Медвежья дочь: Проклятие богини Судеб

Вдруг на плечи легли чьи-то ладони. Чародей вздрогнул и резко обернулся. На руках засверкали молнии.

– Яр, ты все такой же бешеный, – рассмеялась девушка с длинной русой косой. – Не чаяла тебя встретить.

– Лепава, – удивился чародей. – Предупреждал же, чтобы не подкрадывалась со спины. В Навь захотела?

Девушка опустилась на колени, прижалась мягким бедром к животу Яра и заглянула ему в глаза. Хитрый взгляд, вожделеющий. Огонь тут же побежал по венам. Пальцы непроизвольно сильно стиснули девичью талию.

– С тобой пойду хоть куда, – выдохнула Лепава в губы. – Давно тебя не было. Где пропадал?

Яр нехотя отстранился от девушки. Хотелось затащить ее в свободную ложницу и прижать к кровати, впиться в пухлый рот и отдаться блаженству, но выпить и набить плотно живот хотелось больше.

– Принеси медовухи, Лепава, мне и моему спутнику, – попросил чародей с нагловатой улыбкой. – Позже поговорим. Расскажу тебе страшных баек перед сном. Или забоишься?

Лепава звонко засмеялась и соскользнула с коленей.

– Смотри сам меня не забоись, охотник, – дерзко ответила она и получила шлепок по круглому заду.

– Иди уже, – поторопил Яр.

Когда Лепава скрылась за спинами выпивох, Троян прокашлялся. Было заметно, что он смущен.

– Что покраснел? Баб ни разу не видел? – поддразнил чародей.

– Обычно, баб я лечу от хворей, а не тискаюсь с ними, – ответил полубог. – Тем более прилюдно.

– Считай, что я тоже их от хворей лечу, – усмехнулся Яр. – От тоски, душевных терзаний.

Троян сложил руки на груди и отвернулся.

– Межеумок, – пробормотал он.

Лепава поймала Яра на темной лестнице, когда тот уставший плелся в свою комнату. Она схватила его за плечо и притянула к себе, прильнув, как кошка, к груди охотника.

– Сколько можно ждать? – девушка сделала вид, что обиделась. – Или ты забыл обо мне?

Яр прижал ее к стене, на губах заиграла хищная улыбка, глаза внимательно осматривали Лепаву и, наконец, взгляд остановился на пухлых губах. Он прильнул к ним, сразу углубляя поцелуй языком. Лепава выдохнула и тихо простонала.

Чародей чувствовал под ладонью, которая сминала пышную грудь, учащенное сердцебиение девушки. От кожи Лепавы пахло потом вперемешку чем-то сладким, возбуждающим. Яр приподнял ее за ягодицы и уперся пахом между бедер, еле сдерживая себя, зарычал. Низ живота пронзала приятная ноющая боль. Лепава дышала часто, прикрыв глаза.

– Давай же, – повторяла она, толкаясь вперед, отчего Яр сходил с ума.

Когда девушка начала стягивать с него ремень, лестница заскрипела под чьими-то шагами и послышались голоса. На лестничном пролете показались тени.

Они отпрянули друг от друга в разные стороны, тяжело дыша, разгоряченные и разочарованные, что ничего не случилось.

– Приходи в конюшню, – прошептала Лепава. – Там точно никто не помешает в столь поздний час.

Яр кивнул и направился для начала в свою комнату, сказать Трояну, что ночью он будет отсутствовать. Вдруг волнующийся полубог поднимет всю кормчу на уши, решив, что чародея кто-нибудь прихлопнул за очередное поганое слово, случайно вылетевшее из его рта, а найдут в хлеву в обнимку с голой бабой. Вот и песня для баяна. Весь Древлянск знать будет о славных подвигах охотника на нечисть.

Только он открыл дверь и ввалился в комнату, где уже расположился Троян, из открытого окна донесся истошный крик, словно кого-то резали живьем.

Заржали лошади, следом заорал мужик и тут же его голос оборвался, послышался захлебывающийся хрип.

Яр сорвался с места и понесся вниз, не замечая никого вокруг. Его пытались оттолкнуть назад, но он упрямо месил локтями любопытную, обеспокоенную толпу. Постояльцы и простые местные выпивохи всполошились. Они гурьбой повалили к выходу. Хозяин кормчи прихватил топор.

– Да пропустите же, – злился Яр, вынырнув из сборища зевак. – Я охотник на нечисть. Советую всем вернуться в кормчую.

Чародей смог облегченно выдохнуть и оглядеться вокруг, ища глазами конюшню. На узкую улочку опустилась ночь. Мрак заполнил собой каждую щель. Ни черта ничего не видно! Нужно было немного времени, чтобы привыкнуть к темноте.

В ладони сверкнула шаровая молния. Она взметнулась вверх и лопнула, заставив народ, возжелавший хлеба и зрелищ, охнуть от страха.

Ярко-белые искры разлетелись по сторонам, осветив часть замызганного здания и выхватив щербатый забор, за которым как раз высилась соломенная крыша конюшни.

– Чародей! Смотрите, чародей молнии пускает, как сам Перун батюшка. Может, он полубог? – доносились шепотки от обезумевшей толпы.

Яр осторожно открыл калитку и, стараясь не создавать лишних звуков, тенью проскользнул во двор. Он споткнулся обо что-то похожее на куль с мукой и выругался. Присмотревшись, чародей опознал мужика, который орал под окнами. Глотка его была порвана, рубаха висела клочьями, изодранная чьим-то когтями, а под рубахой чернели глубокие порезы. Ткань пропиталась алой жижей. Глаза мужика выпучены от ужаса, рот распахнут в безмолвном крике.

Яра посетили нехорошие мысли. Кажется, он догадывался кого найдет внутри.

Ворота были распахнуты настежь и из недр конюшни дырой зияла плотная мгла. Она вылилась на порог и тянулась к Яру, желая поглотить всполохи маленьких молний в его руке.

Чародей улавливал слабые шорохи. Он почти перестал дышать, замер. Пальцы опустились на пояс и сжали рукоять серебряного меча. Шаг. Еще один осторожный шаг, и охотник нырнул во мрак.

Яр слышал фырканье лошадей, чувствовал их страх. Они топтались в стойлах, бились грудью об изгородь, мечтая убраться из этого жуткого места.

В один момент в конюшне воцарилась звенящая тишина. Охотник извлек меч и в напряжении замер, не зная, откуда неведомая тварь напрыгнет на него.

«Раз…Два…Три…» – мысленно отсчитывал Яр.

Тварь набросилась сверху, вцепилась когтями в плечо и зашипела, выставив напоказ клыкастую смрадную пасть. Капли зеленоватой слюны попали Яру на лицо.

Охотник схватил чудовище за горло и пропустил через нее разряд молний. Нечисть взвизгнула, заметалась и вырвалась. Отскочила назад. Тварь дымилась, трясла лысой башкой и подвывала.

– Ну здравствуй, упырь, – оскалился Яр.

Упырь глухо зарычал, тощее серое тело выгнулось, приготавливаясь к очередном прыжку. Длинные когти прочертили борозду на земле, прежде чем оттолкнуться и наброситься на чародея.

Меч пронзил упыря насквозь с глухим треском лопающейся кожи и ломающихся костей. Тварь издала резкий противный звук, похожий на скрежет. Яр провернул клинок и углубил его. Черная кровь лилась под ноги. Упырь не сдавался. Пытался дотянуться до чародея и впиться желтыми зубами в мягкую плоть.

– Вот ты упрямая гадина, – процедил Яр, отталкивая упыря.

Тот сполз с меча, как гнилой кусок мяса, и шлепнулся на землю. Тварь лежала, сломанные ребра едва вздымались от дыхания, но она продолжала ненавидящим взглядом сверлить охотника. Под долговязым телом собралась лужа крови.

Яр перекинул меч в другую руку, замахнулся и снес упырю голову. Черная кровь забрызгала стены конюшни. Лысая, со струпьями и редкими волосами-паутинками, голова откатилась к лошадиным стойлам.

Чародей зажег молнию и смог осмотреться. Сюрприз его ждал неприятный. Рядом с упырьей башкой лежало женское тело, которое недавно было горячим, податливым, желанным.

Лепава.

Тварь свернула ей шею и прилично насосалась крови. На шее алела рваная рана. На лице Лепавы также, как и у мужика, застыл ужас.

Яр удивился одному – он ничего не почувствовал. Да, жалко девку, но не более того. Может, в нем нет ничего человеческого, поэтому в душе пусто и сердце не сжимается от боли? А ведь ему казалось, что есть чувства к Лепаве. Она была по-своему дорога Яру.

И это был очередной обман. Он никого не сможет полюбить. Никогда. У охотников нет сердца. Наверное, оно сгнило от всех тех ужасов, что им приходиться видеть на этой проклятой земле.

Яр и Троян покинули Древлянск. Бычьи шкуры были спрятаны в седельные сумки. Первую цель они достигли. Осталось где-то найти кузнеца, который скует для них доспехи.

Чародею неплохо заплатили за убийство упыря. Новость о его удачной охоте довольно быстро разлетелась по улочкам города. И многие жители стекались к кормче, чтобы поглазеть на героя, что творит молнии руками.

– Избавитель ты наш, посланник Перуна, – вопили бабы на разные голоса.

– Может, останемся здесь еще? Поищем кузнеца. Люди готовы тебе в ножки кланяться, может, и доспехи за спасибо скуют, – предложил Троян, выглядывая из окна кормчи.

Яр лежал на кровати и пустыми глазами смотрел в потолок.

– Не хочу, – помедлив ответил он.

Троян с кряхтением опустился на соседнюю скрипучую кровать и устало вздохнул.

– Ты из-за той девицы убиваешься? – спросил полубог.

Яр неоднозначно дернул плечом, не зная как описать собственные мысли.

– Вроде я должен страдать от горя, но я задаюсь другим вопросом – почему мне все равно? Мы давно знакомы. Мне казалось, что я испытываю к ней что-то…

Яр избегал называть Лепаву по имени. Она оказалась очередным мертвецом на его пути, а не близким человеком.

– Похоть, – подтвердил Троян. – Да, это чувство ты к ней и испытывал. Тебе нужна была ее плоть, а не душа и сердце.

– Я думал, что и есть любовь, – произнес чародей. – Значит, это не то.

– Когда ты полюбишь, то ради этого человека шагнешь в самое Пекло. Отдашь жизнь взамен не задумываясь.

Яру казалось это красивой сказкой. Свою жизнь он не то, чтобы отдать был не готов. Ему не хотелось ее делить с кем-то. Точно сердца нет. И души. Наверняка, Яр продал ее по пьяни какому-нибудь колдуну или черту.

– Куда отправимся, полубог? – прищурившись от солнца, поинтересовался чародей.

– Все туда же, на западную сторону, к Волчьей горе, – сказал Троян.

Дорога была, на удивление, спокойной. Мертвяки, наверное, мирно спали в своих могилах, лесная и полевая нежить разомлела от летнего зноя и пряталась в темных прохладных норах.

Яр и Троян мало разговаривали друг с другом. Каждого занимали собственные мысли и вопросы. Да и от жары не хотелось лишний раз открывать рот.

Небо над головой было без единого облачка. Солнце находилось в самом зените и беспощадно палило макушку. Яр не выдержал и стянул с себя плащ с рубахой, засунув их в сумку.

– Полубог, давай хотя бы болото поищем, чтобы охладиться, – предложил охотник, задыхаясь от жара и влажности, что исходила от земли.

Высокая трава в поле была жухлой, пожелтевшей, пахло прелостью и полевыми цветами. Ни одного намека на ветерок.

– Видишь перелесок? Поехали туда, – указал на торчавшие в ряд березки и ели Троян. – Посидим в тени и отдохнем.

Приблизившись к перелеску, они разгрузили замученных лошадей и расположились в тени под раскидистыми ветвями берез.

Яр позволил себе расслабиться и попытался подремать, но его толкнул Троян.

– Там кто-то идет, – заметил он.

– Надеюсь, не заложнные покойники, – зевнул чародей и тоже посмотрел в сторону, куда показывал полубог.

– Нет, мой друг, – ответил Троян. Он был ошеломлен и будто не верил своим глазам. – Думаю, сила, с которой мы сейчас столкнемся куда серьезнее. Она знакома мне.

– Что ты хочешь сказать? – не понял Яр. Рука потянулась к рядом лежащему мечу.

– Там полубог. Такой же…Точнее такая же, как я.

Вскоре из-за высокой травы к перелеску вышли трое – девушка, парень и медведь.

Глава 11

Влажный медвежий нос защекотал щеку. Гречишник чуял запах малины, но ему никто не предлагал любимое лакомство. Он недовольно фыркнул и отвернул морду от Рады. Девушка засмеялась и протянула горстку ароматных ягод другу.

Гречишник – так звали медведя-посланника от Хозяина. Он старался не отходить далеко от девушки, первое время порыкивал на Ивана и его бабку-ведунью. Правда, быстро сменял гнев на милость, когда ему подсовывали большую миску с едой.

«Я уже не хочу»– обиделся Гречишник и отодвинулся.

– Возьми, – настаивала Рада, – не вредничай. Иначе сама съем.

Девушка поднесла ягоды ко рту, делая вид, что собирается выполнить угрозу, но Гречишник легонько коснулся ее лапой и мотнул мохнатой головой.

«Дай сюда» – потребовал он. – «Никакого уважения к защитнику. Интересно, за какие грехи Хозяин меня наказал, доверив охранять тебя?»

Рада пожала плечами, отправляя часть розовых ягод в лукошко, а остальное себе в рот.

– Может, ты слонялся без дела по лесу и тем самым раздражал Хозяина? – предположила девушка.

«Быть такого не может!»– как-то неуверенно возмутился Гречишник и смешно поджал уши, тем самым давая понять, что Рада была недалека от истины.

Прошла почти седмица после обращения из медведицы в человека. Иван привел девушку в старую избушку в самой чаще леса, где сварливая старушка Пелагея приняла беглянку, отогрела, накормила и выделила отдельную лавку.

– Бедная девчонка, сирота, – причитала она, подливая травяной отвар в глиняную кружку. – Как эти ироды ловко от тебя избавились.

Рада поведала всю историю, ничего не утаивая: про проклятие богини, которой она чем-то не угодила, про князя Володара, что скрывал тайну ее рождения, про Белослава, несостоявшегося мужа, что прогнал ее и едва не убил.

Вечерами она выходила на порог избы и садилась на единственную ступеньку, почти вросшую в землю. Девушка смотрела на небо и переживала о своей семье – Забаве и матушке, княгине Ольге. С обидой вспоминала о Белославе. Ей казалось, что они понимают друг друга, а он предал ее. Прогнал. Шуганул мечом, как…Как дикого животного.

Тогда, на капище, Рада толком не поняла, что случилось. Все произошло так быстро, что ей было сложно связать страшные моменты в одну правильную цепочку. Воспоминания пахли дымом и кровью.

Рада поморщилась.

Что за игра ведется против нее? Для чего волхв устроил кровавое побоище? Как он собирается подчинить себе Славолеск? Может, с ним расправился Белослав? Но что тогда? Князь Заволчья объявит им войну?

«Хватит думать о прошлом»– прервал поток ее мыслей Гречишник. Он облизнулся и потер лапой нос.

– Понимаешь, меня воспитывали всю жизнь, как княжну. Внушали, что мой долг служить княжеству верой и правдой. Думать прежде всего о земле и народе. Я даже замуж согласилась пойти за того, кто мне не люб, лишь бы не развязать войну с другим царством, – поделилась Рада.

На последних словах она вновь испытала горечь в душе и поджала губы, едва сдерживая непрошенные слезы.

Гречишник рыкнул и улегся на хвойный выгоревший настил из иголок. Медведь мотнул головой, приглашая девушку отдохнуть рядом с ним.

«Может, оно к лучшему»– попытался успокоить ее зверь. – «Иногда нам кажется, что путь один. Ты идешь по знакомой дороге. Она ухабистая, вязкая от грязи, но все равно ты идешь, несмотря на усталость, раздражение лишь потому, что не знаешь ничего другого. И в начале этого пути тебя убеждали, что больше нет дорог. Но тут тропа обрывается и впереди пропасть».

Рада усмехнулась и прижалась спиной к мягкому медвежьему боку.

– Ты предлагаешь прыгнуть в пропасть?

«Нет, глупая девчонка, я говорю, что найдется другая тропа, которая приведет к тебе настоящей»– прорычал Гречишник. – «Может, с самого начала этот путь был не для тебя. Мокошь часто путает нити».

– Поэтому она решила проклясть меня и превратить в медведицу, – напомнила Рада. – Почему все так сложно?

Она задумалась над словами Гречишника. В чем-то он прав. Ей всегда хотелось свободы, было душно и тесно в княжеском тереме, как в золотой клетке. Наверняка, там за лесной грядой ее ждет что-то новое и захватывающее.

«Ты довольно симпатичная медведица»– добавил Гречишник.

Иван складывал лечебные травы в туесок и незаметно поглядывал на Раду, которая собирала малину.

Он сам не понимал почему ему хотелось то и дело оглядываться на нее. Любоваться ее теплыми карими глазами, посмеиваться про себя, когда она морщила веснушчатый нос или поправляла волосы.

Иван готов был целый день просто смотреть за ее плавными движениями и слушать бархатный голос. Рада развлекала Пелагею вечерами заумными рассказами или диковинными сказками с далеких Ладонских островов. Он тоже внимательно слушал девушку, хоть и делал вид, что ему все равно.

Рада пыталась с ним общаться, но Иван отвечал односложно и после срывался в лес. От кого он пытался спрятаться? От себя? Девчонка нужна Мокоши, и его задача втереться в доверие Рады и просто отвести ее туда, куда прикажет богиня. На этом их дорожки разбегаются.

Но почему-то Иван невольно думал о ней. Девушка была свежим потоком воздуха в их затхлом с Пелагеей существовании.

Он видел, что Рада прижалась к медведю и мечтательно улыбнулась чему-то. Иван застыл и совсем забыл про травы. Они выпали из рук на землю. Щеки стали горячими, сердце как-то по-новому застучало в груди.

«Что, черт возьми, происходит?» – растерянно подумал парень.

Рада поймала его взгляд и помахала.

– Тебе помочь? – спросила она.

Иван сбросил оцепенение и нахмурился. Он поднялся на ноги, отряхнулся от налипших травинок и решил уйти подальше от девчонки, но та уже очутилась возле него. Они едва не столкнулись друг с другом. Иван успел схватить ее за плечи и отстранить.

– Чего тебе? – грубо спросил Иван, исподлобья глядя на Раду.

– Хотела помочь, – коротко ответила она, высвобождаясь из хватки молодого колдуна.

Парень устало вздохнул. Он противоречил сам себе. С одной стороны, его сердце желало, чтобы Рада шла рядом, смотрела на него и разговаривала. С ним, кроме русалок, больше никто не общался. А с другой, Иван мечтал остаться один, заглушить тот волнующий трепет в груди. Он причинял боль, но такую сладкую, тягучую.

– Пойдем, – бросил Иван, рукой указывая вглубь леса.

Уже вечерело. Тени стали длиннее, солнечный свет золотыми полосками стелился по земле. В воздухе мельтешили комары. Они путались в волосах, в полах одежды. Рада найденной еловой веткой отгоняла маленьких кровососов.

– Я же говорил, что со мной лучше не ходить, – буркнул Иван, искоса поглядывая на спутницу.

Гречишник шел следом за ними. Было слышно, как он чесался боком о ствол, как хрустели сухие ветки под его могучими лапами.

– Если с тобой что-нибудь случится? – предположила Рада. – Мало ли какая нечисть или зверь здесь прячутся.

Она испуганно поежилась. Хоть Гречишник и убеждал ее, что лес теперь ее дом, но девушка относилась к нему с недоверием. Он пока был ей чужим и опасным.

Иван закатил глаза.

– Да я всю жизнь здесь прожил. Меня каждая кикимора и леший знают. Не забывай, что я колдун. С помощью ворожбы смогу отбиться, да только не от кого. И чем бы ты мне помогла? – проворчал последнюю фразу колдун себе под нос.

Он врал. Попадись ему снова Лихо на пути, то никакая ворожба бы не спасла его шкуру. Перед глазами снова вспыхнула та страшная ночь, где голова матери валялась под ногами.

Иван ни разу не сражался с нечистью. С Пелагей они жили мирно. Лес не обижали, и он их не трогал.

Рада кивнула и поверила ему.

– Ты прости, что увязалась за тобой, – немного помолчав, начала разговор девушка. – Боюсь я леса. Когда ты рядом не так страшно.

В душе колдуна приятно ёкнуло. Он готов был зажмуриться от удовольствия, но выражение на лице принял равнодушное. Будто и дела нет ему до чужих страхов.

– Не бойся, – сказал Иван. – Я защищу тебя.

За спиной Гречшник фыркнул и, как показалось парню, насмешливо.

Рада шикнула на медведя.

– Не обращай на него внимания, – отмахнулась она. – Он вредный. Меня тоже всерьез не воспринимает.

Иван пнул шишку, что попалась на тропе. Та отлетела в сторону и с глухим стуком врезалась в ствол ели. Из маленького дупла показался пузатый человечек и пригрозил кулаком колдуну.

Рада нырнула за спину Ивана и вцепилась в рубаху.

– Это аука, – объяснил парень. – Он любит заманивать грибников и охотников в лес, путает тропы и порой бывает так, что уже правильного пути не найдешь.

– И что же? – задала вопрос Рада, хотя догадывалась об ответе.

– Люди умирают от голода, либо они становятся добычей лесных зверей, – жестко закончил Иван.

Девушка ничего не сказала, и они молча направились дальше.

Лес становился все гуще, непроходимее. Узкая тропка давно перестала виться и затерялась среди валежников и травяной поросли. Иван помогал Раде перебираться через поваленные деревья. Пару раз девушка чуть не упала, но ее удержал за талию колдун.

Они оба смутились и отпрянули в разные стороны друг от друга.

– Почему ты живешь в лесу, а не в Славолеске? – спросила Рада, чтобы сгладить возникшую неловкость.

Иван в этом момент присел на корточки и срывал очередную лекарственную травинку.

– Я никогда не был в граде, – признался он. – Пелагея не ходила туда, да и мне надобности не было.

– Неужели тебе неинтересно посмотреть на город? – воскликнула Рада, отчего вверх взмыли птицы.

– Я правда не думал об этом. Мне хватало леса, озера да нашей избы. Ты не принимай меня за нелюдя какого-то, – добавил Иван. – Я бываю в деревнях, если жителям нужна помощь. Мне просто не нравятся люди. Они все подлые.

– Даже я?

Колдун поднял глаза на Раду и задумался.

– Не знаю, – буркнул он и покраснел.

Рада присела рядом с парнем, тоже срывая травинки, чтобы занять руки. Она с мальчишками никогда не разговаривала. Ей это было ново и волнительно.

– Я тебе так скажу, – начала девушка, – мне люди тоже не нравятся, но, наверное, не все они подлые. Тем более я не могу о них так судить, потому что ни с кем не водила дружбы.

Рада нервно начала накручивать кончик косы на палец.

– Получается, я первый? – как-то робко произнес колдун и повернулся к девушке.

Они смотрели друг другу в глаза, и Раде было так радостно, что у нее появился первый друг.

«Второй, вообще-то»– пронеслись в голове мысли Гречишника.

Рада не удержалась и прыснула от смеха, зажав рот ладонью. Иван, глядя на нее, тоже широко улыбнулся. Девушка готова была поклясться, что от искренней улыбки этот смурной парень преобразился и показался ей симпатичным.

– Хочешь, я покажу тебе завтра свою тайную полянку? – спросил Иван.

Они продолжали сидеть на корточках возле чахлого кустика и были похожи на заговорщиков.

– Хочу, – согласилась Рада.

Когда поздний вечер опустился на лесную чащу, в избушке Пелагеи зажглась тонкая лучина и огонек озарил небольшую старую избушку.

Тень от единственного язычка пламени плясала на посеревшей печке. Над потолком и на стенах висели сухие пучки трав да нанизанные на нитки грибы и ягоды. За мутным оконцем шумел лес. Собирался дождь. Из дверной щели тянуло влажной землей и хвоей.

Рада сидела за общим столом с Пелагеей и Иваном. Они пили травяной настой с мятой и смородиновым листом. Было вкусно и тепло. Пелагея попросила внука достать горшочек с вареньем, которое ей принес кто-то из деревенских. Варенье было из ревеня. Ароматное, сладко-кислое.

– Угощайся, дочка, – проскрипела Пелагея, пододвигая к Раде горшочек. – Гости к нам не захаживают, поэтому все дорогое для тебя.

– Смотрю, от меня ты скрыла подношение, – обиделся Иван.

Пелагея шутя замахнулась на него, и парень отодвинулся подальше, прикрывая голову.

– Поговори еще тут, – прошамкала беззубым ртом колдунья. – Тебе ли жаловаться, Ивашка. Да тебе лес все блага дает: и еду, и лекарства, и силу. А девчонка одна на белом свете осталась.

– Спасибо, бабушка, – поблагодарила Рада и сжала сухую ладонь старушки. – Я вам очень благодарна за гостеприимство. Только надо мне дальше идти, искать способ снять проклятие.

Девушка поникла, вспомнив про свою незавидную участь.

– Все задаюсь вопросом – чем же я богине насолила?

Пелагея хоть и жила в лесу, но была умна и хитра. Многое ведала и слышала в свое время. Она подслеповато щурилась и жевала нижнюю губу пока вспоминала о чем-то.

– Богов смертным не понять, – выдала Пелагея наконец. – Но и смертные чувства и желания богам не чужды. Есть у меня догадка одна про Хозяина твоего.

Рада вся обратилась в слух и подвинулась поближе к колдунье, чтобы не упустить ни одного слова. Иван прихлебывал отвар и исподтишка приворовывал ложкой варенье. Он все бабкины сказки знал наизусть. Что нового она еще могла рассказать?

– Давным-давно, когда боги только сотворили мир, жила одна лесная красавица колдунья. Жила она одна – ни матушки, ни батюшки не было у нее. Никто даже не знал, откуда эта колдунья пришла. Была она головастой, всё про ворожбу знала. Говорили, что сорвала та колдунья купальский папоротник и стало ей известно обо всем на свете. Ничто не было тайной для девушки. Звали ее Ягиней. Она мать всех ворожей. Благодаря ее знаниям я могу лечить, колдовать и слышать лес.

Влюбился в Ягиню бог. С первого взгляда она свела его с ума, украла сердце. Да и что таить, лесная колдунья сама полюбила бога всей душой, потому что чувствовала, что он ее судьба и погибель. Но не отреклась Ягиня от любви, пошла за возлюбленным. И встретила их мать того бога. Ревнива женщина была и жестока. Сразу возненавидела Ягиню, уговаривала сына отступиться от нее. Куда этой лесной оборванке в божественные покои соваться. Невеста нужна знатная, богатая.