Доктор Ланской: Смертельный клинок Троелунья

Ланской на это насмотрелся достаточно, чтобы не иметь удовольствия ощутить сие на своей шкуре.

Однако все равно его взгляд был прикован к мальчишке, которого родители подвели к прилавку и указали на различные пирожные в форме зверушек.

Мальчик смотрел на все равнодушно и, как показалось Феликсу, с долей апатии, которая не присуща детям без клинических диагнозов психики.

– Господин Ланской? – Лидия посмотрела туда же, куда и Феликс.

Доктор продолжал изучать мальчика.

Он подключил свое зрение духа, благодаря которому мог видеть на энергетическом уровне. И тут же ужаснулся, когда увидел темные пятна в желудке у мальчика, а также в толстом кишечнике. Аура малыша оказалась рваной, словно на парнишке было сто проклятий еще до рождения.

Феликс перестал есть, так как его резко затошнило.

В нос ударил аромат гнили, который обычно улавливался доктором при надвигающейся смерти.

Он прикрыл рот ладонью, Лидия насторожилась, увидев, как доктор достал свой черный платок. Феликс не отрывал взгляда от мальчика, пока тот, не издав глубокий вздох, не упал прямо перед витриной.

Мать ребенка тут же рухнула рядом с ним на колени, расплакавшись, а отец крикнул в кафе:

– Есть врач?! Моему сыну плохо!

Феликс сглотнул, уже готовый сорваться с места, чтобы помочь, но в этот момент слух пронзил грозный голос продавца из – за прилавка:

– Зараженный! Этот пацан заражен! Уберите его отсюда!

– Что вы себе позволяете?! – рявкнул отец семейства. – Моему сыну плохо!

– Вот и уматывай, пока еще сами живы! Нечего тут дрянь разносить!

В этот момент Феликс, взяв свой кейс, предусмотрительно надел на лицо маску, а на руки тальковые перчатки, после чего подошел к матери, держащей мальчика на руках.

– Я доктор. Не орите, – приказал Ланской, расстегнув куртку мальчика.

– Доктор?! – продавец отчего – то и к Ланскому был настроен агрессивно, – Удостоверение покажи, сопляк! Небось, только из ординатуры выпустился, а уже возомнил себя лекарем?!

– За комплимент спасибо, конечно, но мне лет достаточно много. А мое образование закончилось всего десять лет назад, вы правы. Только уже по счету в четвертом вузе.

Продавец крякнул, замолчав, а Феликс, проведя первичный осмотр мальчика, вытащил стетоскоп и приложил ушко к груди ребенка, а затем и к животу. И убедился, что зрение духа не подвело.

– У него кровоизлияние в желудке, – констатировал Феликс. – Я так понимаю, он не ел последние дни?

– Д- да…

– Срочно езжайте в больницу. Где ближайшая?

Но семья лишь печально посмотрела на медика. Отец понурил голову, а мать, вновь разрыдавшись, опустила голову.

Феликс вновь проклял себя за чрезмерный альтруизм, но понял: дороги назад нет. Взялся – помоги.

– Лидия! – крикнул ассистентку врач. – Вызови экипаж. Повезем в госпиталь к Цербеху.

– К кому?! – изумился отец семьи. – Извините, конечно, но таких денег у нас нет…

– Спокойно, все хорошо, – Феликс перенял мальчика у матери и понес к выходу. – Я все устрою, только это, – он кивнул на свой столик, – захватите пальто. А то холодно на улице.

Глава 3

Глава 3

Стоило только Феликсу оказаться в больничных коридорах госпиталя Святого Павла, как ему в нос ударил странный смрад, которого в больнице в принципе быть не должно было. Пахло формалином, спиртом, задохнувшимися тряпками с кровью, а также этим мерзким гноем, от коего Феликса затошнило.

Он видел всякое, даже в приемном покое, однако давно уже отвык от подобного.

Множество ждущих в коридоре родителей с детьми, нескончаемый поток врачей и медсестёр, которые то забирают в кабинеты, то отпускают с мрачными лицами принятых детей с неутешительным прогнозом, а также множество санитаров в темно – синих костюмах, которые несут в черных в мешках трупы детей – это все Феликс уже видел, но все равно почувствовал, как кишки в животе сворачиваются узлом от колики.

Лидия шла с безразличным лицом, хотя Феликс видел, как она крепко сжимает рукоятку кейса белыми пальцами. Девушка боялась, однако не показывала чувств. Доктор научил ее контролировать свои эмоции.

Феликс быстро отыскал в этом сумасбродстве Цербеха, который на удачу вышел из кабинета с очередным маленьким пациентом.

Передав малыша родителям, доктор дал четкие указания по лечению, а после – обратил внимание на Феликса и Лидию.

– В чем дело, господин Ланской?

– Мне нужна смотровая. Где она?

– Что значит «нужна»? Кто этот мальчик?

– Много лишних вопросов.

– Чего?

Глаза Цербеха загорелись алым от негодования, и в этот момент мальчик в руках Феликса закашлялся – и выплюнул на рукав доктора несколько капель крови.

Эдгар тут же дернулся, но кивком указал на свой кабинет.

Пропустив вперед Феликса с ребенком, а следом – Лидию, Эдгар закрыл дверь прямо перед носом родителей.

– Объяснишься в подробностях, – погрозил Эдгар, дав коллеге маску и перчатки с халатом. – Осторожней осматривай, а не то домой принесешь заразу.

– Ты же говорил, что заболевают лишь дети.

– Мы не знаем источника инфекции и не понимаем, по какому принципу бактерии отличают ребенка от взрослого, – напомнил Эдгар. – Поэтому не могу сказать, что она рано или поздно не коснется нас.

Феликс перестал его слушать, начав осмотр.

У мальчика был сильно вздут живот, кожные покровы имели повышенную температуру, а на штанах появились заметные красные пятна.

Феликс это заметил и, стянув с мальчика брюки, увидел то, чего в принципе и опасался.

– Феликс…

– Пригласи сюда медсестер – и готовь операционную. Его еще можно спасти.

– Ты в своем уме?!

– Абсолютно, – Феликс достал из кейса шприц и ампулу с обезболивающим. – Это – не инфекция.

– Тогда что! Он харкает кровью!

– Верно. А также у него диарея с кровью. Температура уже выше тридцати девяти, живот вздут, он не ел уже давно, если верить словам матери. Ничего не напоминает?

Феликс пронзил злобным взглядом Эдгара, но тот промолчал.

– Поясню недалеким: редкая форма туберкулеза, локализующаяся в кишечнике. Развилась на фоне бездействия родителей. Они явно не лечили сына.

– И чем ты собрался помочь?

– Первым делом выкачаю гной из кишки и остановлю дальнейшее кровоизлияние. Потом посмотрю, в какой стадии туберкулез легких. Харкать он может кровью, попавшей в желудок. Готовь операционную.

– Да ты чокнулся…

– Может быть. Быстрее! – приказным тоном рявкнул Феликс, увидев, что мальчик начинает сжиматься от боли.

Долгие семь часов, которые Феликс стоял у операционного стола и справлялся всем, что смогли ему предоставить в госпитале, окончательно вымотали врача.

Эдгар, согласившийся ассистировать вместе с Лидией, покорно выполнял указания Феликса, который филигранно вскрыл живот мальчика и, вычистив все от гноя, проверил кишки на метастазы, после чего зашил разрыв в толстом кишечнике.

Лидия стояла рядом с доктором всю операцию – и в очередной раз смогла удивиться, как Феликс умеет отключать чувства во время работы с телом. Девушка видела, что парню жалко мальчика, однако он без разговоров прибегнул к сложной операции, не думая ни о последствиях для детского истощенного организма, ни для себя.

– Готово, – выдохнул устало Ланской, закончив шов. – Поместите в палату, где лежат неинфицированные, – на последнем Феликс сделал акцент. – Также возьмите кровь на анализ. Я хочу знать о стадии туберкулеза. Расходы покроют те, кто меня пригласил сюда. Аргументируй анализы «важной составляющей для расследования».

– Ты точно спятил, – выдохнул Эдгар.

Феликс не ответил.

Молча покинул операционную, сбросил в соседнем помещении грязный халат и фартук, после чего стянул с лица маску.

Он сделал глубокий вдох, так как под конец операции почувствовал, что задыхается. Конечно, в операционной был достаточно спертый воздух, перемешанный с формалином и аромат гниения и крови, но Феликс поймал себя на мысли, что ему впервые стало плохо во время работы.

Побелевшие от страха родители все это время сидели в коридоре и ждали вердикта.

И Лидия, вышедшая к ним первой, сама все сообщила.

– С вашим сыном все будет хорошо. Доктор Ланской спас его.

– Правда?! – мать утерла слезы и чуть не упала на колени. – Ланской?..

– Не слышали о таком, да? – со снисходительной улыбкой уточнила Лидия.

Феликс стоял за дверью и все это слушал, вымывая руки. Он понимал, что на них ничего нет, однако не мог избавиться от мерзкого аромата смерти, который окутал его своими щупальцами во время операции.

– Погодите, – подал голос отец семейства. – Не тот ли Ланской, который был в услужении Лескова во время Шестой войны?

Феликс замер, как и услышавший последнюю фразу Эдгар. Он как раз вышел из операционной, чтобы переодеться и вымыть руки. Но, услышав слова отца мальчика, сразу посмотрел на Ланского, стоявшего к нему спиной.

– Вы хотите сказать, что он вернулся? – уточнил грозно мужчина у Лидии.

– Он прибыл как консультант…

– Этот преступник?! Вы с ума сошли! Где заведующий отделением?!

– Дорогой, спокойнее. Он спас нашего мальчика! – попыталась успокоить его супруга.

– Нет! Ты что, не в курсе?! Этот урод служил Кукольникам! Кто знает, какие у него планы были на нашего Мишу! Нет! Отдайте нам ребенка немедленно!

– Что вы раскричались?

Цербех не вынес этой пытки – и вышел к родителям без маски и в белоснежном халате.

Его супруги тут же узнали, так как имя врача после войны гремело во всех газетах. И, в отличие от Феликса, Эдгара все рисовали чуть ли не как бога, спасшего сотни солдат во время финальной битвы на окраинах Столицы.

– Что за скандал вы учинили? – уточнил строго Цербех, смотря на мужчину.

– Господин Цербех… это правда, что… тот человек… Феликс Ланской?

– Нет, – твердо соврал вампир. – Однофамилец. Это мой дорогой друг, который по счастливому стечению обстоятельств оказался у меня в гостях.

– Вы врете, – сразу пискнула супруга, смотря в глаза доктору.

– Докажите обратное, – спокойно попросил вампир. – Послушайте, давайте без скандалов. Ваш сын тяжело болен. Мы обнаружили у него запущенный туберкулез, а также кровотечение в кишечнике. Да вы богу должны идти молиться, что мой друг не ошибся с диагнозом – и убедил меня провести операцию.

– Но…

– Помимо этого лечение вашего мальчика будет оплачено самой Канцелярией, – заметил строго Цербех. – И все благодаря моему другу. Разве стоит жизнь и здоровье вашего сына предрассудков и слухов?

На этом семейной чете нечего было возразить – и они просто ушли, так как Эдгар пообещал, что мальчик будет в реанимации трое суток. И доступа к нему никто иметь не будет, кроме оперировавших его хирургов и терапевтов.

– А ты, – он зыркнул зло на Лидию, – держи свой язык за зубами. А не то укорочу.

– Прошу прощение, я…

– Замолчи. – Цербех приоткрыл дверь в операционную и поманил к себе уставшего Феликса. – Забирай свою куклу – и дуй отсюда домой. Видишь, еще не у всех память отшибло.

– Позаботишься об объяснениях? – уточнил Феликс, глубоко вдыхая воздух в коридоре.

– У меня есть выбор?

– Нет.

– Тогда иди отсюда. И не задавай тупых вопросов. Когда мальчишка очнется, я тебе позвоню.

– Хорошо. Спасибо.

– Оставь свои любезности куртизанкам, – фыркнул Цербех, толкнув Феликса к выходу из блока. – И учти – не распространяйся ни о чем.

Ланской кивнул – и, воспользовавшись рукой Лидии, которую та любезно предоставила в качестве опоры, направился к выходу.

Благо, что никто больше не обратил внимание на молодую пару, а родителей мальчика по дороге им не посчастливилось встретить. И Феликса это сначала насторожило, а потом он просто поддался Лидии – и направился с ней в апартаменты, чтобы отдохнуть.

***

Сумерки опустились на Дельбург слишком рано. Около четырех уже начало темнеть. Фонари зажглись, отгоняя фиолетовые отблески тьмы в переулки, а народ потихоньку стал исчезать с улиц, так как многие еще помнили времена комендантского часа войны.

Да и криминал никто не отменял, поэтому в районе семи, когда Феликс наконец – то очнулся ото сна в своей постели, встал и подошел к окну, он не увидел и не услышал голосов, скрипа повозок и стука копыт по плитам.

Усталость давила мертвым грузом, однако врач понимал: своим поступком он мог подставить Киприана в его секретности и расследовании феномена, а потому желал искупить вину.

Отослав Лидию к Драгоновскому с объяснениями сразу после прихода в апартаменты, Феликс получил от главы Канцелярии разрешение на четырехчасовой отдых, чем и не преминул воспользоваться.

Лидия не стала брать передышку и, пока Ланской отсыпался, приготовила все необходимое: разобрала вещи доктора, разложила все реактивы по шкафам в рабочем кабинете, а также сбегала за продуктами и приготовила куриный бульон.

Этот запах и пробудил, по сути, Ланского без десяти шесть.

Хоть они и сели обедать в кафе, все – таки их прервали, и Феликс поймал себя на мысли, что с самого утра до перехода и во время обеда он так ничего и не съел. Хоть и грозился себе начать питаться часто и понемногу, чтобы окончательно не загробить портвейном себе печенку и желудок.

Наскоро переодевшись и умывшись, Ланской вышел в гостиную, где уже все было накрыто, а Лидия, ища в серванте подходящие чашки для позднего ужина, ахнула, когда увидела в стеклянной дверце отражение фигуры врача.

– Напугали.

– Извини, – Феликс усмехнулся, опершись на дверной косяк, – время не щадит никого.

– Бросьте, я не это имела в виду.

– Да я знаю, не переживай.

Они вместе сели за стол, и Феликс, вновь вспомнив, что ничего толком не ел несколько суток, чуть не набросился на горячее. Живот и так крутило от голода, а у Лидии был поразительный талант к готовке, несмотря даже на то, что и происходила она из аристократии.

– Узнала что – нибудь? – уточнил Феликс, притронувшись к куску обжаренного мяса.

– Кое – что, – начала спокойно Лидия. – Я поговорила с Эдгаром, когда вернулась в госпиталь. Он мне рассказал, что болезнь появилась ровно две недели назад. С чем связано – неясно. Климат не менялся, новых лекарств не внедряли, вакцинаций не устраивали.

– Что насчет мануфактур и фабрик вблизи Дельбурга?

– Тоже ничего. Новых не открывалось, правда закрылись две.

Феликс поднял взгляд на девушку, и она продолжила:

– «Океания» и «Фарма» закрылись почти сразу после начала эпидемии в Дельбурге. Первая обанкротилась, а вот вторая… сгорела.

Феликс отложил столовые приборы, которыми препарировал говядину, а Лидия, выждав нужную паузу, подошла к шкафу, достала из ящика стопку газет – и передала доктору.

Ланской наскоро пробежался по статьям, которые описывали пожар на фабрике «Фарма». Журналисты списывали все на некачественную проводку, а также на неправильное хранение взрывоопасных химикатов, но один автор считал иначе.

Феликса сразу привлекла статья агентства «Де Любаж», которое было одним из самых популярных в Троелунье.

Строки в трех колонках пытались убедить читателя в поджоге со стороны конкурирующих фирм и мануфактур, однако точных доказательств представлено не было. Статья, как посчитал Феликс, была достаточно громкой, учитывая обвинения, однако нигде, кроме «Вечернего коммерсанта», напечатана не была.

Это натолкнуло доктора на некие мысли, однако он сразу пресек собственное мышление. Он не детектив, чтобы строить гипотезы. Его пригласили только как консультанта в области медицины и освидетельствования умерших.

– Интересно, – протянул Феликс, откладывая газеты. – Ты молодец.

– Вы уже это говорили.

– А что еще сказать? – он поднял на девушку взгляд. – Совпадение, конечно, может быть, но слишком уж явное. Но если «Фарма» и причастна, то как? Выбросы? Но тогда бы страдали все. А тут только дети, – вслух размышлял врач. – Да и симптомы достаточно тяжелые. Как при отравлении.

– Как будто дети что – то съели или выпили, да?

– Именно, – согласился Феликс. – Учитывая, что почти у всех наблюдались кровотечения в кишечнике и были выжжены слизистые, если верить отчетам, то выходит, детишки и правда чего – то глотнули. Нужно будет содержимое желудков последних погибших на исследование.

Феликс отрезал наконец – то первый кусочек мяса, но вдруг почувствовал тот самый комок в горле, от которого еда уже не могла вызвать аппетита.

Тошнота вновь стала угрожать прервать прекрасный ужин, и доктору пришлось запить противные массы поставленным Лидией заранее соком.

– Вам плохо? – забеспокоилась Лидия, видя, что Феликс отставил тарелку с десертом. – Господин Ланской…

– Все хорошо, – отрезал жестко доктор, глубоко вздохнув. – Приготовь пальто. Выдвигаемся в госпиталь. Там ждут…

Не успел он это сказать, как послышался стук в дверь, после которого и Феликс, и Лидия услышали обеспокоенный голос Драгоновского.

Лидия тут же открыла дверь, впустила канцелярского служащего – и после этого Киприан, встав, как в копанный посередине комнаты, посмотрел с ужасом на Ланского.

– Что случилось?

– Заражение… в главном… пансионе… Дельбурга… в детском отделении!

Последнее Киприан выкрикнул – и упал на свободный стул за столом, а Феликс, взглянув на Лидию, поймал ее понимающий взгляд.

Она тут же сняла с вешалки пальто и шарф доктора, протянула ему и ушла в соседнюю комнату, где хранились реагенты и инструменты для осмотра.

***

Здание пансиона оказалось не менее величественным, чем некоторые музеи и учебные заведения Дельбурга.

Желтое здание в форме буквы «П» расположилось на одной из главных улиц города. Окружающий его высокий забор с чугунными пиками смотрелся в ночи как живая изгородь, готовая кинутся на любого, кто только ступит на территорию, а стоявшие повсюду каменные статуи ангелов и мифических существ придавали готической ноты.

Высокие стрельчатые окна, усеянные витражами с изображениями Девы Марии и Христа, делали здание пансиона больше похожим на монастырь, и лишь табличка над главными дверьми информировала гостей о принадлежности здания к определенной сфере города.

Прибывших никто не встретил, кроме уже знакомых лиц.

Эдгар и Мара стояли на пороге пансиона и смотрели вдаль, ожидая прибытия Киприана с подмогой.

И вот, как только карета подъехала, а Феликс ступил на рыхлый снег дорожки, ведущей ко входу, Мара сразу вскинула голову и, как будто бы, обрадовалась.

Она прижимала к груди какую – то черную книжку, похожую на блокнот, а Эдгар не преминул прихватить с собой кейс с медикаментами – и также крепко сжимал его рукоять своими длинными белыми пальцами.

– Что с детьми? – сразу уточнил Феликс, водя внутрь пансиона.

– Поступил сигнал, что среди первоклассников начал гулять вирус. У ребят повышена температура – около тридцати девяти, – а также диарея с кровью и рези в области кишечника.

– Что они ели? – жестко требовал Феликс, по дороге скидывая пальто. – Нужен полный список продуктов. Также не помешает проверить сроки годности, поставщиков и…

В этот момент Феликс резко встал и замер.

Голову пронзила вспышка боли, словно в мозг воткнули иглу, а тело парализовало. Шагать дальше было невозможно, так как организм четко дал приказ: не лезть, дальше ждет смертельная опасность.

Лидия увидела, как у доктора сузились зрачки, побледнела кожа, а на горле взбухли вены от напряжения мышц, и тут же нажала двумя пальцами на шее парня определенные точки, которые заставили Ланского отмереть – и глотнуть ртом спертый воздух.

– Ты в норме? – уточнил Эдгар, видя, что с коллегой непорядок.

– Да, – тихо, сквозь зубы, процедил Феликс, устремив свой взгляд на лестницу впереди. – Она здесь…

– Кто? – не поняла Мара. – Господин Ланской, вы точно хорошо себя чувствуете?

– Да, все в порядке. Идемте. Точнее… Господин Драгоновский, – Феликс обернулся к Киприану. – Вы можете пока с Лидией и Марой проверить кухню и склады с едой?

– Конечно, – кивнул дух.

– Тогда сделайте это, пожалуйста. Все продукты не в сроках – в пакет и на экспертизу. Также посодействуйте, чтобы анализ, на который мы пошлем содержимое желудков больных детей, пришел как можно быстрее.

– Разумеется.

– Благодарю.

После этого Ланской и Эдгар поднялись по лестнице, оказались в главном корпусе пансиона с тремя ответвлениями в разные стороны. Но Цербех сразу указал вправо, и вскоре Феликс, пройдясь по тусклым коридорам с редкими рядами светильников, услышал множество детских голосов.

Кашель, слезы, вскрикивания, а также ругань медсестер и преподавателей – все это застали врачи, как только вошли в один из классов, который быстро переоборудовали под лазарет.

Десятка три кроватей, разделенные между собой маленькими тумбами и стульями, стоявшие на подоконниках газовые лампы и старинные канделябры, на кончиках свечей которых плясали от сквозняка тоненькие огоньки.

Не успели Феликс и Эдгар набросить халаты и достать маски, чтобы натянуть на лицо, как к ним подбежал немолодой мужчина в синей форме пансиона. Его глаза горели ужасом, а темные волосы на висках тронула седина.

– Вы доктора?! Из госпиталя?! – крикнул он.

– Да. Доктор Цербех, – представился Эдгар, натягивая перчатки. – А это… мой коллега с Земли.

Мужчина краем глаза посмотрел на Феликса, но не придал никакого значения происхождению медика. Он схватил обоих за руки – и подтащил к двум кроватям в самом углу комнаты, располагающиеся за тканевой ширмой.

И Феликс с Эдгаром сразу поняли, почему часть учеников скрыли от остальных.

Ланской давно такого не видел.

Он практиковался во врачебной деятельности в те времена, когда в Троелунье бушевала оспа, и видел всякие ужасы: от легкого недомогания до предсмертных криков. А в промежутке – нескончаемые муки людей, их боль и мольбы о смерти или о скором спасении.

Но все это не шло ни в какое сравнение с увиденным за ширмой.

Скрытыми от других оказались два мальчика, лет восьми – девяти, со светлыми волосами и потухшими серыми, но ранее голубыми, глазами. Они корчились от боли в животах, сплевывали кровавые сгустки в поставленный между кроватями тазик, а также постоянно впивались тонкими пальчиками то в простыни, мокрые от испарины, то в подушки.

– Бог мой, – Цербех занялся мальчиком, который лежал ближе к стенке, а Феликсу пришлось осматривать второго.

Эдгару повезло: его пациент еще мог говорить, показать, где и как болит, в то время как подопечный Ланского, как показалось врачу, уже давно испустил дух, и лежит в позе эмбриона из – за трупного окоченения.

Феликс обработал руки и, отвернув одеяло, увидел, как мальчик, приоткрыв красные уставшие глаза, взглянул на доктора с равнодушием. Словно он уже видел столько врачей, которые не смогли помочь, что уже не питал надежд к еще одному, пришедшему в аккурат перед смертью.

– Ты можешь сказать, где болит? – спокойно спросил Феликс, взяв мальчика за плечи и попытавшись перевернуть его на спину.

Но мальчик воспротивился, скривившись от боли.

И Феликс это заметил, поэтому, убрав руки от живота мальчика и увидев его слезы, невольно сжалился над ним. И начал осмотр с горла и глаз, на которые доктор сразу обратил внимание. Все было красным, воспаленным, но при этом легкие, которые прослушал врач, оказались чисты. Никаких признаков пневмонии или увиденного ранее туберкулеза.

– Больно, – вдруг прохрипел мальчик.

– Где больно? – сразу уточнил Феликс. – Покажи, пожалуйста.

И мальчик указал на нижнюю часть живота.

И Феликс лишь цокнул – опять кишечник. Он осторожно прощупал живот мальчика и, как только нажал в области пупка, услышал истошный крик. Феликса было тяжело напугать, однако в этот момент он взглянул с непониманием в лицо пациенту – и с ужасом увидел, как зрачки мальчика расширились, а с губ сорвалась капля крови.

– Что вы сделали?! – испугался мужчина в форме. – Вы… вы его…

Феликс проверил пульс, после чего осмотрел глаза мальчика – и еще раз прослушал грудную клетку и живот с помощью стетоскопа. Он не мог понять, что произошло за пару минут осмотра, а потому лихорадочно пытался понять, где основной источник боли.

– Феликс, ты чего? – изумился Эдгар, отвлекшись от своего мальчика.

Но Ланской не слушал.

Положив обе руки на тело мальчишки, Феликс прислушался к ощущениям – и тут же нашел источник. Желудок. Там было скопление какой – то дряни, которая мешала усвоению пищи. Вот почему мальчики были такими худыми и изможденными.

– Что они ели? – уточнил спокойно Феликс.

– Какая разница?! – заорал мужчина. – Вы в курсе, чей это ребенок?!

– Прошу вас, успокойтесь, – приказал Цербех, встав на сторону Феликса. – Просто отвечайте на вопросы.

– Он мертв! – рявкнул оппонент, ткнув пальцем в мальчика.

– Нет, – твердо опровергнул Феликс, завернув ребенка в пуховое одеяло и подняв на руки. – Где у вас душевые или купальня. Мне потребуется тазик, соль, теплая вода и новая одежда.