Стеклянный Дворец

Доставленные к берегу бревна пришвартовывали и закрепляли. Когда их набиралось достаточно, опытные плотогоны связывали их вместе в плот. Все плоты были одинакового размера, количество бревен установлено распоряжением компании, ровно триста шестьдесят в каждом, круглое число – тридцать дюжин. По одной тонне или даже больше на бревно – каждый такой плот имел тоннаж небольшого линкора, а его палуба вполне могла вместить ярмарку или армейский плац. В центре каждой из этих плавучих платформ стояла хижина, выстроенная плотогонами для команды. Как и временные жилища в тиковых лагерях, эти плавучие хижины возводились за считаные часы. И точно так же они были совершенно одинаковыми в плане, но всегда различными по исполнению – одна выделялась быстрорастущими побегами дикого винограда, другая – курятником или даже навесом для свиньи или козы. На каждом плоту имелась высокая мачта и шест с охапкой травы на верхушке – подношение речным натам. Прежде чем отправить плоты в плавание, им присваивали номера, которые должны быть вывешены на мачтах вместе с флагом компании, которой они принадлежат. Плоты двигались только от рассвета до заката, покрывая в день от десяти до пятнадцати миль, приводились в движение исключительно течением реки и управлялись лишь веслами. Путешествие в Рангун из дальних лесов могло занять пять недель или даже больше.

Каждый сезон Раджкумар находил тот или иной предлог, чтобы провести хотя бы несколько дней на этих плотах. Было какое-то гипнотическое наслаждение в цикличности ритма жизни на этих громадных прямоугольных платформах – в контрасте между восхитительной томностью дневных часов, когда зачастую заняться было нечем, кроме как наблюдать за волочащимся по воде рыболовным крючком, и напряженным волнением закатной швартовки, когда тросы с шипением летают между палубой и берегом и всем приходится бегать гасить дымящееся дерево. Несмотря на свои огромные размеры, плоты были хрупкими, и, натолкнувшись на перекат или песчаную отмель, они могли развалиться в считаные минуты. Крепкая с виду поверхность их была обманчива, как зыбучий песок. Между бревнами постоянно открывались и закрывались тысячи щелей, каждая из которых была маленькой, но смертельной ловушкой для застрявшей лодыжки.

Многие из плотогонов были родом из Читтагонга, и для Раджкумара было особым удовольствием вернуться к диалекту своего детства; смаковать на языке памятную остроту дала с рыбьими головами или джол[48] с рыбьими хвостами, приправленных семечками нигеллы и горчицей; вновь следить, как меняется течение реки – замедляется по мере того, как она растекается по равнине, а потом вновь резко ускоряется, приближаясь к ущелью; наблюдать за неожиданными переменами пейзажа – то зеленый густой лес, то выжженная красная пустыня, усеянная скелетами иссохших, опаленных солнцем пальм.

Из всех речных видов самым странным был тот, что открывался чуть южнее великого вулканического пика горы Поупа. Иравади здесь описывала широкую плавную дугу, разливаясь в невиданную ширину. На восточном берегу реки появлялась гряда невысоких зловонных курганов. Эти холмы были покрыты густым илом, массой, которая по временам сама собой воспламенялась под жарким солнцем, выбрасывая в реку струи огня. По ночам часто можно было увидеть маленькие колеблющиеся языки пламени, ковром покрывающие склоны.

Местные жители называли этот ил земляным маслом; он был темного, переливающегося зеленого цвета – цвета крыльев навозной мухи. Он сочился из скал, подобно поту, собираясь в блестящие, подернутые зеленой пленкой лужицы. Местами лужи сливались вместе, образуя ручьи и речушки, маслянистую дельту, которая веером растекалась вдоль берегов. Запах этого “масла” был настолько сильным, что разносился по всей Иравади, и лодочники энергичнее махали веслами, проплывая мимо этих склонов, мимо земли вонючих ручьев – Енанджауна.

Это было одно из немногих мест в мире, где нефть сама собой просачивалась на поверхность земли. Задолго до открытия двигателя внутреннего сгорания это земляное масло уже имело неплохой рынок сбыта, его широко использовали в качестве мази для лечения некоторых кожных заболеваний. Купцы приезжали в Енанджаун даже из далекого Китая, чтобы добыть этого вещества. Сбор нефти был делом местного народа горящих холмов, племени, известного как твин-за, – сплоченная скрытная группа изгнанников, беглецов и чужестранцев.

На протяжении поколений семьи твин-за держали за собой персональные источники и прудики, собирая нефть ведрами и тазами и отвозя ее в ближайшие городки. Многие из резервуаров Енанджауна использовались так долго, что уровень нефти опустился ниже поверхности земли, вынуждая их владельцев копать ямы. В результате некоторые из прудов постепенно превратились в колодцы глубиной в сотню футов и больше – гигантские пропитанные нефтью ямы, окруженные горами вынутого песка и грунта. Некоторые из этих колодцев были выработаны настолько, что внешне напоминали маленькие конические вулканы с крутыми склонами. На такой глубине нефть нельзя уже было зачерпнуть, просто опустив туда ведро, и твин-за опускались туда сами, на веревках, задерживая дыхание, как ловцы жемчуга.

Частенько, когда плот причаливал не слишком далеко от Енанджауна, Раджкумар ходил посмотреть, как работают твин-за. Стоя на краю колодца, он наблюдал, как человек спускается в шахту, медленно вращаясь на стропе. Веревка через блок привязана к его жене, другому родственнику или домашней скотине. Они опускали его, поднимаясь по склону холма, а почувствовав, как он дергает за другой конец, вытаскивали наружу, спускаясь вниз. Устья колодцев были скользкими от пролитой нефти, и нередко неосторожные работники и маленькие дети сваливались туда. Часто эти падения оставались незамеченными: никаких брызг, лишь легкая рябь. Невозмутимость – одно из свойств нефти, на ее поверхности нелегко оставить след.

После посещения Енанджауна пропитанные нефтью призраки преследовали воображение Раджкумара. Каково это – утонуть в такой слизи? Почувствовать, как зеленая жижа цвета крыльев навозной мухи смыкается над твоей головой, заливает уши и ноздри?

Когда ему было восемнадцать, Раджкумар наткнулся в Енанджауне на необычное зрелище. Он заметил пару иноземцев, белых, расхаживающих от колодца к колодцу. С того времени, когда бы он ни возвращался туда, на нефтяных склонах появлялось все больше и больше европейцев, вооруженных инструментами и геодезическими треногами. Они приезжали из Франции, Англии и Америки и, говорят, предлагали твин-за хорошие деньги, выкупая их скважины и колодцы. На холмах стали подниматься деревянные обелиски, похожие на деревянные пирамиды, внутри которых беспрестанно стучали по земле огромные механические клювы.

В одно из посещений Енанджауна на плот Раджкумара взяли пассажира. Его звали Бабурао, и был он из Гунтура, из Индии. Волосы так густо покрывали его тело, что даже когда на нем была всего лишь одна хлопковая безрукавка, казалось, что он одет в тонкую проволочную сетку. У него была куча денег, и поздно вечером он щедро наливал плотогонам выпивку. Он называл себя майстри, вербовщик, и только что привез сорок восемь куринги с востока Индии в Енанджаун. Нигде не сделаешь деньги быстрее, рассказывал он. Иностранные компании разрабатывают нефть и отчаянно нуждаются в рабочих. Им нужны люди, и они готовы щедро платить. В Бирме рабочих найти трудно, мало кто из бирманцев настолько беден, чтобы мириться с такими условиями, как в Енанджауне. Но у нас в Индии, рассказывал Бабурао, несметные тысячи людей, которые до того отчаянно стремятся уехать, что готовы подписаться на многолетние заработки. Молодой парень вроде Раджкумара мог бы быстро разбогатеть на этом деле. Что может быть легче? Нужно всего лишь несколько сотен рупий, чтобы оплатить проезд в одну сторону для нанятых.

Раджкумар медленно побрел к краю плота, закурил чируту и улегся плашмя на бревна. Лицо его оказалось в нескольких дюймах от воды, и косяки крошечных речных рыбок поднялись к поверхности, чтобы подхватить падающий пепел. Встреча с майстри случилась ровно в тот момент, когда вопросы о будущем не выходили у него из головы. Почти весь прошлый год Сая Джон твердил, что Раджкумару надо решать, что делать дальше: “Славные деньки в качестве моего луга-лей подходят к концу. Пришло время найти собственное место в мире”.

Больше всего на свете Раджкумар хотел заниматься торговлей тиком, потому что знал, что никогда не будет так хорошо знаком ни с каким иным ремеслом. Но проблема заключалась в том, что он не обладал никакими специальными умениями, которые позволили бы работать в компании в качестве у-си или плотогона. Впрочем, и перспектива зарабатывать жалкие двадцать-тридцать рупий в месяц не слишком привлекала. Что тогда?

Лучший способ войти в тиковый бизнес, решил Раджкумар, это приобрести лесной склад. В своих путешествиях вниз по реке он время от времени останавливался в речном порту Хензада. Там теперь жил его старый друг До Сай со своей женой Нау Да и двумя детьми. Он работал на небольшом складе, командовал парой слонов. До Сай предложил Раджкумару организовать собственную лесную биржу: владение складским хозяйством – хороший способ входа в торговое дело.

– Ты можешь начать с малого, – сказал он. – Хотя бы с одного слона. Я буду работать с тобой за половину обычного жалованья в обмен на долю в бизнесе.

Все, что нужно было, это первоначальное вложение капитала.

Раджкумар взял за правило никогда не забирать больше определенной части своего жалованья, а остальное класть на банковский счет Сая Джона. Но за все эти годы его сбережения составляли не больше пары сотен рупий. Чтобы завести тиковую биржу, требовалось несколько тысяч – слишком много, чтобы занимать у Сая Джона. С другой стороны, поездка в Индию с Бабурао обойдется немногим дороже, чем позволяет его нынешний капитал. А если удастся уговорить Сая Джона одолжить недостающее, тогда через несколько лет у него будет достаточно, чтобы открыть свое дело.

Вернувшись в Мандалай, Раджкумар дождался удобного момента для разговора с Сая Джоном.

– Мне нужно в долг всего несколько сотен рупий, – скромно произнес он, не вдаваясь в излишние объяснения. – И они вернутся с лихвой. Сая?

Через три месяца Раджкумар уехал в Индию с Бабурао. Путь от Рангуна до Калькутты занял четыре дня, и еще четыре ушло на поездку вниз по побережью в сторону Мадраса. В небольшом торговом городке Бабурао нанял две повозки, запряженные волами, нарядил их в праздничные попоны. Купил на базаре несколько мешков обжаренного риса и нанял полдюжины искусно владеющих дубинками латиялов в качестве охраны.

Они отправились в путь под грохот барабанов, шествие напоминало свадебную процессию, движущуюся к месту церемонии. По пути Бабурао расспрашивал встречных о ближайших деревнях. Богатые они или бедные? Владеют ли крестьяне землей или арендуют? Представители каких каст там живут?

Они остановились в маленьком селении – кучка ветхих домишек, сгрудившихся вокруг громадного дерева баньяна. Бабурао уселся под деревом и велел барабанщикам начинать. Вся жизнь в деревне разом остановилась. Мужчины бегом примчались с поля, побросав запряженных волов. Ребятишки ринулись, спотыкаясь и падая, прямиком через рисовые чеки. Из хижин вышли женщины с младенцами на руках.

Бабурао созывал всех в тень баньяна. Когда собралась достаточно плотная толпа, он заговорил, голос его звучал так, словно он благоговейно декламировал священные строки Рамаяны. Он говорил о земле золота, Бирме, которую Британский Сакар[49] объявил частью Индии. Он показал на платок с кистями, обернутый вокруг его шеи, и предложил слушателям пощупать его; он воздел вверх руки, чтобы каждый мог увидеть его золотые перстни с рубинами. Все это, сказал Бабурао, из Бирмы, золотого края. Пока он не отправился туда, у него самого не было ничего, ни козы, ни коровы.

– И все это может быть и вашим, – убеждал Бабурао крестьян. – Не в следующей жизни. Не через год. Прямо сейчас. Это может быть вашим уже сейчас. Нужно лишь, чтобы крепкий мужчина из вашей семьи поставил отпечаток пальца вот на этой бумаге.

Он зачерпнул из бархатного мешочка пригоршню серебряных монет и высыпал обратно с громким звяканьем.

– Есть здесь кто-нибудь, у кого имеются долги? Есть среди вас тот, кто задолжал землевладельцу? Вы можете разобраться со своими обязательствами прямо сейчас, прямо здесь. Как только ваши сыновья и братья поставят отпечаток на этом контракте, эти деньги станут вашими. А через несколько лет они заработают достаточно, чтобы выкупить себя. И тогда они будут вольны или вернуться, или остаться в Бирме, как пожелают.

Пятнадцать человек подписали контракт в этой деревне и двадцать три – в следующей, некоторые с охотой сами бросились вперед, других подтолкнули родственники, а чьи-то руки были насильно прижаты к бумаге отцами и братьями. С маленькими коробками и узелками с одеждой в руках бедолаги побрели следом за повозкой Бабурао в город. Латиялы прикрывали тылы, следя, чтобы никто не отстал. Каждые несколько часов они останавливались перекусить рисом с солью.

Когда добрались до побережья, Бабурао нанял лодку до Калькутты. Многие из мужчин никогда прежде не видели моря. Волны пугали их, и ночью один из нанятых прыгнул за борт. Бабурао прыгнул следом и затащил парня обратно в лодку. Неудачливый беглец наглотался воды. Он был вялым, тощим, с торчащими костями. Барбурао перекинул парня через борт лодки, согнув его пополам над планширом. Потом взгромоздился сверху, прижав корпус коленом. Ритмично толкая ногой, он прижимал парня к балке, надавливая на желудок, пока проглоченная вода не потекла изо рта вместе с губчатой массой соленого риса.

– Куда это ты собрался? – почти нежно ворковал Бабурао, как будто напевал песню своей возлюбленной. – А как же деньги, что я отдал твоему отцу, чтобы он мог выплатить долг? Что пользы от твоего трупа и для него, и для меня?

В Калькутте они сели на пароход “Дафферин”, принадлежавший британской компании. У Бабурао был уговор со стюардом: поскольку он, со своим бизнесом, был ценным клиентом, ему предоставили бесплатный проезд вторым классом. Прикарманив деньги Раджкумара, Бабурао позволил тому спать на полу в своей каюте. Тридцать восемь мужчин, прибывших с ними, отправили вниз, в охраняемый трюм на корме судна.

Там уже обретались пара тысяч других будущих иммигрантов. По большей части мужчины, но были среди них и полторы сотни женщин. В задней части, выступая над кильватерным следом корабля, была закреплена узкая деревянная платформа с четырьмя отверстиями, служившими гальюном. Качка была сильной, и вскоре пол в трюме заливала рвота вперемешку с мочой. Дурно пахнущий слой слизи переливался туда-сюда вместе с качкой корабля, поднимаясь вдоль стен на несколько дюймов. Новые работники сидели, сбившись в кучку, на своих сундучках и узлах. Едва показалась земля, побережье Аракана, несколько человек прыгнули за борт. К третьему дню плавания количество людей в этом загоне сократилось на несколько дюжин. Тела умерших на борту перенесли на корму и сбросили в пенистый след корабля.

В рангунском порту Бабурао обнаружил, что недосчитался двух человек. Он не особенно огорчился.

– Двое из тридцати восьми – это неплохо, – пояснил он Раджкумару. – Иногда я терял и по шесть.

Вместе они доехали до Енанджауна, а потом Раджкумар сказал Бабурао, что ему нужно в Мандалай. Но слукавил. Раджкумар двинулся в северном направлении, но едва между ним и Бабурао пролегло достаточное расстояние, повернул обратно, прямиком в Рангун. В маленькой лавке на Могол-стрит он купил золотую цепочку и перстень с ярким изумрудом. Потом вернулся в порт и сел на “Дафферин”. Во время плавания с Бабурао он заключил собственный договор со стюардами судна, и теперь его самого по праву встречали как самостоятельного майстри.

Раджкумар отправился в тот же район, где побывали они с Бабурао. На том же самом рынке нанял повозку и тех же самых латиялов. Ему удалось завербовать пятьдесят пять мужчин и трех женщин. По пути в Калькутту, памятуя о том, что случилось в прошлый раз, он всю ночь в лодке не смыкал глаз, приглядывая за завербованными. И, разумеется, в ночи один из мужчин попытался потихоньку шмыгнуть за борт. Раджкумар был крупнее и решительнее, он был настороже, и потому не пришлось прыгать в море. Он за волосы вытащил парня из воды и держал его на весу в назидание остальным. Ему удалось привезти в Енанджаун всю группу в целости и сохранности, а там он продал их контракты местному начальству. Денег хватило, чтобы вернуть долг Сая Джону.

Прошло три года, прежде чем До Сай нашел обещанный тиковый склад. К тому времени Раджкумар еще восемь раз съездил в Индию. Его сбережения теперь составляли почти две трети от запрашиваемой за склад цены. Недостающее одолжил Сая Джон.

Склад располагался в Рангуне, недалеко от Нижней Киминдайн-роуд. В этом районе было много лесопилок, и в воздухе всегда стоял запах древесных опилок. Неподалеку, в Санчаунге, находилось индуистское место кремации, и порой ветер, меняя направление, приносил клубы пепла, поднимавшиеся над погребальными кострами. Вокруг участка тянулась кирпичная стена, а сзади примыкал узкий причал, языком высовывавшийся над рекой Рангун. Во время отлива берег реки превращался в обширную отмель из мягкого ила. Перед складом стояли два домишки, сооруженные из обломков древесины и крытые тростником. Раджкумар поселился в том, что поменьше, в другом обосновались До Сай, Нау Да и их дети, которых теперь было четверо.

В свой первый визит на склад Сая Джон отобедал в доме у До Сая и Нау Да. Сая Джон раньше не знал, что До Сай деловой партнер Раджкумара, но, узнав, не слишком удивился. Раджкумар всегда отличался своеобразным упрямым постоянством, это качество довольно сильно отличалось от преданности, но было не менее стойким. В его жизни, казалось, снова и снова появлялись одни и те же тени, как на занавесе кукольного театра.

На следующий год Сая Джон частично отошел от дел и переехал из Мандалая в Рангун. Продажа фирмы сделала его богатым человеком. Он устроил себе небольшую контору на Меркант-стрит и купил квартиру на Блекберн-лейн. В квартиру он приобрел много всякой мебели, надеясь на скорое возвращение домой сына, Мэтью. Но мальчик жил теперь далеко как никогда раньше – родня увезла его в Сан-Франциско, и он написал отцу, что учится в католической семинарии. О возвращении не было сказано ни слова.

Имея в распоряжении свободное время, Сая Джон начал совершать долгие прогулки, выводя подышать своих птичек. Лесная биржа Раджкумара находилась всего в получасе ходьбы от его дома, и вскоре у Сая Джона появился своеобразный ритуал – непременно по пути заглянуть в гости, с птичьей клеткой в руке и с газетой под мышкой.

Однажды утром Раджкумар с нетерпением поджидал его у ворот.

– Вы сегодня опаздываете, Сая.

– Опаздываю? Куда?

– Опаздываете с газетой, Сая. – Раджкумар почти выхватил “Рангун Газетт” из рук Сая Джона. – До Сай слышал в доках, что индийская железнодорожная компания собирается опубликовать объявление про тендер на поставки шпал.

– Подряд на поставки шпал?

Майна в клетке Сая Джона защебетала, подражая веселому хихиканью хозяина.

– И что с того, Раджкумар? Контракт с железнодорожной компанией будет означать доставку тысяч тонн тика. Чтобы поставлять древесину в таком масштабе, тебе понадобятся большие команды у-си, пе-си, плотогонов, агентов, администраторов. А у тебя есть только До Сай и один слон. Как ты собираешься выполнять условия такого контракта?

– Эта железнодорожная компания маленькая и новая, Сая, им необходимы недорогие поставщики. Мне не нужно начинать с приобретения древесины, я начну с контракта. Как только я его получу, древесина появится автоматически. Вот увидите. Здесь десятки переполненных складов. Как только они узнают, что я предлагаю аванс, все прибегут ко мне.

– А откуда ты возьмешь деньги на этот аванс?

– Что за странный вопрос, Сая, – чуть застенчиво улыбнулся Раджкумар. – У вас, разумеется. Почему бы не предоставить такую возможность ближнему?

– Но оцени риски, Раджкумар. Крупные английские компании могут уничтожить тебя, превратить в посмешище для всего Рангуна. Тебя могут вышвырнуть из бизнеса.

– Да взгляните, что я имею сейчас, Сая. – Раджкумар жестом обвел свое убогое жилище и полупустой склад. – Это же ничуть не лучше придорожной забегаловки, с таким же успехом я мог продолжать мыть котлы у Ма Чо. Если я собираюсь заставить этот бизнес работать, придется рисковать.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Бранное слово, обозначающее жителя Западной или Южной Азии, чаще мусульманина; изначально относилось исключительно к выходцам из Индии и Шри-Ланки. – Здесь и далее примеч. перев.

2

Традиционная бирманская одежда – юбка, завязанная узлом на талии.

3

Город на юго-востоке нынешней Бангладеш.

4

Город-порт в дельте Иравади.

5

Горячая закуска, напоминающая маленькие пирожки или крокеты из бобовых, обжаренные в масле.

6

Традиционная женская блузка, до середины XX века чаще укороченная, затем ставшая длиннее, обычно на кнопках или на завязках.

7

Традиционный нож с закругленным лезвием.

8

Традиционное завершение шпиля почти всех бирманских пагод. Буквально переводится как “зонт” – благоприятный символ в буддизме и индуизме.

9

Как дела? Все в порядке? (хинди)

10

Ярмарка (бирм.).

11

Портовые рабочие, работники на верфях, в более общем смысле – моряки.

12

Капитан, шкипер (хинди).

13

Останься в живых (бенгали).

14

“Носители большого бремени” – чиновники, ответственные за управление различными функциями правительства, аналог европейских министров.

15

Помощник вонджи, “заместитель министра”.

16

Губернатор области, назначаемый королем.

17

Королева (бирм.), титул и официальное обращение к супруге короля.

18

Пионеры – строительные и инженерные войска. Британская индийская армия вела боевые действия в труднопроходимой местности, поэтому было сформировано несколько специальных пионерских полков, подготовленных и оснащенных для проведения дорожных и инженерных работ.

19

Ираноязычный народ, населяющий центральные районы Афганистана.

20

Поза выражения почтения королевским особам – распростершись ниц либо встав на колени, прижаться лбом к полу и вытянуть руки со сложенными ладонями.

21

Пудра и паста из измельченной коры деревьев, традиционная для культуры Бирмы. Ее наносят на лицо и тело для украшения и защиты от солнца.

22

Традиционный бирманский головной убор, платок, повязанный особым образом, напоминает бандану.

23

Тот, кто сдал экзамен Патама по буддийским священным писаниям (букв. репетировать экзамен Патама).

24

Перевязь через левое плечо была сплетена из золотых шнуров, количество которых соответствовало рангу придворного – девять, шесть или три.

25

Традиционная бирманская женская юбка, разновидность лоунджи, в отличие от мужской юбки завязывается сбоку и довольно туго.

26

Генри Томас Годвин (1784–1853) – британский генерал, ветеран 1-й Англо-бирманской войны и главнокомандующий британскими силами во 2-й Англо-бирманской войне, в результате которой был захвачен Рангун и аннексирована вся Нижняя Бирма.

27

Вечнозеленое тропическое дерево высотой 12–18 м с раскидистой кроной.

28

Няня.

29

Так с X–XII веков тайские племена называли их восточные соседи, впоследствии так стали называть территорию королевства Таиланд, но сами жители королевства этим названием не пользовались, в 1939 г. власти изменили его на Таиланд.