Тайна Пророка Моисея

Когда союзники уничтожили Карфаген, то всю добычу взяли себе только латинское патриции ( перевод слова "Патриций": родитель, землепашец). На сотнях кораблях они вывезли в Рим золото, серебро, медь. И сразу начали чеканить монеты. Их получали только патриции.

Города были пустые. потому что для создания морского флота Правительство Рима продало в рабство всех латинских женщин и детей.

А патриции хотели баб. И они помчали в храмы, где было много детей. Но девушки решили потребовать плату за секс, зная, что патриции имели деньги. Девушки покинули храмы, потому что в храмах торговать было нельзя.

Но на планете Земля за секс никогда никто не платил. Патриции начали убивать девушек. В то время Рим был маленьким городом. Правительство быстро узнало, что творили патриции. И, зная ужасную судьбу храмовых детей, немедленно защитило их Законом. Более того: как волчица стала чужой, но доброй мамой для двух младенцев, так и Правительство стало мамой для брошенных несчастных детей. Правительство придумало им название – "проститутос" ( "Их право, их дело"). И приказало построить им дом рядом со святыней – символом Рима, который назывался "Лупанар" ( "Место волчицы"). А когда мигранты изменили язык, и он стал "Римским", то это слово стали переводить иначе – "Логово волчиц". А девушки были добрые, невинные и весёлые.

Но защитив Законом девочек, Правительство нарушило Законы Таблиц, в силу которых латинянки не имели прав. А проститутки по Закону получали деньги и могли делать покупки. Вот тогда Правительство обьявило народу, что приготовило Законопроект о предоставлении латинякам "гражданства" и равных прав с мужчинами.

О! Какой взрыв словесной ненависти потряс все города латинской рек публикум Рим! Патриции грозили Правительству смертью. Все выли от злобы на немыслимый, дикий, невероятный в мире людей Законопроект. И ненависть к женщинам, которых не было в рек публикум Рим, потому что патриции. получив деньги, не хотели выкупать из рабства своих жён, сестёр, детей. Зато охотно расхватывали девушек союзных народов: плебс, эдуи, марсы, италики, самниты.

Это было для патрициев немыслимо: дать презренным женщинам гражданство.

Во всех городах кипела безумная ярость. Виновник был известен: Правительство! Все мужчины, те, кто недавно победил могучего врага – Карфаген – на пределе сил помчались в Рим с оружием в руках.

Когда власть не подчинялась народу, то народ уничтожал власть. Так было всегда на пленете Земля.

Правительство заседало в храме Юпитера Благого. Даже на первую ступень лестницы, по которой могли входить в храм только Правители – нельзя было встать любому гражданину. Храм охраняла когорта легионеров. И едва ревущая толпа на пределе сил вступила на первую ступень лестницы, как в неё тотчас полетели пятьсот копий и пилумов. И тут же с криком "барра" легионеры бросились с обнажёнными мечами на толпу людей. И началась ужасная резня. И раздались крики:" За что!?" "Не смейте своих убивать!" Но легионеры непрерывно резали и убивали всех граждан. А живые на – помчались прочь, но мечи настигали их. Все улицы Рима были заполнены трупами граждан.

"Закон суров. но это Закон!"

Тем не менее Правительство две недели не решалось принять необычный в мире людей Закон о равенство между мужчинами и женщинами. Круговая порука не позволила литераторам Древнего мира написать правду. Так же круговая порука не позволила литераторам Рима написать Правду о гнусном преступлении Гая Юлия Цезаря, за которое убили его друзья и его сын Брут.

Глава

Наш "Танк" медленно спустился к подземному паркингу. Огромный вход был закрыт металлическими воротами. Юлия взяла из "бардачка" пульт, направила его в сторону ворот. Они дрогнули и начали медленно раздвигаться в обе стороны. Юлия с удовольствием сказала:

– В советское время в этом доме жили только семьи министров и членов Политбюро.

– А сейчас? – спросила Катя.

– Все, у кого есть большие деньги.

Ещё в то время, когда мы ехали по прдместьям Москвы, я ощутил в душе предчувствие чего – то плохого.

Перед воротами Юлия остановила машину. И я жестом руки приказал своей жене – уйти на заднее сиденье. А сам бросил себя на водительское кресло и повёл машину в паркинг. Впереди стоял Борец, широко расставив ноги и смотрел на меня.

Я резко надавил ногой на педаль "газа". Машина прыгнула вперёд. Расстояние до Борца было метров двадцать, и я видел, что выражение его лица – вначале надменное и властное – сменилось страхом. И он стремительно метнулся в бок от летевшего на него "Танка".

В огромном подземном гараже ровными рядами стояли только дорогие машины разных марок. Юлия указала пальчиком на место её бокса – и этим же пальчиком она быстро набрала на экране автомобильного дисплея приказы.

– На "Танке" стоят видеокамеры. Мы будем видеть и слышать всё, что будет происходить вокруг машины. А если кто – то сможет войти в кабину, то салон тотчас заполнится слезоточивым газом.

Едва мы вышли из машины, как прозвучал голос Борца:

– Я думал, что ты интеллигентный человек. А ты вон какой.

В гараже были широкая лестница и лифт. Боковым зрением я увидел группу людей у лифта. И я, не желая вести с кем – либо разговоры, видеть чью – то амбициозность, направился в сторону широкой лестницы. Низкий потолок закрывал её верхнюю часть, поэтому вначале я увидел ноги тех, кто спускался в гараж.

Я шёл впереди Юлии и Кати и думал о будущей поездке в Питер. Думал о том,что в дороге нужно будет вспомнить то, что никогда не хотел вспоминать – разговор с Кларком. И прочитать главы книги Марка Гутенберг. А пока в кабинете прадедушки Юлии – немедленно осмотреть платяной шкаф. Вероятно, в нём была "подсказка" для потомков Юлии. Я уже был уверен, что прадедушка знал "Тайну Пророка Моисея". А ещё я вспомнил лёгкий шум, что раздавался в то время, когда я говорил с Ксенией Евгеньевной по "мобильнику". Это был шум кухни – звон посуды, журчание воды, женские голоса. Ксения Евгеньевна нарочно сказала о Питере, чтобы тот, кто следил за мной, знал: куда я вскоре должен был поехать. Но зачем она предупредила шпиона?

Юлия нежно обняла меня за пояс и быстро прошептала:

– Женя, что – то происходит. Может быть, нам лучше вернуться в машину?

Я прервал свои размышления и без удивления увидел впереди – перед лестницей – знакомых мне людей. В центре группы стоял тот, который в коммунальной квартире назвал себя – по моде в России – прилагательным словом "Железный" или "Грозный". За ним стояли Рома, Жерябый, Пердило, "Поэт". А в верхней части лестницы заглядывали в гараж Нюшка и Хайло.

В гараже стены были покрыты мраморными плитами. Поэтому, глядя вперёд, я видел отражение того, что было в противоположной стороне зала. От лифта бежала большая группа парней.

– Вот ты какой, пидор, – заговорил толи "Железный", толи "Грозный". – Мне рассказали, как ты ловко бил слабых и пьяных.

Я, идя вперёд, сделал рукой движение – жестом попросил пропустить нас к лестнице.

– А чо ты молчишь? Брезгуешь говорить?

– Пещерный, позволь нам пройти.

– Ты кому так сказал?! – крикнул, ненавидяще глядя на меня, то ли "Железный", толи "Грозный".

– Тебе, прилагательная шестёрка, – негромко сказал я, продолжая идти вперёд.

– А его на зоне опустили! – крикнул Нюшка. – Поэтому он на СВО сбежал. Солдаты говорили, что он своим в затылок стрелял.

– Да, подтверждаю, – сказал Жерябый. – Хитрый. Работал на врага.

– Ну, чо ж, давай побазарим – с угрозой в голосе проговорил "Прилагательный".

Он, изображая лицом мужественность – как это часто делали в кино актёры, начал закатывать рукав рубашки.

Я был уже в двух метрах от своего врага.

– Женя, – властно заговорил Борец. – Нас интересует одно: "Тайна Пророка Моисея". Поделись с нами секретом, и мы готовы простить тебя и твоих баб.

– Но перед этим я буду говорить с ним! – смеясь, крикнул "Прилагательный".

Я всё – таки надеялся быстро уйти из гаража, поэтому не дойдя до "Прилагательного", резко свернул в бок, чтобы обойти "шестёрку". Но он – и я это видел в отражении на мраморной стене – рванулся ко мне и нанёс удар ногой в мою попу. Я молниеносно повернулся, схватил ногу правой рукой, а левой – вскинув её вверх – обрушил чудовищной силы удар по колену "Прилагательного". Я сломал его ногу. Он дико закричал, ещё не чувствуя боли, но видя, что произошло с его ногой.

Те, кто прибежали со стороны лифта, надсадно, каркающе смеялись надо мной, видя, что "Прилагательный" скакнул ко мне и нанёс удар. Но их нарочитый громкий смех заглушил вопль ужаса "Прилагательного".

Кодла, которая рванулась ко мне следом за "Прилагательным", остановилась. Я тотчас вонзил в горло Жерябого пальцы руки, рубанул ребром ладони по подвязанной руке Пердило. Кодла "Прилагательного" попятилась, а потом, давя друг друга, метнулась на верх лестницы.

Группа тех, кто прибежали от лифта, были членами партии "Коммунары. Голосуем сердцем", которой руководил Борец.

Видя, что я сломал ногу "Прилагательному", они, взъяряя себя матами и рёвом, бросились с трёх сторон на меня.

Я был готов к бою.

Изо всех сил я рванулся навстречу своим врагам. Сделав два круговых движенья – в прыжке я обрушился всем своим телом на самого нрупного комсомольца, который выставил вперёд руки – толи для защиты, толи для удара. С рёвом зверя я, падая на него, рубанул ребром ладони по предплечью комсомольца. Сломал руку. И , опустившись на ноги, я метнулся вперёд – в гущу врагов. К тому комсомольцу, который размахивал накрученной на руке цепью от бензопилы. Сделав вращенье вокруг себя, я оказался сбоку от держателя цепи и свирепым ударом ребра ладони раздробил ему локтевой сустав. И тотчас, схватив его сломанную руку, вонзил цепь в дико орущий мордоворот.

Я метался среди большевистской гнили и ломал всё, что видел перед собой. Гниль теряла меня из вида, крутила головами, а я бил комсомольцев так, как хотел. И ни на мгновенье не останавливался на одном месте.

Душераздирающие вопли и маты сотрясали весь гараж.

И вскоре, яростно воя, залитые своей кровью – комсомольцы помчалась к лестнице, потому что все видели, что я их бил так, чтобы убить!

Борец, напрягая все силы, втянув голову в плечи, бежал в конце кодлы большевиков. Я сбил его с ног подсечкой. Он опрокинулся на спину, закрылся руками и завопил:

– Не смей бить меня! Я друг Президента!

И только в этот момент я заметил, что Юлия и Катя держали девочек на руках и закрывали их лица и уши. А девочки своими маленькими очаровательными пальчиками пытались оттолкнуть руки двух мам, чтобы посмотреть на то, что происходило в гараже.

– Женя, остановись, – негромко попросила меня Юлия.

– Недобитый враг – опасен вдвойне.

Наверное, мои слова произвели на Борца сильное впечатление. Он стремительно перевернулся на живот и на четвереньках – быстро перебирая ногами и руками – побежал на верх лестницы. И там, наверху сильно и властно крикнул:

– Пиши завещанье!

Глава

Когда мы поднимались на лифте на свой этаж, Катя вновь попросила меня:

– Женя, поговори со мной.

– Дай "мобильник". Дети не должны видеть "мобильник и ТВ до семи лет.

Я догадывался, что произошло с Катей. Но сейчас мне нужно было, как можно быстрей, осмотреть платяной шкаф в кабинете прадедушки Юлии.

– Уголовники или бандиты вытянули у меня миллион рублей. Но один порядочный…

–… мошенник? – спросил я.

– Нет. Он майор ФСБ. Позвонил мне…

– И вытянул ещё? Известный фокус мелких фрайеров. – Я спрятал в карман Катин "мобильник" и сказал: – Я внимательно выслушаю тебя через десять – двадцать минут. И запомни: всё, что скажет Юлия – это Закон.

– Сейчас мы создадим коммунизм для отдельно взятых девочек, – глядя на Катю и Женю, нежным голосом сказала Юлия.

Я старался не смотреть в лицо Кати, словно был виноват перед ней. Хотя это она однажды исчезла. А я был не тот человек, чтобы бегать, просить, умолять или требовать внимания к себе и любви.

Юлия хотела взять девочек на руки, но Катя сильно прижимала девочек к себе.

У нас не могла быть "шведсклй семьи", потому что Юлия и Катя люто ненавидели друг друга, поэтому их нельзя было оставить наедине. И я решил быть с ними до тех пор, пока две мамы не уложили бы девочек спать. Но в то время, когда Юлия вводила информацию о девочках и Кате в память робота, я бегом пробежал по огромной квартире в кабинет. Быстро сдвинул в сторону дверь платяного шкафа, похожего на узкую длинную комнату. На стенах которой были приклеены квадратики картона. На них были изображены иероглифы, словно для украшения стен. Некоторые знаки были перевёрнутые, но я легко сложил их в слова:

"Будь осторожен"

"Впереди смерть"

"Отступи, если нет силы"

И в глубине щкафа был приклеен перевёрнутый иероглиф. На нём было слабо нарисованое копьё. Оно указывало остриём вниз. Я начал ощупывать стену. Прозвучал щелчок, и часть стены приоткрылась. За нею была небольшая комната. Всяпыхнул свет. Я посмотрел под ноги, наклонился и провёл пальцем по полу. На полу лежал толстый слой пыли.

В комнате были узкие кабинки с прозрачными пластиковыми дверцами. В кабинках висели те белые комбинезоны, в которых работали специалисты атомных станций. Висели двойные противогазы. Стояла обувь.

Я внимательно осмотрел комнату. Взял со стола небольшой "счётчик Гейгера", два комплекта спецодежды, противогазы и вышел в кабинет.

Скользнув взглядом по огромной карте Ленинградской области, я рывком бросил себя к ней. Что – то на карте показалось мне странным. Я в детстве страстно обожал не только литературу, историю, педагогику, но и географию. Для меня было наслаждением рассматривать географический атлас. Я знал все города мира, острова, горы, реки, что были отмечены на картах. И, конечно, знал области России. На этой карте были все города, дороги Ленинградской области, но это была другая область!

За моей спиной, за открытой дверью кабинета раздался пронзительный визг девочек. Я вышел в коридор. Ко мне бежали девочки, а за ними шли две мамы. Девочки с разбегу налетели на мои ноги.

– Маленькие леди, когда приходят с улицы, то умываются, – сказала Юлия и указала рукой в глубину коридора. – Умывальник там.

Когда мы пошли за девочками, я просил Катю:

– Фотография майора есть в "мобильнике"?

– Он скромный. Не разрешал себя фотографировать.

Эти слова Кати ещё более убедили меня, что её обманул мошенник.

– Он красиво ухаживал за мной. И мне удалось однажды тайно сделать его фото.

Я протянул "мобильник" Кате.

– Открой фото.

Я не удивился, когда на экране увидел Коко.

– Хм, – изображая глубокую задумчивость, сказал я, – выходит, что у РПЦ есть свой ФСБ. И, вероятно, сам патриарх рукоположил Коко в сан "Майор".

– Нет, Женя, ты ошибся. Ты во всём хорошем видишь плохое. А Эдуард Семёнович – благородный человек. Его фамиля "Стрельцов". Я видела его тайный документ майора ФСБ.

– В киосках Москвы документы агентов ФСБ продаются за пятьсот рублей – десять штук. А вот документ "Пахан зоны" – дороже в два раза. Рекомендую купить. Полицейские тебе будут честь отдавать. Они трепетно уважают уголовников.

– Женя, с тобой невозмжно говорить серьёзно, – смеясь, сказала Катя и хотела обнять меня за плечо, но Юлия перехватила её руку и резко опустила в положение "смирно".

Я знал о детях всё: как зарождался талант, как воспитавалось в детях упорство в достижении поставленной цели. Знал: почему один ребёнок вялый, ни на что не способный, а другой – чудовищно целеустремлённый, хотя ленивый, слабохарактерный и безвольный, как, например, Бальзак. Но я не знал: как общаться с девочками? А с ними нужно было общаться, так как один день ребёнка – по набору информации о мире – равен десяти годам взрослого человека.

В России Средствам Массовой Информации не нужны были мои научные открытия о детях, о мире. А в США мной бурно заинтересовались уже в то время, когда я был подростком.

Странность ситуации была необычайно сложной и непонятной. Девочки до семи лет – во всём мире – копировали маму. Это Закон Природы. Сейчас у девочек было две мамы. Кого они будут копировать? Если – Катю, то девочки в пятнадцать лет будут "висеть на заборе" и пить пиво. Но Катя помнила мои слова о детях, помнила, что мама должна держать девочек на руках весь день семь лет. И тогда у девочек стремительно всё развивается: координация движений, дыхание, внимательность и любовь к маме. Девочкам было два года, а точность координации их движений была такой, какой бывает только у пятилетних детей.

Катя запомнила мои слова. Я был благодарен Кате – и знал, что Катя всегда будет рядом с нашей семьёй.

Перед умывальной комнатой Катя взяла девочек – как букет цветов – на одну руку, а правой рукой протянула мне измятую бумажку.

– Он кинул мне в подол платья на детской площадке. А потом – повесился в трёх метрах от нас. Я успела прижать девочек к себе, чтобы они ничего не увидели.

– Ты говорила о другом…

– С этого всё и началось.

– А кто парень?

– Бывший солдат СВО.

У меня перехватило дыхание. На "зоне" я мечтал попасть на СВО. Мне отказали без объяснения причины отказа.

Глава

Катя

Мне было очень жалко Катю и обидно за неё. Девушка была злой. А какое у неё было детство? Я был для неё в детстком доме "отдушиной", наверное, потому что относился к ней вежливо и понимал её.

В мятой записке было написано кривыми буквами прощальное послание в "пустоту". "Меня ограбили. Всё забрали. А власть говорит, что нет состава преступления".

Едва Катя успеда прочитать и спрятать бумажку, как появились полицейские. Они выскочили из противопложного здания, где были офисы. Полицейские ножами срезали шнур, на котором висел парень. Подхватили труп и бегом унесли в машину. А потом потребовали от Кати обьяснение: почему по её вине парень повесился? Трясли перед её лицом УПК России, показывали страницы книги, читали статьи. Грозили тюрьмой, а потом – прямо сказали, что за миллион рублей они "закроют дело". И когда Катя перевела на указанный полицейскими счёт деньги, появился "Эдуард Стрельцов". При виде его полицейские быстро ушли. А Эдуард объяснил, что они уголовники. И он отныне будет защищать её, хотя уже передано в суд обвинение, что Катя причастна к убийству парня. Но это обычная уголовная ложь. И чтобы разоблачить уголовников, отправить их за решётку и вернуть деньги – Кате нужно согласиться с требованием вымогателей. Если они позвонят, потребуют деньги, то Катя должна передать им два миллиона рублей. Тут майор Стрельцов их и схватит. А вскоре позвонили уголовники и потребовали два миллиона рублей.

– Я взяла кредит.

– И передала деньги?

– Нет. Ты появился.

– Когда Коко начнёт операцию?

– Не Коко, а Эдуард. Бандиты сегодня позвонят. И тогда я сообщу Эдуарду.

Древний старик с огромной гривой грязных седых волос на голове, опираясь на толстую кривую палку, остановился перед входом в здание офисов. Слева, справа и вверху над входом висели рекламные плакаты офисов и указания, где они находились. Над входом стояли видеокамеры.

Старик, сильно щурясь, остановил свой взгляд на рекламном плакате "Кабинет чести и помощи бывшим защитникам Родины, участникам СВО. Учим бизнесу "Как стать богатым за два – три месяца, не прилагая никаких усилий" Обучение бесплатное".

Я, наверное, расхохотался бы, прочитав эту неграмотную зазывалку "дешёвых фрайеров", если бы не видел объективы видеокамер, которые внимательно смотрели на меня.

Семьдесят три года в СССР не было рынка, не действовал Закон денег: "Товар – Деньги – Товар". Хотя Лициний Муциан, наместник провинции "Сирия" (Тацит) 2 000 лет назад сказал:"Деньги – это кровь в жилах страны". Люди не знали, как управлять деньгами. Семьдесят три года советская пропаганда вбивала людям Презрение к деньгам. И теперь в силу своей финансовой неграмотности, жажды по – советски хапнуть "ЗА ТАК" – бросали деньги в руки малограмотных "фрайеров". И эту неграмотность СМИ называли "советской доверчивостью".

Рядом со мной остановился парень лет двадцати пяти с лицом, изображавшем мужественность.

– Вот это по мне, – сказал он, вероятно, привычно изображая голосом сильное напряжение, мол, я очень мощный человек!

И указал пальцем на вывеску, которая приглашала людей учиться делать деньги.

– Это обман, – тихо сказал я дребежащим, слабым голосом.

Парень, кривя лицо гримасой презрения, посмотрел на меня.

– Чья бы корова мычала, пень ты старый и неграмотный, а твоя бы – мышала…мычала, то есть – молчала бы. Я, Гога Магога. Наверное, ты слышал обо мне?

– Да, я видел тебя в сортире, на стене. Ты там… – начал было я говорить, но в это мгновенье прозвучал нежный голос Юлии в динамике, что лежал в моей ушной раковине:

– Женя, молчи! Не забывай, что тебе девяносто пять лет. Ты стоишь прямо. Согнись.

– Чо ты там увидел, труп ты хренов? – с угрозой в голосе спросил Гога Магога.

Я начал быстро кланяться и бормотать:

– Извини, извини. Я не понял, что ты из СВО. Виноват перед тобой.

– Прощаю.

– А можно мне с тобой пойти – поучиться бизнесу?

– Ха! Ходячий труп, а туда же – в бизнес захотел. Иди.

Мы вошли в огромный вестибюль, где на стенах висели указатели расположения офисов. Гога Магога быстрым, уверенным шагом направился по широкой лестнице на второй этаж, где находился нужный нам офис.

За дверью в конце длинного коридора находился зал. Там сижели люди и слушали "коуча", который говорил о том, как делать деньги.

На моих руках были перчатки со шпионскими видеомикрофонами. В первой комнате, похожей на кабинет, в котором стояла, лежала аппаратура – сидели в креслах Нюшка и Жерябый. Имитировали работу на компьютерах, которые не были подключены к электической сети. Экраны компьютеров, конечно, были не видны всем, кто входил в комнату. На боковой стене были три гнезда для электрокабелей, конечно, пустые.

Жерябый метнулся к Гоге Магоге с раскрытыми обьятиями.

– Друг, вижу и узнаю своего товарища по СВО. Я сам оттуда недавно.

– Я хочу делать бизнес.

– А у нас для фронтовков всё готово! Всё честно. И мы работаем по чести. Прочитай документ. Это бизнеспроект.

Жерябый сунул пачку листов бумаги в руки Гоге Магоге. Тот "мазнул" взглядом по листам и мужественным голосом сказал:

– Верю. Готов подписать.

– Тогда продиктуй: кто ты, где живёшь и есть ли у тебя банковская карточка. Но нам её не показывай и номер не говори. У нас всё по чести.

Я быстро вышел из комнаты, оставив два шпионских "жучка" на стенах. В зале сидели парни и сонно смотрели на "коуча", который сильно махал руками и говорил о процентах дохода, которые должны были вскоре сделать парней богатыми. Оставив два "жучка" на стенах, я покинул офис и начал осматривать в огромном коридоре таблички на дверях офисов. И, наконец, увидел нужную мне табличку. На ней было написано "Юридическая помощь бывшим участникам СВО. Принимает юрист Эдуард Стрельцов".

За дверью спала перед экраном ноутбука симпатичная девушка, запрокинув голову. Я метнулся к девушке и быстро прилепил "жучок" за её спиной. Потом так же быстро я поставил два "жучка" за креслом руководителя офиса. И вышел в коридор.

Когда я вернулся в комнату двух мелких мошенников, то Жерябый внимательно осмотрел меня и спросил Гогу Магогу:

– А чо он с тобой ходит?

– Он мой дед. Глухой и с придурью.

– В общем так, Геннадий Максимович, сейчас пойдёшь в зал, к коучу. Он объяснит, как тебе нужно перевести деньги на безопасный счёт, в биткойны. Не менее двух миллионов рублей. Получишь через месяц – три миллиона.

– А можно больше вложить?

– Можно.

– Тогда – пять лимонов.

Жерябый, одобрительно щерясь, обнял за плечи Гогу Магогу.

– Ты уже настоящий бизнесмен. Но так как прибыль будет большая, то органы могут заморозить и отнять капитал. И автоматом органы арестуют квартиру. У них так принято. А чтобы не потерять квартиру, ты должен передать её во временное управление Валериану Валериановичу. На один месяц. Потому что, получив прибыль, ты имеешь право выйти из бизнеса.

Жерябый настороженно смотрел в лицо Гоге Магоге, растягивая губы в добродушной улыбке.

– Я согласен, – сказал Гога Магога.

– Тогда, Валериан Валерианович, делай для нашего друга документ. И скажи, Генналий Максимович, какова рыночная стоимость твоей квартиры?

– Пятнадцать лимонов.

Нюшка с кабелем в руках метнулся к розетке, подключил кабель в сеть и бросился к компьютеру.

– Женя, уходи, – сказала Юлия, – Нюшка внимательно тебя рассматривал.

За углом здания меня ждала в "Танке" Юлия. Рядом со щитком приборов на большом экране монитора была комната офиса мошенников. Нюшка и Жерябый старательно делали солидность на своих мордоворотах и в движениях рук, но Нюшка спешил, набирая информацию на компьютере. Ошибался, изменял ошибку "мышкой".