Black Hearts: Careless Days

Жестокость и неуязвимость Ирвы, наконец, сломили боевой дух полицейских. Стройные ряды дрогнули, а затем и вовсе рассыпались. Паника, как заразная болезнь, охватила оставшихся в живых. Они бросали оружие, спотыкались друг о друга, пытаясь как можно скорее убраться подальше от этого воплощенного кошмара. Крики ужаса и предсмертные хрипы смешались в жуткую какофонию.

Лишь вертолеты, кружившие над площадью, продолжали представлять угрозу. Их экипажи, чувствуя себя в относительной безопасности на высоте, перезаряжали тяжелые пулеметы и гранатометы, готовясь возобновить обстрел. Очевидно, они не собирались так просто сдаваться.

– Эй, летуны! – Ирва, заметив их приготовления, задрала голову и прокричала, ее голос, усиленный яростью, перекрыл гул винтов. – Сейчас и до вас доберусь, пташки!

Ее слова не были пустой угрозой. Щупальца, до этого сеявшие смерть на земле, начали извиваться и сплетаться воедино за ее спиной, образуя сложную, хитиновую структуру. Мышцы на ее спине вздулись, натянулись, из них, словно побеги чудовищного растения, начали вытягиваться костяные отростки, между которыми тут же стали нарастать кожистые, темные перепонки. Еще мгновение – и за спиной Ирвы расправились бы огромные, демонические крылья, способные поднять ее в воздух.

Но пилоты вертолетов, увидев эту ужасающую метаморфозу, не стали дожидаться ее завершения. Инстинкт самосохранения, наконец, взял верх над служебным долгом. Резко накренив свои машины, они начали набирать высоту и спешно ретироваться, скрываясь за плотной застройкой небоскребов, пока Ирва, рыча от досады, не успела закончить свою трансформацию.

– Тьфу на вас, трусы! – недовольно фыркнула она, глядя вслед улетающим вертолетам. Крылья за ее спиной начали втягиваться обратно, мышцы опали, а щупальца вновь приняли свою обычную, хоть и не менее гротескную, форму. – И чего спрашивается, время только тратили? Болваны!

Ее ярость, не найдя выхода, начала утихать. Трансформации обращались вспять, возвращая ей более привычный, хоть и все еще вызывающий, облик. Отряхиваясь, словно мокрая собака, она неспешно побрела обратно к центру площади, где среди обломков и тел лежал Акид.

Приблизившись к нему, она беззлобно пнула его по ноге.

– Эй, соня! Подъем! Все самое интересное проспал!

Акид, словно очнувшись от глубокого сна, неспешно открыл глаза. Дыры от пуль на его пальто зияли, но под ними не было видно ни крови, ни ран – лишь неповрежденная ткань. Он медленно поднялся, лениво потягиваясь, и встал на ноги, приняв свою обычную, слегка сгорбленную позу. Что-то неразборчиво хмыкнув себе под нос, он оглядел поле недавней битвы с полным безразличием.

В этот момент из-за бетонной клумбы, наконец, вышли Сатаниель и Мори. Последняя, увидев устроенный Ирвой погром – искореженный кабриолет, десятки трупов, разбитый асфальт, – сокрушенно покачала головой.

– Ох, Ирва, – начала она причитать своим тихим голоском, в котором, однако, слышались нотки беспокойства. – Хубрис будет так недоволен… Ты столько шума навела! Он же просил…

Ирва, уже добравшись до массивных стеклянных дверей, ведущих в холл Башни, лишь отмахнулась.

– Да ладно тебе, Мори! – беззаботно бросила она через плечо. – Наш Главнюк и не узнает об этом… переполохе. У меня все под контролем! – Она подмигнула, хотя кому именно – было неясно, и с силой толкнула одну из дверей, которая со скрипом поддалась.

Стеклянные двери Башни MPAP со стоном отворились, впуская четверку в свои прохладные, кондиционированные недра. Контраст между залитой солнцем, истерзанной площадью и стерильной, почти хирургической чистотой вестибюля был разительным.

Ирва, войдя первой, продолжала тараторить, словно и не было только что кровавой бойни. Ее энергия, казалось, была неисчерпаема.

– Ну вот, я же говорила! – вещала она, размахивая руками и едва не задевая проходящего мимо клерка, который испуганно отшатнулся, заметив ее перепачканный кровью вид. – Раз уж мы все равно собирались в эту… э-э… Башню-завалюшку, то теперь-то уж точно можем войти! А если что, трое других… ну, эти… они нас найдут! Или поймут, что мы уже тут… ну, в общем, – она на мгновение задумалась, ее лоб собрался в морщинки, – я рассчитываю, что мы как-нибудь да встретимся! Не впервой же!

Она обернулась и ее взгляд скользнул по огромному, залитому светом холлу. Это была типичная приемная мегакорпорации: высокие потолки, полированный мраморный пол, отражающий холодный свет скрытых светильников, ряды стоек информации, за которыми сидели безупречно одетые сотрудники с натянутыми улыбками. И, что самое удивительное, здесь, казалось, царил полный порядок. Клерки сновали туда-сюда с планшетами в руках, на электронных табло бежали строки котировок и корпоративных новостей, а тихая, успокаивающая музыка лилась из невидимых динамиков. Словно бойня, разыгравшаяся всего в нескольких метрах отсюда, была лишь дурным сном.

И тут, в центре этого островка спокойствия, на одном из белоснежных, кожаных диванов, Ирва их увидела.

Там, с видом полнейшей невозмутимости, расположилась оставшаяся часть их команды.

Мужчина в идеально скроенном деловом костюме темно-серого цвета сидел прямо, его осанка была безупречна. Короткие, золотисто-пшеничные волосы были аккуратно уложены, открывая высокий лоб. Даже на расстоянии в его облике читался аристократизм и властность. Это был Хубрис.

Напротив него, в изящной, но строгой позе, сидела женщина, облаченная в белоснежные одежды, напоминающие монашеское одеяние, но с более современным, стильным кроем. Ее лицо было спокойным и сосредоточенным. Это была Гера.

А рядом с Герой, вальяжно развалившись на диване, сидел мужчина в плотном кардигане из дорогой ткани, отороченном темными перьями. Вся его одежда была выдержана в насыщенных красно-бордовых тонах, создавая образ эксцентричного богача. Широкополая шляпа, надвинутая на глаза, полностью скрывала его лицо, оставляя лишь намек на жесткую линию подбородка. Это был Коллекционер.

Увидев их, Ирва издала радостный вопль, который заставил нескольких клерков подпрыгнуть на месте. Не обращая внимания на их испуганные взгляды, она, не сбавляя скорости, рванула к дивану. С разбегу она плюхнулась рядом с Хубрисом, да так, что тот едва не подлетел. Белоснежная кожа дивана тут же покрылась отвратительными бурыми пятнами крови, грязи и еще чего-то, что Ирва успела собрать на себя во время "поездки" и последующей "разминки".

Удобно облокотившись на подлокотник, она повернулась всем телом к Хубрису, одарив его своей самой широкой, теперь уже полностью зубастой улыбкой.

– Приве-е-ет! – протянула она, в нем звучали игривые нотки. Она оглядела его с ног до головы, словно видела впервые. – А ты выглядишь таким важным! Прям шишка! – Она хихикнула. – Слушай, я бы тебя точно назначила каким-нибудь главнюком! Неважно каким, главное – главным! Таким, чтобы все боялись!

Хубрис, услышав тираду Ирвы и ощутив на себе последствия ее бурного появления, лишь картинно закатил глаза. Легкая морщинка пролегла между его безупречно вылепленными бровями. Он с видимым усилием сохранял спокойствие, хотя в его фиолетовых глазах на мгновение мелькнула искра раздражения.

– Я просил вас быть… не настолько громкими, – его голос был ровным, но в нем звучала сталь. – И уж точно не устраивать побоище прямо на входе в Башню. Это, мягко говоря, не соответствует плану, Ирва.

Ирва, чьи зубы уже успели полностью восстановиться, сверкнув ими в очередной озорной улыбке, парировала без малейшего смущения:

– Ну, тогда тебе не стоило отправлять меня с ними, босс! – она игриво ткнула себя пальцем в грудь. – Если хотел, чтобы все было тихо, чинно и с блестками, надо было посылать кого-нибудь… ну, не меня! Я же не фея-крестная, чтобы пыльцой все посыпать!

Хубрис издал едва слышный вздох и принялся аккуратно стряхивать с рукава своего безупречного пиджака невидимые пылинки, опасливо косясь на бурые пятна, оставленные Ирвой на белоснежной коже дивана. Он брезгливо поднялся, стараясь не испачкаться.

В этот момент к ним подошли Сатаниель, Мори и все еще сонный Акид. Теперь вся семерка Дьяволов была в сборе, и их присутствие, даже в этом просторном холле, создавало ощутимое поле напряжения. Обычные клерки старались обходить их стороной, инстинктивно чувствуя исходящую от них ауру чего-то чужеродного и опасного.

Гера, до этого молча наблюдавшая за сценой, грациозно поднялась со своего места. Ее взгляд, строгий и осуждающий, был устремлен на Ирву.

– То, как ты ругалась, Ирва, было слышно даже здесь, – ее голос, обычно мягкий и напевный, сейчас звучал с холодными нотками. – И это не считая звуков… взрывов и криков.

Ирва, услышав это, тут же спохватилась. Ее лицо приняло выражение кающегося ребенка, пойманного на месте преступления. Она быстро закрыла рот обеими руками и принялась энергично качать головой из стороны в сторону, словно безмолвно обещая: "Я больше не буду, честное слово!".

– Мы еще поговорим об этом позже, – отрезала Гера, и в ее голосе не осталось и тени сомнения, что этот разговор действительно состоится.

Хубрис, видя, что дальнейшие препирательства бессмысленны, выпрямился и решительно направился к одной из многочисленных стоек ресепшена. Остальные Дьяволы молча последовали за ним, образуя своего рода свиту. Ирва, все еще с прижатыми ко рту руками, плелась позади, стараясь выглядеть как можно более невинной.

Подойдя к стойке, за которой сидела молодая женщина с миловидным, но слегка испуганным лицом, Хубрис заговорил. Его голос вновь обрел уверенность и властность.

– Добрый день, – начал он, его тон был безукоризненно вежлив, но в нем сквозила некая отстраненность. – У нас назначена встреча с директоратом вашей корпорации. Прошу проводить нас.

Девушка за стойкой, несмотря на недавний переполох и весьма специфический вид новоприбывших, ничуть не смутилась. Видимо, работа в MPAP подразумевала готовность к любым неожиданностям. Она одарила Хубриса дежурной, профессиональной улыбкой.

– Добрый день, господа, – ее голос был спокоен и вежлив. – Рады приветствовать вас в MPAP. Могу я попросить ваше имя, чтобы проверить информацию о встрече?

Хубрис, не моргнув глазом, назвал свое имя:

– Хубрис Прайд.

Девушка кивнула и вновь забарабанила пальцами по виртуальной клавиатуре, проецируемой на поверхность стойки. На ее лице не отразилось ни удивления, ни страха.

– Да, одну минуту… Хубрис Прайд… – она на мгновение замерла, вглядываясь в данные на экране. – Да, все верно. Директорат… ожидал… вас, – в ее голосе впервые проскользнула едва заметная заминка, когда она произнесла последнее слово, словно оно было ей незнакомо или неприятно. – Господа… Дьяволы.

И в этот самый момент, когда слово "Дьяволы" еще висело в воздухе, раздался сухой, резкий выстрел.

Пуля, выпущенная с хирургической точностью, пробила грудь миловидной сотрудницы, прошив насквозь стойку из светлого, полированного дерева, разнесся вдребезги монитор компьютера, осыпав все вокруг искрами и осколками.

Акид, до этого стоявший вплотную к стойке, опустил дымящийся пистолет, который он, оказывается, все это время незаметно держал наготове, направив его на ресепшен со своей стороны. Его лицо оставалось абсолютно бесстрастным, словно он только что прихлопнул назойливую муху, а не застрелил человека.

Хубрис в очередной раз за этот короткий промежуток времени закатил глаза. На его лице отразилась смесь усталости и смирения.

– Ну конечно, – процедил он сквозь зубы, его голос был полон сарказма. – Засада. Как оригинально.

Остальные Дьяволы среагировали мгновенно. Гера уже держала в руках свои листы с письменами, готовая обрушить их на врага. Коллекционер отступил на шаг, его рука скользнула под полы плаща, вероятно, к какому-то скрытому оружию или артефакту. Сатаниель встал в боевую стойку, его мышцы напряглись, готовые к бою.

А простреленная дамочка… захохотала. Ее смех был низким, булькающим, совершенно нечеловеческим. Кровь, хлынувшая из раны на груди, была неестественно темной, почти черной. Из развороченного компьютера, словно змеи, потянулись толстые, оптоволоконные кабели, они извивались, пульсировали и с хищной быстротой впивались в ее тело, проникая под кожу, обвивая конечности. Такие же провода вырвались из стен, из пола, из потолка, опутывая ее, словно кокон, и ее тело начало дергаться и изгибаться, принимая все более гротескные формы.

В то же мгновение холл преобразился. "Обычные" клерки, еще секунду назад испуганно жавшиеся по углам, сбросили свои маски. Из элегантных кейсов они извлекали пистолеты-пулеметы, из-за поясов – тяжелые револьверы. А из незаметных до этого ниш и проходов начали появляться бойцы службы безопасности – закованные в тяжелую броню, с опущенными забралами шлемов, вооруженные до зубов автоматическими винтовками и энергетическим оружием. Они быстро и слаженно занимали позиции по периметру холла, отрезая Дьяволам пути к отступлению.

– Джекпот! – радостно воскликнула Ирва, ее глаза вновь засияли безумным азартом. Она, казалось, была в восторге от такого поворота событий.

Акид лишь недовольно вздохнул, словно его опять втянули в какую-то утомительную и бессмысленную возню.

Мори, оглядев разворачивающуюся сцену, посмотрела на свой пустой пакетик из-под сладостей, в котором не осталось ни одной конфеты. С выражением искренней грусти она аккуратно скомкала его и выбросила в ближайшую урну для мусора.

– Зачем ты это сделала? – удивленно спросил Сатаниель, на мгновение отвлекшись от окруживших их врагов.

– Выбрасывать мусор на пол – неправильно, – невозмутимо ответила Мори, словно это было самым важным в данный момент.

Сатаниель смерил ее взглядом, в котором смешались недоумение и какое-то странное, почти отеческое умиление. Он вздохнул, в его вздохе прозвучала целая гамма эмоций, от смирения до легкого раздражения.

– Да, ты права, Мори, – наконец согласился он. – Неправильно.

Стоило первому выстрелу прозвучать, как Ирва, словно сжатая пружина, сорвалась с места. Ее движения были стремительны и непредсказуемы. Руки ее на глазах трансформировались, кожа и мышцы скручивались и костенели, превращаясь в два огромных, зазубренных лезвия, напоминающих смертоносные косы жнеца, выкованные из почерневших костей и тугих, желтоватых хрящей. С боевым кличем, больше похожим на визг банши, она врезалась в ряды атакующих.

Гера, не теряя самообладания, раскрыла свою книгу с древними текстами. Ее голос, чистый и сильный, зазвучал посреди хаоса боя, перекрывая выстрелы и крики:

– "Тогда говорит ему Иисус: возврати меч твой в его место, ибо все, взявшие меч, мечом погибнут!" – каждое слово, казалось, было наполнено силой. Она выхватывала из книги листы с письменами, и те, словно живые, взмывали в воздух, образуя перед ней мерцающий, колышущийся щит. Пули, летевшие в нее, с глухим стуком ударялись об эти хрупкие на вид листы и бессильно падали на пол, не в силах пробить невидимую преграду веры и воли.

Сатаниель же, подобно разъяренному быку, ринувшемуся на красную тряпку, бросился в самую гущу спецназовцев. Его огромное тело, двигаясь с неожиданной для его габаритов скоростью, врезалось в их строй, сбивая с ног, раскидывая в стороны, словно кегли. Он не использовал оружия – его кулаки и мощь были страшнее любого клинка. Он с легкостью вырывал из рук ошеломленных бойцов их автоматические винтовки, ломал их, как спички, или же, с поразительной для своей ярости точностью, отправлял их в глубокий нокаут точными, сокрушительными ударами.

Акид, верный своей тактике (или ее отсутствию), вновь стал мишенью. Шквал огня, обрушившийся на него, казалось, должен был превратить его в решето. Он снова безвольно повалился на пол, его тело содрогалось от попаданий, а под ним быстро расплывалось уже знакомое темное пятно. Стрелки, удовлетворенные результатом, переключили свое внимание на других, более активных Дьяволов.

Мори, предусмотрительно спрятавшаяся вместе с Хубрисом за остатками стойки ресепшена, теперь выглядела более собранной. Хубрис, прикрывая ее, вел прицельный огонь из своего элегантного, но смертоносного пистолета. Его выстрелы были редки, но каждый находил свою цель – агенты корпорации падали один за другим, сраженные его меткостью.

Коллекционер же, стоявший чуть поодаль, демонстрировал поистине удивительную способность. Он не уворачивался от пуль, а, напротив, словно притягивал их к себе. Его роскошный плащ из темной, переливчатой ткани вздымался и колыхался, ловя целые очереди, и пули, казалось, бесследно растворялись в его глубоких, бархатных складках. Но это было лишь затишье перед бурей. Спустя мгновение, плащ резко распахивался, и из его недр, с той же скоростью, с какой они влетели, вырывались уже знакомые пули, но теперь они летели обратно, в своих бывших хозяев. Изумленные агенты падали, сраженные собственным оружием, не в силах понять, что происходит.

– Мори! – крикнул Хубрис, перезаряжая пистолет и не прекращая отстреливаться. Его взгляд был прикован к дергающейся, трансформирующейся фигуре бывшей сотрудницы ресепшена, опутанной проводами. – Останови ее трансформацию! Или… можешь вытянуть из нее что-нибудь полезное? Информацию? Что угодно!

Мори осторожно выглянула из-за стойки, ее серые глаза внимательно изучали корчащееся существо.

– Не знаю, – ее голос был едва слышен за грохотом боя. – Она… странная. Но… я попробую.

Она снова сунула руку в карман, но на этот раз извлекла не конфету, а что-то маленькое, темное и шевелящееся. Это был крупный, блестящий жук. Мори что-то прошептала ему, и жук, расправив крылья, взмыл в воздух, устремляясь прямо к трансформирующейся женщине.

Крупный, иссиня-черный жук, выпущенный Мори, с тихим жужжанием пронесся через весь холл, лавируя между свистящими пулями и падающими телами. Битва бушевала, но насекомое, казалось, двигалось в каком-то своем, отдельном от этого хаоса, измерении. Он приземлился прямо на лицо трансформирующейся женщины, которая, поглощенная процессом своего чудовищного преображения, даже не заметила этого крошечного вторжения.

Жук деловито пробежался по ее искаженным чертам, его усики подрагивали, исследуя поверхность. Наконец, он нашел то, что искал – один из ее глаз, закатившийся и почти полностью скрытый под веком. Насекомое несколько раз обошло глазницу, словно примериваясь, а затем, найдя подходящую точку, начало медленно, но настойчиво протискиваться внутрь, между глазным яблоком и кожей. Через мгновение он полностью исчез в глубине глазницы, не оставив после себя никаких следов, кроме едва заметного подрагивания века.

Тем временем Сатаниель, верный своим принципам, продолжал сражаться, стараясь не лишать жизни тех, кого считал лишь введенными в заблуждение пешками. Он только что закончил с очередной группой спецназовцев. Последний из них, получив точный удар в солнечное сплетение, согнулся пополам, хватая ртом воздух, а затем сокрушительный апперкот по челюсти отправил его в глубокий, но не смертельный нокаут.

Ирва же, напротив, не сдерживала себя. Она только что растерзала очередного клерка-агента, который, с безумной отвагой или отчаянием, пытался остановить ее из своего револьвера. Ошметки его дорогого костюма и плоти разлетелись по мраморному полу.

– Сати! – крикнула она, перекрикивая грохот боя, ее голос был полон боевого азарта. – Какого хрена ты с ними цацкаешься? Почему не убиваешь этих уродов?!

Сатаниель, уворачиваясь от неуклюжего выпада другого агента и отправляя его следом за товарищами, ответил, не прекращая боя:

– Они тоже люди, Ирва! Наши враги просто используют их! Они… они не ведают, что творят!

– Ой, да ладно тебе, здоровяк! – Ирва презрительно фыркнула, ее костяные косы со свистом рассекли воздух, едва не задев голову пробегающего мимо Сатаниеля. – Какой же ты добряк! Даже несмотря на то, что эти… эти клоуны пытаются нас самих пришить! И им, между прочим, еще и платят за то, что они, возможно, тут и сдохнут! Так что мы, в каком-то смысле, помогаем этой вонючей корпорации осваивать бюджеты! – она жестоко иронизировала, ее смех был полон черного юмора.

– Они не представляют для нас реальной угрозы, – спокойно заметил Сатаниель, блокируя удар дубинкой и выламывая ее из рук нападавшего.

– Ой, ли? – Ирва не согласилась. Она только что схватила очередного клерка за голову своей когтистой лапой. Череп несчастного с отвратительным хрустом лопнул, словно перезрелый арбуз, обрызгав ее лицо и одежду. – Эти "неугрожающие", между прочим, вполне могут пришить нашего драгоценного Хубриса! – она ткнула себя острым концом одного из костяных когтей в висок. Коготь легко пробил ее собственную кожу, и по нему струйкой потекла темная кровь, но Ирва, казалось, даже не заметила этого. – Или вот, Геру нашу святошу! – она кивнула в сторону сражающейся монашки. – Так что я бы не была так уверена насчет их бесполезности. Хрупкие – да, не спорю! Но убивать эти засранцы очень даже умеют!

– Ирва! – раздался гневный окрик Геры. Она только что отразила очередной залп, ее листы с письменами вспыхнули на мгновение золотистым светом. – У нас ТОЧНО будет очень серьезный разговор о твоем сквернословии, когда все это закончится!

Ирва, на мгновение опешив от такого напора, обернулась к Гере. На ее лице отразилось искреннее, почти детское недоумение.

– А чего? "Засранцы" – это вообще не ругательство! Это… это констатация факта! – заявила она с видом оскорбленной невинности. – Спроси у кого хочешь!

Пока Ирва и Гера вели свою теологическую (и не очень) дискуссию о природе ругательств, метаморфоза женщины за стойкой, казалось, достигла своего апогея. Сплетение проводов, металла и искаженной плоти пульсировало, разрасталось, превращаясь в нечто поистине кошмарное. Это уже не было человеком, но еще и не стало полноценным демоном-машиной – нечто среднее, агонизирующее, застывшее в процессе чудовищного рождения.

Но вдруг, в самый разгар этой трансформации, существо дернулось. Искаженное гримасой лицо, если его еще можно было так назвать, перекосилось от невыносимой боли. Из динамиков, встроенных в остатки компьютерного терминала, теперь уже ставшего частью этого монстра, донесся нечеловеческий вопль – не ярости или угрозы, а чистого, неприкрытого страдания.

Тело начало биться в конвульсиях, провода натянулись, искрили, некоторые даже обрывались. Одна из рук, еще сохранившая человеческие очертания, но уже покрытая металлическими наростами, вырвалась из клубка кабелей и с силой ударила себя по лицу. Затем эта же рука отчаянно потянулась к голове, пальцы скрючились, пытаясь что-то вытащить, выскрести из черепной коробки.

Было очевидно – маленький, темный посланник Мори достиг своей цели. Жук, проникший в глазницу, теперь копошился где-то в глубинах мозга одержимой, безжалостно терзая ее, задевая самые тонкие, самые уязвимые струнки ее души, если таковая у нее еще оставалась.

Из широко раскрытого, искаженного рта существа потекла густая, белая пена. Конвульсии стали слабее, затем и вовсе прекратились. Тело обмякло, повиснув на проводах, как марионетка с перерезанными нитями. И в этот момент из приоткрытого рта, перепачканный кровью и мозговым веществом, выполз тот самый огромный, блестящий жук. Он деловито почистил усики, расправил крылья и, издав тихое жужжание, вновь пересек поле боя, возвращаясь к своей хозяйке.

Мори, все так же невозмутимо наблюдавшая за происходящим из-за стойки, протянула руку. Жук аккуратно приземлился ей на ладонь.

– Молодец, Миш… Мистер… – она на мгновение запнулась, подбирая слово. – Жужик. Я не знаю жучиного, – она слегка пожала плечами, словно извиняясь перед насекомым, – Но ты хорошо поработал, Мистер Жужик.

С этими словами она, к немалому удивлению Хубриса, отправила жука себе в рот и проглотила, не пережевывая.

Хубрис, опустившись на корточки рядом с ней за стойкой ресепшена, не мог скрыть своего изумления.

– Погоди… "Мистер Жужик"? – переспросил он, его фиолетовые глаза расширились. – Мне всегда казалось, что ты… ну, знаешь… понимаешь "жучиный". Или как там эти букашки общаются между собой.

Мори посмотрела на него своими большими, серыми глазами, в которых не было и тени лукавства.

– Нет, – просто ответила она. – Я не знаю, как они общаются. Но мои друзья… – она нежно погладила свое рваное пальто, под которым, вероятно, скрывался целый рой ее питомцев, – …они вполне понимают меня. И мою речь.

– А… они понимают меня? – с некоторым опасением уточнил Хубрис.

Мори снова пожала плечами.

– Не уверена. Может быть. Они не очень разговорчивые с чужими.

Тем временем остальные Дьяволы методично заканчивали зачистку холла от остатков корпоративных сил. Ярость Ирвы и Сатаниеля уже сделала свое дело – большая часть нападавших была либо мертва, либо выведена из строя.

Гера, отбросив тактику дальнего боя, теперь сражалась вблизи. Ее листы с письменами, спрессованные неведомой силой, превратились в острый, мерцающий меч, которым она орудовала с удивительной ловкостью и грацией. Другой рукой она держала большой, почти ростовой башенный щит, также сотканный из священных текстов, который с легкостью отражал запоздалые выстрелы и удары. Каждый ее выпад был точен и смертоносен, и плоть врагов рассекалась так же легко, как бумага.