Бесшабашный. Книга 3. Золотая пряжа. История, найденная и записанная Корнелией Функе и Лионелем Виграмом

– Простите, мы знакомы?

Такие вопросы задают до беззащитности вежливые люди вроде Уилла, когда хотят, чтобы их оставили в покое.

Мужчина улыбнулся:

– Да, но, подозреваю, ты был слишком мал, чтобы сейчас меня вспомнить. Я близко дружил с твоей матерью.

Мимо проехала «скорая помощь». Кто-то бесцеремонно толкнул Уилла мимоходом. На улице столько народу даже в такое позднее время! Но в сидящем перед ним незнакомце, казалось, было что-то, не принадлежащее к этому миру. Или это незнакомец не вписывался в здешнюю обстановку? Уилл даже засомневался, не снится ли ему этот человек. После возвращения из Зазеркалья Уиллу часто что-то мерещилось. И как только Джекобу удается постоянно переходить из одного мира в другой? От этого же с ума можно сойти!

И почему Клара не очнулась от поцелуя? Если бы только Уилл лучше о ней заботился, если бы только не разлюбил ее.

Незнакомец наблюдал за ним с таким видом, будто его забавляло читать мысли Уилла. Он так и не представился. А Уилл внезапно услышал у себя в голове слова: «Ах, если бы сделал, если бы стал, если бы смог… Всегда хороший сын, брат, друг, любовник… Уилл Бесшабашный, холст, на котором рисуют другие». А сам-то ты что? Кем хочешь быть ты сам, Уилл?

– Присядь на минутку, – подвинулся незнакомец.

Уилл медлил. Ему нужно назад. К Кларе.

– Уилл, садись. – Голос мужчины прозвучал мягко, словно подул теплый ветер, но это приглашение присесть не было похоже на просьбу. – Я хочу тебе кое-что предложить.

Мимо, шатаясь, прошел пьяный. На автобусной остановке целовались влюбленные. Настоящая любовь…

– Простите, – сказал Уилл. – Мне нужно вернуться. – Он указал в сторону больницы. – Моя девушка…

– Вот-вот. С ней-то мое предложение и связано. – Незнакомец вновь указал на скамью, и в этом жесте чувствовалось некоторое нетерпение.

Грязный тротуар, усталые лица, кофешоп на углу… Из-за незнакомца все это казалось Уиллу совершенно нереальным. Он нерешительно опустился на скамейку. В ухе незнакомец носил крошечный красный камешек. Где же Уилл мог его видеть?

– Полагаю, целовать ее ты уже пытался? К сожалению, это срабатывает редко. – Незнакомец вытащил из кармана старинный серебряный портсигар. – Погружающий в сон укол о веретено – один из древнейших колдовских трюков фей. Простой и исключительно надежный. Я думал, твой брат предупредил вас с подругой. Ты отказался от подарка Феи – кожи из священного камня. Бессмертные очень обижаются на такое, и поскольку тебе она навредить не может… – Сигарета, которую вынул из портсигара незнакомец, была такой же белой и тонкой, как его пальцы, по шесть на каждой руке. Неправильный мир. Вся эта ночь – из неправильного зазеркального мира. – Феи слишком любят играть роль судьбы, Уилл. И это не ограничивается пресловутыми приворотными зельями. Мы оба понимаем, о чем я: другая кожа, смертный сон, тюрьма в стволе дерева… – Он достал из кармана пиджака зажигалку, тоже серебряную. – Но на этот раз брат не сможет позаботиться о том, чтобы все стало как прежде. На этот раз тебе все придется сделать самому. Это ведь и есть твое самое заветное желание, да? Чтобы все стало как тогда. До того, как ты совершил ошибку, последовав за братом. – Он выпустил в ночной воздух дым, игнорируя осуждающие взгляды прохожих. – «Однажды давным-давно…» Сказки, Уилл, не случайно начинаются с этих слов. Только вот «они жили долго и счастливо» в конце надо еще заслужить.

В дымке над городскими огнями Уиллу померещилась фигура женщины, окруженной черными мотыльками.

– Невероятно, правда? – Его собеседник достал из кармана какой-то мешочек. – Она сама сделала тебя невосприимчивым к ее собственным чарам, только чтобы защитить своего возлюбленного. Любовь делает глупцами даже бессмертных. – Он положил мешочек Уиллу на колени. Очень похожий был у Джекоба. – Все это началось с нее, Уилл, и закончиться может только с ней.

Мешочек казался пустым, однако, сунув в него руку, Уилл нащупал деревянный приклад.

Незнакомец поднялся:

– Отправляйся на ее поиски. Воспользуйся моим подарком, и даю слово: все вновь будет так, как должно быть. – Он наклонился к Уиллу. – Я покажу тебе, кто ты есть, Уилл Бесшабашный. Твой истинный облик… Ведь именно себя вы, смертные, все время ищете, не так ли?

Не дожидаясь ответа, незнакомец развернулся и направился к припаркованной у тротуара машине. Вышел шофер и распахнул перед ним заднюю дверцу. А Уилл так и стоял, сжимая в руке мешочек, пока автомобиль не исчез в уличном потоке.

На телефонные звонки Джекоб по-прежнему не отвечал, а когда Уилл вернулся в больницу, лицо Клары было бледным, как у покойницы. У него не хватило мужества поцеловать ее еще раз, и ночная сиделка на его вопрос, можно ли забрать Клару домой, лишь с профессиональной безучастностью покачала головой.

В квартире было так же тихо, и так же пусто было в комнатах, как в тот раз, когда Уилл вернулся из больницы от матери. Однажды давным-давно. Он сел за кухонный стол и достал из кармана мешочек, который дал ему незнакомец. Нерешительно запустил руку внутрь – и в замешательстве уставился на выскользнувшее оттуда оружие, необыкновенно прекрасное и в то же время страшное. Металлические накладки были горячими, словно серебро плавилось под его пальцами, а выгравированный на них узор, казалось, что-то нашептывал. Уилл сомкнул пальцы на прикладе, натянул стеклянную тетиву, поправил серебряную стрелу и сам испугался того, что почувствовал: желание послать стрелу в самое сердце тьмы – туда, откуда родом все это колдовство. Но у нее нет сердца.

12

Не на своем месте

Прежде Лиска так часто дожидалась Джекоба месяцами, что казалось нелепым беспокоиться через три дня его отсутствия. Но когда Ханута своим кашлем и на четвертую ночь не дал ей уснуть, у нее легко получилось убедить себя в том, что ради старика Джекоба нужно найти без промедления. Ее отнюдь не прельщала перспектива пройти через зеркало в одиночку, но страх перед зеркалом еще больше подталкивал Лиску действовать. Потому что страх – зверь, который вырастает, если ему поддаваться.

Лошадь она взяла у Хануты. Кусачий, как бездомная собака, коняга не раз доставлял Джекоба к руинам, а потом сам находил дорогу домой. Ханута утверждал, что его мерину даже волчья стая нипочем, но тот все же поспешно припустил прочь подобру-поздорову, стоило Лиске отпустить его возле башни. Руины не любила ни одна лошадь. Альма говорила, что виной тому призрак конюха, при жизни служившего в замке и мучившего господских коней. Он в это промозглое утро не показывался, но у башни на влажной от росы земле Лиска обнаружила следы сапог. Следы она нашла и когда вернулась из другого мира – на ведущей к конюшням полуразрушенной лестнице. Венцель когда-то рассказывал, что шванштайнский бургомистр пытается продать руины, чтобы положить конец слухам о том, что они прокляты. Быть может, пришло время подумать о другом тайнике для зеркала, хотя покрытые копотью стены пока что отпугивали всех покупателей.

Напоенное сыростью безмолвие напомнило Лиске, сколько часов провела она под этими дверями в ожидании Джекоба. Каждый раз боясь, что он не вернется.

Зеркало этим утром блестело так, словно его только что протерли. Лиска несколько раз уже стояла перед ним одна, но в конце концов все-таки разворачивалась и ждала Джекоба в своем мире. Она не следовала за ним: у него свой путь, у нее свой – таково правило. Но кто его установил? По правде говоря, скорее она, чем он. Джекоб всегда хотел, чтобы она пошла с ним.

Лиска вытянула руку и прижала ладонь к стеклу.

Было темно, и это странно. Башню освещало утреннее солнце, а время суток в обоих мирах до сих пор совпадало. Затем глаза привыкли к темноте, лисий мех обострял человеческие органы чувств, даже когда она его не носила. Она пыталась различить очертания письменного стола и окна, из которого открывался вид на город Джекоба, но ни того ни другого не было. В помещении, где очутилась Лиска, пахло каменными сараями, в которых она пряталась в детстве, чтобы часами не латать сети. Она увидела замурованные окна, ряды ящиков вдоль стен – некоторые в человеческий рост, а другие она и сама могла бы поднять.

Почему зеркало оказалось здесь?

Лиса заметила среди ящиков и другие зеркала, в большинстве своем меньшие, чем то, через которое она прошла, но всевозможных форм и размеров. Объединяло их только то, что все они были в серебряных рамах. Ей вдруг показалось, что она забрела в зал со множеством зеркальных дверей и теперь должна угадать, за какой из них исчез Джекоб.

Она прижалась ухом к воротам – единственному выходу из помещения. Мужские голоса, шум моторов – доказательства того, что она попала в мир Джекоба.

С Джекобом все хорошо.

Мех научил Лиску игнорировать страх, но все осложнялось, когда она боялась за Джекоба. Лиска приоткрыла дверь ровно настолько, чтобы выглянуть наружу.

Она будто видела два места одновременно.

Первое казалось заброшенным: широкий двор, поросший крапивой и чертополохом, окруженные густым лесом пустующие здания. Но на все это накладывалось другое изображение, до того размытое, словно реальность, которую оно показывало, пыталась сделаться невидимой. Лиска уже встречалась с такими чарами в своем мире: некоторые места прятались, чтобы сохранить какую-нибудь тайну. Мосты, замки, пещеры, полные сокровищ… Порой они оставались невидимыми, пока до них не дотронешься или не произнесешь волшебное слово. Но провести девушку-оборотня им удавалось редко. Она удивилась лишь тому, что встретила эту магию в мире Джекоба.

Прячущиеся среди пустующих домов здания башнями и островерхими крышами напомнили Лисе замки ее родины, но такие высокие стеклянные фасады с металлическими опорами она видела только в мире Джекоба. За ними, среди деревьев, она разглядела огромные котлы и посеребренные трубы. Над двумя бассейнами, примыкающими справа от нее к заброшенному двору, висели облака мерцающего дыма.

Где она и кто, пользуясь колдовскими чарами, скрывается в этом мире?

Лиса, сейчас не время это выяснять.

Но где же Джекоб?

Во двор въехал фургон. Люди, которые вышли из кабины и принялись за разгрузку, столь явно происходили из этого мира, что стеклянные здания казались на их фоне еще менее реальными. С одним из грузчиков была собака, большая, как теленок, и Лиса обрадовалась, что не успела поменять облик. Когда она выскользнула из ворот, никто из мужчин в ее сторону не смотрел, но ее заметила собака. «Это лисица!» – лаем предупредила она. Человек, державший собаку на поводке, резким окриком заставил ее замолчать, однако стал озираться по сторонам, и Лиска вовремя успела спрятаться за бочками, пока он ее не обнаружил. Она чуяла воду, вероятно какую-то реку.

Лиска превратилась, как только собака и ее хозяин зашли в одно из заброшенных зданий. В лисьем облике она видела скрытый чарами мир еще отчетливее: растения, бывшие для ее человеческих глаз лишь серебристыми тенями, рои травяных эльфов в кустах, из цветочной пыльцы которых добывают эльфову пыльцу. Все это не отсюда. Кто это сюда принес? Лиска покаталась по траве в подлеске, чтобы замаскировать свой запах: лисица чувствовала, что собака здесь не одна.

Ящики из гнилых досок и ржавые бочки, груды стекла между покрытыми растительностью кирпичными стенами. От запаха, окружавшего спрятанные здания, ее шерсть встала дыбом. Лиска не встречала его ни в одном из миров, поэтому старалась держаться подальше как от этих зданий, так и от бассейнов, над которыми клубился мерцающий дым.

С ним все хорошо.

За деревьями показалось еще одно строение. Оно принадлежало к этому миру и на первый взгляд выглядело заброшенным, однако в оконных проемах, подобно серебряным побегам, из кирпичей вырастали решетки. Джекоб был где-то за ними. Лисица это просто знала. Такого рода знанию редко находилось объяснение, но Лиска еще ни разу не пожалела, что доверяла ему.

С ним все хорошо. Нет. Лисица говорила другое, хотя окружавший заброшенное здание запах болезни и смерти был до того затхлым, что наверняка сообщал о давно забытых несчастьях. Его перекрывал запах жизни, слабый, какой исходит от раненого зверя или человека.

Лисица до окна не дотягивалась, и Лиске снова пришлось принять человеческий облик, а с ним вернулся и человеческий страх, и все эти бесполезные вопросы: что произошло? как зеркало оказалось в этом заколдованном месте? Искать ответы у нее времени не было, иначе скоро вопрос останется только один: почему ты, Лиска, его не спасла?

Она пробиралась сквозь заросли жгучей крапивы и сухостоя к одному из окон, и тут за спиной послышались шаги. Лиска попыталась перевоплотиться, призвать на помощь мех, но было слишком поздно, и она шмыгнула за дерево, проклиная размеры человеческого тела. К счастью, человек, идущий к зданию с тарелкой еды, оказался менее бдительным, чем собаки – те все еще заливались лаем. Проходя мимо Лиски, он чуть не наступил ей на руку. У него было странное лицо – словно кто-то вылепил его из глины, не прикладывая особого старания. Сердце ее подскочило к самому горлу, но не от страха, а от облегчения: еду носят только живым. Теперь оставалось лишь надеяться, что этот живой – Джекоб.

Человек с тарелкой завернул за угол, и Лиска услышала, как он отпирает дверь. Трудно было удержаться от соблазна тут же броситься следом. Она бы наверняка легко с ним справилась. Однако много лет назад она так же думала о слуге одного каталонского вампира, но, прежде чем успела его схватить, тот превратился в летучую мышь и пронзительным писком оповестил своего кровожадного господина. Казалось, несколько дней прошло, прежде чем глинолицый появился снова. Он с кем-то разговаривал, а когда показался из-за угла, Лиска увидела в его руке телефон – напоминание о том, в каком она мире.

Замок на двери был Лиске незнаком, как и весь этот мир, но ее руки уже вскрывали склепы королей и Живую шкатулку тролля. Боком протискиваясь внутрь, она задавалась вопросом, для кого предназначаются чары невидимости. Не для тех ли, кто разгружает фургоны? Глинолицый, должно быть, знает об этих чарах, иначе при первом его шаге за дверь раздался бы сигнал тревоги. Между грязными половицами скрывались серебряные нити, которые наверняка оповещают о любом непрошеном госте, если тот неосмотрительно на них наступил.

Не доверяла Лиска и цветам, росшим повсюду из-под растрескавшейся штукатурки. Уж больно они напоминали те, что обрамляют зеркало, которое ее сюда привело, и аромат их в спертом воздухе убаюкивал, подобно колыбельной. Цветы так же плохо вписывались в этот мир, как зеркала, травяные эльфы и здания, что умели делаться невидимыми.

Красота всего, что окружало Лиску, казалась угрожающей, словно венерина мухоловка, которая в ожидании жертвы расставила капканы среди крысиного помета и пятен стенного грибка. С каждым шагом Лиска все сильнее боялась, что Джекоб угодил в ее капкан. Но первые комнаты, куда она заглянула, оказались пусты. По следам на пыльных половицах Лиска вышла к лестнице, ведущей в подвал. Она прислушалась, и ей почудилось внизу шарканье ног, потом сдавленное ругательство. Голос принадлежал не Джекобу, однако он был здесь – она ощущала это, словно ее касалась рука родного человека. Вдали она слышала шум мотора, удары воды о дерево или камень, пугающе громкие голоса и шаги. Но они не приближались.

Цветы попадались и на лестнице, Лиска старательно избегала до них дотрагиваться. Лестница заканчивалась в просторном подвальном помещении, откуда тянулся коридор с комнатами без окон по обе стороны. Решетки в дверных проемах едва различала даже Лиса. Серебряные решетки. Камеры за ними были пусты. Все, кроме последней.

Лиска узнала неподвижное тело за решеткой, хотя Джекоб лежал к ней спиной. Она взялась за прутья. Ощущалось это так, будто она схватила воздух. Чары были настолько мощными, что не обнаруживали себя даже при прикосновении. И все же Лиска отдернула руки. Кожу на ладонях стянуло, словно она превращалась в серебро.

– О, bonjour… или уже bon soir?[6] – На полу рядом с Джекобом сидел человек в одежде этого мира. Он привалился к стене, будто сидел здесь уже давно. Его темные волосы курчавились, как шерсть у барашка. – А тебя я здесь еще не видел. У кого ты украла лицо? Simonac![7] – Мужчина вскочил и сжал кулаки, как боксер на ринге, который готовится к следующему раунду. – Пришла, чтобы снова позвать меня глянуть в ваше зеркало, да? Похоже, мое лицо вам действительно нравится. Но Сильвен Фаулер по своей воле с тобой не пойдет, ma puce[8].

Он замахал кулаками в воздухе, как бы доказывая, как трудно ей с ним придется. Лиска чуть не расхохоталась. Если бы только Джекоб шевельнулся!

– Не из-за чего устраивать потасовку, – ответила она. – Я не из местной команды. Я пришла за ним. – Она показала на Джекоба. – Что с ним сделали?

Перчатки, которые Лиска вытащила из кармана, не раз помогали ей избегать магических ловушек, но она не была уверена, что они выручат и на этот раз.

– Ostie de moron. – Мужчина опустил кулаки. – Ты что, Сильвен, не узнаешь себе подобных? Она же человек! – Он склонился над Джекобом. – Думаю, он в порядке. Пожалуй, просто их пыльцы перебрал. Как ты его нашла? Любовь и все такое? – Мужчина вздохнул одновременно с завистью и сочувствием. – Не входи! С этой дверью что-то не так. – Он закатал рукав. Рядом с татуировкой в виде пламенеющего кленового листа мерцала металлическая полоса. – Вот что получится, если попробуешь.

– Это решетка. Невидимая из-за маскировочной магии.

Лиска на пробу обхватила рукой в перчатке один прут. Ощущение по-прежнему было не из приятных.

– Из-за… чего? – Сильвен смотрел на нее так, словно она не в своем уме.

Замок, если его видеть, взламывался легко. Лиска стянула с рук посверкивающие серебром перчатки. Кожа Джекоба была теплой, и дышал он ровно, словно спал. Лиска не находила никаких ран, но наконец нащупала на его левом виске под темными волосами крохотную булавочную головку. В Лотарингии есть одна сказка – ее нередко рассказывала Лиске мать, – в которой черт сто лет держал принца в плену, воткнув ему в голову серебряную булавку. Принц пришел в себя, как только его сестра вытащила булавку. В Лискином мире зачастую разумно следовать таким примерам, но здесь мир Джекоба.

– Если он не встанет, я могу его понести, – шепнул Сильвен. – Надо перебраться через реку, весь остров у них под контролем! Это будет непросто, но, может, удастся раздобыть лодку…

Лиска дала бы ему лет сорок пять, однако живые глаза и большой рот делали Сильвена похожим на хорошенького мальчугана, который просто слегка возмужал. Этого впечатления не нарушал даже явно не единожды сломанный нос.

– Лодка не нужна, мы поступим по-другому.

Мы? Лиса! Она не может провести через зеркало незнакомого человека. Тем не менее Сильвен был прав: его помощь ей, вероятно, понадобится. И все же следовало, пожалуй, разузнать о нем побольше.

– Как ты здесь оказался?

Лиска постаралась, чтобы в вопросе слышалось только участливое любопытство.

– Я работал на них.

– На них?

Лиска дотронулась до булавочной головки, и Джекоб вздрогнул.

– Компания «Иммортал»[9], стекло и серебро. Я поставлял заказчикам их зеркала.

Зеркала. Тяни уже, Лиса. Джекоб снова вздохнул, но булавка вышла из виска легко.

– Tabarnak![10] У моей дочери точно такие же рыжие волосы, как у тебя, – пробормотал Сильвен. – Я постоянно думаю о ней, с тех пор как впервые заглянул в это чертово зеркало. Maudite marde![11] Проклятое стекло не только похищает твое лицо, оно выносит на поверхность воспоминания, словно… кто-то в них порылся. Всю гадость, о которой ты давно забыл… Но с приятными воспоминаниями еще хуже!

Похоже, он говорил не о том зеркале, которое привело ее сюда. В родном для Лисы мире были зеркала, исполняющие желания, дарующие помощь, открывающие правду… они могли быть как обещанием чего-то хорошего, так и идеальной ловушкой. Ведьмы, прежде чем заглянуть в зеркало, плевали на стекло, чтобы убедиться, что оно не заколдовано.

Джекоб зашевелился. Лиске пришлось несколько раз прошептать его имя, пока он наконец не открыл глаза. Словно залепленные серебром.

– Лиса? – Он вслепую ощупал ее лицо. – Я ничего не вижу.

Она была ужасно рада слышать его голос, но для радости оставалось так же мало времени, как и для страха. Пытаясь сесть, Джекоб оперся на правую руку и тут же застонал.

– Что у тебя с рукой?

– Долгая история…

Лиса помогла ему подняться. Джекоб так ослабел, что ему пришлось прислониться к стене.

– Надо дождаться темноты, – послышался голос Сильвена.

– Кто это? – Джекоб сощурился. К счастью, различать очертания предметов он, кажется, все-таки мог.

– Сильвен Калеб Фаулер, – с поклоном представился Сильвен. – Похоже, у нас с вами общие враги. Это только начало, да?

Он был прав, лучше было дождаться темноты, но Лиске хотелось уйти отсюда. Это место вызывало у нее отвращение.

– Ты можешь попробовать с лодкой, – бросила она Сильвену, протаскивая Джекоба в открытую дверь. – Удачи.

Сильвен выругался – и пошел за ними. Лиска едва успела удержать его, не позволив наступить на цветок у подножия лестницы.

– Это место заколдовано, Сильвен, – прошептала она. – Твои глаза здесь не помогут, как не помогут Джекобу его глаза. Стой, где стоишь, и ступай только след в след за мной.

Лиска велела им обоим подождать, пока она с осторожностью не сорвет растущие вдоль ступеней цветы. Ей оставалось только надеяться, что сигнализация не сработает ни на прикосновение ее пальцев, ни на тяжесть ее тела, но все было тихо. Она то и дело замирала, прислушиваясь к звукам наверху, а в голове крутился вопрос, как незаметно провести Джекоба через двор к зеркалу. Даже если бы он мог видеть – все равно едва стоял на ногах. Ей приходила на ум лишь одна идея, и для этого был нужен Сильвен.

Чтобы преодолеть расстояние, отделяющее их от двери, требовалось немалое терпение. Опасаясь, что Сильвен с Джекобом могут наступить на серебряные нити, она накрыла половицы своим плащом.

– Ты хорошо знаешь территорию? – спросила она Сильвена, когда они наконец добрались до двери. Снаружи все стихло, и голоса теперь доносились издалека, что успокаивало.

– Конечно. Говорю же, я несколько месяцев развозил их ящики. – Сильвен ткнул пальцем в ту сторону, откуда пришла Лиса. – Там они хранят зеркала, а там, – Сильвен указал на север, где Лиска видела серебряные трубы, – делают стекло. Câlisse! Проклятые острова на Ист-Ривер. Говорят, даже птицы здесь не остаются. Жена меня предупреждала. Бывшая жена. «Сильвен, – говорила она, – как ты думаешь, почему они так хорошо платят? На этих островах нечисто. Найди себе приличную работу». Но на приличной разве что-то заработаешь?

Лиска зажала ему рот рукой.

– Больше ни слова! – шепнула она. – Или можешь пытаться уйти по реке.

Угроза подействовала. Сильвен крался за ними следом тихо, как мышь. Фургон уже уехал, но, очевидно, появились гости. Джекоб и Сильвен, вероятно, не видели ни трех карет, ни здания, перед которым те остановились. А может, кареты представлялись Сильвену обычными автомобилями. Маскировочная магия не только делает предметы невидимыми, но иногда и меняет их облик. Лиска вспомнила скорлупу лесного ореха, которую как-то нашла в одной пещере. Джекоб видел просто скорлупу, но Лиска держала в руке крошечную серебряную колыбельку.

Возле карет ожидали охранники с такими же, словно из глины вылепленными лицами, как у того, кто принес еду, однако оружие у них было, судя по всему, из этого мира. Слепой и слабый, Джекоб ни за что не прошел бы мимо них незамеченным, и, как будто этого мало, из-за одной кареты вынырнули собака и ее хозяин. Он был единственным человеком, которого Лиска здесь встретила. Если действительно был человеком. Для охранника он выглядел слишком юным.

– Вам нужно добраться вон до того здания, которое перед стеклянным котлом. Подкрадитесь к нему с другой стороны, – шепнула Лиска Сильвену.

Тот уставился на нее с недоумением. Лиса, он не видит котла, так же как и карет. Оставалось надеяться, что кусты с цветами растут среди деревьев только как источник пищи для травяных эльфов и не поднимут тревогу.

– Здание рядом со ржавым бензобаком, – поправилась она.

Сильвен с облегчением кивнул, но Джекоб еще крепче сжал ее руку:

– Что ты задумала?

Как будто сам не знает. Просто ему это не нравится. Вместе они уже выпутывались и из более безнадежных ситуаций. Теперь предстояло выяснить, будет ли им так же везти и в его мире.

Собака подняла голову – они за несколько миль чуют запах человеческого пота. Но Лиска собиралась отправить ее по куда более соблазнительному следу. Подождав, пока Сильвен с Джекобом не скроются за деревьями, она вышла во двор. Один из охранников что-то крикнул другому, и оба схватились за оружие, когда Лиса у них на глазах поменяла облик.