Механическое солнце

Рой попытался кивнуть, но Лиман ударил его о кирпичную кладку, отпустил горло. Рой согнулся, кашляя. Каким-то чудом пиво все еще удерживалось внутри.

– Зачем вы?.. – прокашлял он.

– Затем, что ты, идиот, нанял человека, к которому даже я подходить брезгую, чтобы порыться на складе. Сколько ты ему заплатил и зачем?

– Я не понимаю, о чем вы…

Лиман ткнул его рукояткой трости в грудь и сжал кулак.

– Я ударю. И ударю очень сильно. Тебя когда-нибудь били, ученый? Вот я могу показать, как это.

– Стойте! – Рой держался за горло. – Триста. Я заплатил триста.

– Талеров?

– Островных марок.

Лиман отпустил его плечо.

– Ты хренов богач?

– Мне нужно было кое-что. С этого склада. Нужно было немедленно. Я понимаю, что вы в бешенстве, но вы должны понять… Когда его разберут на части, доступа уже не будет. Я потеряю возможность хоть что-то узнать.

– Ты сейчас про хренов автопилот?

– Я сейчас про автопилот.

Механизм с «Сомы», разумеется, сняли и отправили на склад до момента, пока легарий выпишет разрешение на экспертизу. Запакованный в кожух и брезент, он ждал среди коробок и мешков, пока неторопливый легарий Ольбер опустит свою печать на стандартный бланк.

– И ты хотел украсть улику?

– Только ознакомиться кое с чем. Эксперты разберут механизм, снимут валики с записями, но их расшифровка – совсем не то, что мне нужно. Лекс, понимаете, сам механизм обладает остаточной памятью от последних действий – комбинации расположения его элементов. Можно, если задать правильный вопрос, воссоздать последние минуты того, что произошло на «Соме». Вот почему я нашел человека, который вскроет склад и найдет автопилот.

– Попросить сделать все официально, конечно, нельзя было?

– Мой запрос перезапишет последний сегмент на валике – это нарушение процедуры. Не совсем законно, я бы сказал.

– Да, грабеж на складе – куда законнее. Как ты вообще нашел Гримма?

– Это куда проще, чем кажется. И, как я понимаю, вы платите ему? Или он вам?

Лиман опустил трость. В проулке выл ветер, гонял по земле обрывки газет.

– Не твое это дело, – он прижался спиной к шершавой стене, закрыл глаза. Где-то совсем рядом капала вода. Из темноты сознания медленно проступило лицо Иры Ош, отпечатком в памяти. Ее лицо казалось живым, словно она не умерла. Просто время остановилось. И вот-вот она моргнет, взглянет на него растерянно и наклонив голову прищурит веки. На ее лице будет читаться вопрос и недоумение, а губы замрут на серьезном лице полуоткрытыми, готовыми задать вопрос. Лиман открыл глаза. Ира Ош исчезла, и теперь на него смотрел Рой, потирая шею. – Послушай, если ты действительно знаешь, что нужно делать, то завтра я получу разрешение на осмотр механизма и сделаешь все что нужно. Под мою ответственность.

– Завтра? Боюсь, что не получится.

Лиман устало выдохнул.

– Это еще, черт тебя возьми, почему?

– Потому что автопилота с «Сомы» нет на складе.

2.Механическая церковь Ангстрема

Под утро поднялся сильный ветер. Огромные волны били по набережной, заливая улицы и топя в пене гранитные ограждения. Хлопали ставни в домах. Придерживая полы кителя и прикрывая лицо ладонью от соленых брызг, по мокрой мостовой шагал Лиман, слегка опираясь на погнутую трость. Рой семенил за ним, прижав к груди черный кожаный портфель. Серые дома с острыми крышами смотрели на них слепыми окнами по одну сторону улицы, по другую бушевало море.

– Лекс, подождите. Я не могу за вами угнаться.

Лиман неохотно остановился, опираясь на трость. С усмешкой взглянул на бледное и сонное лицо Роя.

– Неважно выглядишь, – заметил он. – У граждан Жерло непереносимость алкоголя? Я запомню.

– Нет. Вы просто слишком быстро идете. Наверное, издалека кажется, что вы отняли трость у меня и теперь убегаете с ней.

– Ладно подыши, – согласился Лиман и подумал, что Арина будет в ярости.

Она стояла у входа в двухэтажное серое здание, большие окна которого закрывали тяжелые ставни, прижимала к груди тонкую кожаную папку и щурилась от мелких соленых капель. Ветер трепал ее волосы и полы пиджака. За плотно сжатыми тонкими губами прятались невысказанные слова по поводу опоздания.

– Ничего не забыла? – спросил Лиман.

– Доброе утро, шеф, – она бросила взгляд на Роя, кивнула и открыла перед ними дверь. На медной табличке витиеватым почерком было вырезано: «О. Ольбер. Легарий округа Гриншафт».

– Здравствуйте, – тихо сказал Рой, заходя следом.

– Здравствуйте. Шеф, вы уверены, что без меня тут было не обойтись?

– Ты хотела, чтобы я пол утра копался в бланках?

Арина зло смотрела на него из-под косой челки.

– Почему вы его так боитесь, я не могу понять? – она выдернула из папки нужный лист.

Секретарь легария смерила их убивающим взглядом и вернулась к арифмометру. Жужжащий механизм выдавал на ее стол карточку за карточкой. Видимо разговорами они мешали шестеренкам свободно вращаться.

– Я его не боюсь. Я не хочу его видеть.

– Я вас сегодня тоже.

Она поправила пиджак на груди, смахнула с лица волосы и, не дожидаясь приглашения, проскользнула за дверь легария. Секретарь сделала вид, что ничего не заметила. Она перетянула карточки резинкой и поставила стопку на свободное место на полке.

Лиман осматривал стены приемной, не украшенные ничем, кроме двух сентиментальных гравюр и театральной афиши. Он успел подсчитать, что здесь спокойно поместились бы два его офиса целиком. А за окном вместо узкой улочки и рыбной лавки разбивались о гранитную набережную морские волны.

– Это ваша помощница? – тихо спросил Рой.

– Секретарь. Арина.

– Вы всегда так работаете?

– Я сам дал ей сегодня выходной.

Время шло, а из дверей никто не выходил. Лиман поискал глазами стул, но единственное маленькое кресло было занято неисправным старым арифмометром, куда более громоздким, чем поблескивающая медью и хромом модель на столе секретаря. Такой стоил как годовая аренда офиса констебля. Лиман вздохнул. Все равно пользоваться такими штуками он не умел.

Некоторое время он молча наблюдал за щелчками крохотных рычажков под прозрачных кожухом, затем резко повернулся.

– Ты сам вызвался со мной работать или тебя отправили сюда в ссылку, Рой?

– Странный вопрос.

– И все же.

Рой поджал губы, стряхнул с пиджака невидимые капли воды.

– Вам не нравятся мои рассуждения о книгах-убийцах, так? Вы бы почитали другие статьи…

Лиман усмехнулся.

– Если интересно мнение констебля, чем менее загадочно происшествие – тем проще работа.

– Не в моем случае. И разумеется, Лекс, я ничего и никому не говорил о ливраморт. Кроме вас.

– Вот и замечательно. И мне говори пореже.

Рой некоторое время сидел молча, разглядывая яркую афишу на стене, потом шумно выдохнул.

– Лекс, неужели мир для вас предельно прост? Корабли, рыбаки, кофе по утрам и аванс по средам, водород и паровые машины, дирижабли в небе и пять миллионов чудаков на других берегах за морями. И больше ничего странного и загадочного в нем быть не может. Пресный мир, как пончик к чаю, с всегда знакомой начинкой, который привычно ешь и не очень-то хочешь, чтобы его вкус однажды стал другим.

Лиман промолчал.

– Двести лет назад к концу Темных времен вас бы утопили в море за мысль о том, что корабли могут летать по воздуху. На одном из них, Лекс, я утром отправлюсь в мой родной город.

– Все куда проще, Рой. Сегодня ты поколдуешь над механическим автопилотом, если мы его найдем, и вытянешь из него все что можно, я закрою дело, наконец дам Арине нормальный отгул и буду отдыхать сам. И буду при этом безмерно счастлив. Тебе что-нибудь хорошее копания в замшелой мистике принесли? Кроме статуса поехавшего ученого.

– Ничего. Но мне и этого хватает.

Рой хотел добавить что-то, но не успел. Дверь кабинета открылась, выпустив озадаченную и все еще рассерженную Арину.

– Пойдемте, – коротко сказала она, кивнув в сторону выхода.

Ветер снаружи слегка утих. Только волны все еще бились о гранитный берег, заливая пеной мостовую.

– Он списал его, шеф. Списал как непригодное для экспертизы устройство.

– Чушь! Автопилот был исправен.

Арина указала рукой на прикрытое ставней окно.

– Поднимитесь, поговорите с ним об этом?

– Ладно. Где устройство сейчас?

– Меня он посылает редко, но в этот раз был близок. В общем – я не знаю. В утиле, возможно. У торговцев металлом или старьевщиков.

Лиман кивнул.

– Напомни, что будет если повозить его лицом по собственной столешнице?

– Отзыв лицензии и два года в камере.

– Мне это не подходит, – он аккуратно поправил воротник Арины. – Спасибо. Можешь заниматься своими делами.

Она сердито выдохнула.

– Мою запись к парикмахеру пришлось отменить. Собеседование тоже. Спасибо, шеф! Так что я в офис и буду ждать вас там. Могу захватить бедолагу и дать ему таблетку, – она едва заметно улыбнулась Рою.

– Нет. Мы сейчас заглянем с ним кое-куда. Покажу местную достопримечательность.

Арина пожала плечами и заспешила в сторону пустого мокрого проспекта, защищенного от ветра рядами старых двухэтажных зданий. Рой некоторое время смотрел ей вслед.

– Достопримечательность – это же не очередной бар? – с надеждой спросил он.

– Нет. Это кое-что менее забавное. Хотя, как посмотреть…

***

Когда-то здание было маяком. Оно могло бы быть им и сейчас, если выгрести из его нутра все лишнее и снова включить сохранившийся прожектор. Но радиовышка на холме работала исправно, и в старомодном маяке не было больше никакой нужды. Впрочем, смена хозяина пошла зданию только на пользу. Старый кирпич покрыла белая краска, пыльные окна уступили место витражам. На сохранившейся ограде над самыми воротами блестела свежей краской кованая вывеска: «Механическая церковь Ангстрема». Чуть выше символ церкви – три соединенные между собой шестеренки. Такие же венчали купол-фонарь над маяком.

Рой остановился и задумчиво уставился на постройку.

– Это просто секта полоумных механиков на старом маяке, – напомнил Лиман.

– Я никогда не видел их храмов, только слышал о них. Говорят, эта церковь появилась на островах Близнецах лет сорок назад, но сейчас их изгнали на север. Или солнцепоклонники или даже власти Близнецов.

– Можешь спросить лично настоятеля, когда я закончу.

Все те же притворные улыбки, что и в Солнечной церкви. Только никто не пытается нацепить на тебя красный пояс и заставить восхищенно пялиться на светило, заливаясь слезами. Смазливая девушка с короткой стрижкой предложила часы на дешевом матерчатом ремешке. Горсть таких же лежала на низком столике возле брошюр, украшенных изображениями шестерней. В прозрачном поддоне под огромной фреской, содержащей только изображение десятки в минус десятой степени, лежали вперемешку старые поломанные хронометры, изношенные арифмометры, куски малоизвестных механизмов с торчащими пружинами.

– Возьмите, пожалуйста. Точное время уже выставлено. Если у вас есть сломанные часы или другие механизмы – мы с радостью примем пожертвование.

Рой полез в кошелек и поискал глазами урну для монет. Но ее нигде не было. Озадаченный, он смотрел на протянутые наручные часы.

– Нет, спасибо.

– Прошу вас, дайте шанс механизму исполнить свое предназначение!

Рой растерянно взглянул на Лимана, но то только пожал плечами.

– Секунда, деточка, не стоит приставать к нашим гостям, – живой и неестественно радостный голос разбил неловкое молчание. – Пожалуйста, простите нас!

Настоятель носил простой белый костюм и церемониальный фартук с таким же декоративным и скорее всего даже нарисованным карманом.

– Констебль, рад вас видеть снова! И вашего друга тоже, хоть мы и не представлены.

– Он всегда говорит витиевато, привыкай, – громко шепнул Лиман, но девочка Секунда с часами в руках не ответила даже тенью улыбки. Она смотрела на настоятеля и глаза ее становились все больше и больше. Когда они заблестели, Лиман тихо ругнулся.

– Черт с тобой, сектант хренов. Давай сюда свои будильники. Приличия – есть приличия. Рой, тяни руку.

Тонкий ремешок обвил запястье. Часы были холодными и тяжелыми.

– Спасибо, – поклонился настоятель. – Благодарен, хотя это было совсем необязательно.

– Как же… У меня нет столько носовых платков на твоих «заводных» девочек.

Рой хохотнул, но вовремя прикрыл рот рукой.

– О, не переживаете. Это у констебля своеобразный юмор. Обидеть ни меня ни это место невозможно, – он умиротворенно вздохнул и взглянул под свод, где покачивался тяжелый маятник. – В этом простом свойстве великого механизма кроется и его главная сила – он абсолютно безучастен к страстям. Ваши слова, как и мое великодушие к гостям Церкви – не более чем шевеление воздуха, который перемалывают соединяющиеся зубцы шестерней. Идемте, вы же хотели поговорить.

Никакого кабинета или уединенной комнаты в конце короткого похода вглубь храма не последовало. Они присели на длинную скамью спиной к немногочисленным прихожанам. Перед ними сверкал бронзой и хромом и шуршал тысячами шестеренок и вариаторов механический алтарь. Желтые и зеленые пятна света от витража играли на его безупречно отшлифованном корпусе. Цифры в окошках на самом верху неспешно вели обратный отсчет.

– Простите…, – настоятель пощелкал пальцами и вопросительно кивнул Рою.

– Хета Первый…, – спохватился Рой.

– О, так вы из Жерла. Большая честь.

Лиман брезгливо поморщился и требовательно протянул руку.

– Клод, завязывай с любезностями. Меня сейчас стошнит.

Настоятель – Клод усмехнулся и полез во внутренний карман пиджака. В портсигаре с механическим доводчиком и замком лежало четыре сигареты.

Рой огромными глазами следил за тем, как Лиман подкуривает свернутый табак. В свете витража повисло сизое облачко.

– Это же…

– Незаконно, – улыбнулся Клод и достал сигарету себе тоже. Дунул в полый фильтр. – Но нашему богу плевать на законы, табак и дым. Чистую логику его разума не смутить непристойным поведением, верно? – он подмигнул Лиману, но тот, прикрыв глаза, пускал кольца в сторону жужжащего и клацающего алтаря. – Чем обязан?

– У тебя одна игрушка, которая мне очень нужна. Идиот и алкоголик легарий слил тебе ее, как я понимаю, за немалый куш. А я прошу даже не вернуть, а просто побеседовать с ней. По-дружески. Потом можешь продолжать целовать механический зад сколько угодно, я от тебя и твоей конторы отстану.

Клод затянулся и вдруг засмеялся, выпуская дым густыми облачками.

– Прямолинеен и бестактен, как и любой кусок мяса. Без обид, дорогой Хета, у нас тоже есть свой юмор.

Рой пожал плечами и отсел подальше от дыма. Он разглядывал алтарь и в непрерывном клацанье и шорохе ему слышалась какая-то скрытая и сложная последовательность.

– Разумеется, я не понимаю о какой игрушке идет речь. И, надеюсь, ты имел в виду не механизм, потому что вот тут уже слышится оскорбление.

– Заткнись, Клод.

В повисшую паузу встрял вопрос Роя.

– Почему часы?

Клод вопросительно поднял подбородок, взглянул на ремешок, который уже покачивался на пальцах Роя.

– Пожалуйста, осторожнее, не уроните. Вам может показаться, что это скопление зубчатых колес и пружинок, но это жизнь, которая хоть и отличается от нашей, но не менее ценная.

– И вы раздаете ее всем входящим?

Клод снисходительно улыбнулся и продолжил.

– Хета, дорогой наш гость, вы говорите о том, в чем нисколько не разбираетесь. Но я позволю себе немного просветить вас, – он сел поудобнее, положив ногу на колено, на что Лиман покачал головой и закатил глаза. – Вот вам, Хета…

– Рой.

– Вам, Рой, не более тридцати. Когда вам исполнится семьдесят или восемьдесят по времени Родины, вы станете куда мудрее и степеннее себя сегодняшнего.

– Что логично, – сказал Рой.

– Вот. Смею предположить, что перед самой вашей кончиной вы достигнете пика своей мудрости. Изношенный механизм, из тех, которые мы просим пожертвовать нашей церкви, достигает предела своих вычислительных и производственных возможностей. Чем он старше, тем ближе к откровению и абсолютной истине. Алтарь, который вы видите перед собой, собран из бесчисленного множества старых механизмов, продолживших свою жизнь, а отсчет там наверху, – он указал на сменяющиеся в окошках цифры, – указывает на момент достижения Нуля – точки превосходства механики над примитивным биологическим разумом. Надевая часы и начиная их использовать, вы даете механизму шанс стать ближе к своему триумфу и пределу своих возможностей.

Рой перестал считать ошибки в рассуждениях на середине и теперь просто молча кивал. Шестерни прямо перед ним на мгновение остановились, а затем закрутились в обратную сторону.

– Я так понимаю, что это – нет? – сказал Лиман.

– Понимай, как знаешь, констебль. Могу предложить кофе или еще сигарету, но не более.

Лиман хлопнул в ладоши и поднялся, опираясь на трость.

– Что ж, думаю, врать мне тебе резона нет. Разве что ордер на обыск развеет мои сомнения, – он вдруг засмеялся. Клод засмеялся тоже и осуждающе пощелкал языком.

– Кстати, Рой, констебль, не могу не предложить наши новые брошюрки. Отпечатаны неделю назад в типографии Морша, – он попытался сунуть два цветных буклета.

Лиман отодвинул его руку.

– Спасибо, не нужно. Пока растапливаю печь заявлениями об ограблении странных церквей. Рой, идем. Не будем мешать службе.

Клод попытался сунуть буклет в карман Роя, но тот оказался бутафорским. Покусывая губы, он смотрел вслед удаляющимся гостям.

Ветер снаружи утих. Только море все еще беспокойно пенилось. В фонаре маяка шумно передвигали стрелки большие часы.

– За ордером? – предложил Рой.

Лиман усмехнулся.

– От легария, который сам продал улику за большую взятку? Да, хорошая идея. Идем, время пообедать и привести мысли в порядок.

Рой обернулся на здание церкви. Ему вдруг показалось, что в маленьком окне второго этажа мелькнуло и скрылось бледное лицо.

– Может автопилот и не у них. У понимаю, что они собирают редкие и тем более сломанные механизмы, но это же не значит, что он непременно попал им в руки.

Лиман вжал голову в ворот и застыл на перекрестке, выбирая направление.

– Звучит резонно. Вот только автопилот там. Они сделали корзину для пожертвований из его прозрачного кожуха.

***

В глубинах старых книг, которые Рой открывал когда-то в детстве, говорилось, что Архипелаг был древней землей первых людей. Тех, кто пришел с Родины. Пологие, похожие на вытянутые среди угрюмых волн пальцы, острова походили на застывший в куске прозрачной смолы мир. Отсюда плавно отправлялись во все стороны света медленные дирижабли, а дымные хвосты гидролизных фабрик отрывались от труб и парили над морем, сливаясь с облаками. Отсюда когда-то ушли корабли с искателями новой жизни, осевшие на десятках островов, основавшие Близнецы и Жерло, нашедшие и новую жизнь и внезапную смерть. Это были корабли, похожие на те, что и сейчас стоят в доках, помнящие еще самого капитана Лагранжа. Мир бурлил и пытался развиваться среди скудности ресурсов мира-океана, похожий на тот сложный механизм из миллионов шестеренок, которому поклонялись служители странного культа. И только Архипелаг застыл во времени и среди холодных волн четырьмя каменными монолитами, почти обезлюдевший и все также похожий на кварцевое стекло с мелкими крупинками песка.

Россыпь красных черепичных крыш покрывала оконечность самого крупного острова-монолита. Тут среди кривых улиц пряталось здание почты с высоким крыльцом, увитым кованым вьюном. Рой смотрел на россыпь ярких акварельных марок. Старый почтальон понимающе поглядывал на него и усмехался, периодически подкладывая плашку с другими, еще более яркими экземплярами. Рой вертел в руках запечатанное письмо вместе с двумя мятыми купюрами, но наклеивать и портить красоту дальних островов, величественных воздушных кораблей и древних маяков синими штампами все еще считал преступлением, за которое по невнимательности легариев никто так и не предусмотрел штрафа.

– У вас странный акцент, – заметил почтальон.

– В ваших краях совсем ненадолго, – пояснил Рой. – И хочется что-то оставить на память.

– Тогда посмотрите вот эти, – перед Роем появился еще более яркий набор. – Хотя на них нет ни одного вида Архипелага. Все наши марки о других землях, но только не о своих собственных местах, – старик невесело усмехнулся. – Но это дань старой традиции: мы – окно в мир большого моря, но смотря в окно никто не видит самого окна.

Рой пожал плечами и достал из пухлого, набитого газетными вырезками и старыми билетами кошелька еще пару купюр.

– У нас остаются или на пару дней или на всю жизнь, – добавил почтальон. – Но точно никто не задерживается больше чем на неделю.

– Но именно это я и хочу сделать, – Рой повертел белым конвертом и с сожалением показал на две марки. – Этих хватит до Жерло? И вот эти пять я тоже возьму.

Старик кивнул и приступил к неспешной работе. За узким окошком выл ветер. Большая волна проходила по меридиану, на несколько дней меняя направление течений, и остаток недели обещал быть прохладным и ветренным, а обычно синее море сменялось высокими волнами цвета олова.

– Что это? – Рой аккуратно, стараясь не коснуться кончиком пальца, указал на крупную белую марку, с которой смотрел холодный, лишенный век и окутанный сплетенными щупальцами глаз. Чудовище с отрешенной жестокостью смотрело с глянцевой бумаги.

– Спрут острова Иль, – пояснил старик, нацепив очки. – Местная легенда. Если будете в тех краях, поспрашивайте рыбаков и они расскажут о нем много интересного. Большая часть историй будет откровенной выдумкой, ко какие-то окажутся чистой правдой. Вот только вы не узнаете никогда какие именно. Но не думайте, что необычные вещи – это только то, что творится за пределами – мы тоже богаты подробным. Например, какая-то чертовщина с почтой происходит последнее время – письма с неправильными датами…

– Дайте и эту тоже, – перебил Рой и снова потянулся к бумажнику. – А вы сами бывали там? На острове Иль.

Старик усмехнулся.

– Что вы, молодой человек. Я как раз отношусь к тем счастливчикам, которые никогда не покидали Архипелаг.

Письмо с жирным штемпелем, легшим поперек акварельного маяка, заняло свое место на стопке таких же. Не пройдет и дня, как оно оправится воздушным кораблем к отвесным берегам Жерла и ляжет на стол секретаря Конвента, забив еще один гвоздь в крышку гроба его, Роя, карьеры. Теперь это было неизбежно, и следующие несколько дней следовало провести с максимальной пользой, чтобы не вернуться к Конвенту с пустыми руками. Но сделать это можно было лишь максимально сложным способом.

– От вас можно позвонить?

Возле телефона нашелся толстый справочник пятилетней давности. К счастью, Архипелаг был мало подвержен течению времени.

– Могу я услышать констебля Лимана?

Хрипловатый женский голос ответил, что не раньше, чем через час и записываться на прием заранее не нужно.

– Как вы себя чувствуете, Рой? – спросила она.

– Вы меня запомнили? Спасибо, неплохо. Во время шторма на борту парома бывало и похуже.

– Если мы говорим об одном и том же пароме, то я вас понимаю. Шеф сказал, что, если вы объявитесь, передать, что он будет ждать вас в манжерии на углу возле Храма Ангстрема. В семнадцать ровно. Можете не спешить. Шеф не сильно пунктуален и ходит в основном пешком, – она ненадолго затихла, подбирая слова, затем спросила тише, хотя все также хрипловато. – Вы надолго в столице? Если вы зайдете к нам в офис, я приготовлю чай. Не смущайтесь, я просто хочу узнать, как там… в Жерло?

– Вы никогда не были?

– Никогда и нигде, кроме Архипелага, – в трубке послышались звон и громкий шорох. – Кажется, у нас посетитель. Мне нужно идти. Надеюсь, до встречи, господин Рой.

«Мастер Рой» – мелькнуло в его голове и стыдливо затихло. Нестерпимо захотелось чая. Рой взглянул на часы и отметил, что успеет навестить лишь ближайшую манжерию. До встречи на площади у Церкви Ангстрема оставалось чуть меньше часа.

***

Ветер не утихал. И море тоже было неспокойным. Тяжелые волны разбивались о гранитный берег, осыпая холодными брызгами мостовую. Низкие тучи колыхались над городом, и небо было похоже на опрокинутый океан. Казалось, вода вот-вот хлынет вниз, но не мелкими каплями, а ревущим потоком.

Над черепичными крышами разнесся протяжный гул. Боевые корабли заходили в порт, оповещая паровыми гудками о заступлении на вахту. Два броненосца с боевыми шрамами на обшивке, давно списанные из флота Близнецов, но еще пригодные для того, чтобы патрулировать берега Архипелага. Или делать вид, что порты и город под надежной охраной. Каждый рыбак в округе понимал, что захода одного звена конкордийского флота хватит чтобы разнести этот береговой патруль в щепки, но двухнедельное дежурство и завершающие его гудки стали традицией города, претендующей на незыблемость.