Медвежья дочь: Проклятие богини Судеб

Бог уже все решил, и втайне поженились они. Мать погневалась, поругалась, но в один день смирилась и стала доброй с невесткой. Холила ее, лелеяла. Ягиня поверила ей и прогадала.

Когда бога не было дома, мать убила невестку. Положила ее тело в гроб и сбросила в реку. А сыну своему сказала, что сбежала Ягиня с другим молодцом. Неверная оказалась.

Бог разозлился. Обещал найти жену и своими руками придушить змею подколодную. Остановила его сестра. Она открыла тайну исчезновения Ягини. И ужаснулся бог.

Бросился он искать возлюбленную, обратился к другим богам за помощью и общими силами отыскали они избранницу бога на дне реки в гробу.

Не спасти ее боле. Даже боги бессильны перед смертью. Разбилось сердце бога на осколки, стал он тенью самого себя. Божественный свет угас в нем и не было дела ему ни до жизни, ни до смерти.

Искал бог в Нави душу Ягини, но пряталась она где-то, не найти. Сжалились боги над своим братом и заключили с ним договор.

Раз в сто лет будет Ягиня возвращаться в Явь, вселяться в тело обычной смертной женщины. Единственное условие – нельзя иметь детей от смертных. Боялись боги за свою власть, не хотели смешения кровей. Мало ли что люди удумают против них?

И вернули богу Ягиню. Раз в сто лет находил он ее в разных уголках земли. Их сердца чувствовали и звали друг друга.

Правда, появилась у бога жена, пока бродила душа Ягини где-то в Нави. Утешался он как мог в чужих объятиях и случилось так, что пришлось жениться ему на Мокоши – богини Судеб. Может, сама Мокошь всё подстроила, потому что любила этого бога жадно, никто не скажет.

А потом Всевышние вернули Ягиню, потому что сердце бога было всегда с ней. И забыл он про Мокошь. Ушел в Явь. И самое главное – нарушил договор. Родился у него однажды сын. Полубог.

Хотели его убить, но бог не позволил. Выкрутился. Пообещал впредь исполнять условие договора, – Пелагея внезапно замолкла.

– К чему ты ведешь? – не поняла Рада.

– А к тому, что нарушил этот бог, видимо, опять свое обещание и родилась у него дочь. Ты, – заключила старушка, указав на девушку заскорузлым пальцем. – Иначе зачем Мокошь тебя прокляла? Зачем Хозяин тебя ищет? Ты и есть дочь Велеса. Полубогиня.

Иван выронил ложку из рук. Та с глухим стуком ударилась об пол. Он покраснел до кончиков ушей, осознавая для чего Мокошь ищет Раду. Отомстить.

– Но как ты можешь быть уверена в этом? – сомневалась Рада.

От возможной правды закружилась голова. Она готова была упасть в обморок, поэтому вцепилась пальцами в столешницу, чтобы удержаться на лавке.

– Многое сходится, – ответила Пелагея. – Твой медведь, которого ты понимаешь и который зовет тебя к Хозяину. Проклятие, что обращает тебя в медведицу. Хозяин – это Велес, повелитель Нави. Он оборачивается медведем. Мокошь подшутила так над тобой. Вывернула твою божественную суть наизнанку. Если бы не проклятие, ты, Рада, могла сама бы перекидываться медведицей, а так ты подчиняешься чужой воле и луне.

– То есть я бы рано или поздно почувствовала бы ту силу? Но почему она не проявлялась до сих пор? – Все новые и новые вопросы лезли в голову Рады.

Пелагея пожала плечами.

– Кто ж его знает? Боги любят играть с людьми. Наверняка, на то их воля.

Иван знал почему все так вышло. Из-за оберега с медвежьей лапой. Мокошь говорила, что его создал Морок. Велес укрыл Раду от ревнивой богини, и ее сила просто спала. Только проклятие сделало девушку заложницей луны.

Ему отчаянно хотелось признаться, но он не смел. Богиня уничтожит все, что имеет ценность для него. Правда, Рада тоже стала дорога Ивану.

– Зачем Велес зовет меня к себе? – спросила девушка. Глаза ее лихорадочно блестели, руки дрожали.

– Может, он хочет защитить тебя? – предположил Иван. – Как ни как ты его дочь.

– Внучок правду говорит, – кивнула Пелагея. – Может, Велес избавит тебя от проклятия.

Рада закрыла лицо ладонями. Что за круговорот страстей поглотил ее? Мокошь желает извести ее от ревности и злости. Отец зовет на чай в Навь. Замечательная семейка.

– Интересно, кто моя мать?

Пелагея подлила ей уже остывшего отвара и погладила по плечу.

– Смертная девушка с душой Ягини, – сказала колдунья. – Наверняка, ее уже давно нет в живых.

Рада не успела задать новый вопрос, как услышала, что кто-то скребется в дверь. Она удивленно взглянула на колдунью.

Лицо старушки вмиг стало серьезным. Маленькие глаза словно видели через стену и вероятнее всего то, что находилось по ту сторону двери несло угрозу.

– Иван, собери в туесок еды, – велела она. – В бурдюк набери воды. Вам нужно уходить.

– Бабушка… – с непониманием Иван смотрел на нее. Старуха совсем из ума выжила?

– Быстро! – рявкнула она и стукнула кулаком по столу.

Кружка с отваром опрокинулась, всё потекло на пол.

Иван накидывал еды в сумку, Рада вскочила с лавки и застыла. Она не знала, что происходит.

– Что там?

– Мертвяки, – бросила Пелагея. – Орава мертвяков. Их что-то приманило. Я слышала, что нечисть неспокойна в последнее время, но лес оберегал нас от нее. Все странно…

Она проковыляла к печке и вытащила из нее пестрый платок. Развернув его, Рада увидела кости и пепел.

Пелагея расстелила его на полу, достала несколько ржавых ножей из печурки и огарок желтой свечи. Старуха с трудом опустилась вниз, зажгла свечку, сложила на костях ножи крест-накрест, прикрыла глаза и обняла себя руками.

– Морана, повелительница армии живых и армии мертвых, услышь меня. Прошу помощи у тебя, – низким голосом запела колдунья.

Дверь сотрясалась от ударов. Кто-то дергал за ручку и хрипел, будто у неведомой твари земля забилась в горле.

Рада повернулась к маленькому оконцу и увидела жуткое разлагающиеся лицо. Кожа на черепе висела шмотками, как грязная порванная тряпка. Половина щеки отсутствовала, было видно белые зубы. Изо рта вываливался черный язык.

Существо скреблось и стонало. Оно порвало пленку на окне и вместе с рукой, с которой сочилось что-то мерзкое, ворвался тошнотворный смрад.

Рада отпрянула и ударилась об стол, лавка упала.

– Снизойди, богиня мертвых, и силою своей запрети мертвым являться. Отправь их в могилы, упокой их души, – продолжала говорить Пелагея, качаясь вперед-назад.

Огонек трещал, пламя из золотого стало черным. Ножи затряслись. Пепел взвился вверх и разлетелся по сторонам. Рада отвернулась, закашлялась.

Пелагея остановилась и резко распахнула глаза. Они стали полностью черным. Кожа старушки посерела, ногти на сморщенных руках тоже почернели.

– Где колдовали, нечистым духам отдали, пусто там стало, сталью булатной посеклось, – засипела старуха.

Она взяла ржавый нож и рассекла ладонь, капая ей на чьи-то кости, при этом взгляд черных глаз был устремлен вперед. Варево из костей, крови и пепла зашипело, вверх взвилась тонкая струйка дыма. Завоняло горелыми костями.

Рада заметила у печки Ивана. Скорее всего, он никогда не видел бабушку такой. Веснушки на бледной коже выступили сильнее обычного. Парень не понимал, что делать. Бежать? Им с порога сразу вспорют брюхо и закусят внутренностями. Ждать? Может, крыша избы рухнет сейчас на головы и похоронит всех под собой.

– От гнета мертвяцкого освободилось, ножами отсеклось, назад, в царствие мертвых отправило. – Пелагея метнула нож и попала мертвяка, что лез через окно.

Нож угодил прямо в гнилое сердце покойника и из него брызнула зловонная черная кровь.

– Открывайте дверь, – велела Пелагея, поворачиваясь к Раде и Ивану. Ее темные глаза были неживыми, страшными. – Убегайте отсюда. Я их задержу.

Иван кинулся к двери, но его схватила за руку бабушка.

– Береги себя, внучок, – шепотом попросила она.

Молодой колдун кивнул, взял оцепеневшую Раду за запястье, притянул к себе и дернул за ручку, открывая проход.

В избу ввалились несколько мертвяков. Пелагея, не растерявшись, схватила второй нож и бросила его в нечисть.

– Бегите! – закричала она.

Иван и Рада, не мешкая, перепрыгнули через валявшихся на полу покойников и побежали к лесу.

– Не оглядывайся, – предупредил колдун. – Иначе они увяжутся за нами.

Мертвяков было много. Около дюжины. Они вылезали будто из-под самой земли и рвались к избе. Лезли в окно, в печную трубу, иступлено бились в деревянные стены.

Рада мысленно позвала Гречишника. Слава богам, он находился где-то далеко, искал себе еду.

Пошел дождь. Из-за него вообще не было видно, куда они бегут. Рада упала и ободрала коленку, перепачкалась в грязи. Иван уперся ладонями в колени и пытался отдышаться.

– Поднимайся, – попросил он. – Мы еще недостаточно далеко ушли.

– Что будет с Пелагеей? – спросила Рада, убирая налипшие от влаги волосы с лица.

– Не знаю, – помолчав, ответил парень. – Мы потом вернемся за ней.

– А мертвяки?

– С рассветом они уйдут, – отозвался Иван.

Колдун привел ее к полянке. В ночи было сложно разглядеть что-то дальше своего носа. Просто открытое пространство, окруженное деревьями. Они расположились под разлапистыми елями, тесно прижавшись друг к другу.

У Рады зуб на зуб не попадал. Рубаха вымокла насквозь, лапти где-то потерялись во время побега. Босые ноги были ледяными. Девушка пыталась спрятать их под поневу. Она взглянула на колдуна.

Иван делал вид, что ничего не случилось, но Рада заметила, как подрагивали его плечи, руки. Она положила свою ладонь на его руку и стиснула.

Иван не посмотрел на девушку. Он провалился в прошлое, где снова ощутил себя тем мальчишкой, который встретился с Лихом и снова ничего не смог предпринять, защитить близких. Иван давно вырос, но остался таким же испуганным ребенком. Ни на что не способным. Ни на что!

Колдун еле сдерживал себя, чтобы не пойти назад, к знакомой избе. Только не мог так бестолково поступить. Пелагея, рискуя собой, спасла их из пекла. Глупо будет попасться в лапы мертвяков.

Дождь шел прямой стеной, хлестал землю холодными струями. Где-то вдалеке послышался вой. Рада и Иван переглянулись.

– Пойдем? – прошептала девушка.

Иван мотнул головой.

– Нет, мы здесь в безопасности. Это необычная поляна. Ее охраняют лесные девы. Они не дадут нас в обиду.

Рядом послышались шаги. Незнакомец не старался остаться незамеченным, медленно шел к ним, задевая сучки и ломая их. Рада затаила дыхание, готовая в любую секунду сорваться на бег.

Из-за пышной еловой ветки показалась мокрая морда. Знакомый влажный нос уткнулся в висок и втянул воздух, потом язык лизнул щеку.

– Гречишник! – обрадовалась Рада, обнимая медведя.

– Поспи, – сказал Иван, – а я покараулю.

Гречишник опустился между ними и позволил Раде прижаться к нему. Также медведь рыкнул на колдуна, давая понять, что он тоже может погреться возле его бока.

На рассвете они отправились к избушке. Рада поражалась тому, как ловко Иван ориентируется в лесу. Они бежали в кромешной темноте, под дождем непонятно куда. Сейчас парень уверенно шел по только ему известным тропам.

Чем ближе они приближались к избе, тем сильнее ощущался запах гари. Он перебивал сладковатый запах в воздухе после дождя. Въедался в нос и в легкие.

Иван ускорил шаг, не заботясь о том, поспевают ли за ним его путники. Он догадывался, что ждет его за шершавыми еловыми стволами. Запах усиливался, смешивался с зловонием гниющих тел.

Он вырвался из чащи к знакомой дорожке, что вела к дому, и остановился как вкопанный, не решаясь сделать шаг навстречу тому ужасу, что открылся ему.

Крыша избы обвалилась. Ее черные останки были видны в дверном проеме. Торчала перепачканная сажей печная труба. Из нее серыми пылинками поднимался пепел.

Пепел был везде.

Он кружил хлопьями над землей, оседал на обгоревшие трупы нечисти, покрывал узкую стёжку, что вела к до боли знакомым стенам.

Нет, уже чужим.

Иван разозлился. Стиснул зубы, сжал кулаки бросился к избе. Он знал, что найдет мертвую Пелагею. После такого не выживают. Но где-то в глубине души колдун надеялся увидеть бабку в добром здравии. Она сильная колдунья. Она справится с какими-то мертвяками. Пускай…

Пелагея лежала за домом. Седые волосы разметались по сгоревшей земле. Пепел успел осесть на ее лице, одежде. Рот был приоткрыт и безжизненные глаза смотрели в серое небо. Они снова приобрели светло-голубой оттенок.

Следов укусов от нечисти не было. Значит, ее убила ворожба. Сама Морана забрала ее душу в Навь.

Иван рухнул на колени и сдался. Слезы потекли по щекам. Рот скривился от рвущихся рыданий. Он не мог вздохнуть, словно его ударили под дых. Крик рвался наружу, но застрял где-то в груди.

Парень провел ладонью по лицу мертвой женщины, закрыв ей глаза навсегда. Он осторожно прикоснулся к волосам, поправил ворот рубахи. Пальцы предательски дрожали, измазались в пепле.

Иван остался один.

Ему показалось, что вокруг не лес, а огромная равнина льда. И он один.

Рада и Гречишник остановились возле колдуна. Девушка боялась к нему прикоснуться и что-то говорить. Что тут скажешь? У нее тоже полились слезы. Все-таки Пелагея стала для нее другом, советчиком.

Рада ощутила кожей похожее одиночество, которое испытывал Иван. Они будто остались одни на белом свете и некому было заступиться за них, подсказать правильный ответ.

Спина Ивана перестала подрагивать. Он вытер слезы и поднялся.

– Нужно ее похоронить как подобается, – хрипло сказал колдун.

– Хорошо, – согласилась Рада. – Пошли поищем лопату.

Полдня они рыли возле избушки яму. Потом закутали в белый саван Пелагею и предали колдунью земле. Пометить место захоронение было нечем.

Останки мертвяков они не стали трогать. Пелагея выжгла их колдовством, призвав Морану. Они не должны воскреснуть.

Иван вышел за калитку не оглянувшись. Такая была привычка – не оглядываться, иначе прошлое кинется за тобой вдогонку и не отпустит.

– Куда пойдем? – устало спросила Рада.

Гречишник уткнулся носом в ее ладонь и показал себе на спину, приглашая прокатиться на нем. Рада с облегчением выдохнула. Ноги без лаптей истерлись в кровь и болели.

– В Навь, – ответил Иван и посмотрел на девушку своими светло-зелеными глазами, в которых куда-то пропала юношеская наивность и появилась уверенность.

Они шли несколько дней по лесам, заглянули в Древлянск, но град их встретил неприветливо. Конечно, какое доверие вызовут два оборванца. У Ивана было с собой немного денег, которые они с Пелагей просто откладывали за ненадобностью.

Пришлось раскошелиться на еду, койку на постоялом дворе, на лапти для девчонки и новую одежду для них обоих. Старая была оборванной и грязной, пахла дымом.

Гречишника оставили за стенами града. Он немного поворчал, но понимал, что люди, скорее всего, с него спустят шкуру, нежели угостят лакомством.

Рада была счастлива помыться в бане и спать на кровати. Спина заныла и из груди девушки вырвался стон.

– Чувствую себя старухой, – призналась она.

Иван усмехнулся. Он расположился на полу.

– Путь долгий, так что привыкай. И скоро очередное полнолуние, – напомнил колдун. – Ты можешь управлять зверем? Не сожрешь меня после перевоплощения?

Рада пожала плечами. Первое обращение она плохо запомнила. Лишь то, что творилось на капище, а потом, наверное, поддалась инстинктам.

– Если хочешь, оставь меня в лесу и уходи прочь, – предложила она. – Гречишник позаботится о тебе.

– Посмотрим, – выдохнул Иван и отвернулся от Рады.

Из Древлянска они вышли еще затемно. Не хотелось привлекать внимания. По-хорошему не хватало лошадей, но они решили не тратить виры лишний раз.

Жара к полудню стала невыносимой. Рада взмокла и готова была свалиться в траву в поле, по которому они шли. Так хотелось найти укрытие и переждать знойный день.

– Смотри, там впереди перелесок, – сказал Иван, показывая куда-то вдаль.

Девушка увидела темные верхушки деревьев и чуть не заплакала от радости.

– Слава богам! – воскликнула она.

Чем ближе они приближались к перелеску, тем напряженнее становился Иван.

– Там люди, – процедил он сквозь зубы.

Они избегали встреч с незнакомцами. Мало ли что у них может быть на уме. Лихие люди везде найдутся. Скрываться уже не имело смысла. Они их заметили.

Первым вскочил высокий парень. Сверкнула сталь меча, отчего Рада остановилась. Ее уже пугали мечом. Спасибо, что не зарезали.

– Кто вы? – громко спросил человек с мечом.

Он был без рубахи. Рада смотрела на его крепкое тело, сильные руки и медленно начала заливаться краской. Парень был красив – черные волосы до плеч, синие глаза было видно даже на расстоянии. Татуировка молнии рассекала половину лица.

– Обычные путники. Идем из Славолеска в Купецк, – почти соврал Иван. Они правда шли в сторону Купецка. Он спрятал Раду за спину.

– Я думал, вы скоморохи, – усмехнулся черноволосый парень, но меч не опустил. – С медведем путешествуете. Или все-таки развлекаете толпу? Может, нам покажете что-нибудь? Мы устали и хотелось бы развлечься.

Раду затрясло от злости. Как это мужлан может так выражаться? Межеумок!

К парню приблизился седовласый мужчина в балахоне и поклонился им.

– Так кто вы на самом деле? – спросил он.

Раде в какой-то момент показалось, что он догадывается о ее силе.

– Я же сказал…– начал было спорить Иван, но мужчина остановил его, подняв ладонь.

– Дитя, кто ты? – Он обратился к Раде.

Девушка испуганно посмотрела на колдуна, тот покачал головой, намекая, что не нужно ничего говорить. Это может быть опасно.

– Ты полубог. Точнее полубогиня? – Ответ ошарашил девушку. По ее реакции все стало понятно.

– Да, – только и ответила она, опустив глаза. – Я дочь Велеса.

Глава 12

Дай мне крест, я обернусь Волком в ночь, в тумана грусть. Пой мне в след, я не вернусь, Стаей прочь, так будет пусть Сотни мест, но здесь мой дом, И горит лампада в нем. Шерсти блеск и гон ночной Пой со мной да вой со мной.

Сруб – Завытье.

Белослав стоял возле чародея, лежавшего на земле в беспамятстве. После серьезной травмы, нанесенной ему медведицей, он не смог отражать удары меча и попытался атаковать княжича магией огня, но и она сошла на нет от бессилия. Огонь ярко вспыхнул и через мгновенье опал, оставляя после себя сожженную траву.

Чародей повалился на колени и злобно оскалился.

– Тебе не победить меня, волчонок. – Он сплюнул и попробывал снова прибегнуть к уничтожающей силе, но Белослав ударил его ногой в лицо

Чародей со стоном завалился назад и потерял сознание.

Княжич вытер пот со лба и осмотрелся вокруг. На капище и за его пределами продолжала разрастаться паника. Много кто погиб. Почерневшие тела лежали скрюченными головешками на священной поляне, и идолы равнодушно взирали на это кровавое побоище.

То была треба богам.

Белослав тяжелой походкой дошел до князя Володара, чтобы проверить жив ли тот. Он слегка пнул его носком сапога и с трудом перевернул тело. Князь оказался мертв, отправился в Навь к праотцам. Огромное багровое пятно расползлось по праздничному кафтану, стеклянные глаза смотрели в ночное небо.

– Черт, – ругнулся княжич, опускаясь возле убитого и закрывая тому глаза.

Рядом в траве что-то блеснуло, и княжич подобрал недавно подаренное им кольцо Раде.

Коралловый камень в отсветах огня живо засверкал, из блеклого, почти белого, стал рудо-желтым, словно впитал краски огня в себя.

Белослав поднялся и повернулся к реке. Она серебристой лентой убегала за леса, к горам, к его дому. Дом, который ждал благих вестей, а он снова не оправдал отцовских ожиданий и обложался. В груди пекло от злости, от разочарования в самом себе, от несбывшихся ожиданий.

Как он не хотел плыть в Славолеск. Как надеялся, что отец переменит свое решение и оставит его в покое. Белославу пришлось принять эту участь, смириться, наступить собственных мечтам на горло, и что он получил? Невесту-оборотня? Княжество, которое в один момент ухнуло в хаос?

Княжич с ненавистью сжал в ладони кольцо и потом, с размаху, швырнул его. Перстень последний раз блеснул оранжевым всполохом во мраке и сгинул в высокой траве где-то у реки.

Белослав устало присел на землю и вздохнул побольше воздуха, чтобы привести мысли в порядок.

За его спиной творилось то, что невозможно изменить одним днем – смерти, колдовство, смута. И с этим нужно было что-то делать.

В какой-то миг всегда собранный Белослав почувствовал себя беспомощным мальчишкой. Он запустил пальцы в волосы и сильно дернул за них, будто боль могла привести к правильному решению.

В детстве он резал ножиком себе запястья, если ошибался. Ему казалось, что через боль он искупляет свою вину, смывает ей ошибки и неуверенность. Только это было давно. В нынешних реалиях ему необходима холодная голова.

Белослав поднял взор на луну. Богиня Дивия мягко освещала выжженную землю, пытаясь лунным покрывалом скрыть весь этот ужас.

Черный столб едкого дыма поднимался к небу. Пахло кровью, сгоревшими волосами, костями. От этой сладковато-гнилостной вони кружилась голова и недавно съеденный праздничный ужин просился наружу.

Белослав не мог больше здесь находиться. Нужно найти княгиню и младшую сестру Рады. Они, по обычаю, остались в тереме и ждали возвращения молодых. Необходимо решить вопросы с княжением. Кто теперь станет править Славолеском?

Белослав понимал, что выбор останется за вече, и они рассмотрят два варианта – правление Славолеска возложат на женские плечи княгини Ольги или второй, более выгодный и мирный вариант, выдать замуж за Белослава младшую княжескую дочь. Тогда есть возможность избежать войны с Заволчьем.

«Если одна жертвенная овца смогла убежать, то на заклание приведут вторую овцу. И барана» – вздохнул Белослав, отправляясь на поиски своих приближенных, которые, наверняка, находились среди славолеских дружинников и помогали им грузить обгоревшие тела в телеги.

– Куда-то торопишься, волчонок? – раздался знакомый голос за спиной.

Княжич не успел обернуться. Раздался глухой удар по голове. Острая боль пронзила тело, как раскаленная стрела. Перед глазами все поплыло, и в следующее мгновенье Белослав провалился в черный зёв забвения.

Волчий Град. Княжеский замок. Месяц просинец. 648 год от Сотворения Мира.

Белослав стоял возле узкого окна угловой башни и смотрел на зимний рассвет.

После ночного дозора он постоянно приходил в эту башенку, где открывался вид на горную гряду, на древний молчаливый лес. О чем он думал в этот момент? Наверное, ни о чем. Мысли были бесформенными, текли неспешно, сонно, как река Черна подо льдом.

Княжича пробирал мороз. Он забирался под меховую накидку, кожаные доспехи, исподнее и заставлял неприятно вздрагивать, покалывая кожу, часто вздыхать, но Белослав все равно шёл на поводу непонятно откуда взявшейся привычки и продолжал упрямо ждать рассвета.

Небо из темно-фиолетового медленно светлело, окрашивалось нежными розовыми оттенками, напоминающие княжичу цветение вишни весной. Снежные шапки на деревьях замерцали под первыми робкими солнечными лучами. Скрытые под снегом мохнатые еловые лапы неспешно накрывала бледно-розовая рассветная вуаль.

Вдали вздымались горы, но сейчас они были скрыты плотным молочным туманом. Казалось, что там уснули облака и ждут, когда их разбудит ледяной ветер просинца, погонит дальше, выдувая из них невесомые пушистые снежинки.

Из чащи леса вспорхнули вороны и разорвали зимнюю тишину громким карканьем.

Следом из тени показался белый олень. Он гордо вскинул голову и посмотрел, как показалось Белославу, на него. Хотя вряд ли зверь заметит человека со столь дальнего расстояния.

Олень пару раз попадался на глаза княжичу.

Впервые он встретил его у лесного озера, куда маленький Белослав ходил на рыбалку с конюхом. Зверь появился на противоположном бережке, пристально взглянул на белобрысого мальчишку, полакал воды и скрылся.

Правда, старый пригривник ему не поверил. Сказал, что белых оленей не существует. Он-то точно знает. Только Белослав все равно был уверен, что появление гордого животного не фантазия.

Княжич пытался узнать что-нибудь о белых оленях, но в огромной отцовской книжной ложнице он не отыскал ни строчки о таинственном звере.

Однажды олень выскочил из темной чащи, когда Белославу было шестнадцать зим, и он заблудился в лесу. Наверное, духи спутали тропы, потому что лес княжич знал как свои пять пальцев.

Олень дернул остроносой мордой в сторону, словно веля следовать за ним. Белослав шел за зверем осторожно, с недоверием, поражаясь собственной глупости. Зачем он доверился неразумному животному? Но олень действительно вывел его на знакомую тропу, ведущую к замку.

И теперь старый знакомый снова показался княжичу. Он нетерпеливо перебирал копытами, качал рогатой головой.