Никто не узнает

Мои братья стали опорой для меня. Я потеряла Диего, и мое сердце все еще заливалось кровью, когда вспоминало о нем. Сейчас и Даниэля не было рядом. Я не могла звонить ему по ночам, чтобы поболтать, когда боялась темноты. И даже шоколадки мне никто не приносил.

– Семья Кизаро приедут к семи. Спустись к этому времени, – кинула напоследок мама и вышла.

Я захлопнула дверь, а после прислонилась к ней, делая глубокий вдох. Обида сдавила горло, и одинокие слезы потекли по щекам, которые быстро стерла.

Взяв телефон, открыла наш чат с Джулс.

Я: встретимся как всегда?

Джулс: Оки, жду у себя.

Ближе к семи, спустилась из своей комнаты, надев простые широкие брюки и атласную рубашку цвета слоновой кости. Адриана с дочерью сидели в гостиной у камина. Я присоединилась к ним, двигаясь словно робот. Эта одежда сковывала все мои движения.

– Тетя, ты красивая, – улыбнулась Нера, покачивая ногами.

– Моя принцесса, – коснулась щек малышки и расцеловала, – Красивее меня только ты.

– И мама, – улыбнулась племянница, глядя на Дри.

– Тебе идет, – Адриана едва сдерживала смех, глядя на мое лицо, готовое взорваться.

– Да, но это больше твой стиль, я готова убиться в этой рубашке, – сделала вид, что душу себя, потому что именно так себя и чувствовала.

– Я знал, что ты сумасшедшая, но не настолько же, – Каир, появившийся с Лукасом в дверях гостиной, засмеялся глядя на меня.

Показала ему язык, посылая на все четыре стороны.

– Лукас, – Адриана привстала, увидев сына, – Что с лицом?

Только тогда обратила внимание на синеющий фингал на лице племянника и ахнула от удивления. Когда мать подошла к нему, Лукас отвернулся, уворачиваясь от прикосновений.

– Упал в школе, – отстранённо пробурчал он, не поднимая глаз.

Дри повернула его к себе, продолжая дрожащим голосом, словно вот-вот и заплачет.

– Кто это сделал с тобой? – она заставила посмотреть Лукаса на себя, – Скажи мне сейчас же!

– Дри, – Каир оттянул парня от матери, и коснулся ее руки.

Я притворилась, что не увидела, как смотрел на нее Каир, и как Дри хотела прильнуть к мужчине. Я просто себя накручиваю, ведь так?

– Дай ему прийти в себя. Он мужчина, и это в норме. Потом вы сможете поговорить.

– Он ребенок! – запротестовала Адриана.

– Что происходит? – заявилась в гостиную мама, – Хватит болтать ногами! – указала она Нере.

Она обращалась с ней, как и со мной. Пыталась судорожно подстроить всех под реальность ее мира. Нера перестала. В отличие от Лукаса, который был слишком проблемным с возрастом, хоть и скрытным, Нера была самым спокойным ребенком на свете.

– Ничего, – ответил машинально Лукас, убежав наверх. Адриана уже было пошла за ним, но Каир взглядом припечатал ее к месту.

– Дай ему личного пространства.

Дри секунду смотрела на него, а после принялась вытирать слезы. В этот момент в дверь позвонили, и Джулсия побежала открывать. Мама пошла следом, а я посчитала внутри до пяти, чтобы успокоить себя.

Синьор и Синьорина Кизаро переступили порог, улыбаясь и пожимая руку маме. После все выжидательно уставились на меня, и только потом я поняла, что не поздоровалась. Последний в очереди был Валентин с букетом белых роз. Пришлось поцеловать его в щеку, делая вид, что мы шикарная пара.

– Готовимся третей мировой? – прошептал он и заставил рассмеяться.

По правде говоря, за годы нашего знакомства мы хорошо подружились. Он был моим другом, и я могла положиться на него.

– Я надела это, – отойдя на шаг, указала на свой внешний вид, когда родители направились в гостиную, куда и накрыли стол, – Думаю, сегодня пойдет снег, а мир перевернется.

Вал вручил мне букет, который я отдала Джулсии.

– Ты обязан вывезти меня сегодня из дома, – улыбаясь, словно не обговариваю очередной побег, шепчу Валентину, пока идем к родителям.

– Куда собралась на этот раз? – тихо спросил Вал, вытянув стул предо мной, и я села поблагодарив.

– Тебе лучше не знать о моих похождениях, – закрыла я тему.

Ко столу сразу подали горячее. Горячая и невероятно ароматная курица каччиаторе.**

(**Каччиаторе означает «охотник» на итальянском языке. В кухне «alla cacciatora» относится к пище, приготовленной в «охотничьем стиле» с луком, зеленью, обычно помидорами, часто сладким перцем, а иногда и вином. Каччиаторе обычно делают из тушёной курицы (pollo alla cacciatora) или кролика (coniglio alla cacciatora).)

– Как здоровье Дона Лоренцо? – спросил старший синьор Кизаро.

Улыбка мамы дрогнула. Я не могла сказать, что между ними с папой была великая любовь. Папа изменял ей регулярно. Так и появился Даниэль. Она называла его мать шлюхой, но никто понятия не имел, что отец насиловал Анику. Помню, как повзрослев, брат рассказал об этом, когда я нашла его с разбитыми костяшками в сарае. И я была так зла на папу. По-настоящему он был бессовестным и мерзким человеком. Но мама дорожила им, несмотря на ужасные поступки. И, сейчас, когда Лоренцо Конселло был прикован к постели, мама стала единственной женщиной из всех, кто остался рядом. Это были не его шлюхи, которых он трахал. В этом и смысл. Некоторые мужчины не ценят того, что имеют.

– Стабильно, – выдавила из себя мама.

– Слышал, что Даниэль скоро выходит, чтобы занять место Дона Лоренцо, – добавил Валентин, поедая курицу.

– Именно, – натянуто улыбнулась она, – Наш адвокат занимается этим делом.

– Тристан Костано? – продолжил Валентин, – Многие шикарные заведения на Сицилии принадлежат ему, если не ошибаюсь.

– Да, – неожиданно включилась в разговор, сделав глоток красного вина, – Тристан занимается не только юридическими делами клана, но и предпринимательством.

– Если не ошибаюсь, он не чистый итальянец? – мягко выдала синьора Кизаро.

– Грязнокровка. Первый в нашем клане, не понимаю, как ему это удалось, – сморщился ее муж.

Моя вилка между пальцами заскрипела.

С давних при давних времен, итальянская мафия принимала в свой круг только чистых итальянцев. Особенно семья Дона, какими мы являлись. В любых обстоятельствах, Дон не мог быть разной крови, как и его жена, соответственно и дети. И этого придерживались всегда.

– Если вы не в курсе, вся документация и юрисдикция на плечах Тристана Костано, – заявила уверенно, оставив приборы, – Тристан предан нашей семье четырнадцать лет, и еще ни разу не подвел. Он лучший в своем деле, и вот теперь скажите, играет ли его происхождение действительно важную роль? – встала с места, смокнув салфеткой уголки губ, – А теперь простите, мы с Валентином решили немного провести время друг с другом, – посмотрела и улыбнулась «любимому жениху».

– Поезжайте без меня, – сказал он родителям, когда я уже направилась вон, шагая на своих черных каблуках.

Валентин догнал меня во дворе, когда шла к его машине. Друг перехватил меня на пол пути, повернув к себе.

– Что это было? – недоуменно сошлись его темные брови на переносице.

Вал был симпатичен, как это всегда говорила Джулс. В меру высок. Русые волосы были зачесаны назад, а на скулах короткая щетина. Глаза же были темными, как и у многих чистокровных итальянцев.

Он был идеальным по меркам родителей. А самое главное чистокровным. Вот, что было важно. Если у Даниэля не родится сын, мой сын займет его место. Именно поэтому отец страховал свое королевство.

– Что? – вырвала кисть из его хватки.

– За столом, – кивнул Валентин в сторону дома, – Ты так яро защищала его.

– Ты тоже так думаешь? – раздраженно бросила я, – Думаешь, если он не итальянец, то, недостоин почета в клане, даже если вкалывает на все сто?

– Это устав клана. Наши традиции, Инесс, – удивленный моей реакции, Вал отошел на шаг, – Каждый должен соблюдать их. И если члены совета восстанут, Тристану не останется ничего, как оставить пост.

– Оставить пост? Получается, его убьют?

Ведь все абсолютно знали, что выход из организации один: смерть.

Валентин ответил молчанием.

– Просто подкинь меня до Джулс, – попросила, выдохнув и сев в его машину, скорее желая закрыть неприятную тему разговора.

Валентин не стал спорить. В дороге мы молчали. Я была не в настроении говорить. Он подвез меня до особняка подруги в сотни раз меньше нашего поместья, но такого уютного.

– Он так важен для тебя? – поставил обескураживающий вопрос Вал, когда собиралась выходить.

– Почему ты так считаешь? – тихо вымолвила, глядя на приятные оттенки дома Джулс.

– Когда ты сказала о возможной его смерти…, – Валентин замялся, словно ему не нравилось то, о чем он думал, – Твои глаза, они тебя выдали, Инесс. Они всегда тебя выдают.

– Какое тебе с этого дело? – правда не хотела ему грубить, но ходить вокруг до около не было никакого терпения, – Наш брак будет заключен. Твои планы не пострадают, не переживай.

– Ты думаешь, я говорю об этом только из-за планов? – усмехнулся Валентин, сжимая пальцы на рули сильнее.

– Кажется, ты слишком поверил в наши отношения, – призналась, покачав головой от усталости. Пуговицы рубашки уже не на шутку душили меня, и мне пришлось расстегнуть одну верхнюю, – Перестань. Из нас ничего не получится. Наш будущий брак ничто большее, чем соглашения.

Выхожу из машины, не дожидаясь ответа и оставляя Валентина одного. У входа меня поприветствовал охранник, а Джулс уже стояла у порога.

– Нужно переодеться, – указала взглядом на свой вид, крепко обнимая подругу.

Джулс по крайней мере была готова поехать на ежегодное открытие гонок. На ее светлых волосах красовалась красная бандана, а ноги обрамляли шикарные кожаные брюки, сочетающиеся с черным топом и джинсовой курткой.

– Конечно, – показав жестом «ок», Джулс открыла дверь передо мной и пропустила вперед, – Идем наряжаться.

Мне нравилась семья Джулс. Они тоже были в клане, но выглядели…как обычные люди. Собирались за ужином и смеялись за разговорами, смотрели фильмы по вечерам, отдыхали вместе. Они делали все, что не делали мы с семьей. Отец Джулс был мил со мной, как и ее прекрасная мама. Поздоровавшись с ними, мы прошли в комнату Джулс на втором этаже, и подруга выволокла черную кожаную сумку с моими вещами из своей гардеробной. Помню, как мы ходили по магазинам, выбирая вещи, которые Кристиана Конселло никогда бы не одобрила.

Например, сейчас бы ее схватил инфаркт от мини-юбки на моих бедрах, что почти не скрывала очертаний ягодиц, и бесформенной гоночной ветровки в ярко-красном оттенке поверх кружевного лифа. Помню, как мы искали с Джулс эти ветровки гонщиков формулы один, и пищали как сумасшедшие, когда получили. Именно в этом я чувствовала себя собой. Такой, какая я есть, и мама никак не могла изменить это.

Собрала волосы в высокий хвост, повязала на шее черный платок и выбрала ботфорты на сплошном каблуке, наконец сняв ужасно неудобные и старомодные туфли. Воспользовалась я косметикой Джулс. Сделала тонкие стрелки, подвела черным карандашом слизистую глаз и достав из своего кармана темно-красную матовую помаду, нанесла на губы, хитро улыбаясь своему отражению.

– Уф, да ты сучка, сожжёшь все к чертям собачьим, – Джулс оглядела меня с кровати, где сидела, покачивая ногами и лопая жевательную резинку.

У порога мы получили фирменное наставление от Синьоры Денучи:

– Вернитесь без залетов.

На что Синьор Денучи вытаращил глаза, хватаясь за сердце.

– Что ты несешь, любимая? Ужас!

И так каждый раз. Улыбаясь перепалкам старших, выбежали из дома. Джулс разблокировала свою новенькую BMW, и мы запрыгнули в салон.

– Антонио собирается выиграть сегодня? – поинтересовалась у подруги, играя бровями в предвкушении.

– Он всегда выигрывает.

***

Шум толпы донесся до нас еще до того, как мы подъехали к открытой местности около трассы, где собрались все участники. Музыка разрывала барабанные перепонки, и я правда чувствовала, как вибрировала земля под ногами, когда вышла из авто. Девушки на капотах танцевали в одних купальниках, пока парни выпивали около своих машин. Цветной дым, визги шин, смех, алкоголь и сигареты. Атмосфера была такой будоражащей, что мурашки бегали по всему телу, заставляя губам растягиваться в довольной улыбке.

Все мое тело ощутило голодные взгляды, врезающиеся в меня. Я была не из тех, кто боялся чужого внимания. Я наслаждалась этим, упиваясь превосходством. Потому что они могли только смотреть и пускать слюни. Все это знали и следовали правилам. Если кто-то не хочет лишиться драгоценного дружка в штанах, не стоит подходить ко мне.

Джулс потащила меня к компании Антонио. Ее брат стоял в обнимку со своей девушкой Симоной.

– Пришли посмотреть, как я всех тут сотру в пух и прах? – улыбнулся самодовольно Тони, сидя на капоте своей красненькой Porshe.

– Возможно и так, – подмигнула, взяв у Джулс банку пива, – Уверен в своей победе?

– Конечно, синьорина, – поклонился Антонио, – Если сделаете ставку на мою победу, у меня будет больше стимула.

– Так вот ты чего добиваешься? – пнула камушек на земле, усмехаясь.

Симона засмеялась.

– Брось, дорогая, мы все знаем, что твой карман без дна.

– Отстаньте от нее, вымогатели чертовы, – вмешалась Джулс, ударив своим напитком об мой.

– Идут слухи, что нелегалы берут на себя слишком много. Да и Берлинцы месят что-то против наших. – начал Антонио, поменяв тему и став на тон серьезней, – Что думает по этому поводу Дон Лоренцо? – обратился он именно ко мне.

Я понятия не имела, что говорит папа по этому поводу, потому что не заходила к нему больше пяти месяцев и не видела с тех пор, как он слег и был не в силах даже выйти из своей комнаты. Каждый раз спускаясь со своего крыла, останавливалась на втором этаже и смотрела на дверь комнаты папы. Что-то в груди болело от осознания, что его скоро не станет. Несмотря на все безразличие отца к моей персоне, я любила его. Просто, потому что он папа. Мой папа.

– Без понятия, – пожала плечами, открыв пиво и сделав глоток, – Я не лезу в эти дела.

И это откровенная ложь. О нелегалах мне было известно многое, так как Габриэль и Каир всегда обсуждали именно их.

Нелегалами мы называли тех, кто не подчинялся нашей корпорации в Италии. Они были не членами клана, а пытались создать самостоятельные группировки в городах, выступая против наших же устав. Некоторых мы почти подчинили, многие оказались за решеткой под влиянием Дарио Костано. Единственный прокурор, что играл против нас и охотился на мелкие группировки. Именно он посадил брата пять лет назад. И всё частично было связано с Тристаном. Дарио Костано – его старший брат, и он все еще не мог признать, что Тристан принял темную сторону.

– Я слышал, что именно «Змеи» много размножаются, – добавил один из парней, который был мне незнаком, – Говорят, что они достаточно сильные.

– Хватит трезвонить о делах клана, – Джулс нахмурилась, явно понимая, что эта тема меня не радовала, – Давайте просто оторвемся.

Следующие несколько часов прошли в выпивке до беспамятства и танцах. Гонки начались в полночь. Машины на пустой широкой трассе с визгом сорвались с места, вместе с ними и Антонио. Некоторые отчаянные побежали за ними, а остальные продолжили веселиться, ожидая, кто же из гонщиков пересечет финишную первым.

Заиграли Maneskin, и я просто не могла отказать себе в удовольствие подойти к микрофону. Я обожала эту группу всеми фибрами души, и не пропускала ни один их концерт в Италии, даже если приходилось убегать из дома или подкупать брата. Боже, как мне его не хватает.

Джулс танцевала с красивым кудрявым незнакомцем, прижимаясь к нему задницей и размахивая бутылкой в руках. Свою маму она, кажется, не услышала. Хотя я была уверена, что дальше поцелуев подруга не зайдет. В нашем клане непорочность девушки была одним из первых пунктов удачного брака. В этом случае мне чертовски наплевать, но почему-то моя девственность все еще при мне. И дело даже не в том, что я боялась наших традиций, а скорее в том, что я не могла получить удовольствие. Мне исполнилось семнадцать, когда я впервые по-настоящему поцеловалась с парнем в клубе, но какого было разочарование, когда бабочки в животе даже не проснулись. Кажется, они умерли еще со времен разбитого сердца. Через несколько месяцев снова решила испытать удачу, но и тот поцелуй был провалом. Я перестала экспериментировать. Но когда мне стукнуло восемнадцать, осмелилась на ужасную глупость, о которой все еще жалела, и даже думать о ней не хотела.

Но какая-то ужасно романтичная часть меня все еще желала встретить того самого книжного мужчину, что пустит мир к моим ногам. Я жаждала чувств, что убивали и возрождали бы всё во мне. Я хотела гореть в этом омуте так, что нарушу все традиции, но…такого мужчины не было. А единственный, которого я хотела, был в запрете для меня.

Несмотря на все зарытые чувства к Тристану Костано, он все равно оставался для меня самым сокровенным желанием, испепеляющим мою кожу каждую ночь.

Именно эти мысли пьяной Инесс, заставили сделать то, чего я вовсе не планировала.

Глава 6

Тристан

Открыл дверь, зная, что за порогом стоит женщина, намеревавшаяся согреть мою постель сегодня. Точнее не постель, ведь свою кровать я не с кем не делил, но смысла не меняло; мне нужна была женщина.

– Приветик, – улыбнулась шатенка, игриво помахав своим длинными пальчиками с не менее длинными ногтями.

Девушка была до неприличия коротком платье с маленькой сумочкой, весящей на локте. Сегодня мне было запросто лень выезжать в клубы и искать себе киску, а сидеть дома и думать об одной очень вредной особе сводило с ума, поэтому набрал из номеров, который сохранил у барной стойки. «Клэр клуб» – именно так она была записана в списке моих контактов.

Взял Клэр за кисть, втянул в дом и повез в гостиную. Не церемонясь, указал на диван.

– На четвереньки, – приказал спокойным тоном, и Клэр выполнила сказанное, выпирая ягодицы и открывая вид на свои черные трусики.

Встал позади, уперевшись коленом в мягкую поверхность дивана и проходя пальцами по ее бедрам. Но почему мне был так безразличен этот вид? Почему мои руки противились касаться даже ее кожи?

– Не смотри мне в глаза, пока я трахаю тебя. Не разговаривай со мной. Не трогай меня. Не прикасайся и не целуй.

– За твои деньги любой каприз, – захихикала Клэр.

Уже потянулся к резинке своих штанов, когда мобильник рядом завибрировал. Мне было бы плевать на любой звонок, но этот заставил остановиться.

Серьезно? Мало того, что ты засела в моей черепушке как заезженная пластинка, так ты еще не даешь мне расслабиться?

Инесс никогда мне не звонила. От ее номера пять лет назад было только единственное сообщение, после которого я и получил в лицо от Даниэля. И вчера я отправил ей адрес библиотеки. На этом наше общение по сотовой связи сходило к нулю.

– Секунду, – отошел от Клэр, делая глубокий выдох. – Ни звука, – ответил на звонок и вышел на террасу.

Поту сторону провода взорвалась музыка, заставляя отодвинуть динамик от уха. Кто-то кричал, свистел и аплодировал. Она позвонила по ошибке?

– О, господин…ад-во-кат, вы ответили на звонок?

Нет. Она набрала меня не по ошибке. Более того, Инесс была в стельку пьяна. Ее язык заплетался на каждом слове.

– Где ты? – холодно спросил, устало массируя перегородку носа.

Инесс икнула и захихикала.

– Я? – переспросила она, иронически заливаясь смехом, но было ощущение, что еще немного, и я услышу слезы, – А кто я? Пустышка, да, господин адвокат?

Черт. Мне не нравилось все это.

– Где ты, мать твою? – раздраженно сжал телефон сильнее, повторяя вопрос.

– На гонках. Антонио выиграл! Ю-ху-у! – весело завопила малая, – И не кричи на меня! – она пыталась придать голосу серьезности, но это у нее мало получалось.

В динамик бил ветер, и иногда слова обрывались, словно сотовый постоянно выскальзывал из рук малой. Ждать сил не оставалось. Начал собираться. Взял ключи, и под удивленным взглядом дамы в моей гостиной, что все еще стояла на четвереньках, выдал:

– Отменяется, – вытащил купюры с бумажника, – Здесь на такси и немного компенсации за вечер.

Клэр явно не разочаровалась, наверняка уже планируя к кому поедет по пути. Она поднялась с дивана, забрала деньги и вышла.

Я же, переоделся в черные джинсы и обычную белую футболку под вопросительным взглядом Криспи и возмущениями Инесс по трубке. После наконец двинулся в путь, пока малая тараторила о какой-то Джулс и ее похождениях.

– Блин, я не могу ее найти, – буркнула она, уверен, надув губы, – Надеюсь, эта глупышка не собралась отдавать девственность тому кудрявому.

Господи, что она несет?

– Слушай, не уходи никуда, я еду. По возможности, не теряй девственность с кудрявыми, как эта делает твоя благородная подруга.

– Вот откуда тебе знать? Может я давно ее потеряла, – смеялась Инесс, – И не надо приезжать! – запротестовала она, – Я видеть тебя не хочу! Ты – слишком…уф, ты просто слишком, господин адвокат.

– Ты тоже, toxique.

– Опять, я тохи что-то, переведи, ради всего святого!

– Не хочу, – и почему моя улыбка была такой дурацкой, словно у пятнадцатилетнего мальчишки? – Лучше скажи, что ты сейчас делаешь? – спросил в надежде, что до глупых поступков не дойдет, и я успею забрать эту занозу раньше, чем произойдет что-то серьезное.

Я должен был оповестить Габриэля. Сказать об этом. Но малой влетит. Для всего мира она была принцессой. Шикарной оболочкой. Но никто не видел, что творилось за пределами этой оболочки.

Ежегодные гонки начинались в августе. Каждый год это было шикарное событие для молодежи, к которой я уже не относился. Но все еще помнил, как впервые оказался на них с Даниэлем, Диего, Габриэлем и Каиром.

В тот день я был посвящен в клан. На предплечье все еще неприятно зудела татуировка, а шум и разврат, которые творились вокруг были таким непривычным зрелищем. Мы напились так, что я две недели не мог смотреть на алкоголь. Пустился во все тяжкие. В прямом смысле этого слова.

На высокой скорости доехал по давно знакомому маршруту. С визгом нажал на тормоза около трассы, разгоняя толпу малолеток, столпившихся среди победителей. Моя машина захватила всеобщее внимание, как и я вышедший из нее.

– Инесс Конселло, – заявил, глядевшим человечкам, – Где она?

Люди отошли в стороны, открывая вид на зрелище, свидетелем которого, мне наверняка не стоило становиться. Особенно моему неудовлетворенному дружку. Святые угодники. Я был готов закопать себя прямо здесь, посреди этой толпы и Инесс, танцующей на крыше ярко-зеленого внедорожника, размахивая бедрами в чертовски манящей мини-юбке. Парни свистели, хлопая и пожирая малую взглядом. Их слюни уже касались пыльной дороги под нами, и мне так яро захотелось упечь их всех за решетку.

Но я был восхищён уверенностью и непоколебимостью младшей Конселло.

– Ты кто? – с вызовом спросил темноглазый брюнет в объятиях девушки, сидящей на его красной Porshe, – Инесс сегодня отдыхает.

– Я тоже, – бросил в ответ, направляясь к звезде сегодняшнего вечера, что совсем меня не замечала.

Внимание малой было сфокусировано только на себе. Конфетка двигалась как анаконда. Абсолютно все становились жертвой ее плавных движений, ехидной улыбки на красных губах и ауры, окутывающей тебя, словно что-то горячее и тягучее.

Немедля, полез к ней, на крышу авто. Только тогда пьяные карие глаза с выразительными кошачьими стрелками заметили меня.

– Ух-ты, – улыбнулась Инесс в своей хитрой манере, – Пожаловал сам Тристан Костано, – распростёрла она объятия, указывая на мою персону.

Инесс Конселло была той самой Марленой, о которой пелось на фоне.* Она затмила всех остальных на этом многолюдном поле.

(Марлена – собирательный образ, придуманная лирическая героиня группы «Maneskin». Дамиано говорит о ней так: «Это женщина, символизирующая красоту, свободу выбора, убеждений и стиля. Мы попытались представить ее лицо, имя и голос. Марлена – это свобода, страсть, все то, что мы хотим показать. Это одна большая душа, которая состоит из четырех наших».)

– Именно, toxique, – сделал еще один шаг, и неожиданно для нее самой, притянул за талию.

Инесс ни на секунду не растерялась. Ее карие глазки горели азартом.

– Потанцуем? – прошептал ей на ухо, начиная двигаться под такт песни.

Мое колено оказалось между бедер малой, что без стыда обвела его своими ногами, прижимаясь теснее. Она закинула руки на мои плечи, начиная танцевать в паре с моим телом.

E adesso, giuro, faccio le valigie

А теперь, клянусь, я соберу чемоданы

Scappo via dalla dolce

И сбегу от милой…

Marlena, Marlena, sì portami a ballare stasera