Глубокая печаль

Не зная, куда двигаться дальше, пилот лег спать на песок головой в ту сторону, где, он предполагал, должна находиться его родина. Он лежал и ночь напролет вспоминал кваканье лягушек в болоте за домом, где он родился и вырос, голос матери, закат солнца, вспоминал и вспоминал, чтобы выжить.

Начиная засыпать, он думал, что в этот момент его домашние всем сердцем верят, что он жив. Только думая об этом, он выдержал.

Ынсо молчала.

– А в какой стороне Исырочжи отсюда? – пытался завести разговор Ван.

Молчание.

– Если я вот так лягу, моя голова направлена в сторону Исырочжи? Сейчас уже смутно помню, но, кажется, летними ночами Большая Медведица в Исырочжи располагалась прямо у изголовья.

Лежа на траве, Ван перевернулся на бок и посмотрел в сторону, где, по его мнению, находится его родная деревня Исырочжи. Потом потянул Ынсо к себе поближе и подложил свою руку ей под голову. Черные волосы Ынсо упали на руку Вана, и звездное небо тут же закружилось в глазах Ынсо.

– Отец, наверное, тоже там наверху.

Молчание.

Пытаясь унять щемящую тоску в душе, Ынсо дотронулась своей ладонью до лица Вана – лицо было холодным.

– Я ничего не чувствую. На что бы ни смотрел, ничто не впечатляет. Что бы ни говорил, кажется, что это не мои слова и не мои чувства, что я это уже где-то от кого-то слышал. Когда начинаю вспоминать, то вдруг ловлю себя на том, что это уже или видел по телевизору, или слышал во время выпивки. Я истощился из-за своего дурного отца, все силы на него потратил. И все же, если уж говорить о живых чувствах, то именно ты дала возможность мне их пережить. Хотя и в прошлом, но это было.

Молчание.

– Ты хотела, чтобы я ответил?

Молчание.

– Люблю ли я тебя? А я не знаю, любовь ли это или нет. Говорят, что у любви нет середины. Если это любовь, то это любовь. А если нет, то нет. И я согласен. Я слишком занят, слишком много работаю. Если ты считаешь любовью уделенное тебе время, то мне нечего сказать в оправдание. Если так, значит, у меня ничего не получилось. Потому что я не могу на это ответить даже за три-четыре часа, которые в моем распоряжении. То неожиданно надо ехать в командировку, то допоздна надо работать, то в любой момент появляются клиенты, которых тоже надо уважить. Я не жалуюсь на это, буду стараться до конца. Я на самом деле хочу преуспеть. И что поделаешь, если я не могу сейчас иначе?

Молчание.

– Я уже забыл, когда в последний раз видел такое небо.

Какая-то птица вспорхнула из зарослей травы и, шумно размахивая крыльями, пролетела над их головами.

– Я все забыл. Забыл, как выглядит Исырочжи. Забыл, что происходило там. Если бы я был на месте пилота в пустыне, даже не знал бы в какую сторону лечь головой, так как у меня не осталось ни одного воспоминания о родном селе. Я все забыл. Единственное, что помню, – там была ты. И в темной ночи мне помогали мысли о тебе. Да, именно так. Потому что для меня Исырочжи – это ты. Это все, что я могу тебе сказать.

Ынсо протянула руку и провела по лицу Вана – нащупала лоб, брови, нос, губы, подбородок: «Когда лицо этого мужчины становится таким скучным и безразличным, так сильно хочется вернуть то время, когда не было никакого желания еще раз его увидеть, – время без тоски по нему. А изменилось бы от этого его лицо? Наверняка оно осталось бы прежним. И что ж это такое зацепило мою душу в этом лице?»

– Мне не трудно сказать, что я люблю тебя, но…

Молчание.

– Извини, что я так сильно разочаровал тебя.

Рука Ынсо, бродившая по лицу Вана, упала без сил: «Он чем-то напоминает мою мать». И на место неизменных отношений к этому мужчине, на место страстного желания увидеть его где угодно, на место ностальгии о нем вдруг проникли мысли из различных страшных снов, которые вызвали горькое желание заплакать.

«Мама», – Ынсо почувствовала, как сжалась все в груди. Она подняла глаза к нависшим над нею звездам, закрыла глаза и снова открыла их. Хотя мать и была дома, Ынсо всегда казалось, что она куда-то может уйти. Даже слыша шаги матери во дворе, непонятно отчего, она чувствовала себя одиноко.

Вспомнилось детство. Как-то раз маленькая Ынсо проснулась на закате солнца от дневного сна. Это было тогда, когда мать вернулась после своего двухлетнего отсутствия и решила снова жить в их доме.

Солнце уже садилось, когда Ынсо открыла глаза, в комнате уже начало смеркаться, сквозь оконное стекло пробивались тускнеющие солнечные лучи. И тогда, в этом полумраке, Ынсо заплакала. Мать тогда поставила вариться рис, и комната постепенно наполнилась запахом чего-то жареного. Было слышно, как она набрала в кладовке ячмень и рассыпала его по двору, созывая куриц, а потом ходила то на кухню, то на родник.

Все эти признаки присутствия в доме матери показались тогда Ынсо коротким сном, который снится перед самым пробуждением. Когда же мать открыла дверь ее комнаты – на внезапный плач, – Ынсо бросила в нее свою подушку. На самом же деле ей так хотелось броситься в ее объятия!

Ван нащупал упавшую без сил руку Ынсо и снова положил себе на лицо.

«Млечный Путь».

Ван поцеловал Ынсо в глаза, в то время как она с грустью разглядывала звезды, разбрызганные, словно слезы.

«Вега»[12].

Ван скользнул губами по лбу Ынсо, закрывая глаза, она отметила:

«Лира».

Ван перешел к бровям, Ынсо быстро обняла его:

«Давай никогда не будем расставаться. Что бы ни случилось, давай советоваться друг с другом, – эти слова чуть было не сорвались с ее уст, но вместо слов она просунула руки под рубашку Вана и погладила его теплую спину. – Скорпион».

Ван уткнулся лицом в горячую грудь Ынсо и прошептал:

– Очнись.

«Почему эти звезды, эти драгоценные камни в таком прекрасном созвездии, назвали Скорпион? Не бросай меня. Я тоже хочу быть драгоценной для тебя. Давай всегда будем близки. Очень близки. Вот так, как сейчас. Все ближе и ближе. – Ынсо приподнялась и сильнее прильнула к Вану, смотря в небо. – Лебедь… Еще ближе, как трава! Как созвездие Лебедя на этом ночном небе».

Звезды поблекли. Ван до самого горла застегнул все пуговицы на блузке Ынсо, рукой поправил растрепанные прекрасные черные волосы: «Твои черные волосы словно ночная журчащая вода», – Ван обнял ее за плечи, прижался лицом к затылку Ынсо.

– Когда я с тобой, мне так хорошо. В тебе я могу увидеть самого себя. Кажется, что все встает на свои места – ниточка по ниточке. А когда с тобой расстаюсь, кажется, что ты была просто сном. Я абсолютно ничего не могу дать тебе и боюсь даже подать на это надежду. Вот так незаметно я стал тем, кто так искусно причиняет боль… Сейчас я могу сказать тебе только это…

Скучно… Поехали.

Воспоминания

«Музыкальная тема. Сергей Рахманинов.

Сергей Рахманинов родился в России и хорошо известен как дирижер и композитор. Говорят, что сейчас про его жизнь снимают документальный фильм. С пяти лет он начал заниматься фортепиано под руководством своей матери. Уже тогда он проявил свои неординарные музыкальные способности. Он оставил после себя три великолепные симфонии и три симфонические поэмы для оркестра и фортепиано, но его особая заслуга – открытие возможностей исполнения уникальных мелодий на фортепиано – синтез классической техники исполнения с романтичной мелодией.

Сергей Рахманинов был несколько мрачен по своей натуре, но в нем всегда сочетались и простота, и искренность, и серьезность…»

Ынсо прекратила писать и подняла голову. Большая капля крови упала на ее записи. Только она попыталась достать из кармана платок, как сидящая рядом женщина, с которой Ынсо частенько сталкивалась в архиве и знала ее только в лицо, но не знала, чем та занимается и как зовут, быстро приложила бумажную салфетку к носу Ынсо:

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Выражение «напоить кровью косули» означает дать надежду разочарованному человеку, подарить жизнь погибающему. – Здесь и далее примечания переводчика.

2

Пхён (평) – корейская мера площади, равная 3,3 м².

3

Чхонмён (청명) – по лунному календарю – пятое по счету время года из двадцати четырех. Начинается по солнечному календарю примерно 5-го или 6-го апреля. С этого дня готовятся к посеву, ремонтируют дом, наводят порядок на могилах и пр.

4

Чхусок (추석) – праздник урожая и поминовения предков, который отмечают 15 августа по лунному календарю.

5

Дайкон (무우) – подвид редьки, его корнеплоды могут вырастать в длину более 60 см, а вес превышать 500 граммов. Далее «редька».

6

Мару (마루) – в корейском традиционном доме это длинный деревянный настил, пристроенный к дому, перед которым снимают обувь, прежде чем на него подняться.

7

Ли (리) – мера длины, равная примерно 400 м.

8

Ханбок (한복) – корейский национальный костюм.

9

В корейском фольклоре мать Патчви – это жестокая женщина, мачеха бедной девочки-сироты по имени Патчви.

10

Камчжатхан (감자탕) – суп с картофелем на бульоне из свиных костей, заправленный молотым кунжутным семенем, зеленым луком и чесноком.

11

Хваран (화랑) – название военного содружества одного из трех корейских государств Силла, существовавшего с 57 г. до н. э. по 935 г. н. э. Термин «Хваран» обозначает дословно «содружество красивых, как цветы, молодых мужчин». В содружестве приветствовалось мастерство: военное, интеллектуальное и артистическое. «Хваран-до» (дословно означает «путь Хваран» или «учение Хваран») – это учение, указывающее путь к процветанию человечества. Оно провозглашает мастерство и умение каждого человека приносить пользу всему сообществу.

12

Звезда Вега – самая яркая звезда в созвездии Лира. В корейской мифологии эта звезда названа по имени принцессы Чиннё, которая по воле своего отца была разлучена с любимым Гёну (его именем была названа звезда Альтаир – самая яркая звезда в созвездии Орла). Оба возлюбленных, Чиннё и Гёну, были разделены непреодолимым Млечным Путем, и только раз в году им было разрешено видеть друг друга.