Фьямметта. Пламя любви. Часть 2

Фьямметте хотелось как можно скорее встретиться с супругом. Ей не терпелось понять, какую жизнь маркиз ей уготовил. Чего от него ожидать: любви, радости и счастья или продолжения наказаний.

Увиделась новоиспеченная маркиза де Велада с мужем только за ужином. Фьямметта уже приступила к трапезе, когда Луис Игнасио вошел в столовую и, ни слова ни говоря, уселся за стол напротив нее.

Такое показательно равнодушное игнорирование показалось Фьямме обидным. Ей хотелось увидеть приветливую улыбку на устах маркиза. Хотелось, чтобы его красивые глаза засветились такой же радостью, как и ее. И чтобы Луис Игнасио сказал хоть что-нибудь, пусть со свойственной ему насмешливой иронией, но адресованное ей. Ничего из этого не последовало. Фьямметта, расстроившись, опустила глаза на многочисленные закуски, стоявшие перед ней на столе.

Да и Луису Игнасио было не лучше. Находиться рядом с любимой женщиной и, хотя бы мимолетно, не дотронуться до нее стало для него хуже всякой пытки. Его выдержка трещала по швам. Он из последних сил крепился. И, как бы ему ни хотелось поцеловать Фьямму или коснуться губами виска у линии роста волос, он ничего себе не позволил. Молча прошел мимо супруги и так же молча занял свое место.

Фьямметта Джада, не вынеся тишины, решилась начать разговор первой. Лицо супруга было непроницаемым. Она не могла уловить его настроения и высказалась на нейтральную тему:

– Сегодня был чудесный день, не правда ли? Погода отменная, – произнесла она тихо и осторожно.

Бровь де Велады иронично изогнулась.

– Вы ожидали меня здесь, чтобы погоду обсудить? – в голосе маркиза проявились отголоски привычной иронии.

«Фух! – выдохнула Фьямма про себя с облегчением. – Ну хотя бы что-то».

– А вы уверены, что я вас ожидала? – маркиза последовала желанию супруга и упаковала крохотную словесную шпильку в фантик игривого флирта.

– Абсолютно! – Луис Игнасио впервые улыбнулся. – Вы знаете, что только я умею говорить с женщинами о погоде так, что у них от смущения алеют щечки.

Фьямметта Джада фыркнула.

– Могли бы хоть разок притвориться, что вы не настолько распутны, – произнесла она, пытаясь сдержать вспыхнувшее недовольство.

– Ну зачем же? – в глазах маркиза вновь появились знакомые чертенята. – Моя репутация – особа своевольная и болтливая. Никакого кляпа не хватит, чтобы заткнуть ей рот. Я предпочитаю поддерживать ее, а не бороться с нею.

– Даже если мне это будет не очень приятно? – спросила Фьямма, нахмурившись.

– А вам это неприятно?

– Безусловно.

– Отчего же? Вам посчастливилось стать женой первого донжуана Испании. По приезде на родину вашего супруга прочувствуете, насколько именно вам повезло. На вас лавиной обрушится зависть всех тамошних сеньор и сеньорит, – маркиз улыбался широко и белозубо, отчего на щеках проявились украсившие и без того безупречное лицо ямочки. Фьямма никогда не замечала их прежде. А сейчас прямо-таки влюбилась в них.

– В том-то и беда, ваша светлость, – произнесла она с оттенком легкого кокетства в голосе, – я не люблю быть объектом чужой зависти и была бы чрезвычайно признательна, если бы вы не стали подкармливать ее своим всеядным по отношению ко всему женскому полу поведением.

– О, да у нас, оказывается, кто-то ревнив не в меру! – черти в глазах маркиза снова затеяли привычные пляски.

– Пф-ф-ф! Ничего подобного, – Фьямма ощутила, как кровь горячей волной хлынула в предательские уши и щеки. – Просто я не хочу, чтобы на меня смотрели с жалостью.

Маркиз заломил бровь.

– Вы уж определитесь: с жалостью или завистью.

– И с тем, и с другим. И вообще, давайте сменим тему.

– Вы хотите говорить о погоде?

– Нет, зачем же о погоде. Вы обещали, что после венчания я смогу в течение полугода совершенствовать мастерство пения и игры на гитаре. Надеюсь, это не было пустыми посулами?

– Нет, не было, – Луис Игнасио ответил с явной неохотой.

Привычная словесная пикировка подняла маркизу настроение, и ему не хотелось опускаться до прозаических тем. Тем не менее этот вопрос и в самом деле нуждался в обсуждении. Де Велада решил прокомментировать его:

– Ваши уроки, как помните, включены отдельным пунктом в брачный договор. Но я и без всяких договоров привык держать слово.

Не вдаваясь в подробности встречи с Кафариелло и Йоммелли, Луис Игнасио сообщил Фьямметте, что договорился о ее занятиях с Фаустиной Бордони. Фьямму такой расклад обрадовал больше прежнего. Маркиза впечатлилась открывшимися перед ней возможностями. Она будет заниматься вокалом с маститой оперной певицей. Синьора Бордони, как и она, пела и аккомпанировала себе на гитаре. Эта женщина знала все тонкости и сложности совмещения обоих процессов, а значит, и пользы от таких занятий будет гораздо больше. Кроме того, появится возможность регулярно бывать за кулисами Театро-ди-Сан-Карло. Могла ли она об этом мечтать?! Уже за одно это Фьямметте захотелось сорваться с места и расцеловать супруга.

Наверное, поэтому она с легкостью проглотила информацию о том, что на занятия, которые будут проводиться трижды в неделю, ее станут сопровождать донья Каталина и личный камердинер маркиза. Единственное, ее слух царапнули слова «бывшая дуэнья» и «будет приезжать за вами из палаццо Ринальди».

– Ваша светлость, почему вы назвали донью Каталину моей «бывшей» дуэньей и почему она не может жить вместе с нами?

– Если позабыли, я напомню: со вчерашнего дня вы замужняя синьора, и дуэнья вам теперь ни к чему.

Фьямма изумленно округлила глаза.

– Что такое? – Луис Игнасио вновь оживился. – У вас сейчас непередаваемо милое выражение личика. Вы явно репетировали его перед зеркалом.

– Вовсе нет, просто я чрезвычайно удивлена. Если считаете, что дуэнья мне не нужна, тогда зачем донья Каталина будет сопровождать меня на занятия? Я вполне могу ездить в Театро-ди-Сан-Карло самостоятельно.

– Самостоятельно вы только проблемы на свою голову наживать умеете, – буркнул маркиз недовольно.

– Это неправда! – воскликнула Фьямма изумленно-негодующе.

– Вы будете спорить со мной? Если так, то должны отчетливо понимать: женщина, ввязывающаяся в спор с мужчиной, должна иметь железные аргументы или испытывать готовность быть уложенной на обе лопатки, причем не только в переносном смысле.

Фьямма примолкла и поджала губы.

– Так-то лучше, – маркиз отложил вилку и посмотрел на жену иным, гораздо более холодным взглядом. – К тому же по Неаполю шастает любимый вами «ангелочек». Не хочу, чтобы у меня менее чем через неделю после венчания выросли рога.

– Не говорите так! – в голосе Фьяммы прозвучала явная обида. – Я вам не раз объясняла, что мы с Анджело расстались. Тот поцелуй был прощальным, и я о нем очень пожалела…

– Вот только ему об этом сказать позабыли, – оборвал ее де Велада раздраженно.

– Неправда, – воскликнула Фьямма, но, памятуя о недавнем предупреждении маркиза, тут же прикусила язык. И правильно поступила, потому что одно лишь упоминание Анджело сделало лицо Луиса Игнасио злым и жестким. Ненужными оправданиями она лишь подольет масла в огонь. Разговоры о прежнем женихе для супруга как красная тряпка для быка. Зачем ярить маркиза еще больше?

Опустив глаза, Фьямметта Джада уставилась в стоящее перед ней консоме[145] шевё д’анж[146]. Бесцельно вращая ложкой, поддевала и опускала обратно в бульонницу плавающую в ней тонкую вермишель. Фьямма вдруг остро ощутила, что соскучилась по мягкой, беззаботной насмешке в голосе Луиса Игнасио. Соскучилась по легкой, ироничной улыбке, которая делает еще более красивыми его и без того безупречные губы. Ей захотелось увидеть те самые милые ямочки на щеках этого мужчины, которые дарят его лицу невероятное обаяние.

Одно упоминание Анджело Камилло сделало маркиза иным: твердым, суровым, непримиримым. Его властный, повелительный голос требовал немедленного смирения и подчинения. Во взглядах маркиза холода было больше, чем в невьере. Куда подевались лукавые черти, танцующие тарантеллу у него в глазах?!

Подчеркнутое равнодушие и дистанция, которую Луис Игнасио решил выдерживать, уязвляли Фьямметту. Она понимала, что отстраненным поведением супруг наказывает ее. Даже не так. Не наказывает, а пытается что-то доказать, но что именно?

У маркиза явно были какие-то соображения на сей счет, однако он не говорил открыто. Действовал исподволь, подводя ее к собственным выводам. Фьямма интуитивно чувствовала это.

Кроме того, Фьямметте был неприятно, что маркиз принялся ей выкать. Казалось, что это «вы» сродни ее словесным колючкам. И то, и другое мешает им срастись в единое целое, в настоящую, крепкую семью. И если уж они теперь навсегда вместе, между ними должна быть подобная приватность.

Фьямма была еще маленькой, но хорошо помнила, что отец с матерью общались на «ты». Ее семья была для нее эталоном, а отношения между родителями – примером отношений супругов. Значит, чтобы быть счастливой, свою семью нужно лепить по тем же лекалам.

– Ваша светлость, – обратилась маркиза к мужу, – могу задать один мучающий меня вопрос?

– Задавайте, – ответил он безэмоционально. – Интересно, что же вас мучит.

Собравшись с духом, Фьямметта Джада выпалила:

– Почему обращаетесь ко мне на «вы»? Помнится, не так давно постоянно тыкали, а сейчас вдруг вспомнили о манерах.

Луис Игнасио вновь отпустил брови на свободу, и они стремительно поползли на лоб.

– Мое приватное обращение – большая награда. Заслужите его, и я с радостью начну с вами приватничать, – промолвил он совершенно иным голосом, вкрадчивым и проникновенным.

У Фьямметты от этого провокационного голоса мурашки побежали по спине, как будто на вмиг ставшую чувствительной кожу опустилась целая стайка бабочек и принялась щекотать ее лапками и крылышками.

– Интересно, каким именно образом я могу это заслужить? – спросила она смущенно на грани слышимости.

– А вам непонятно? Так спросите у своей подружки Хасинты, каким способом она добилась обращения на «ты» от такого учтивого во всех отношениях синьора, каким является ваш старший брат. Кстати, к дуэнье с этим вопросом можете не обращаться. Она старая дева. Вряд ли сможет подсказать самый короткий и верный путь.

От явного намека уши Фьяммы вспыхнули. Кажется, ее идея сблизиться с супругом была не лучшей. Точнее, отвратительной. А еще точнее – по-настоящему паршивой. Под прицелом иронично-насмешливых шоколадных глаз, которые неотрывно следили за ней, Фьямметте Джаде стало не по себе. Поэтому она решила сосредоточиться на ужине.

Смена блюд удивила ее. Маркиза вчера узнала, что супруг нанял на полгода модного французского повара. Фьямма имела удовольствие беседовать с маэстро Амальриком, когда тот лично обслуживал ее за ужином. Основным блюдом сегодняшнего вечера были дрозды а-ля лардон[147] под соусом шофруа[148].

– Почему вы вчера не ужинали? – спросила Фьямма маркиза, вспомнив, что вечер накануне пришлось провести в одиночестве.

– А кто вам сказал, что я не ужинал?

– Моя камеристка. Кстати, хочу поблагодарить вас за то, что вызвали ее из Кастелло Бланкефорте. Я давно хотела сделать это, но всё руки не доходили.

– Благодарите не меня, а Хасинту.

– Но Джиорджина сказала, что получила письмо от вас.

– Может, и от меня. У меня было много дел. Я и не припомню об этом.

Фьямметта посмотрела на мужа с недоверием.

– Но моих собак привезли сюда точно вы.

– Ваша пуховка для пудры увязалась за мной по привычке. Ну а белошерстый дуралей не хотел расставаться с новой подружкой.

– Почему не желаете честно сказать, что хотели сделать мне приятное?

– А я хотел?

– По-моему, да.

– Ну, вам виднее.

Поданное на десерт спумони[149] с миндальной меренгой и игристым «Лакрима Кристи»[150] подтолкнуло Фьямметту к более пикантному вопросу.

– Маркиз, можно я задам еще один вопрос?

– Что-то мне не слишком нравится ваша покладистость. Неужели так быстро усвоили вчерашний урок?

Вспомнив о тех событиях, Фьямма густо покраснела.

– Как раз об этом я и хотела вас спросить.

Маркиз отставил бокал. В его глазах опять заплясали лукавые черти.

– Я весь внимание, – произнес он медово-елейно.

Фьямметта смутилась еще больше, но от намерения всё же не отказалась:

– Вы… Сегодня ночью… Мне…

Поняв суть вопроса, де Велада улыбнулся так, что у Фьяммы от одной только его улыбки вниз живота устремился греховный жар.

– Если хотите узнать, приду ли к вам сегодня ночью? Мой ответ – нет.

– Почему? – спросила Фьямма не столько изумленно, сколько расстроенно.

– Я вновь сделаю вас своей, когда вы меня страстно возжелаете. Мне не нравится заниматься любовью с безответной тряпичной куклой.

– Но я не тряпичная кукла, как вы изволите выражаться.

– Хотите сказать, что уже меня желаете? Настроены повторить вчерашний эксперимент?

– Вовсе нет. К тому же вчерашний «эксперимент», как вы это называете, мне совершенно не понравился.

– Даже так?

– Именно так!

– А мне показалось…

– Вам показалось!

– Хм, решили упорствовать в отрицании очевидного? Не желаете признать, что вчера сгорали от страсти? Мне кажется порой, что со всеми моими грехами проще в рай попасть, чем заставить вас говорить правду. Но ваше тело гораздо правдивее, чем уста. Вы плавились вчера в моих руках. Сходили с ума от желания. Уверен, что вы и имя свое позабыли – так сильно хотели, чтобы то удовольствие длилось вечно.

И нечего смотреть на меня, как наша покойная королева на блоху. Неужели хотите испепелить меня взглядом? Если так, заранее уведомлю: у вас ничего не выйдет. Вы не Везувий, да и на драконицу тоже мало похожи, хоть и цвет волос имеете огненный. Уверен, вы прямо сейчас хотите меня. И сила вашего желания с каждым днем будет только расти. Совсем скоро сами придете ко мне в спальню.

– Нет, нет и нет! – воскликнула Фьямметта возмущенно.

Осознание, что маркиз ни в чем не ошибся, заставило ее с глупым упорством отрицать очевидное.

– Скажите еще, что всю ночь не спали, обдумывали, каким образом получше уверить меня в том, что я вам совершенно безразличен. Ага, ваши ушки запылали, значит, я снова попал в цель.

– Неправда! Вы пытаетесь манипулировать мною, но вот что я вам скажу. Мой отец шутил, что я похожа на мяч: всегда качусь, куда захочу. Как и мячом, мною можно овладеть, но потребуется большое мастерство, чтобы научиться мною управлять.

– Я сделаю это с легкостью. И то, что я вам только что предрек, обязательно произойдет, – в голосе маркиза прозвучала то ли угроза, то ли обещание. – И еще. Мне нравится ваш сегодняшний настрой.

– Вы о чем? Что не так с моим настроем? По-моему, всё как обычно.

– Отнюдь. Сегодня к вашему смирению добавилась нотка интереса. А это прекрасная почва для взращивания тех эмоций, которые мне нужны.

– И что же вам нужно?

– Пусть это останется моей тайной.

Их разговор прервал вошедший слуга, который подал маркизу письмо на подносе. Когда он вышел, Фьямма поспешила спросить:

– И всё же? Что вам от меня нужно? Скажите прямо!

– У вас впереди вся ночь, чтобы ответить себе на свой же вопрос. Посоветуйтесь с подушкой. Как правило, ночью она дает верные советы и приносит правильные решения.

Распечатав послание, Луис Игнасио пробежался взглядом по нему и сильно нахмурился. Отложив салфетку и столовые приборы, произнес с явным недовольством и напряжением в голосе:

– С вашего позволения, синьора де Велада.

После этого встал из-за стола и, ни слова не говоря, покинул столовую.

Оставшись одна, Фьямметта Джада, к удивлению, озаботилась не столько странным поведением маркиза, ставшим следствием прочитанного письма, сколько его нежеланием навестить ее сегодня ночью. Отчего-то этот факт вызвал у Фьяммы явное сожаление.

Она хотела повторения брачной ночи и в то же время не хотела этого хотеть. Тем более сейчас, когда муж подчеркнуто выказывал свое безразличие. Фьямметте было досадно оттого, что супруг самым бессовестным образом показательно игнорирует ее. И это тот же мужчина, который совсем недавно так настойчиво ее добивался, а теперь, получив над нею власть, сделался холодным и равнодушным.

Фьямметту всё это очень задевало, но и сдаваться она тоже не хотела. Просить внимания супруга, просить его любви было бы проявлением жалкости и слабости. Нет, она не станет унижаться, не опустится до упрашиваний. Не хочет ее маркиз – ей даже лучше. Она полностью сосредоточится на своих занятиях.

* * *

Следуя в карете в контору мерзкого слизняка Гуитто, Луис Игнасио обдумывал, какие последствия могут иметь угрозы этого мерзавца, изложенные в послании, которое только что получил. Первым его позывом после прочтения письма поверенного было желание грязно выругаться, вторым и третьим – пройтись по его матери и пришить его самого.

Де Велада весь день был в разъездах и встречах, отчего изрядно устал. Именно поэтому намеревался провести приятный вечер в компании милой Карамельки и уж точно не планировал куда-либо выезжать. Однако полученное письмо, адресантом которого являлся адвокат семейства Ринальди, в корне изменило его планы.

Безликий Гуитто не понравился Луису Игнасио еще в первую встречу. Было в нем что-то скользкое и ненадежное. Таких людей у него на родине обычно называют trapacero[151]. Как выяснилось, интуиция его не подвела. Поверенный предсказуемо оказался опасным интриганом и шантажистом.

В письме, содержащем поздравления Луису Игнасио по случаю его венчания с маркизой Гверрацци, Арканджело Гуитто делал явные намеки, что в качестве свадебного подарка невесте может сообщить новоиспеченной маркизе де Велада о фонде доверительного управления средствами, созданном ее отцом.

Луис Игнасио сначала подумал отложить это дело до утра, но, поняв, что не сможет спокойно заснуть, пока не узнает, что этому мерзавцу нужно, решился отправиться прямиком в его контору. Не факт, что застанет его на месте, но поверенные в Италии обычно селятся в том же помещении, где принимают клиентов. Точнее так: на первом этаже они обустраивают ufficio legale[152], а на втором и выше – содержат жилые комнаты, где живут вместе с семьями. Так что у него в любом случае есть шансы вытащить мерзкого слизняка из уютной ракушки.

Подъехав к трехэтажному зданию из темно-серого туфа, расположенному наискосок от Кьеза-ди-Сант-Агриппино-а-Форчелла[153], Луис Игнасио подошел к двери и постучал в баттенте[154]. Ему открыл уже знакомый прислужник, а это значило, что слизняк, даже в такой неурочный час, находится в конторе.

Удержав прислужника от того, чтобы тот направился к хозяину с докладом, де Велада вошел в приемную, где до его слуха донесся хлюпающий и несколько гнусавый женский голос, обращенный к поверенному с мольбой:

– Синьор Гуитто, поверьте, это мои последние деньги. Прошу вас, сжальтесь! Мой муж не должен узнать об этой растрате. Я всего лишь помогла бедному мальчику.

Дверь в кабинет поверенного была прикрыта. Луис Игнасио не видел ни женщины, ни адвоката, но отчетливо слышал разговор.

– Ну да, а бедный мальчик, в отсутствие мужа, помогал вам согревать стылую супружескую постель, – произнес Арканджело Гуитто с желчной издевкой в голосе. – Думаю, синьор Пизано по приезде из Антверпена должен узнать об обоих этих обстоятельствах. Не знаю, что для него будет более неприятно: растрата его денег или измена любимой супруги, но я, как поверенный, не могу умолчать ни об одном, ни о другом факте.

Женщина разрыдалась. Однако ее плач отчего-то не вызвал у Луиса Игнасио ни капли сочувствия, хотя, по идее, должен был, ведь эта дама, по всей видимости, так же, как и он, стала объектом шантажа мерзавца, называющего себя поверенным. Но синьора Пизано так театрально упивалась горем, была так похожа на бездарную актрису захудалой бродячей труппы комедии дель арте, что в искренность слез не верилось вовсе. Да и факт измены сильно мешал возникновению сострадания к ней.

Де Велада громко откашлялся, обозначив свое присутствие, и распахнул дверь кабинета. Женщина, перестав рыдать, резко обернулась.

Синьора Пизано, довольно привлекательная особа примерно его возраста, одетая по моде, дорого и изящно, увидев красивого мужчину, вошедшего в помещение, расширила глаза и улыбнулась. Луис Игнасио заметил в ее взгляде знакомый похотливый огонек, который приходилось частенько видеть на лицах мадридских и неаполитанских салонных кумушек.

Дама промокнула платочком несуществующие слезы, кивнула маркизу в знак приветствия и обратилась к поверенному иным тоном, с оттенком легкой игривости.

– Синьор Гуитто, я сейчас подумала, что, скорее всего, смогу удовлетворить вашу просьбу. Я вспомнила об одном упущенном мною обстоятельстве, которое вас точно заинтересует. Так что непременно загляну к вам завтра поутру. Надеюсь, вы не станете предпринимать никаких непредвиденных действий до моего визита.

Мерзавец-поверенный промолчал, но обнадеживающе кивнул.

Женщина встала и поспешила к выходу. Проходя мимо маркиза, кокетливо стрельнула в него глазами. Следов былых «рыданий» на ее лице как не бывало. Дамский кошель, содержащий мзду поверенному, остался лежать на столешнице, затянутой зеленым сукном. Когда входная дверь хлопнула, возвестив о том, что синьора Пизано покинула контору, поверенный сгреб кошель в знакомый Луису Игнасио ящик стола, после чего его губы-слизняки изобразили жалкое подобие улыбки.

– Вот ведь глупая гусыня! – промолвил он с явным презрением нелестное обзывательство, адресованное той, за чей счет уже поживился и явно планирует обогатиться еще больше завтра поутру. Переведя взгляд на Луиса Игнасио, спросил заискивающе:

– Чем обязан столь позднему визиту, ваша светлость?

Де Велада вынул из кармана и бросил на стол полученное послание.

– Не стоит делать вид, что не понимаете, что именно заставило меня посетить вашу контору в столь неурочный час.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Итальянская идиома Conoscere tutte le fodere e le scuciture delle liggi, применяющаяся в отношении юридического доки, знающего все лазейки законов.

2

Гуи́тто (итал. Guitto) – скупой.

3

Diritto di successione (итал.) – наследственное право.

4

Diritto matrimoniale (итал.) – брачное право.

5

Муласе́н (исп. Mulhacén) – гора на юге Испании, самая высокая вершина Пиренейского полуострова (3 479 м).

6

Галья́рда (итал. gagliarda, буквально – веселая, бодрая) – старинный танец итальянского происхождения.

7

Латинское изречение.

8

Ex gratia – латинский термин, используемый в юридическом контексте, означающий деяние, сделанное добровольно, из милости, по доброте побуждений.

9

Ipso jure – латинский термин, используемый в юридический практике, означающий «в силу права», «в силу закона», «автоматически».

10

Фóндо фидучáрио (итал. fondo fiduciario) – поручительский фонд, фонд доверительного управления средствами, когда имущество одного лица передается управляющему, который обязуется владеть и распоряжаться им в интересах третьего лица.

11

Ultra vires (буквально – сверх возможностей) – латинский правовой термин, означающий превышение полномочий.

12

Камуфлéт (франц. camouflet) – неожиданный неприятный оборот дела, подвох.

13

Этот жест у испанцев означает то же, что и в русскоязычной среде: «Ты с ума сошел!» (исп. estás loco).

14

Испанская идиома tirar la casa por la ventana, означающая «использовать все возможности, выложиться по полной».

15

Дон Жуáн (исп. Don Juan) – персонаж комедии «Севильский озорник, или Каменный гость» (около 1630 года) испанского драматурга Ти́рсо де Моли́ны (1579–1648); один из «вечных образов» литературы Нового времени – ненасытный обольститель женщин, родом из Испании. Его имя стало таким же нарицательным обозначением повесы и распутника, как имена Ловеласа и Казановы.