Закрытый остров

Ирина Абашева

Закрытый остров

Глава 1

Евгения.

Я стою у обрыва. Пушистые мягкие облака плывут по небу. Дымка окутывает соседние вершины. То тут, то там проглядывают пики скал. Иногда пелена рассеивается, и на гребне гор возникают деревья, провалы рек, а может, дорог. Солнце греет спину, ветер игриво треплет подол платья. Сердце сжимается от волнения и предвкушения счастья.

Сначала глухо, словно издалека, начинает бить барабан. Сильнее. Еще сильнее. Его приближение вызывает панику, ломает единение с природой. Облака закручиваются вихрем, небо темнеет, восторженно предвкушая грядущую бурю. И мир словно балансирует на острие ножа.

Я отступаю на несколько шагов и начинаю оглядываться вокруг. Бежать! Скорее спуститься! Спрятаться! Туман, плотный, словно белоснежная завеса, подкрадывается всё ближе и ближе, скрывая под собой куцые островки травы и камни. Уже невозможно разглядеть, где край, спуск вниз или хотя бы мои ноги.

Бой барабана нарастает, заполняет всё вокруг. Еще немного – и перепонки не выдержат. Именно в это мгновение чувствую, что стою на жертвенном камне. Каждый волосок, каждый миллиметр кожи искрит от напряжения, голова кружится. Впереди появляется тень, но черные мушки перед глазами мешают увидеть барабанщика. Уверена: еще пара секунд – и моя кровь потечет с горы, напитает растения, вольется в реки и растворится в мире.

Я вздрогнула и резко села. Ужас подкатил к горлу, потом ухнул в желудок и свернулся там скользкой змеей. Дыша, как загнанный зверь, дрожащими руками я откинула одеяло. Дурацкий кошмар! Ну почему именно сегодня?

Я пошла в ванную, врубила воду и сунула руки под струю. Капли отталкивались от ладоней, летели в разные стороны хаотичными брызгами. Я умылась, пытаясь успокоить яростно бившееся сердце. Ледяная вода привела меня в чувство, а глупый сон остался позади, растворяясь в дымке нереальности.

Закрыв кран, я присела на край ванны. Дыхание уже восстановилось, да и сердце перестало панически рваться из груди. Коридор, который виднелся из ванной, медленно окрашивался в алый. Я постучала по стеклу наручных часов: шесть с копейками утра. До будильника оставалось меньше часа, идти дальше спать смысла не было. Я тряхнула головой, сбрасывая наваждение. Включила душ и стянула мокрую одежду. Зашла в прохладные струи, смывая застрявшие где-то на подкорке осколки сна. Пора приводить себя в порядок и собираться на работу.

Спустя час я сидела в старенькой машинке с боковым зеркалом, приклеенным на скотч. «Избушка-развалюшка» – так прозвал машину папа. И с его легкой руки к машине это прозвище прилипло навсегда. К сожалению, горе-проектировщики забыли установить в машине кондиционер, поэтому порядком нагретый воздух по салону мерно гонял вентилятор. Открытые окна мало спасали от плывущей за ними духоты.

Августовская жара плавила машины, здания и мозги. Весна и лето в этом году выдались особенно жаркие. Уже в мае асфальт проминался под ногами, а в офисах вовсю пытались спасти ситуацию охладителями. Однако это совершенно не помогало в схватке с приторным воздухом, наполненным гарью и смогом. Часы показывали семь сорок, а я уже мечтала о том, как вернулась бы домой вечером, снова приняла прохладный душ и легла на пол. Нет, не потому, что у меня не было дивана, а потому, что там всегда немного свежее, чем в других комнатах.

– Ну поехали уже. Пожалуйста! – взмолилась я.

Впереди стоящие автомобили игнорировали просьбу, продолжая светить красными стоп-сигналами. От бессилия я уронила голову на руль. Ну что за невезение! Обычно утром я успевала проскочить до работы без пробок, но сегодня всё было против меня.

Дурацкий кошмар, который мучал меня с детства…

В шесть с чем-то лет я около месяца с криком просыпалась глухой ночью и долго не могла успокоиться. Мне казалось, что я, сидящая в кровати, – это просто сон, наваждение. А реальность – там, на той скале, где мне следует быть. Захлебываясь слезами, я выла на одной ноте, раскачиваясь из стороны в сторону. В первые дни меня показывали врачам, но никаких отклонений не находили. Таблетки тоже особо не помогали, и я просто не могла проснуться, оставаясь в замкнутом пространстве своего морока.

Через месяц папа, серый от переживаний, посадил нас в машину и повез куда-то. Мама всю дорогу молча смотрела в окно, я дремала. А дальше…

Из сумрака леса поднимался плотный туман, а над ним звенел неумолимый стрекот кузнечиков. Деревня на краю мира. Огромный рыжий кот, лежащий на грядках. Черные от копоти бревна. Выкрашенный коричневой краской пол и разноцветная домотканая дорожка. Меня посадили на шаткий деревянный стул возле круглого стола и всех попросили выйти. Мама сначала сопротивлялась, но без особого энтузиазма, скорее для галочки. Ее тоже вымотала неизвестность, окружавшая мои частые ночные подъемы.

В комнате воцарилась тишина, только старые часы глухо стучали на стене. Шорк-шорк-шорк. Всё внутри задрожало от страха, руки оледенели, нижняя губа затряслась. Я хотела вскочить и побежать, но не могла. Волоча ноги в огромных черных валенках, в комнату вошла горбатая старуха. Застиранный халат в мелкий цветочек, черные штаны и седые волосы. Она опиралась на толстую сучковатую палку.

Бабка дошаркала до рукомойника, тщательно вымыла руки, без остановки бубня себе под нос. Потом подошла ко мне. Она подняла голову – мигом мой взгляд очертил глубокие рытвины морщин, стянутый впалый рот, мясистый нос. Но больше всего меня испугали глаза. Синие, практически светящиеся, они были лишними на этом лице.

– Позвала, значит… Ну ничего, ничего, – она коснулась противным мокрым пальцем моего века.

Я вздрогнула и потерла глаза, стараясь стереть воспоминания. Блин… Совсем забыла, что ресницы накрашены. Откинув козырёк, посмотрела в зеркало. Ну вот… Из-за растекшейся туши синяки стали заметнее, превратив меня в кареглазую панду. Я попыталась стереть следы, но лучше не стало. Ладно, на работе умоюсь. Вновь посмотрела на часы. Семь сорок девять, и, судя по всему, теперь объяснительную придется писать.

Пробка сдвинулась на несколько машин, возродив в душе остатки надежды на поездку «с ветерком», но вскоре все опять замерло.

– Давайте, миленькие, давайте, – приговаривала я, пальцами сжимая руль. – Осталось совсем немного, и я вас покину. А вам, раз так нравится, – то и стойте в очереди.

Мне и вправду оставалось совсем чуть-чуть. Поворот, пара кварталов и наша попугайская вывеска. Попугайская, так как хозяин не просто написал: «Салон красоты Карамэлька» – да именно через «э», – но и украсил вывеску пайетками, переливающимися всеми оттенками зеленого.

– Тратата-тратата-трататушечки, – заорал телефон с заднего сиденья. Я потянулась за сумкой и услышала, как мне сигналят.

– Эй, блондинка, где права купила?! – донеслось с соседнего ряда.

Вот всегда так! Сидишь сосредоточенная, ждешь – все стоят. А стоит только отвести взгляд – сразу едут. Вот и получается, что всех задерживаешь именно ты. Я посмотрела на паренька из соседней машины и улыбнулась, стараясь изобразить искреннее сожаление. Не глядя, ткнула «Принять вызов» и поднесла трубку к уху.

– Евгения, вы где?! – рассерженной коброй зашипела собеседница.

Ну а как иначе, если последний рабочий день перед отпуском пошел «через одно место» с самого утра. Значит, администратором вместо милой Олеси обязательно будет Айш-ш-ш-ша. Именно через много «ш-ш-ш» – кобры иначе не могут.

– Вас клиент ожидает, а вы ходите непонятно где! Я сегодня вам документы не подпишу, если будет брак хоть на одном ногте!

– Я совсем рядом. Уже практически припарковалась, – произнесла я как можно спокойнее, поворачивая на нужную мне улицу.

– Если вы не умеете нормально водить и распределять время, то будьте любезны ходить пешком и с постоянным будильником.

На другом конце провода кинули трубку, а я тяжело вздохнула и покачала головой. День обещал быть не просто долгим, а бесконечным.

Глава 2

Спустя пятнадцать минут и два пропущенных от администратора, я влетела в салон. Бегом скинула кроссовки и стянула волосы резинкой. Переоделась, в сотый раз напоминая себе, что форму нужно подшить. Почему всё сделано для длинноногих? И если ты метр с кепкой в прыжке, то нормальной одежды не найти. А при условии, что обладаешь бюстом три плюс и немалым задним габаритом, миссия «найди нормальную одежду» становится невыполнимой. Я вымыла руки. Побежала к себе за стол, натянув фирменную улыбку:

– Простите за ожидание. Сегодня пробки просто бесконечные. Что будем делать?

Всё, теперь необходимо отдышаться и приступить к работе. Руки не должны дрогнуть, ведь мы наводим красоту.

В обеденный перерыв я посмотрела список тех, кто еще должен подойти. Оставалось прилично народу. Конечно, всем хочется привести себя в порядок до моего отдыха.

Отпуск. Это прямо песня. Конечно, погрустнее, чем песня «Отпуск на Мальдивах», но и не на дачу же к родителям – и то хорошо. Море, песочек и тишина. Никто не позвонит в два ночи из-за сломанного ногтя. Не прибежит к тебе, самостоятельно сняв акрил вместе с собственными ногтями. Не пришлет тонны фотографий со сломанными, треснутыми, оплавленными ногтями. Ни одна из клиенток не промахнется, засовывая руку с незастывшим гель-лаком в лампу. И не будет минут сорок выбирать между нюдом и желтым сочным глянцем. Будет тишина и спокойствие. Морюшко и я. Наконец сумею расслабиться.

Размечтавшись, я сопела в кружку с чаем и не сразу услышала, что звонит телефон. Трататата-трататата-трататата-тратата – настойчиво пела трубка, оглашая своим ревом всё помещение. Взмах руки – и тишина. Только на экране подпрыгивало «Мама», явно желая, чтобы я приняла звонок. Я потопала на улицу: это было единственное место, где разрешали разговаривать по телефону на личные темы. Хозяин не сильно на это напирал, но вот неусыпный взор местного цербера в лице Айши не дал бы мне это сделать. Обязательно устроила бы выговор. Надпись перестала подпрыгивать, и тут же появилось сообщение о пропущенном вызове. Трата – я подавила новый всплеск рингтона и ускорила шаг.

– Да, мамуля, – ответила, прикрывая за собой дверь.

– Женечка, ты собралась? Собралась уже или тянешь? Купальник, красивые платья возьми обязательно! Помнишь, которое мы с тобой купили?

– Да, мама, – ответила я, вспоминая то безумное желто-зеленое шифоновое полупрозрачное нечто. После покупки оно было благополучно запихнуто ногой в самый дальний угол шкафа. – Если тебе будет спокойнее, я обязательно возьму то платье.

– Обязательно! Ты же помнишь, что тебе уже не двадцать? И даже не двадцать один! А все тридцать лет, – последнее она прошептала трагическим голосом. – И ты до сих пор не замужем. Мало того, ты даже ни с кем не встречаешься. А я внуков хочу! Ты понимаешь, что уже можно было бы взять и родить для себя.

– Ма-а-а-ам, – простонала я в трубку, наверное, сотый или две тысячи сотый раз. – Я помню, сколько мне лет, но не готова встречаться с кем попало.

– А ты и не встречайся. Ты от него роди. А потом уже посмотрим, нужен он нам или нет. Евгения! – в голосе прорезались бесящие меня нотки начальника.

Если у вас мама руководитель, то вы точно знаете, в какой момент с ней лучше не спорить. Просто держи трубку рядом с ухом, говори, что максимально будешь стараться и не подведешь ее. А вот если начнешь высказывать свое мнение или не дай бог говорить, что тебе хочется… Мама приедет и заставит тебя поехать прямо в том самом прозрачном безумии. Все подумают, что вылезла на берег огромная медуза, и будут разбегаться. Я усмехнулась, представив, как из темноты начну выпрыгивать на прохожих. Ха. Смешно.

– Женя, ты меня слышишь? – мамин голос прервал поток размышлений.

– Да, – я вздохнула.

– И купальни Клеопатры посети обязательно, – наставляла меня она. – И на Олимп, загадай там желание о детях. Ты меня поняла?

– Да, я поняла. Всё, мама, клиентка идет. Мне пора, – я отключила телефон и улыбнулась моей спасительнице.

Мама после тех снов вообще уверовала в какие-то места силы, экстрасенсов и прочую муть. Хотя та безумная бабка мне помогла. Кошмар появлялся раз или два в год, и я успешно его игнорировала. А в последнее время вообще не помню, когда он меня преследовал. Но это же не значит, что нужно было таскать меня на Чертово городище или на дольмены возле Тургояка. Вот нравилось ей, пусть сама бы и ездила.

– Евгения, второе нарушение за сегодня, – змея-Айша стояла в дверном проеме и не мигая смотрела на меня. Пора идти работать, а потом – стартовать домой, собираться в поездку.

Заползая домой около часа ночи, я кляла свою любимую привычку оставлять все на последний момент. Злилась на подружку Ленку, которая принялась трещать без умолку, и в итоге вместо получаса я просидела у нее два часа.

Руки дрожали, всё ныло – так конечно: просиди больше восьми часов в позе буквы зю, обрабатывая каждый пальчик.

Но, как ни крути, работа сейчас у меня гораздо лучше той, что была после инстика. Когда институт выпустил на волю новую порцию педагогов, я, желая начать с самых истоков и ощутить все прелести полученных знаний, пошла работать в школу. Грезилось – ровные стопки тетрадей, аккуратные папки на стеллажах с одной стороны, огромное окно – с другой, сама в туфлях-лодочках, в костюме. После работы – тренажерный зал. Прибежала вся на позитиве домой, приготовила покушать. В этот момент и милый пришел с работы, вместе поели, сериал и спать.

А по факту – шум, дети, постоянное заполнение журналов, проверка домашки. Куча тетрадей, дневников, которые дети то теряют, то находят. Совещания, составление планов занятий на год, стенгазеты. Родительские собрания, где надо мягко поговорить об успехах и неудачах ученика. Летом не только сама ремонтируй класс, но и детей заставь. И все это – за мизерную, абсолютно смешную зарплату. И сидишь ты в десять вечера в школе, думаешь, купить еды или доехать на такси, везя с собой несколько килограммов тетрадей.

На новой работе такие авралы, как сегодня, случаются очень редко. На праздники или как сейчас – перед отпуском.

Бли-и-и-ин. Снова протянула со всеми сроками. Коря себя, я поплелась собирать чемодан.

Глава 3

Бомх-бомх-бомх. Опять барабаны. Я сжалась. Закрыла руками голову. Бомх. Бомх. Бомх. Глухой далекий звук.

Тиль-тон-н-н-н. Тиль-тон-н-н. Бомх-бомх-бохм. Зажмурилась сильнее. Тиль-тон-тиль-тон-тиль-тон. Незнакомый звук проник в дрему. Сквозь сонную пелену проступили очертания комнаты.

Бомх-бомх-бомх. Кто-то упорно выламывал входную дверь.

Воры. Точно воры пришли – сейчас телик упрут и дадут мне поспать спокойно.

Но они явно не хотели сделать всё по-тихому и продолжали оглушительно барабанить в дверь. Им, видимо, нужны были зрители. Делать нечего. Я соскоблила себя с кровати и потопала открывать.

Твою ж… Опять долбанулась мизинцем. Ну а как же. Люблю, умею, практикую. Бли-и-и-ин, больно.

Этот чертов чемодан с чертовыми вещами – на какой ляд я его здесь оставила-то. В голове прояснилось. Меня вырубило! Просто банально вырубило. За мной должны были заехать в три, а закончила собираться я без пятнадцати. Потом прилегла и…черный туман. Продолжая чертыхаться, я повернула замок и впустила барабанщика по двери. Вернее, барабанщицу. В комнату ворвалась фурия и сразу заполнила все пространство вокруг себя.

– Женька! Вот сколько к тебе долбиться можно. Я уже полдома разбудила, а тебе все равно, спишь и в ус не дуешь. Я, пока ты дрыхла, уже и покушать взяла, и чемодан собрала, и мопса пристроила, и Гриня волнуется, извелся весь. – она тараторила без умолку. Носилась по квартире. Вырубала все из розеток. Проверяла холодильник.

– У тебя новый мопс Гриня?

– Женя, не тупи, – на меня укоряюще уставилась зеленоглазая Алиска. – Мопс у меня старый, Волька, а Гриня тот, кто за все платит. Григорий Артурович. – Последнее она произнесла басом, театрально закатила глаза и смахнула невидимую прядку со лба.

Мы вместе рассмеялись. Стряхнув остатки сонливости, я принялась одеваться. Потом подхватила вещи, чемодан. И мы поехали навстречу приключениям.

Фурия, или в простонародье Алиска – моя лучшая подруга. Волнистые волосы с осветленными концами, красивая фигурка, улыбка, из-за которой парни могут и подраться. Когда я пришла на новую работу, ей поручили меня обучать. Шумная, очень хваткая и верткая. Поначалу она мне крайне не нравилась. Писала практически постоянно, присылала голосовые сообщения и фотографии ногтей. Но потом, как ко всему неизбежному, я привыкла и к ней. И даже стала получать удовольствие от нашего союза.

Она меня вытаскивала в клубы. Я боролась с ее стремлением очаровать всех представителей мужского населения планеты. Нет, она была не из тех, кто ездит к парням домой или привозит их к себе. Но вот поцеловать незнакомца, а потом удирать от него закоулками – это можно. Или на спор вытащить танцевать парня из компании, наплести ему, что она работает в Москве, завтра улетает, а сейчас проводы устраивает. Парень, бросив всех, отрывается с ней по полной, рассчитывая на ночные приключения. Но в какой-то момент Алиска исчезает из его жизни.

Я всегда поражалась, как легко ей удавалось пудрить парням мозги. «Фантазировать», как она это называла, с абсолютно честным лицом. Казалось, она знает всех и вся и плавает между людьми как рыба в воде. У нее имелся телефон Кати, которая знает Лешу. А тот, в свою очередь, общается с Костиком – мануальщиком с золотыми руками.

И вот фурию поймали за хвост. Григорий Артурович был единственным и неповторимым уже полгода. Мужчина солидный, хорошо за тридцать, в клуб пришел отмечать развод своего друга. Алиска положила глаз на разведенного друга, но внезапно инициативу перехватил Григорий и покорил неуемное сердце.

Мы ехали по городу. Хорошо, что ночью нет пробок, и в аэропорт прибыли быстро. Рамка. Предрейсовая проверка багажа. Еще рамки. Самолет. Взлет… и выдох. Всё, теперь меня точно не выдернут на работу, немного злорадно подумала я. Пять часов полета до Даламана, затем трансфер – и желанный мной Мармарис закружит в вихре эмоций.

– В Турцию, что ли, поедешь? – скривилась подруга Ленка, когда я ей делала маникюр. Человек, который в свои тридцать два не имел загранпаспорта. – И что вы все там нашли?

– Ну, например, морюшко, – улыбнулась я.

– Далось вам это море!

Ленка у нас дачница. Любая свободная минута посвящается прочтению литературы про сад и огород. Она постоянно ищет способы, чем бы еще удобрить грядки. На ее участке нет ни единого свободного клочка земли. Все засажено жутко полезными травами или овощами. Цветы на ее огороде практически отсутствуют как бесполезные растения.

Вспоминая этот разговор, я уснула. Снились мне пальмы, море.

Трансфер тоже прошел в полудреме. Пройдя в номер, я сразу плюхнулась на кровать, растянулась и прикрыла глаза. Затратив слишком много сил перед отпуском, я не хотела ничего, кроме полноценного двенадцатичасового сна. Один стук – и в дверь влетела Алиска.

– Так, ты почему улеглась и не собираешься? Пошли в кафе. Пора пить, кутить и купальники носить, – сострила она.

Я кисло на нее уставилась. Передо мной помахали растопыренной ладонью.

– Женя! Же-е-е-е-еня, прием! Земля говорит Жене, что мы прилетели в Турцию. Пора отрываться. Пора попробовать что-то экзотическое!

Бур-р-р-р – подтвердил ее слова желудок. Она сдернула меня с кровати и втолкнула в ванную:

– Марш умываться. Так, посмотрим, что ты взяла с собой.

Как хорошо, что полупрозрачное нечто осталось дома. Я ухмыльнулась. А то Алиска сговорится с мамой и начнет налаживать мою личную жизнь. Я приняла душ, расчесала мокрые спутавшиеся пряди, немного подкрасила глаза. Пошла одеваться в выбранное Алиской. С этой тоже проще согласиться, чем спорить.

Глава 4

Мы с Алиской пошли исследовать преимущества отеля. Первым проверили бар. Порция креветок и бокал вина придали мне сил. Точно! Надо отдыхать, а не растекаться по кровати. Когда еще можно будет оторваться на полную катушку?!

Так получилось, что алискиному Грине понадобилось слетать в Турцию на недельку по работе. Переговоры вроде как вести или что-то типа этого. Алиска увязалась с ним, а у меня как раз на это время выпал отпуск. И, чтобы драгоценная Алиса не скучала (читай между строк – чтобы не обзаводилась новыми турецкими знакомыми), мне сделали предложение, от которого я не смогла отказаться. За меня полностью оплатили проживание. И вот теперь мы прибыли в отель, о котором не знали ничего.

Большой просторный холл шел вверх через все этажи здания и заканчивался стеклянным потолком, сквозь который видно белесое, слегка голубоватое небо. Каменный пол со светлыми разводами, белые стены с колоннами в золотистых орнаментах. Мы подошли к ресепшену, чтобы узнать о предстоящих развлекательных мероприятиях.

– Смотри, – я пихнула в бок Алиску, которая принялась гипнотизировать парня за стойкой. – У них тут два бассейна.

– Да, это одно из преимуществ нашего отеля. – парень слегка покраснел и подошел к нам поближе. – Они оба наполнены соленой водой, подогреваются, и вокруг масса шезлонгов.

– Правда? – Алиска поправила прядку и случайно коснулась ключицы.

– А в хамам тебя твой Гриня отпустит? – спустила я её с небес на землю.

– Можете взять брошюры себе, – парень пододвинул нам листовки и отошел.

– Женька, ну ты чего.

– Лиса-а-а-а, завязывай. О! Тут есть вакуумный массаж. Интересно, после него останутся засосы?

– Женька, мужика тебе надо, а не вакуумный массаж. – подруга, подперев щеку, вздохнула. – Скучно.

– Ага, очень. Ты прикинь, у них и свой пляж есть. – Да-а-а. Гриня явно раскошелился для Алискиного удобства

– Я тебя сегодня вечером оставлю. У Грини сегодня какой-то ужин с компаньонами, сказал быть во всей красе.

– Не думай, скучать не буду, – усмехнулась я. – Наоборот, наконец от тебя отдохну. Пошли на пляж. Закисла она без внимания.

– Да при чем тут это.

Мы вышли из здания. Приятное солнце не пекло, как дома, в городе. Ветер перебирал листву пальм. Мы пошли к морю, сланцы глухо шлепали по плитке. Потом начались мелкие камешки, шуршащие под ногами. Мы шли медленно, болтали ни о чем. Прошли мимо бассейна с шумным барменом и людьми на лежаках, несколько зданий.

Миновав бунгало, вышли на пляж. Длинная полоса желтого чистого песка, совсем немного народа на белых шезлонгах и…море.

Огромный срез воды, уходящий далеко за горизонт. Когда я смотрю на эту водную гладь, то начинаю понимать древних людей, которые считали, что там за горизонтом конец земли. Обрыв и пустота. Даже не верится, что у моря есть хоть какие-то границы. Белесая, прозрачная у самого берега, вода плавно переходила в голубой, а дальше в синий. И где-то у самого горизонта виднелась полоска темной, насыщенной, иссиня-черной воды.

Пару минут мы завороженно любовались на это великолепие. Затем Алиска расплылась в улыбке, скинула шлепанцы и побежала в воду. Задержавшись на несколько секунд, я рванула за ней.

Возможно, тот, кто живет возле моря или регулярно ездит отдыхать к нему, не стремится в первый же день окунуться в соленую невкусную воду. Но я слишком редко могу позволить себе быть безрассудной и впав в детство, нырнула в волны прямо в том, в чем только что шли по пляжу. Вдох. Нырок в воду, которая не хочет тебя утопить, выталкивает из глубины. Еще вдох. Снова нырок в соленую до горечи воду.

Мне никогда не нарастить волосы и ресницы. Не умею купаться, не отдаваясь процессу полностью. Погрузившись в воду еще раз, я отдышалась и легла на спину. Солнце припекало, капельки воды таяли, оставляя зудящие следы. Я лежала с закрытыми глазами, ощущая себя абсолютно счастливой и невесомой, не замечая это слегка неприятное ощущение. Кто-то меня дернул за ногу. О! Алиска. У нее даже волосы не намокли и косметика не потекла.

– Освежилась? – отфыркиваясь от воды, спросила подруга. – Поплыли обратно, а то мне еще собираться.

Мы вылезли и в мокрых шортах и майках пошлепали в сторону отеля.

Вечером в футболке и штанах-шароварах я сидела в ресторанчике и мелкими глотками пила вино со льдом.

– Давай, иди к ней, – трое парней сидели за соседним столом и пихали четвертого. – По ней же видно, русская, приехала одна, значит, поразвлечься. Да какая разница, нравится или нет, ты отдохнешь, и она тоже.

Как интересно все же складывается жизнь. Когда я поступила на иняз, еще никто так часто в Турцию не ездил. Однако я грезила о султанах. О том, что Он, естественно, прекрасный до искр в глазах, встретит меня. Распустит весь свой гарем, посадит среди подушек, назовет «самой единственной и любимой». В результате одним из дополнительных языков выбрала именно турецкий.

Я усмехнулась в бокал. Наивность той дурочки зашкаливала. Ее не научили, что жизнь может быть весьма неоднозначна. Но уроки некоторых заставили стать серьезнее, взвешивать каждое свое действие. Заставили закрыть свое сердце и пользоваться людьми, четко рассчитывая, что этот человек может тебе дать. Ведь не всем нам дано быть любимыми и понятыми. Одиночество даже стало приятным в какой-то момент. Удобно и привычно, как носить одежду, так и носить броню.