждению образования во время инициации, устранялись за счет опричного бюджета, пострадавшим выплачивали очень хорошие компенсации, и более того – матпомощь из Государева спецфонда в следующем учебном году обычно оказывалась более чем щедрой.

За последние десять лет в Вышемире случилось что-то около двух десятков инициаций. В шестой школе четыре года назад инициировалась девочка с явной склонностью к манипуляциям с водой: тогда затопило все три этажа и спортзал, но в целом никто не пострадал. Вовремя отрубили электричество и вывели детей.

– Чем хуже школа, тем больше инициаций, – сказал зловещим шёпотом Элессаров. – Хочешь верь, хочешь не верь. Например, третья школа: их участок – это сплошной Зверинец, да еще и Снажья Слободка, а инициации почти каждый год. Один раз даже две – одновременно.

Вот и думай, как жить и работать после этого. Нет, мне-то фиолетово, я – нулевка. А дети? Как их защитить?

Я как раз шёл мимо магазина Рыбака и остановился в раздумьях. Ну вот чисто теоретически – что я смогу сделать, если какой-то пацан или девчонка вдруг заполыхает как факел или начнёт биться током во все стороны? То есть что делать, я как бы знаю. Но КАК это сделать – непонятно. Да и нельзя.

Есть тут такая штука – негаторы, которые подавляют магию на некоторой площади. Они издавна известны, с античности – орлы римских легионов, например, работали именно так. А более-менее массовое, почти промышленное производство этих артефактов спровоцировало по всему миру волну социальных потрясений. Так, в России в 1917 году произошёл так называемый «Бунт Пустоцветов», или «Революция Пустоцветов» – название зависело от точки зрения. Кровавая попытка пошатнуть могущество старой аристократии породила хаос и анархию, Смуту, как здесь говорят. Были Смуты и до этого, связанные в основном с периодами безвластия или борьбы за трон. Но местный вариант классовой борьбы, когда битва шла между классами не имущественными, а магическими и вылилась в миллионы и миллионы жертв, оказался самой серьёзной катастрофой не только для России, но и для всего мира.

Аналогии с нашей, земной революцией 1917 года и последующей гражданской войной вполне очевидны. Здесь, как и там, все закончилось приходом к власти тирана и закручиванием гаек, но местный был не из революционеров, а из правящей династии. Тогда воцарился отец нынешнего Государя, и правил Иоанн Дмитриевич более полувека: магия не дарует бессмертия, но активное долголетие – вполне…

– Доброго дня, Георгий Серафимович, – поздоровался Рыбак. – Вы наконец надумали к нам присоединиться – или снова за инструментами?

Я даже вздрогнул. Оказывается – ноги принесли меня в магазин, где я привык искать подходящее снаряжение для радикального решения вопросов. Не знаешь, что делать – готовься к худшему, почему нет?

– Э-э-э-э… Я, господин Рыбак, думаю, мне нужно аптечку собрать какую-нибудь экстремальную. Ну, удары током, ожоги, раны, переломы… Противошоковое, обезбол – в таком стиле. Ну и пару термических спасательных одеял… Есть у вас что-то такое? – Я понимал, что у магазина профиль другой, но спросить-то можно? – Самоспасателей еще, наверное, не мешало бы, а то вдруг задымление или ядовитый туман…

– Ты что это – в Хтонь собрался? – поднял бровь хозяин магазина.

– Нет, нет, просто учебный год начался… – откликнулся я, разглядывая новую партию военных ботинок и хороший выбор тактических перчаток.

– С аптечкой я тебе не помогу, но номер специалиста дам. Позвонишь, объяснишь, что надо, она соберёт и цену честную скажет… – Рыбак достал откуда-то компактно сложенные термоодеяла и пару масок-самоспасателей.

И в этот момент из раздевалки вышел Криштопов в новых берцах и гражданской одежде. Тот самый «принципиальный милиционер», инспектор по делам несовершеннолетних, не помню, как эта должность тут называлась. Легендарная личность, между прочим!

– …вот я и говорю – органического происхождения! – Он как будто продолжил разговор, который они тут вели без меня. – Никакой магии в земщине, в этом плане закон не нарушен, не опричная юрисдикция, а наша. Как будто кто-то набрал в пульверизатор ворвань, или рыбий жир, или какую-то такую подобную жижу, распылил на засранцев и поджег! О! Пепеляев! Тебя ведь тоже опрашивали, да? Ты ведь там недалеко на турниках висишь по вечерам…

– Это вы о чем? – посмотрел в потолок я.

– О том случае, с бандитами! – надавил голосом Криштопов. – Между прочим, мы уже выяснили: с двумя из них ты прямо тут бодался, на крыльце магазина! Месть – чем не мотив?

– Ну бодался, ну. Тоже мне – секрет Полишинеля. И началось все в ателье, где они на швею наехали, а не тут, на крыльце. Хамы и быдло. Я бы и сейчас с ними пободался, выпади такая оказия… И вы бы пободались, и вот – господин Рыбак тоже. Гады они потому что, с такими если не бодаться – совсем жизнь дерьмовая настанет. А в тот день тренировки не было, кстати. Из-за этих типов. Они мне пацанов напугали, вот и пришлось сделать перерыв… Да и до места этого сожжения там километра полтора от турничков, не меньше. Ничем помочь не могу, пояснить по существу нечего. Я это уже в письменном виде излагал.

Нервы мне тогда потрепали знатно, спасло только, что пацаны никому ничего не сказали – догадались разбежаться по домам и помалкивать. Нет, между собой трепались, конечно, и полмесяца на меня посматривали странно и с восхищением, но я виду не подавал, хотя дракон требовал немедленно принять почести и преклонение со стороны жалких людишек.

– Ладно, ладно, не кипятись, – примирительно поднял ладони милиционер. – Обвинения никто предъявлять не собирается. Сдохли и сдохли. Это представьте: там восемь из них только вышли из мест лишения свободы по очередной амнистии, и сразу – к браткам своим, отмечать. Сидели за разбойное нападение! Кто их вообще выпустить додумался? Ну, теперь все равно уже… Братки, видимо, рот раззявили на кусок, который явно не в силах проглотить. Я не для протокола скажу: если бы кто-нибудь ещё пару-тройку раз так с огоньком подобное дело провернул – мы бы там, у себя, не сильно расстроились.

– Ну, кое-кто из ваших расстроился бы, – хмыкнул Рыбак. – Такие доходы.

– Да, – погрустнел Криштопов. – Кое-кто уже расстроился. Крысы конченые.

– Виталий Михалыч! Ну так вступай к нам, выдвигайся и голосуй! Будет сервитут – будешь начальником полиции! – рубанул воздух ладонью Рыбак.

– Да зае… достал ты уже меня со своей политикой! – вызверился милиционер. – Не верю я! Не верю! Кого ты за собой потащишь еще? Холода? Звертовского? Гойко? Швайнштайгера? Мне одним списком идти с бандитами и торгашами? Рыбак, я тебя уважаю, и репутация у тебя есть, ты мужик честный и слово держишь, но вся эта банда – за каким хреном она тебе?

Хозяин магазина и глазом не повел. Я думал – оскорбится, ан нет, аргументировал словесно:

– Это – люди дела. Всех задолбала говорильня нынешнего земского предводителя. Народ хочет, чтобы городские власти перестали забалтывать проблемы и начали дела делать! Каким угодно образом! С нами у руля в Вышемире наконец начнёт что-то происходить. Какой-то прогресс, развитие. Второе дыхание, если хочешь. У нас будет цель – сервитут – и стремление решать свою судьбу самостоятельно! Если мы с тобой будем работать вместе – то удержим их в рамках. Ты ведь вышемирец, коренной, тебе не может быть наплевать…

– А потом Холод и его братец продадут сервитут Радзивиллам! – рявкнул Криштопов. – По кускам! То есть продавать станут другим таким же деловым людям, но за каждым из них будет стоять подпанок с мешком денег от ясновельможных! Ой, да не делай вид, что ничего не знаешь! Этот жирный боров владеет поместьем в Несвижской юридике и занимается вместе с Кшиштофом Радзивиллом Гомельским направлением…

Тут, кажется, милиционер понял, что хватил лишнего, и злобно засопел.

– Однако, похоже, я зашёл не вовремя, – проговорил я. – Если можно – дайте номер вашего специалиста, ну, который аптечку соберет, и я пойду. Мне ещё к урокам готовиться, у меня вторая смена сегодня.

Эти двое разве что искры из глаз друг в друга не пускали. Рыбак начирикал цифры на листке бумаги, принял у меня оплату за термоодеяла и самоспасатели и сказал:

– До свидания, Георгий. Вы тоже – подумайте. А Валентина Михайловича, я думаю, всё-таки перетянем на свою сторону. Вопросы надо решать, дела надо делать. И никто, кроме нас, этим заниматься не собирается.

Вышел я из магазинчика в состоянии лёгкого недоумения. Пищи для размышления добавилось: приближающиеся выборы в Земство, явный намёк на коррупцию в милиции, ещё эта история с братом Холода… Да и имя Кшиштофа Радзивилла показалось мне знакомым!

Я остановился прямо посреди тротуара, полез во внутренний карман костюма и достал оттуда тонкую пачку пластиковых и картонных прямоугольничков в канцелярском зажиме. Не так-то у меня и много их было, всех этих скидочных карт и визиток, но потратить минуту, перебирая их, пришлось.

– Krzysztof Kazimir Radzivill, – прочёл я и уставился на герб из трех охотничьих рогов.

Эту визитку мне дали маги, которые посетили больничку в Гомеле, где я оказался после встречи с драконом. И в окружении того мажора с порочным лицом и в странном кафтане был только один жирный боров. Я как-то, помнится, с лестницы его спустил и пинками из подъезда выгнал. Однако, индийское кино получается!

Но если вспомнить фокусы с температурой в помещении, которым я сам, лично, был свидетелем, и наложить такой расклад на прозвище Холода, то сомневаться не приходилось: Криштопов имел в виду, скорее всего, именно Жевуского!

* * *

Какая-то ж-ж-женщина без меня наводила порядок на моем рабочем столе. Более того – в моих ящиках.

Сильнее всего на свете мне в данный момент хотелось найти её и кинуться душить сию инициативную училку с воплем: «Молилась ли ты на ночь, Дездемона?» Нет, я прекрасно осознаю, что работаю в школе, что у нас учителя и ученики переходят из кабинета в кабинет, что, в общем-то, в школе всё для всех, но есть же какие-то приличия!

И главное – черта с два теперь докопаешься, кто именно из тех семи или восьми сердобольных женщин, что проводили время в моем кабинете со вчерашнего вечера до третьего урока второй смены дня сегодняшнего, устроили тут новый порядок. Разложила же какая-то заботливая сволочь по стопочкам! Листики – к листикам, учебники – к учебникам, пособия – к пособиям, распечатки – к распечаткам! Скорее всего – какая-нибудь лингвистка! У них-то это могло проканать: если ведёшь один эльфийский язык, то и пособия и учебники у тебя только по эльфийскому. А у меня – четыре предмета! Две истории, обществоведение и география! И есть листочки географические, есть обществоведческие, есть всемирноисторические и краевоисторические. Были. Теперь же – есть стопочки.

Скотина хозяйственная, позаботилась о несчастном мужике, который не умеет свое рабочее место в порядке содержать. Пропадаю, понимаете ли, без женщины! Да если ты не видишь тут порядка – это не значит, что его нет! У меня четыре стопки на столе, для четырёх предметов, и материалы в них разложены по порядку – урок за уроком, как они стоят в моём расписании.

– ТОТ МУЖИК СКАЗАЛ, ЧТО МЫ МОЖЕМ ЕЩЁ КОГО-НИБУДЬ СЖЕЧЬ! – впервые после церкви подал голос дракон. – ДАВАЙ СОЖЖЕМ ЭТУ СУКУ. НЕТ! СНАЧАЛА ОТТРАХАЕМ – А ПОТОМ СОЖЖЕМ! ЭТО БУДЕТ ПРАКТИЧНО.

Я его опять проигнорировал. Во-первых, потому, что никого сжигать не собирался. Во-вторых, потому что «воук не палюе там, дзе жыве», то есть «волк не охотится там, где живет». В контексте его предложения про траханье это означало, что никаких служебных романов я заводить категорически не собираюсь. Чревато. И в-третьих – ну ладно если это реально лингвистки. А если математичка тут с какого-то перепуга урок проводила? Или – кто-то из администрации? Какое уж тут траханье, свят-свят-свят!

Прозвенел звонок. Во вторую смену они звучат особенно громко: детей в школе остаётся мало, обычно третьи и четвёртые классы в началке и шестые-седьмые – на верхних этажах. Раздался грохот хлопающих дверей, а потом топот, такой, будто по степи скакали непобедимые тумены Чингисхана. Сейчас, сейчас они заорут «алга!» и ринутся в атаку!

– А-а-а-а!!! – Предчувствия меня не обманули: школьники дикой ордой вырвались в коридоры и помчались.

Просто – помчались, и всё. Способность ребятишек от шести до двенадцати лет бегать и орать полчаса кряду меня всегда приводила в недоумение. Ну как такое у них получается? Это ведь как минимум утомительно!

Вопли в коридоре стихли, но до моего кабинета не докатились. Я заподозрил неладное, тягостные предчувствия поселились в моей душе. Нужно было в них удостовериться: найти расписание и посмотреть в него, но тщетно! Сердобольная коллега ведь навела у меня тут порядочек, зараза такая… Добравшись до самого дна самого последнего ящика, я нашел заветную табличку и горестно вздохнул: ко мне придут дети после физкультуры!

Это очень плохо. Разгоряченные, набеганные, всклокоченные и, чего уж тут скрывать, вонючие мальчики и девочки прибегут с большим опозданием, потому что шестиклашка, который принимает душ после занятий спортом и потом быстро и опрятно одевается – это фантастическое существо. Не встречал я таких…

Так что нужно было активизировать меры упреждающего характера.

Я достал из шкафа роскошную карту Древней Руси десятого-одиннадцатого века – с Полоцким и Туровским княжествами, которые располагались на территории привычной мне Беларуси, и с Путем из варяг в греки (он проходил аккурат по Днепру через Вышемир) и повесил ее на доску. В два щелчка мышки отправил на печать на принтер (привет инфантилу Сатырову!) портреты Владимира Святославича, прозванного Красным Солнышком, полоцкого князя Рогволода, его дочки Рогнеды и их совместного с Владимиром сына – Изяслава.

Эх, хорошо быть богатым учителем! У меня и магнитики цветные есть, и мелки яркие – так что я размалевал доску схемами и терминами во всех цветах радуги, прицепил портреты и вообще создал торжественный вид. Ну и все светильники в кабинете зажег, даже над доской, – чтобы контраст после полумрака коридора чувствовался. Для пущего эффекта оставалось только надеть пиджак, застегнуться, расчесать волосы и бороду и отвернуться к окну. М-да, чтобы многозначительно разглядывать, как идиоты-семиклашки щупают цыцки у скульптурной дриады на фонтане во дворе.

Класс начал прибывать мелкими группами минуты через три после звонка.

– Ой, – сказала лохматая девочка в мятой блузке, входя в кабинет.

– Ого, а что это у нас такое тут? – удивились два пацана, всклокоченных и потных до невозможности.

– А это чего – открытый урок, что ли? – Еще одна компания шестиклашек замерла на пороге, почесывая свои красные и разгоряченные лица.

– Это какой-то новый учитель-на? Мужик-ять! – Я просто затылком почувствовал присутствие орчат в кабинете.

Обернулся на каблуках, обвел столпившихся у задних парт детей взглядом и как можно более спокойным, размеренным тоном произнес:

– Присаживаемся на свои места, готовимся к уроку. Достаем учебники, тетрадки, ручки.

Им совершенно точно нужно было дать еще минуты четыре – дошушукаться и досуетиться, и тратить свой авторитет на то, чтобы орать на них и бегать по рядам, я не планировал. Собрался – и вышел из кабинета под их недоуменными взглядами. Ну а чего? Водички схожу попить, а потом как выскочу, как выпрыгну – и начну про феодализм вещать… Главное, дверью ляпнуть как следует. Это всегда работает!

Но тут важно не переборщить: все-таки громкость ляпания стоит контролировать, шестиклашки – не выпускники, еще обдрищется кто-нибудь, что делать буду?

5. Вечерняя школа

– Игра называется «Кто я?» Правила очень простые. – Во рту уже пересохло, а к последнему уроку вода в бутылке закончилась. – Становишься лицом к классу, за твоей спиной на доске кто-то пишет любой термин или имя любого исторического персонажа, которого мы проходили сегодня на уроке, и ребята из класса должны тебе объяснить, что или кто там написаны. Не используя однокоренных слов. Знаете, что такое однокоренные слова?

– Ну, например, если вы напишете «булочка с маком», то нельзя говорить, что это хлебобулочное изделие! – сказала худая как щепка шестиклашка с интересной фамилией Дощечко.

Звали её Даша. Даша Дощечко. У неё мама работает в хлебном магазине, поэтому девочка знает такие сложные слова.

– Именно! Вперед, Дощечко! – Я взмахнул рукой. – Ты – первая!

Девочка вышла к доске, весь класс пялился на нее, ей было страшно. Игра новая, ситуация стрессовая и необычная, и тут даже знакомые лица одноклассников, которых она чуть ли не с рождения знает, козьими мордами покажутся.

– Я напишу первый, – предложил я. – Чья подсказка позволит тебе угадать термин – тот становится на твоё место, а ты пишешь уже ему. Ребята, поднимаем руки, Даша сама выберет, кто будет ей подсказывать.

Конечно, я написал «FEODALIZM». Леса рук не было, но человек пять заактивничали:

– Это так жили в средневековье все люди! – Бывают такие смелые, но непродуманные ребята.

– Это когда у кого земля, тот и главнее! – Довольно близко к истине, накину ему пару баллов в конце урока.

– Вассал моего вассала на него нассал! – Куда ж без этого? Оригинально до ужаса. Такое надо пресекать, хоть и очень сильно не хочется. Придётся делать строгий вид…

– Вставай, Антонов… – хмурюсь я. – Ты на каком уроке сейчас находишься?

– На истории… – Он думает, что я сейчас ругать его буду за слово «нассал», но ни разу Антонов не угадал.

– На какой именно истории? – вопрошаю как можно более серьёзным тоном.

– На истории Беларуси… То есть – на истории края и Государства Российского!

Не такой он и дундук, каким хочет казаться. Еще и Беларусь вспомнил, хотя тут это и не очень популярно. На уровне «Сибирь, Кавказ, Поморье, Кубань, Урал, Беларусь…»

– А про вассалов – это откуда? – Ситуацию надо додавливать, иначе они ничего не поймут.

– Это из всемирной… – замялся Антонов. – То есть – из истории мировых цивилизаций! Мы когда про Европу проходили, то…

– А сейчас мы что проходим?

– Ну, Древнюю Русь. Историю края в этом… В контексте истории Государства Российского! – повторяет он.

– А у нас схема «вассал моего вассала не мой вассал» в Древней Руси работала? – Я оглядываю класс, который замер, как бандерлоги перед удавом Каа. – Или, может быть – сейчас работает?