Непринятый: без души здесь делать нечего

– Макс, – Семён хотел рассказать о произошедшем, но не смог. – Да, конечно. Буду смотреть только на тебя, красавчик.

– Давай, до встречи.

Семён был опустошён. Он сел за стол и начал писать, много, неразборчиво, перечёркивая строчку за строчкой. Казалось, что на бумагу были выплеснуты все эмоции. На третьем листе стали появляться разводы от слёз. Семён уже не сдерживал себя, выливал всё, что причиняло боль. А потом как будто перерезали тянущие нитки и эмоции стихли. Семён оставил бумаги на столе, оделся и пошёл на соревнования. Эмоциональные качели, на которые он себя подсадил, очень выматывали: сначала хочется разрушить всё вокруг, а потом приходит безразличие, но лишь на время. Оно снова сменяется сжирающей болью, а она – пустотой. И так раз за разом.

На улице моросил дождь. Из головы не уходили слова Миры – беременна. Когда неделю назад девушка сообщила, что хочет расстаться, Семён долго выяснял, кто занял его место. Скрывать смысла не было, правда вскрылась бы максимум через пару недель, так что она призналась: Андрей Маркович. С июльских сборов в Сочи прошло четыре месяца, но Семён не мог поверить в то, что всё это время любимая девушка бегала к тому, кто стал ему почти отцом. Тогда парень очень много выпил, а потом пошёл на тренировку и ударил тренера. Тот не стал отвечать, поэтому просто исключил парня из сборной, прямо на глазах крайне удивлённой команды.

Сегодня Семён должен был участвовать в отборочном заплыве, поэтому, зайдя в центр, по привычке пошёл к раздевалке.

– Тургенев, куда собрался?

Семён остановился и молча смотрел на дверь. Его окликнул тренер. Бывший тренер.

– Забрать вещи.

Семён зашёл внутрь, остальные ребята готовились к соревнованиям. Они отвлеклись от своих дел и удивлённо посмотрели на бывшего сокомандника. После драки и его выгона никто не пытался выяснить, что произошло. Это было удивительно, они всегда были как семья, поддерживали друг друга во всём, а тут исключение и полный разрыв связей. Как будто не было шести лет бок о бок.

– Чего смотрите? Советую повнимательнее следить за своими девушками. Кто знает, какая следующая залетит от тренера.

Теперь парни смотрели на тренера, который вошёл следом. Семён открыл шкафчик и демонстративно порвал фотографию с Мирой и её романтичную записку, бросив их под ноги Андрея Марковича. После – закинул в сумку вещи, забрал пару оставшихся фото и захлопнул шкафчик. За его дверкой остались шесть лет, посвящённые спорту.

– Макс, я на трибуне. Порви всех, – проговорил он сквозь зубы, сдерживая обиду на ситуацию.

С этими словами Семён вышел из раздевалки.

– Тургенев, – тренер шёл следом. – Семён! Я не говорю, что ты должен меня простить. Но это жизнь, взрослая жизнь, любовь приходит и уходит. Так случилось, что мы с Мирой влюбились. Мне жаль.

– Жаль тебе? – Семён бросил сумку, развернулся и прижал тренера к стене. – Жаль? Пока я убивался на заводе, пока стремился к лучшим результатам в спорте, чтобы обеспечить ей лучшую жизнь, ты за моей спиной затащил её в койку. Я любил её. У меня же никого больше не осталось. Ты знал обо мне всё, знал, как мне больно от смерти родителей, ты же меня поддерживал, урод. Ты же родным мне стал, Маркович. Это что, плата за твою доброту? Ты знал, что я предложение делать собрался. Она же аборт в прошлом году в тайне от меня сделала, ты же и это знал. А теперь беременна. Я ненавижу тебя, всем сердцем ненавижу.

Семён плакал. Он разжал руки и отпустил футболку тренера, но всё так же продолжал смотреть ему в глаза.

– Ты тоже был мне как сын, Семён. Как сын, которого у меня никогда не было. И я надеюсь, что наш с Мирой ребёнок будет похож на тебя. Ты мужчина. И это ты переживёшь, – тренер поправил футболку и спокойно добавил. – Я жду тебя обратно в сборную, когда ты успокоишься. С возрастом такие вещи воспринимаются легче. Поверь мне, любовные драмы будут ещё много раз. И знаешь, было бы хуже, если бы она ушла к твоему другу, или любому другому молодому мальчишке.

Он ушёл, а парень продолжал смотреть в стену. В голове не укладывалось, как можно так спокойно говорить о предательстве. На душе стало ужасно больно, как будто вскрыли почти зажившую рану, которая теперь снова кровоточит и болит. До начала соревнований оставалось полчаса, сидеть на трибунах, видя счастливых людей, парень не мог, поэтому зашёл в подсобку под лестницей. Здесь стояли швабры, вёдра, моющие средства, а за ними были припрятаны несколько фляжек с водкой и коньяком – парни из команды периодически устраивали в спортивном комплексе пьянки. Семён сел на пол и сделал пару глотков из обеих фляжек. Горло обожгло, а на душе стало ещё противнее. Парень достал кейс с душевыми принадлежностями, а из него – бритву. Он смотрел на острый кусочек металла и представлял, как врезает его в свою кожу. В голове резко послышался строгий голос мамы: «Не смей!». Парень покачал головой, снова отгоняя мысли о самоубийстве, и убрал бритву обратно.

По громкоговорителю объявили о начале соревнований, и Семён пошёл занимать своё место, чтобы поболеть за друга. Трибуны были переполнены, поэтому парень сел на лестнице. Алкоголь немного ударил в голову, от запаха хлорки начало мутить. Семён смотрел на тренера, на пловцов, а потом остановил взгляд на Мире. Она сидела в тренерской ложе, периодически кидая взгляды на Семёна. Сегодня она должна была болеть за него.

– За Сёму!

Семён отвлёкся от мыслей и перевёл взгляд на бассейн – плыл Максим. Он получит выговор от тренера за неспортивное поведение, но поддержка друга того стоит. Он проплыл быстрее всех, а, значит, отправится на региональные соревнования. Если бы Семён участвовал, они бы боролись за первенство вдвоём. Но его это уже не волновало, он был рад за друга – это его звёздный час, и он его заслужил.

Семён снова посмотрел на Миру – она гладила живот. В голове сразу прокрутился день, год назад, девушка позвонила на завод, и когда парня позвали к телефону, сказала:

– Сём, не могла дозвониться, забери меня из клиники, я сделала аборт.

Когда он примчался в больницу, девушка спокойно сидела в коридоре и листала ленту в инстаграм (принадлежит компании Meta, признанной экстремистской и запрещённой на территории РФ). Семён стал расспрашивать, почему она ничего не сказала, почему приняла решение одна, на что Мира безэмоционально ответила «Мы не готовы. Я бы не стала говорить, но после процедуры стало не по себе, не могу сама домой ехать». Тогда Семён переживал сильнее девушки, хотя, казалось бы, такое вмешательство в организм не должно было пройти бесследно. Но больше они это не обсуждали.

Сейчас Мира беременна от мужчины, с которым находится в отношениях максимум четыре месяца. Видимо, раньше за «Не готовы» стоял финансовый вопрос. Семёну стало совсем плохо, поэтому он убежал с трибун в подсобку. Там его стошнило в ведро. Вытерев рот, парень облокотился на стену. Голова кружилась, мысли не спешили её покидать, отчего было ещё хуже. Семён думал о Мире, о родителях, о тренере, для которого увести девушку у подопечного – обычное дело. Несмотря на тошноту, парень сделал ещё пару глотков из обеих фляжек. Он не знал, куда деть эмоции, снова вспомнил день, когда сообщили об аварии – это было на тренировке. Тренер увёл парня в кабинет и был рядом всё то время, пока он рыдал и выливал эмоции через устраивание погрома. Потом Андрей Маркович отвёз парня домой, где уже ждали Мира и тётя.

– Мам, пап, мне вас не хватает, – Семён смотрел в потолок, уже не в силах плакать. – Только с вами моя жизнь была налажена, только с вами всё было хорошо. Я скучаю. Я хочу к вам. Я больше не могу.

После этих слов он снова достал из сумки бритву. Разломав пластик, вынул лезвие и прижал им кожу на левой руке. Резкое движение вниз и из разреза засочилась кровь. Порез был поверхностным, Семён почувствовал боль, через которую по ощущениям выходило всё, что накопилось в душе. Боль не отрезвила, а выпитый алкоголь, видимо, вступил в реакцию с ещё не протрезвевшим телом, так что притупил чувства. Шатаясь, Семён встал с пола и пошарил на полках: тряпки, моющие средства, ножовка. Видимо, осталась после ремонта. Теперь он был увереннее в своих действиях, ни на секунду не сомневаясь, он порезал руки и, оставляя за собой капли крови, вернулся к бассейну. Сначала никто не обращал внимание на парня, но когда он подошёл к бортику, какая-то девушка закричала:

– У него кровь!

Он стоял на краю. В глазах начинало темнеть. Последнее, что он увидел – бегущий Максим. Семён прошептал «Прости» и упал в воду.

Наступила пустота, а за ней – светлый коридор.

Глава 2

Правила жизни после смерти

Место – Средний мир

Дверь захлопнулась, и Семён сразу ощутил жгучую боль. Руки пульсировали, он пытался зажать раны, но это не помогало. В голове мелькали картинки с ножовкой, красной лужей в каморке, бегущим к бассейну другом. Слёзы сами покатились ручьём. Парень упал на колени и закричал, а потом мгновение – щёлк – и всё прошло.

– Боль притупится, но не пройдёт окончательно. Это наказание за самоубийство, – девушка в белом балахоне стояла над Семёном, держа в руках тетрадь, которую в коридоре листал пожилой мужчина.

– Что происходит? – парень встал с колен и осмотрелся вокруг.

Снова белая пустота.

– Вас определили в колл-центр.

– Что?

– Куратор всё объяснит, – девушка протянула Семёну тетрадь. – Это ваша жизнь. Советую ознакомиться, поможет ориентироваться в происходящем.

Как только Семён взял тетрадь – девушка исчезла. Парень осмотрелся по сторонам. Ни коридора, ни дверей, ничего. Снова белая пустота, которая стала казаться нормальной, как будто так всего и было. Сев на пол, он открыл тетрадь на первой странице.

Тургенев Семён Кириллович, отчество по биологическому отцу – Николаевич.

Дата рождения: 17.11.1999 год.

Город: Сургут.

Биологическая мать – Руднева Эльвина Маратовна (1974 – 2008).

Биологический отец – Самойлов Николай Степанович (1969 – 2001).

На момент рождения матери было 25 лет, образование – колледж по специальности повар, кондитер. Работала уборщицей на железнодорожном вокзале. В декрете пробыла полгода, затем вышла на работу. Сына оставляла с соседкой.

– Что за бред, – он продолжил листать страницы, останавливаясь на нескольких заметках.

Приёмные родители:

Приёмная мать – Тургенева Радмила Савельевна (1959 – 2020).

Приёмный отец – Тургенев Кирилл Васильевич (1959 – 2020).

Усыновление: 04.05.2012.

В последний день в детском доме Семён долго не мог расстаться с другом Максимом. Приёмные родители обсудили вопрос усыновления обоих мальчиков, но пришли к выводу, что не готовы. Через четыре месяца Максима усыновили друзья семьи.

– Этого не может быть.

– Может.

Раздавшийся откуда-то сзади голос испугал Семёна, так что он подскочил.

– Не бойся, я твой куратор, – парень в светлой одежде протянул руку.

– Ты ангел? – Семён испугано попятился назад.

– Нет, я такая же душа, как и ты.

– Душа?

– Мне нужно многое тебе объяснить, поэтому давай пройдёмся, хорошо?

– Я умер? – Семён спросил снова, всё ещё иногда думая, что происходящее – похмельный сон.

– Да, увы это так. Но насколько я знаю, это было твоим решением.

Семён смотрел на собеседника и не знал, как себя вести. Стало страшно, руки снова начали болеть. На секунду в голове что-то щёлкнуло, парень громко закричал и попытался ударить собеседника.

– Не самая распространённая реакция, – куратор слегка пошатнулся, но остался невозмутимым.

– Ты живой! Это что, розыгрыш? – Семён начал истерично оглядываться вокруг.

– Мы все здесь мертвы. Давай ты успокоишься, и мы поговорим.

– Я не знал, что будет так.

– Никто не знает, как это будет. Я думал, что буду гулять среди людей и делать всякие сверхъестественные штуки. А на деле приходится из раза в раз объяснять новым душам, как жить дальше после смерти. Забавно звучит, правда? – парень улыбнулся и посмотрел на руки собеседника. – Больно?

– Уже терпимо, но всё равно неприятно. Если бы я знал, что буду чувствовать это вечно, выбрал бы другой способ.

– Каждый способ проживается крайне неприятно. Повешенные и утонувшие регулярно задыхаются и захлёбываются, проживая последние минуты совершенно неожиданно, а те, кто таблеток наглотались – их постоянно рвёт. Стоишь, разговариваешь с душой, а её выворачивает всю. А через минуту всё как обычно. Но так только с самоубийцами, а мы живём спокойно.

– Как ты сюда попал?

– Давай обсудим это потом. Неужели нет других вопросов?

– Море, – Семён протянул тетрадь. – Что это? Как здесь устроена жизнь? Вы испытываете голод? Спите? Что значит меня оп….

– Подожди, подожди, – куратор перебил парня. – Пойдём в сад.

– Райский сад?

– Нет, обычный. Мы сядем на скамейку, и я всё расскажу.

Вокруг всё ещё была пустота, но стоило куратору щёлкнуть пальцами – появился сад с прудом, деревьями, пешеходными дорожками. Он выглядел как самый обычный центральный парк в любом городе. Гуляли люди, кто-то семьями, кто-то с животными, кто-то в одиночестве бегал и слушал музыку.

– Это выглядит как самая обычная жизнь, – Семён испытывал сразу интерес, восхищение, страх и панику.

– Это и есть жизнь. Только не на земле. И мы мертвы.

Куратор отошёл в сторону скамейки у воды, а Семён продолжал смотреть на сад. Только сейчас он понял, что не слышит стук своего сердца, которое в такие моменты паники вырывалось наружу. При этом он всё ещё дышит и чувствует ароматы – откуда-то слева подул ветер и принёс запах жареной кукурузы. Семён понял, что почувствовал голод. Значит, духи тоже едят?

– Семён, давай поговорим, – Куратор позвал парня присесть на скамейку. – Привыкание может быть долгим и мучительным, если разбираться во всём этом самостоятельно.

– Что будет, если я сейчас просто убегу? – он не слушал куратора, как гиперактивный двоечник с задней парты, который то и дело задавал отвлекающие всех вопросы.

– Это твой выбор. Ты не умрёшь от голода, холода, не станешь скитальцем, даже если тебя собьёт машина – максимум, что ты ощутишь, это небольшой дискомфорт. Ты даже спокойно найдёшь себе жильё и пропитание. По сути, ты волен делать всё, что хочешь. Но в какой-то момент осознание происходящего тебя настигнет и тебе станет по-настоящему страшно. Конечно, ты сможешь вызвать куратора и всё с ним обсудить. Так что, всё равно всё сведётся к общению со мной или с другим, – он говорил так спокойно, как будто вёл светскую беседу о погоде за чашкой чая.

Семён смотрел то на куратора, то на парк и проходящих мимо людей. Душ. Парень прогонял в голове десятки мыслей одновременно. Он уже меньше думал о том, что происходящее может быть сном – боль в руках была совсем настоящей. Но поверить в загробную жизнь тоже было невозможно. Семён ощущал себя чужим, как будто его вырезали из привычной жизни и поместили в какой-то фильм, из которого нельзя выбраться. Он даже не понимал, что хочет сейчас сделать: убежать, закричать, спрятаться? Парень повернулся к скамейке и посмотрел на куратора: светлая одежда, худое лицо, короткие чёрные волосы, зачёсанные назад, голубые глаза, густые ресницы, едва заметные морщины на лбу, несмотря на молодой возраст – лет 20. Он не смотрел на Семёна, а устремил взгляд в глубь парка, спокойно ожидая, пока подопечный немного привыкнет.

– Окей. Давай поговорим, – Семён сел на скамейку. – Как тебя зовут?

– Ансгар.

– Необычное имя.

– Я взял его, когда попал сюда. Так может сделать каждый, считай, ты переродился в своей новой жизни.

– Я пока не знаю. Тут тоже нужно идти в паспортный стол или ещё что-то похожее?

– Хорошая шутка, – Ансгар засмеялся. – Нет, ты просто принимаешь новое имя и живёшь с ним. В этой тетради появится новая запись, когда ты поймёшь, что готов отпустить прошлое.

– Что это за тетрадь? – Семён пролистнул пару страниц и остановился на своём детском фото. – Прости, малыш, ты заслужил совершенно другой жизни.

– В этой тетради весь ты. Какие бы черты характера ты ни отрицал, каким бы ни пытался казаться – здесь всё прозрачно, как есть. Мы не знаем, кто пишет эти тетради, Вселенная, Жизнь, Господь Бог, но от них не скрыть правду. Прочитай, как будешь готов узнать себя. Некоторые воспоминания ты можешь увидеть – просто положи руку на запись. Только не практикуй это сразу – новые души не готовы возвращаться в ту жизнь, это причиняет боль.

– Почему девушка сказала, что эта тетрадь поможет тут ориентироваться?

– Всё, что с нами происходит здесь, стало последствием того, что происходило там, на Земле. Есть вещи, которые можно изменить. Есть то, что нам не подчиняется. Это сложно объяснить, такое нужно прожить.

– Пока понятнее не становится, – Семён ещё раз посмотрел на своё детское фото и закрыл тетрадь. – Если рая нет, то ада тоже?

– Они есть. Просто ты не выбрал жизнь там, – Ансгар заметил в глазах собеседника полное непонимание и решил не ждать вопроса. – После смерти мы попадаем в мир, в который верили. После смерти старец читал твою тетрадь, так?

– Да.

– Он оценивал, куда тебе нужно попасть.

– Я атеист.

– Стал им после смерти приёмных родителей, верно?

– Откуда ты знаешь?

– Я куратор. Моя работа – знакомить новую душу с жизнью после смерти. И я не могу работать, не узнав, каким был человек при жизни на земле. – Семён молчал, поэтому Ансгар продолжил объяснение. – В детстве ты верил в Бога, говорил, что у тебя есть ангел-хранитель.

– Так говорила мама….

– И ты в это верил. Уход в веру или из неё – это не просто решение. Оно вызвано определёнными событиями. Старец решил, что твоё место здесь, Средний мир. Можешь называть его лимб, если хочешь. А рай и ад действительно существуют, называют их по-разному, да и выглядят они совсем не так, как привыкли думать на земле. Но об этом ты можешь подробнее узнать из книг и фильмов, если захочешь, конечно. Эта информация не входит в обязательную программу ознакомления новых душ с жизнью после смерти.

– Почему?

– Каждая душа реагирует на новую жизнь по-разному. Кто-то не принимает смерть и уходит в скитание по мирам, кто-то, наоборот, с первых часов вливается в свою новую реальность. Труднее с вами, самоубийцами, большая часть из вас надеется, что всё кончится. А всё только начинается. С чистого листа. Все прошлые проблемы остаются там, на Земле, но тянутся за вами памятью. Предугадаю вопрос – нет, стереть её нельзя. Здесь души учатся работать с прошлым, освобождаясь от его воздействия.

– То есть мы тут типа лечимся? А потом становимся ангелочками, у которых нет травм и вот это вот всё?

– Ага. И сидим на облаках, глядя на земной мир. Ну ты слушаешь вообще, нет?

– Я тут сколько, час? Два? Конечно, мне ни черта не понятно, – Семён слегка замялся. – Слово чёрт можно говорить?

– Ты можешь говорить всё, что хочешь. Никто пальцем с неба не погрозит.

Ансгар улыбнулся и снова стал ждать, пока Семён задаст свой следующий вопрос. Но парень не торопился, он открыл тетрадь и пролистнул пару страниц.

4 мая 2012 – день, когда он пришёл в новый дом. Семён хорошо его помнил: родители посадили мальчика в машину, в дороге все молчали, папа прибавил радио с детскими песнями, звучала мелодия из «Приключений Электроника» – «Этот мир придуман не нами». Семён смотрел в окно, обнимая свой рюкзак, а родители в зеркало поглядывали на него. Когда семья доехала до жилого комплекса, мальчик разнервничался. Он осознал, что теперь будет жить с двумя совершенно незнакомыми людьми, и мечта обрести родителей хоть и стала реальностью, но очень пугающей. Когда мама открыла дверь машины, мальчик не хотел выходить.

– Тебе нечего бояться. Можно я возьму тебя за руку, и мы вместе пойдём домой? – мама протянула руку.

Семён посмотрел в глаза женщины и почему-то снова ощутил родное тепло, как будто раньше они были знакомы. Он кивнул и протянул руку. Так, не размыкая рук, они зашли в подъезд, потом в лифт, поднялись на двенадцатый этаж, зашли в квартиру. Женщина хотела отпустить мальчика, чтобы он мог осмотреться, но Семён крепко держался за новую маму, давая понять, что пока они должны быть вместе.

– Мы осмотримся вместе, да? – женщина кивнула мужу, намекая, что ему нужно принять участие.

– Да, смотри, тут у нас гардеробная, – мужчина как будто очнулся и быстро пошёл открывать дверь в комнату слева от входа. – Дальше – туалет и ванная, раздельные.

Мужчина подходил к каждой двери, включал свет, рассказывал, где что. После ванной была большая кухня с обеденной зоной. Семёну понравился вид из окна, возле которого стоял стол. Дальше из коридора арка вела в гостиную с балконом. Потом была комната родителей, гостевая и, наконец, комната мальчика. Здесь он отпустил руку мамы и осмотрелся: кровать, заправленная покрывалом с персонажами «Истории игрушек», полки с книгами, шкаф, стол с компьютером, ещё один низкий шкаф с отсеками для игрушек, а на нём – пару новых наборов LEGO. На полу круглый ковёр тоже с какими-то персонажами из мультика, который Семён не знал. А на потолке – белые звёзды и планеты.

– Они светятся в темноте, – сказал папа. – Днём набирают свет, а ночью светятся.

– Наверное, красиво, – сказал Семён. – Это будет моя комната?

– Конечно. Это всё твоё. Не только это, я хотела сказать, что это теперь твой дом и… – женщина сильно смутилась.

– Спасибо, – мальчик заметил смятение и улыбнулся, он понимал, что сейчас тяжело и ему, и взрослым.

– Я хочу заказать на ужин что-то из ресторана, но, если ты голодный – я что-нибудь быстро придумаю.

– Я не голодный, спасибо.

– А что бы ты хотел на ужин?

– Как вы скажете. Я не знаю.

– Хорошо. Мы тогда с папой пойдём выберем что-то. А ты пока осваивайся. Если захочешь переодеться – одежда в шкафу. Попозже я зайду, помогу разобрать сумку, если ты не против.

– Хорошо.

Родители вышли, а Семён сел на край кровати и ещё раз огляделся вокруг. Он впервые оказался в своей комнате: в детском доме о таком и мечтать было нельзя, а до него – он не помнит. Мальчик достал из рюкзака плюшевого тигра – его подарил Дед Мороз на новогоднем утреннике 5 лет назад, с тех пор игрушка стала верным спутником. В обнимку с плюшевым другом, Семён подошёл к книжному шкафу. Среди детской классической литературы, «Гарри Поттера», комиксов MARVEL и энциклопедий он нашёл подарочное издание «Поллианны». Семён читал эту книгу в детском доме много раз, ему нравилась история о девочке, которая находит положительные стороны в любых ситуациях. Мальчик аккуратно открыл новую книгу с ещё хрустящим переплётом и пролистнул несколько страниц: знакомые главы были проиллюстрированы яркими картинками, а по тексту периодически мелькали вставки с интересными фактами об авторе, истории создания, экранизации. Семён, всё так же не отпуская тигра, сел с книгой на ковёр.

– Можно войти? – в дверь постучала мама.

– Да, – он поднял на неё голову и улыбнулся. – Мне очень нравится эта книга. Я много раз читал «Поллианну» и не знал, что есть фильм.

– Это моя любимая книга из детства, – женщина тоже села на пол, но не слишком близко к мальчику, чтобы он не чувствовал дискомфорт. – Когда увидела это издание – очень захотела, чтобы оно было у моего ребёнка. Если хочешь, я найду тебе этот фильм, ты сможешь посмотреть его на компьютере, или на телевизоре.

– Мы можем посмотреть его вместе, если вы хотите.

Женщина молча смотрела на мальчика, и Семён заметил, как в уголках глаз появились слезинки.

– Я буду очень рада, – она быстро вытерла глаза, погладила мальчика по плечу и встала с пола. – Ужин приедет примерно через час. Если что-то захочешь – говори. Кстати, если захочешь собрать лего – можешь позвать папу, скажу по секрету, ему понравилась «Чёрная жемчужина».

– Я поставлю возле «Полианны» «Питера Пэна», это ещё одна моя самая любимая книга.

Женщина улыбнулась и вышла, а Семён полез в рюкзак за книгой. Теперь, когда с новыми родителями появились общие интересы, привыкнуть к ним будет легче.

Слёзы скопились в уголках глаз – Семён хорошо помнил тот день. Он долго не мог расстаться с другом и тихо плакал, когда садился в машину. Провожать вышли не только воспитатели, но и некоторые дети, они радовались за мальчика, но завидовали и даже немного злились – каждый здесь хотел оказаться в семье. Никакие разговоры с психологами не спасали от того, что подопечные детского дома каждый раз мысленно задавали один и тот же вопрос «Почему не я?». Семёну повезло, он это понимал и ощущал огромный груз ответственности: очень не хотелось быть «Дефектным» – так старшие с издёвкой называли вернувшихся.