Тайна Пророка Моисея

И тебе, Керенский, мой приказ: немедленно открыть ворота тюрем, чтобы уголовники посеяли страх и ужас в Петрограде.

– А это зачем?

– Чем хуже в стране, тем проще нашей партии управлять страной. Уголовники станут нашими союзниками. Они заткнут рты всем, кто будет против нас!

От Ленина исходила чудовищная энергия. Он, как бешенный, ходил, бегал и прыгал по залу, с воплями бросал предметы на пол, на стены и раздавал приказы.

Я быстро шёл по улице в сторону телефонной станции, чтобы позвонить Софии, которая после сложения полномочий Временным правительством – уехала в Москву. Как вдруг в отражении стеклянной витрины увидел Сисястого. Он шёл за мной.

Сейчас Сисястый стал очень нужным Ленину. Потому что в то время, когда летом Ленин поселился в нумерах отелей Петрограда, часто меняя их для игры в таинственность, то Сисястый выносил в горшках какашки вождя. И его услужливость очень понравилась Ленину, который вскоре назначил Сисястого "следователем отдела "Тайных дел" при будущем Совнаркоме. Председателем "Тайных дел" был Дзержинский.

Сисястый был обязан следить за поступлением денег в казну партии.

Я остановился и встал за рекламной тумбой, потому что впереди – навстречу мне, заполинв всю ширину улицы шли солдаты – дезертиры и рабочие. И как всегда, я увидел на дезертирах офицерские шинели, фуражки, сапоги. А на шеях рабочих висели золотые цепи. На их пальцах были перстни. Рабочие старательно скалились, показывая друг другу золотые зубы.

Это были настоящие пролетарии. Они и лозунги несли, подтверждая свой "статус"– "Пролетарии всех стран (без запятой) соединяйтесь".

Древнеримские пролетарии – были полноправными гражданами, которые презирали труд и жили за счёт казны. Эти тоже презирали труд.

Рядом были ресторан и клуб "Магия".

Толпу вёл Мамыкин. В "совнаркоме" он заведовал секцией "Культура и наука". Он указал пальцем на рекламную вывеску клуба и крикнул:

– Это не культурно! Тащите сюда мага и чароедя! Судить будем пролетарским судом!

В толпе раздался крик:

– На фонарь буржуя и мироеда!

Рабочие вытащили за ноги владельца ресторана и клуба Абрама Шлому. Едва он поднялся на ноги, дрожа всем телом, как Мамыкин изо всех сил ударил его кулаком в лицо. Тот рухнул навзничь.

Мамыкин наступил грязным сапогом на лицо Абрама.

– Отвечай, грабитель и вор, как ты обманом наворовал себе деньги?

– Я не воровал. Я честно работал.

Из клуба дезертиры бегом выволокли юную дочь Абрама Ребекку.

– Повеселимся сейчас! – крикнул Мамыкин. – Раздевайте её и гадайте: кто будет первый.

– Господин Мамыкин! – крикнул умоляюще Абрам. – Пощадите целомудрие невинной девушки.

– Я не господин. Я – товарищ.

– Пощадите, товарищ.

– А вот ты маг и чародей, – заговорил Мамыкин, вынимая из ножен саблю, – предскажи: как я тебя сейчас убью? И каким по счёту я буду е…ть твою дочь?

Рабочие и дезертиры, весело смеясь, начали рвать на девушке одежду. А Мамыкин, медленным жестом вынув из ножен саблю, поднял её над своей головой.

Я метнулся к Мамыкину и ударом в голову отбросил его в сторону толпы. А в это время та часть рабочих, которая ворвалась в ресторан, уже выносила бутыли с алкоголем, выкатывала бочки с водкой. И с весёлым криком:"Громи буржуйское!" – начали разбивать бутыли и бочки.

Ребекка, уже голая, прикрывая ладонями грудь и пах, метнулась ко мне. А Мамыкин, встав на колено, указывая на меня пальцем, завопил:

– Убейте его! Он офицер и барон. Палач. Расстреливал и пытал солдат ни за что!

Дезертиры бросили свои тряпки с лозунгами и рванулись в мою сторону. Я выхватил из – за пазухи кожанного мундира военного авиатора – браунинг и начал стрелять в набегавшую на меня толпу дезертиров. Я всаживал им в лоб пулю за пулей, спокойно и точно. Как в тире.

Дезертиры знали количество патронов в обойме браунинга и остановивились, чтобы выждать то время, когда я начал бы перезаряжать пистолет. И едва я выкинул из браунинга пустую обойму, как дезертиры вновь помчались на меня орущей толпой.

Я быстро сменил обойму и вновь начал расстреливать бывших солдат. Но я не заметил, как Мамыкин сбоку выждал, когда у меня закончатся патроны.

Ребекка крикнула:

– Берегись, слева!

И я, резко обернувшись, увидел набегавшего на меня Мамыкина, который держал над своей головой в замахе двумя руками саблю. Я вырвал из сапога мизерикордия – кинжал милосердия – и вскинул его вверх. Остановил удар сабли эфесом. И тотчас я рванулся вперёд, и вонзил кинжал в глаз Мамыкину.

И сжав зубами длинное и узкое лезвие мизерикордия, перезарядил браунинг и бросился на толпу дезертиров, всаживая им пули в голову. И толпа обратилась в бегство. А я, расстреляв патроны, с кинжалом в руке бежал за солдатской гнилью и убивал их ударами в шею и в голову.

Потом я вернулся к стоявшему на улице Абраму. Тот схватил мои руки и хотел поцеловать их. Плача, он заговорил:

– Барон, вы спасли честь моей дочери. Она девственница.

Мамыкин сидел перед клубом на ступенях, зажимал свой глаз ладонями и со стоном бормотал:

– За что? Я ведь настоящий большевик. И человек высокой культуры.

Рядом с ним стоял Сисястый.

– Вам нужно уехать из города, – сказал я Абраму.

И, видя, что с отцом и дочерью было всё хорошо, повернулся, чтобы уйти, как вдруг услышал тихие слова еврея:

– Барон, будьте осторожны. Сисястый ищет "Тайну Пророка Моисея".

– А вы откуда узнали о "Тайне".

– Я – чародей. Я должен знать.

– Но вы не предвидели, что Мамыкин нападёт на вас.

– Я знал. А сейчас вы, барон, пойдёте на телефонную станцию, чтобы позвонить девушке. Она ждёт ваш звонок. Но прошу вас сделать для меня счастье: придите ко мне после звонка, для разговора о вашей "Тайне". Если вам это интересно.

– Да, мне интересно. Я обязательно приду.

На телефонной станции я быстро набрал номер телефона, который был в доме баронессы Софии де Боде. Девушка тотчас взяла трубку.

– Марк, я очень спешу. В Москве ужасные события.

– Что произошло?

– А у Вас в Петрограде всё спокойно?

– Да. А что в Москве?

– Мальчики из юнкероскго училища только что сказали мне, что солдаты – дезертиры и пролетарии сегодня решили захватить Кремль и ограбить его.

– А ты уверена, что это правда?

– Да, я уверена. Мальчики честные, настоящие патриоты. Им по пятнадцать – шестнадцать лет. Они готовы защищать Кремль. И я сейчас приказала им призвать юнкеров всех училищ Москвы идти на защиту Кремля.

– Оружие у вас есть?

– Только винтовки.

– Когда произойдёт нападение на Кремль?

– В двенадцать часов дня. Ты не успеешь приехать в Москву.

В России, вероятно, никто не заметил, что в стране происходило удивительное повторение того, что уже было во Франции в 1789 году.

И вот очередной повтор событий. Гниль человеская решила ограбить сокровище России.

Когда Наполеон Бонапарт узнал, что утром аристократы должны были повести рабочих на штурм здания, где находилась "Директория" – Правительство Франции – то он немедленно поставил на улицы десятки пушек. И картечью расстрелял толпу людей. Но у Софии не было пушек. А юным юнкерам охрана складов никогда бы не дала оружие.

Аэропланы были уничтожены дезертирами, потому что все авиаторы были офицерами. Поезда не ходили. А на автомобиле по бездорожью можно было приехать из Петрограда в Москву за двадцать, тридцать часов.

Мне было очень интересно послушать Абрама. Что он знал о "Тайне Пророка Моисея"? Поэтому я быстро пришёл на ту улицу, где жил Абрам Шлома. На улице лежали трупы дезертиров. Люди проходили мимо них и не обращали внимания.

Каждый день и каждую ночь на улицах звучали выстрелы, крики. Более миллиона дезертиров занималисб грабежом, насилием. Они съедали все продукты питания, которые крестьянее и перекупщики привозили в город. Рвали всё из вагонов, из повозок. А кто пытался протестовать, того дезертиры убивали, смеясь и играя.

Я сказал Керенскому, что этот разгул дезертиров можно ликвидировать в один день: расстрелять из пушек казармы, в которых среди дерьма жили солдатские отбросы.

Керенский, нарочито пуча глаза, нарочито шёпотом, держа два пальца на груди, сказал:

– Людей из пушек?

– Это не люди. Это г…о. Зараза.

– Нет. Это люди, достойные уважения. Это граждане. А мы обязаны уважать их и кормить.

– А известно ли вам, товарищ Керенский, что эта гниль каждый день убивает до ста человек, горожан?

– Это неправда. Это придумали газеты.

Террор дезертиров нарастал каждый день. Этот террор и бардак нужны были Ленину, чтобы потом явиться перед горожанами спасителем.

Перешагивая через трупы, я подошёл к ресторану, перед которым стоял Абрам и улыбался мне.

– Господин барон, я приготовил вам замечательное угощение.

– Нет. Я хотел бы узнать, что вам известно о "Тайне Пророка Моисея".

– Тогда идёмте сюда, – сказал Абрам, указывая на вход в клуб "Магия", и едва мы вошли в вестибюль, как Абрам добавил, кивнув головой в сторону лестницы, что шла наверх: – Там я принимаю всех клиентов. А для вас будет другое.

И странное дело – едва он повёл рукой, словно отодвигая дверь, как тотчас перед нами открылся коридор. Я его, наверное, не заметил, когда мы вошли в вестибюль.

Хозяин клуба рукой предложил мне следовать за ним.

– Абрам, я хотел бы знать: насколько вы сильны в магии?

– Пожалуйста. На Западном фронте ваш аэроплан был подбит в воздушном бою. Но вам удалось посадить его на землю. Вы знали, что на этой территории находились германские войска. Вы пошли к линии фронта. И во время перехода линии фронта увидели ослепшего германского солдата. Вы повели его в германский госпиталь.

– Да, так и было. В этом нет ничего особенного.

– Этот солдат через семнадцать лет станет диктатором Германии и развяжет чудовищную войну. Вы, барон, помните его имена?

– Конечно, помню – Адольф Гитлер. Но он выглядел настолько несчастным и слабым, что я пожалел ослепшего солдата.

– Он великолепный актёр. Он играл, чтобы выжить, чтобы вы спасли его.

– Значит, мой незначительный поступок может в будущем породить трагедию?

– Да. В Европе по вине Гитлера погибнет шестьдесят миллионов человек.

Мы вошли в зал, где на стенах, как в синематографе, двигались картины. Абрам подошёл к одной стене и, указывая пальцем на непонятные мне картины действия, заговорил:

– Пока я вас ждал, барон, я посмотрел в ваше будущее, в вашу родословную. Ваш род навсегда должен пресечьяся в этом месте.

– Но как вы это узнали? И когда произойдёт смерть моего потомка?

– Мне дано Богом – знать. Ваша потомица будет убита в поезде. Она последняя в вашем роду.

– Абрам, можно ли как – то спасти её?! – воскликнул я в изумлении.

В то же время я воспринмал рассказ чродея – как модную фантазию. В России давно появилась мода на пророчества, на предсказания будущего, всегда мрачного и ужасного.

Абрам поклонился мне и с сильным чувством в голосе сказал:

– Я буду счастлив услужить вам. Я смогу изменить судьбу вашего рода, к вашему удовольствию, если вы согласны.

– Да, я согласен. Спасите мою наследницу.

– Сей же час я приступлю к сему делу.

– Но можно ли изменить судьбу девушки, если она должна погибнуть?

– Да, идёмте со мной, и вы сами увидите.

Я усдышад голос Ленина и увидел, что сидел я в кресле за огромным столом. Я быстро вынул из кармана "Брегет" и посмотрел на циферблат.

Когда я покинул телефонную станцию, время было десять утра. А сейчас был полдень. Значит, я находился у Абрама почти два часа. Но что я делал у него в клубе и когда я пришёл сюда – в незнакомый мне зал, полный людей?

– И так, – заговорил Яков, глядя на Ленина, – что ты будешь делать?

– А ты обьявил, что я руководитель республики?

– Да. После твоего выступления перед дезертирами: "Грабь награбленное!" – они помчались в пустой Зимний дворец грабить и пить вино и водку. Мне уже доложили, что в подвалах Зимнего дворца дезертиры и рабочие сломали много бочек. Вино и водка заполнили весь подвал, до колена. Люди пили и тонули в вине.

– Это хорошо, – сказал Ленин, хлопая в ладоши. – Лурье, что ты говорил о деньгах?

Лурье – нарком экономики, который за двойки был отчислен из Экономического института, с первого курса, вскочил с кресла и начал махать над своей головой пачкой бумаги, крича:

– Вот мой проект об уничтожении денежной системы, язвы на теле страны! Деньги – это буржуазный тупик. Это гибель пролетариата. Это разврат и мошенничество капиталистов. Нужно немедленно обьявить, что деньги не вяляются платёжным аквивалентом. Только – товар на товар. Честно произведённый товар обменивается на товар. Это убьёт капитализм.

В зале наступила тишина.

– А что делать с сокровищами Зимнего дворца, Московского Кремля?– спросил Ленин.

– Уничтожить! Или выкинуть в отхожее место за ненадобностью. А из золота начать лить сортиры! – яростно крикнул Лурье.

В зале весь Совнарком вскочил на ноги и ударил в ладоши, кроме меня и Иосифа, который, слушая Лурье, курил трубку и отрицательным жестом качал головой.

Ленин быстро написал что – то на листе бумаги и протянул её Лурье.

– Немедленно закрыть все банки в Петрограде и в Москве. И обьяви по радио мой Указ о прекращении хождения денег. Беги!

Иосиф тихо сказал:

– Но ведь крестьяне за так не дадут пшеницу городу.

– А мы эту сволочь и спрашивать не будем. А кто посмеет отказать – расстреливать на месте! – Ленин глубоко и шумно вдохнул в лёгкие воздух и, свирепо глядя на Иосифа, зло проговорил: – Я постоянно замечаю за тобой, Иосиф, что ты не умный и не дальновидный. Не понимаешь, что отмена денег – это сильный и архиважный шаг к мировой революции и к коммунизму. И только так можно убить капитализм!

Он вновь глубоко вздохнул и резко ткнул пальцем в Феликса.

– Начинай убивать попов, буржуев и всех, кто вякает против нас… А это что такое?

Сисястый и Мамыкин внесли в зал "богатырскую" форму с красной и синей звёздами на "богатырках".

– Это новая царская форма для нашей будущей армии, – с удовольствием сказал Сисястый.

Ленин затопал ногами и яростно швырнул пачку бумаги в Сисястого.

– Ты что рехнулся, Сисястый?! Это же пропаганда поповщины! Все, кто увидит поганую красную звезду на этой шапке, будут креститься. И ещё больше верить в придуманного попами Бога.

Он резко замолчал, замер, а потом рассмеялся и сказал:

– А мы обманем русское быдло. Объявим, что красная звезда – это символ пяти континентов, которые борются с буржуями.

– Но люди помнят, что красная звезда – это звезда Христа, – сказал Иосиф.

– А мы уничтожим их память. Мамыкин, уничтожай всю информацию о пятиконечной звезде. А кто посмеет вспомнить – расстреливать на месте. – И с угрозой в голосе, зло глядя на Иосифа, добавил: – Иосиф, как товарищ товарищу, говорю тебе: не глупи. Не показывай мне свою архимощную глупость ума. Больше предупреждать не буду. Сделаю выводы.

Ленин начал в своей бешеной манере раздавать приказы, а я и Иосиф вышли в коридор покурить.

– Сисястый мне сказал, что ты, Марк, владеешь какой – то "Тайной Пророка Моисея". И что она имеет огромную ценность.

Я молчал, курил папиросу и смотрел в окно. Ловчить, хитрить я не хотел и не умел.

В коридоре появился, бежавший трусцой, граф фон Краузе. Он напрягал все силы своего толстого тела, но не мог ускорить бег. И трусца графа была похожа на топтание на месте. Задыхаясь, словно при смерти, фон Краузе, при виде нас, исторг из себя душераздирающий крик:

– Где ваш Ленин?!

Мы вернулись в зал.

Тяжело дыша, с лицом залитым влагой, граф закричал Ленину:

– Мне только что внизу сказали, что вы отменили хождение денег в стране! А чем вы будете расплачиваться с Германией? Чем вы будете платить нам за нашу огромную помощь, в результате которой вы стали настоящим фюрером России?! Вы же стали врагом Германии!

Ленин сильным движением руки припечатал к своему толстому животу два пальца.

По другую сторону стола стоял бывший генералиссимус Керенский. И тоже держал два пальца, но не на животе, а на груди. Это было следствием великой моды.

Ленин, скупо двигая губами, крикнул в ответ графу:

– Я преданный друг Германии!

– Вы предатель! Вы стояли на коленях перед канцлером…

– Это наглое враньё! – крикнул Ленин, старательно держа два пальца на животе.

– Это правда. Это происходило в моём присуствии. Вы, обливаясь не натуральными слезами, обещали канцлеру…

– Это враньё!

– Обещали канцлеру ударить в тыл русским войскам, если канцлер даст миллионы марок. И ваша банда…

– Не забывайтесь, граф. Наша партия – честь и совесть России.

– Ваша банда получила деньги! – яростно крикнул Краузе и топнул ногой. – И как королей вашу банду лучшие люди Германии отправили в роскошном корабле.

– Неправда. Мы ехали в вагоне и питались сухарями.

– Вы ехали на лайнере и питались деликатесами. И пьяные, как вы говорите: в дупель – кидали друг в друга чёрную икру. А в это время люди в Германии умирали от голода. А наши доблестные зольдатен проливали кровь на Западном фронте. Где ваш обещенный удар в тыл русской армии!

В это время в зал вбежал с наганом в руке Лев. С лицом, искажённым лютой ненавистью, он схватил фон Краузе за плечо, рванул к себе, повернул. А потом левой рукой сжал горло графа, а ствол нагана прижал к его глазу.

– Заткнись, немецкая швайня!

Граф сделал сильное движение телом, вырывая шею из пальцев Льва, и прохрипел:

– Я вызываю вас на дуэль!

– А я тебе сейчас морду разобью, по – русски, швайня ты проклятая!

И Лев вскинул вверх правую руку с наганом, перехватив его в воздухе так, чтобы ударить рукояткой по лицу фон Краузе.

Но Иосиф метнулся ко Льву и схватил его руку.

Лев резко обернулся и зло сказал:

– А это ты, горный орёл. – И метнул взгляд на Ленина. – Я не одобряю твой выбор.

– О каком выборе ты говоришь? – спросил Ленин.

– Ты убрал Стасову с поста генсека партии и назначил Иосифа. Он хитрый и пронырливый. Он уже ведёт борьбу за власть.

Ленин махнул рукой.

– Вы все метите в Бонапарты.

– Он самый худший из нас. Вовка, не доверяй ему.

– А других у меня нет. Придётся работать с теми, кто есть.

В этот момент в зал быстрым шагом вошёл Яков и, резким движением сорвав с носа пенсне, протирая стёкла грязным плаптком, подрагивающим голосом сказал:

– Сейчас к городу подходил обоз с пшеницей. Более ста телег. Едва крестьяне узнали, что они никаких денег не получат – развернулись и поехали в деревни. Город подохнет без хлеба через две – три недели.

Все посмотрели на Ленина. Он вновь припечатал два пальца к животу и, нарочито позвывая, проговорил:

– А кто сказал, что борьба за счастливое будущее наших потомков будет лёгкой?

– Что ты предлагаешь? – спросил Ленина Яков, с ненавистью глядя на него.

– Эту деревенскую сволочь мы превратим в рабов. Если в деревнях есть школы – закрыть. Чтобы грамотных среди деревенских не было. Чтобы все они были бессловесными рабами.

– А сейчас что делать? – вновь спросил Яков.

– Создайте отряды. Забирайте всё у крестьян. А если они начнут вякать, то шлёпнуть для острастки двести человек. Для расстрелов подберите людей покрепче. Работайте!

– А что вы, господин Ленин, скажете по поводу долга Германии?– вежливо спросил фон Краузе, настороженно следя за Львом, который стоял рядом с графом и держал наган в руке.

– Ну, если вы такой недогадливый, – заговорил Ленин, кривя губы презрительной гримасой, – то посмотрите за окно. Там миллион дезертиров. Это наша работа. Наша партия провела архиважную работу с февраля 1917 года – уничтожила дисциплину в русской армии. Солдаты прекратили воевать.

– Но это мало.

– Что вы ещё хотите?

– Канцлер требует, чтобы вы в счёт погашения долга передали Германии Украину, Крым, Кавказ и Петроград.

– Я согласен. Тем более. что Петроград мне всегда был ненавистен.

– Тогда подпишите Декларацию.

Граф дрожащими руками выхватил из кармана свёрнутый лист бумаги, торопливо развернул его. Но Лев вырвал лист бумаги из руки графа, метнул на пол и начал топтать его. И дико завопил, тыча в лицо фон Краузе наганом:

– Пошёл вон, швайня!

И когда граф быстро вышел из зала, Лев крикнул Ленину:

– Ты что – надеешься на поражение Германии!?

– Нет. Нам нужна опора. Наша власть не прочная. Сейчас архиважная задача: любой ценой удержать власть в наших руках. Германия победит. И всегда будет помогать нашей партии.

Ленин быстрым шагом вышел в коридор и там громко заговорил:

– Господин Краузе, прошу у вас прощенья за хамство Льва. Пепредайте канцлеру, что я согласен со всеми пунктами вашей Декларации".

Я остановил чтение романа, воскликнув:

– Вот откуда взял Г. для фильма сцену, когда швелский посол требовал у лжецаря русские земли!

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ