Никто не узнает

– Это не откровение, toxique, – подмигнул я.

Инесс вновь скрылась за ноутбуком. Мы вышли из библиотеки спустя час, и направились к моей машине, припаркованной у обочины в конце переулка, чтобы Баро не узнал с кем практикуется малая.

Это было интересно. Как Инесс прятала наши взаимодействия ото всех. Когда я приезжал в их дом для подписания некоторых документов дона Лоренцо, Инесс даже не поднимала голову с книги, сидя в гостиной. Другое дело ее мама, которая никогда не упускала возможность окинуть меня противным взглядом.

– Знаешь хорошие места? – поинтересовалась Инесс, сев в автомобиль, как в свой собственный. Иногда мне правда думалось, что ситуацией управлял явно не я.

– Да, но там еда на вынос, – завел свою малышку и выехал.

– Покушаем в машине?

– Где угодно, пока твой телохранитель не начал тебя выискивать, поняв, что тебя нет в библиотеке.

– Отлично, выкрутимся.

Мы подъехали к моему любимому рыбному прилавку, где жарили морепродукты. Я заказал шикарный сет на двоих, пока Инесс разговаривала с рыбаком у прилавка. Инесс была Конселло, но в ней не было ни капельки высокомерия к другим. Она могла спокойно начать беседу даже с бездомным если захочет.

– Заказ готов, – мужчина подал нашу рыбу и жареные овощи.

Рыбная лавка находилась у берега пляжа Cala Pulcino**, поэтому я предложил сесть у скалы.

(**Кала Пульчино – потрясающий пляж, расположенный на южном итальянском острове Лампедуза, Сицилия.)

– Хорошей торговли! – пожелала Инесс рыбаку и побежала за мной.

Мы сели у скалы. Я дал Инесс своей пиджак, а сам сел прямо на землю.

– Спасибо, – Инесс надела свои белые очки, спасаясь от солнца. Благо ветерок не давал умереть от жары.

Вода была такой прозрачное, что казалась совершенно берёзовой. Открыл бумажную коробку с рыбой и овощами, поставив между нами и протянув Инесс салфетки с пластмассовыми приборами.

– Почему ты улетел в Ломбардию? – неожиданно спросила Инесс, надкусывая мякоть скумбрии, – Из-за моего признания?

Еще ни раз мы не поднимали тему того, что произошло пять лет тому назад. Инесс призналась, что любит меня. Я отверг ее. Тогда это было логичнее всего. Но улетать я не собирался, пока…

– Даниэль увидел твое сообщение. То…

– О поцелуе, – закончила Инесс.

Я кивнул, поджимая губы.

– Я улетел, во-первых, потому, что нужно было разбираться с имуществом де Лазаров. Во-вторых, ты должна была понять, что, между нами, ничего не получится.

– Я была маленькой и наивной, Тристан, – она назвала меня по имени, а значит была на полном серьезе, несмотря на улыбку. – Мне правда казалось, что ты тот самый. Но это далеко не так.

– Прости, – мой взгляд направился вдаль, к горизонту.

– За что? – усмехнулась Инесс, – За то, что сказал, как есть? Не давал ложных надежд и был честен со мной?

– За то, что наговорил о родителях.

Инесс замолчала, потом закинула в рот помидор черри, и спустя минуту молчания ответила:

– Но ведь и в этом ты был прав. Я никогда не была для отца чем-то большим, чем сосуд, который он показывал всем, в качестве дочери. А мама хотела наполнить меня кристально чистой водой, не зная, что внутри меня столько трещин и грязи.

– Но при этом ты сохранила собственное «я», что важно.

– Может быть, – пожала плечами малая, – А твоя мама? Какая она?

Я улыбнулся, несмотря на давящее чувство в области солнечного сплетения.

– Она чистая француженка, у нее очень интересный акцент, и она всегда принимала нас с братом такими, какие мы есть. Наверное, это и вправду важно, когда тебе принимают со всеми изъянами, и не пытаются переделать.

– Именно, – грустно шмыгнула носом Инесс, – А как верить в то, что тебя примут настоящую, когда этого не делают даже собственные родители?

– Однажды, обязательно появится человек, который полюбит тебя такую, какая ты есть, – сделал глоток пива, посмотрев украдкой на малую.

Мне тридцать три. Нашел ли я такого человека? Нет. Может я и соврал, говоря это, ведь порой, даже самый близкий не может принять твои изъяны. И, конечно, мы не вправе их осуждать. Иногда даже мы сами не можем их принять, что уж говорить о чужих людях, да?

– Что еще можешь рассказать о своей маме? – Инесс явно не желала продолжать тему, и я был не против ее закончить.

– Главная мечта мадам Барбары: мои дети.

– Каждая мать желает увидеть внуков, – рассмеялась Инесс, – Твоя мама одна из них.

От этих слов захотелось затопить себя прямо здесь посреди лазурного моря.

– Я никогда не женюсь, – ответил отстранённо.

– А если…

– Даже если буду влюблен, – перебил сразу, – Любовь проходит. Страсть проходит. Чувства проходят. Все это развеивается как дым, и не остается ничего, кроме дыры в сердце.

Я просто не мог пережить все это снова.

– А вы, мадемуазель? – повернулся корпусом к Инесс, – Уверены на счет Валентина?

Инесс изменилась в лице. С усмешкой отвела взгляд, от меня, словно я говорил какой-то бред.

– Бояться, наверное, стоит ему.

– Не могу поспорить.

Инесс рассмеялась, толкнув меня плечом, и я почти рухнул на землю. Ее смех был таким искренним, проникая в глубокие затворы души. Мы просидели у скалы почти час, прежде чем телефон Инесс зазвонил, и девушка поменялась в лице.

– Мама, – прошептала она, глазами полных паники.

Глава 7

Инесс

Когда Тристан оставил меня у библиотеки, со всех сил ринулась к заднему выходу. Сделала глубокий вдох, причесала волосы, и вошла в прохладное книжное помещение. Баро стоял рядом с библиотекаршей. Синьора Тинер была бабушкой той девушки, которую я встретила в первый день.

– Но вам нельзя сюда! – завопила женщина, Поправив круглые очки на переносице, – Библиотека закрыта.

– Но как?

И правда, как? Мы с Тристаном занимались сегодня здесь.

– Синьор, не вынуждайте меня применять силу и звать на помощь, – синьора вышла из своего стола и скрестила руки на груди, готовясь к атаке, – Просьба нашего спонсора. На момент его присутствия не впускать никого, поймите же!

– Баро, – показавшись, направляясь к телохранителю, – Я свободна. Идем.

– Синьора, – улыбнулась библиотекарше, – До скорой встречи.

– Пока милая, – кивнула женщина, смотря на меня своими теплыми зелеными глазами, – Тристан ушел?

Баро нахмурился.

Вот же дерьмо.

– Тристан? – недоумевал он.

– Мы пошли, – проигнорировав вопрос, толкнула Баро вон из книжного.

– Ваша мама в ярости, – начал тараторить он.

Баро работал у нас с недавних пор. Маме он тут же присмотрелся, поэтому она приставила его ко мне. Помимо того, что Баро охранял меня, парень доносил каждый мой шаг, за что хотелось иногда его придушить.

– Я знаю, – села в автомобиль и надела наушники, не желая продолжать разговор.

Несколько минут назад мама звонила мне. Она пришла бы в еще большую ярость, если бы я не подняла трубку, поэтому пришлось отвечать на звонок, пока Тристан молча ел рыбу, чтобы не спалиться.

– Инесс Конселло! Ты сейчас же идешь домой, – этот крик все еще звенел в ушах.

Сердце отбивало неровный ритм, когда увидела, как мама ждет меня у порога особняка, в своем любимом стиле; строгий белый костюм и туфли на шпильках. Исключительно черные.

И сколько бы не пыталась доказывать себе обратное, я зависела от мнения мамы, делая то, что она скажет. Я жила возведенными ею правилами, даже если задыхалась в них.

Я всего лишь бесформенная глина, из которой Кристиана Конселло могла делать, что хотела.

Вышла из машины, прижимая к себе книги и шоппер. Дойдя до крыльца, встала напротив мамы. Она окинула меня осуждающим взглядом, остановившись на гольфах, и зашла домой, едва кивнув. Это означало идти за ней.

В особняке застыла грубейшая тишина. Я не помнила, когда в последний раз чувствовала теплоту и уют в этих стенах. Они всегда казались серыми и удушающими. Даже смех. Даже смех мерк на фоне всей пустоты. Мама открыла передо мной дверь папиного кабинета, и я переступила порог, после чего услышала за собой хлопок.

– Что стряслось? – оставила книги и вещи на рабочий стол, пустующий со времен папиной болезни.

– Вот, – на лакированную поверхность был кинут айпад, воспроизводящий не очень приятную картину.

Из тысячи голосов, свистов и музыки я была на вершине. Танцевала на внедорожнике, двигаясь в бессовестно короткой мини-юбке. Я была бесподобна, но сказать это означало верную смерть.

– В тот вечер ты должна была быть с Валентином, – она нависла над моей душой как ангел смерти, готовая утянуть своей косой в подземное царство.

– Я и…

– Не ври мне! – от крика я вздрогнула.

Подняла взор с планшета и заглянула в карие глаза. Мы были похожи с мамой в этом. У нас были невероятно карие глаза, цвета темного шоколада.

– Что ты хочешь услышать? – спросила, устало опустив плечи.

– Правду.

– В ту ночь я была на гонках. Вот и все.

– С грязнокровкой? – мама снова указала на экран, где продолжалось мое представление.

Сердце ухнуло в желудок, в объективе засветился Тристан.

Я была так близка к нему.

Я.

Черт возьми.

Терлась об него.

– Это просто танец, – выдавила сквозь сжатые зубы.

– Тебе повезло, что это дошло только до моих рук, – прошипела мама, – Если этот разврат увидели бы в клане…, – она не находила слов от шока и возмущения.

– Это. Просто. Танец. Мама.

Я теряла самообладание. Ногти впились в мягкую плоть внутренней части ладони, и я была уверена, что после обнаружу въевшиеся следы на коже. Атмосфера висела удушающая. Вот бы раствориться прямо здесь и сейчас.

С тех пор как брат оказался в тюрьме, я чувствовала себя ужасно беспомощной и одинокой.

Папа был прикован к койке.

Мама никогда не говорила со мной. Большую часть мы только ругались.

С Дри могли отвлечься, только когда Кристианы не было в особняке.

Все остальное время я была одна.

С виду казалось, что Инесс Конселло непоколебима, весела и ничего ее не сломит. Ведь я росла в роскоши, избалованная всеобщим вниманием. Но это далеко не так. Я была слаба. Чертовски слаба и одинока.

– Этот Тристан под защитой твоего брата, не то его гроб уже давно отправился бы на родину, – мама ухватилась за свою голову, пытаясь успокоиться, – До помолвки осталось две недели. Надеюсь, ты не наделала глупостей, Инесс?

Вот тут лавина злости окатила меня в полной мере.

– Моя девственность при мне, мама, – отошла на шаг от женщины, что родила меня. – Не переживай, я не трахалась с грязнокровк…

Слова обрывает громкая пощечина, заставившая откинуть голову в сторону. Глаза наполнились слезами от боли и обиды, а в груди нарастал горький ком, что резал без ножа.

– Да как ты смеешь так разговаривать со мной?!

Я сорвалась. Побежала вон из кабинета, пока мама кричала в спину, чтобы я вернулась. Врезалась в Габриэля, но даже не остановилась, перепрыгивая по две лестницы, чтобы скорее оказаться у себя, где добежала до кровати и уткнувшись в подушку дала волю слезам. Да, я плакала как чертовый подросток. Но было плевать. Я живой человек, а не робот.

Когда уже начала задыхаться, перевернулась на спину, смотря на свой потолок в оттенке хакки. Солнце светило сквозь балконные двери, падая и не давая спрятаться ни одному уголку комнаты от него. Мои книжные полки сверкали под этими жаркими обеденными лучами, но всего, что я желала на данный момент, испариться. Закутаться в десять слоев одеяла и забыться. Задохнуться окончательно.

Я не была собой.

Так уж устроено, что я, принцесса клана, должна ходить по дорожке, выстроенной для меня. Выйти правильно замуж и родить наследников. Вот моя судьба. Мне не грозит работа, которую я так сильно хочу. Я не смогу работать филологом или петь. Женщины в наших кругах не работают. Это вне правил.

Подаваясь искушению скорее избежать реальности, закрыла заплаканные глаза.

– Два и три в пользу Диего! – живо прокричала я, поднимая руки вверх.

Мне семь. Я приехала на период летних каникул и смотрела как Диего и Даниэль играли в перестрелки на банках от пива. Они выстроили их в ряд на ограждении беседки, которую построили сами.

– О, да! – Диего победно подпрыгнул, устремив на Даниэля воображаемый пистолетик из пальцев, – Пиу-пиу, – после он перевел взгляд в мою сторону и озорно подмигнул, – Скажи, кто лучше, конфетка?

Я устроилась на пеньке, вдали и безопасности, играя ногами в розовых сандалах.

– Диего! – встала на пень, прыгая на месте, – И Даниэль!

Братья рассмеялись. Они подошли и сели рядом. Маленькая Инесс обняла двоих, едва дотягиваясь короткими ручками.

– Вы моя любимая семья, – счастливо заулыбалась.

– И мы тебя любим, конфетка, – Диего коснулся поцелуем моей левой щеки.

– Не то слово, – Даниэль правой.

А потом Диего, как и всегда отвесил подзатыльник Дэну, за что тот накинулся на в ответ, сбивая его с ног, прямо на листву от деревьев. Мои детские глаза сузились от смеха.

– И так! Кто же победит в этом соревновании? – сделала вид, что держу микрофон и села на корточки рядом с кувыркающимися по земле Даниэлем и Диего.

– Ага! Попался! – закричал довольно Диего, оказавшись сверху Дэна, и локтем поставив блок, тем самым обездвижив.

– Ну давай, – сияла улыбка на лице Дэна.

Диего сделал самое ненавистное; начал трепать волосы Даниэля. Глядя на этих двух придурков, маленькая Инесс просто не могла отказать себе в удовольствие запрыгнуть на Диего и поиграть в лошадки.

Вернувшись в реальность, почувствовала такую пустоту в сердце, что захотелось вырвать эту штуку из груди. Во мне горело такое сильное желание как в детстве, достать телефон под подушкой и позвонить Даниэлю или Диего. Никто из них не ответит.

Настойчивый стук в мою дверь заставил поднять голову.

– Уходите, – жалобно простонала.

– Открывай, – Габриэль был настырным, продолжая стучаться.

Поэтому полумертвой, поплелась к двери, наплевав на то, что лицо точно было опухшее от слез и размазанное косметикой. Преданный человек клана и один из лучших друзей брата был у меня на пороге. Габриэль был самым крупным из всей их четверки, поэтому завладел почти всем проемом.

– Что тебе? – прозвучало крайне безжизненно.

– Пришел поговорить, – он вошел в мою комнату, как к себе домой, и устроился на подоконнике, которое я обшила мягким материалом и заполнила подушками. Габриэль среди всей этой кипы смотрелся совсем неуместно и смешно. Жаль, что смеяться у меня не было сил.

– Давай потом, если это не слишком важно.

Все еще топталась у порога.

– Вообще-то, говорить будешь ты, – указал на меня пальцем Габриэль.

Я знала его с детства. Он и Каир были моими первыми телохранителями. Наверное, ближе всех друзей для меня именно эти двоя.

– Я правда не в силах слушать твоего болтания загадками, – закрыв дверь, пошла и села рядом с Габриэлем, подтянув ноги.

– Кристиана была в ярости, – усмехнулся мужчина, – Что ты опять натворила?

С уст сорвалось что-то между всхлипом и ироническим смехом. Вытерла нос тыльной стороной ладони, прежде чем заговорить.

– Ну…ей кто-то прислал видео, как я танцую на…

– На…?

– Машине с…

– С…?

– Тристаном, – с ужасным чувством стыда выдала я, уронив голову в ладони.

Габриэль усмехнулся, снова смотря в одну точку и анализируя сказанное.

– Что? – возмутилась его реакции, подняв голову.

– Ничего, – пожал плечами он, – Вы закончили с ним занятия?

– Нет, у нас еще две не…стой, откуда ты знаешь? – разинула рот от шока, хмуря брови.

– Я все знаю, синьорина, – ответил Габриэль, – Ответь же, чего ты сейчас хочешь от всего этого?

– Это просто уроки. Я пишу проект, – пожала плечами невзначай.

– Не ври самой себе, мне тем более, – улыбнулся самодовольно он, – Так чего ты хочешь на самом деле?

Взяла подушку, села по-турецки и устало выдохнула.

– Мне хорошо с ним, понимаешь? – слова сами полились из моих уст, прежде чем я смогла что-то предпринять. – С Тристаном я чувствую, что могу быть собой. Не той, что видят меня все. Мне хочется быть настоящей. Да, это глупости. Нам никогда не быть вместе. Раньше он видел во мне ребенка, сейчас я доказала ему обратное, но к чему приведет это влечение?

Габриэль молча выслушал, а потом заговорил:

– Ты права, вам не быть вместе, – мужчина поднялся на ноги, встав напротив, – Вам не быть вместе, пока вы члены клана. Он не чистокровный итальянец, Инесс, а это против правил всего клана. Члены организации восстанут, потому что…

– Если мой сын займет место дона, он должен быть чистокровным.

– Да, – Габ никогда не был из тех, кто тешился пустыми надеждами и словами. И если он сказал это, значит так оно и есть.

– Но ведь у Даниэля могут быть дети. Да и Лукас…он тоже наследник.

– Это неважно, Инесс. У Дэна может и вовсе не быть наследника. Особенно зная его упрямство. Даже если да, в нашем мире случается многое. Что касается Лукаса, да, он тоже наследник. Но он остается им до момента, пока Дри не выйдет замуж. Если она сделает это, он теряет это право. Таков устав клана. Традиции, которым сотни лет, Инесс.

И я не могла их разрушить. Это будет скандал всемирного масштаба.

***

– Дайте нам это, – раздавала приказы мама в любимом женском магазине.

Мы пришли выбирать наряд на помолвку, которая состоится уже через неделю. Я ничего не чувствовала при приближении этого дня. Ни волнения, ни трепета, ни ненависти. Ничего. Наверное потому, что знала: это простоя выгодная сделка между мной и Валентином.

Пока мама села на мягкий диван вип-комнаты, попивая кофе, я зашла в примерочную, ожидая, пока принесут платья, которые она выбрала. Я позволила ей это в очередной раз. Укрывшись от назойливого взгляда Кристианы Конселло, достала свой мобильник, и зашла в чат, чтобы вновь прочесть свое сообщение в сотый раз со вчерашнего дня.

Я: Думаю, на этом наши занятия завершены. Я правда благодарна тебе за помощь, господин адвокат.

Эсэмэс находился в статусе «прочитано», но без ответа. Тристан решил оставить все без ответа, что мы и делали в последнее время.

Мы оставили без ответа наши взгляды, эмоции и чувства.

Все те разы, когда судьба сводила нас.

Оставили без ответа момент в библиотеке. Я была готова сдаться. Но мой азарт победил.

Мы оставили без ответа все, что касалось нас. Хотя…никаких нас не было и в помине.

Следующие часы прошли в бесконечной примерке нарядов. Мне ничего не нравилось; платья были не в моем стиле. Я не чувствовала себя в них комфортно, как это было в джинсах или юбках.