Полная версия
Правдивая история жизни Герберта Аврилакского – ученого, чернокнижника и чародея
После длительного и утомительного путешествия граф Боррель вместе со спутниками, наконец, прибыл в Аврилак. Приняли его там с должными почестями. И так бы возвратился гость из далекой Испании, удовлетворившись паломничеством к чудотворным реликвиям, если бы не удивительный разговор с аббатом и схоластиком Раймундом об талантливом юноше. Скорее всего об этом знали только несколько человек: сам граф, аббат, Раймунд и Герберт. Подробности этого разговора передает нам Рихер Реймский, которому это могло стать известно со слов самого Герберта.
В один из дней монастырь прощался с графом Боррелем и его многочисленной свитой. Среди тех, кто уезжал в далекую и загадочную страну, был и юный Герберт. Это было столь неожиданным для всех, возможно, даже для него самого. Неудивительно, что многие современники и более поздние летописцы видели во всем этом »перст Божий и истинное чудо».
Все было так необычно, что кое-кто начал сочинять разные сплетни о якобы неподобающем поведении Герберта, которое побудило аббата избавиться от юноши. Причины такого поведения называли разные. Один хронист намекал, что у красноречивого и не обделенного приятной внешностью монаха была какая-то интрижка с молодой девицей. Другой спустя сто лет после всех событий заявлял, что юноша стал слишком высокомерным, поэтому его просто выгнали. Сейчас уже трудно судить, как было на самом деле.
Скорее всего, Герберт уже давно своим поведением показал аббату и учителю Раймунду, что ему вполне комфортно, но немного тесно в стенах монастыря. Поэтому он, подобно птице, давно мечтавшей о свободе, легко вылетел из »клетки» и отправился навстречу неведомому. Однако так ли он сильно рвался в далекие края? Чувствовал ли себя безмерно счастливым? Может быть, поначалу, как и многие молодые люди, он радовался новым впечатлениям и предвкушал новые открытия, ждал чего-то неведомого. Однако он всегда помнил »то самое святое общество, которое его вскормило и воспитало» и питал самые теплые чувства к аббату Жеро, который провожал его в далекий путь. Вспоминая это на склоне жизни, Герберт писал: »В моей душе навсегда запечатлелось лицо моего друга Жеро, моего господина и отца одновременно».
Испанская марка во времена Герберта
Когда Герберт приехал в Испанскую марку, чтобы продолжить свое обучение, эта страна была уже вовлечена в Реконкисту – длительную и упорную борьбу с оккупировавшими большую часть Пиренейского полуострова мусульманами. Но христианских государств на севере Пиренеев могло и не быть, если бы не походы Карла Великого. В 732 году дед великого императора Карл Мартелл нанес поражение арабам в битве при Пуатье и остановил арабскую экспансию в Западной Европе. Карл Великий и его сын Людовик Благочестивый совершили несколько походов на север Испании, в результате чего на карте появились графства Барселона, Ампуриас, Бесала и другие.
Однако местные феодалы вовсе не стремились быть подчиненными франкским правителям, и уже в 827 году в этой части империи начались восстания против власти наследников Карла Великого. Причем инициаторами мятежей выступали местные графы. Один из последних великих и могущественных правителей франков Карл Лысый разделил созданный ранее его предшественниками регион, образовав отдельную Испанскую марку – будущую Каталонию. Ее центром являлось графство Барселона, правители которого добились фактической независимости от франкских королей.
Особенно удачливым в этом плане был граф Вифред Мохнатый, который смог подчинить своей власти Урхель и отобрать у арабских властителей Риполь, Монсеррат и Аусону. Вифреду удалось не только расширить территорию, но и создать на ее территории укреплённые замки и монастыри, а также пытался проводить колонизацию опустошенных войнами и мятежами земель. Однако во время одного из сражений с арабами в августе 897 года граф Барселонский погиб, а его земли согласно завещанию были разделены между тремя сыновьями.
В то время такой обычай наследования был широко распространен во многих государствах. Но в ту эпоху такое решение приводило к внутренним распрям и ослаблению страны перед лицом врагов. Потомки Вифреда продолжили активно участвовать в походах против арабов и вместе с другими христианскими государями на севере полуострова даже вмешивались во внутренние распри Кордовского халифата. Однако в 978 году в Кордове произошел государственный переворот, после которого к власти пришел легендарный полководец Аль-Мансур, который прославился позднее в европейских хрониках и легендах под именем страшного Альманзора.
На вторую половину 960-х годов, в монастырях графства Барселона Герберт с жадностью постигал премудрости математики, музыки и астрономии, на севере Пиренеев царило временное спокойствие, а правители графства могли пренебрегать формальным подчинением франкским королям. Они могли путешествовать на север к франкам или в Рим ради дел благочестия или церковного престижа, не опасаясь вторжений с юга. Это было то время, когда Герберт мог спокойно предаваться изучению премудростей математики, постижению тайн астрономии и овладению тонкостями музыкального искусства. Ничто и никто не мог побеспокоить занятий франкского юноши, так как жестокий Альманзор придет в эти края с огнем и мечом только через десять лет после отъезда Герберта.
Фактической столицей Испанской марки Барселона стала еще при наследниках Карла Великого. Но во второй половине века город был еще сравнительно маленьким и по большей части представлял военный форпост, а не торгово-экономический центр. Возможно, Герберту, прибывшему в Барселону из крошечного Аврилака, столица Испанской марки в юности показалась мегаполисом, населенным множеством народов, говорящих на множестве языков. Временный мир с арабами позволил развивать морскую и сухопутную торговлю. Барселона стала понемногу богатеть и становиться более космополитичной.
В городе можно было встретить людей почти со всего Средиземноморья: каталонцев, франков, венецианцев, скандинавов, греков, сирийцев. Мы не знаем, что чувствовал иностранец вроде Герберта, попадая в Барселону. Но молодому монаху, ошеломленному первыми впечатлениями, город должен был напомнить строки из книги Бытия о Вавилонской башне и смешении языков. Как жаль, что Герберт не сохранил писем того времени. Они бы многое рассказали нам и о стране, и об учебе молодого монаха, и о том, с кем он там постигал пути квадривиума.
Первое путешествие юного Герберта Аврилакского
Когда Герберт покидал Орильяк, ему должно было исполниться лет двадцать или около того. Впервые в жизни он отправлялся в далекое, полное опасностей путешествие. В будущем таких приключений в жизни Герберта будет немало. Но это первое должно было надолго запомниться ему, ведь он впервые покидал место, где вырос среди тех, кто был добр и щедр к нему, насколько это вообще было возможно в то время и в том месте.
Что он думал в те часы и минуты, когда верхом на осле, как подобало всем монахам, отъезжал все дальше и дальше от родной обители? Наверное, предвкушал то, что его ждало в конце этого длинного и трудного пути в Каталонию. Возможно, немного грустил о том, что покидает ставший ему родным тихий и умиротворенный Сен-Жеро с его небольшой библиотекой и школой.
С юности Герберт отличался острым и пытливым умом, любопытством и страстью к знаниям. Как говорили в те времена, он »любил книги так же страстно, как распутник любит женщин». Подобно вольной птице, на время попавшей в тесную клетку, он, наконец, вырвался на свободу и наслаждался всем, что его окружало в этом нелегком путешествии: лесами, лугами, полями и всем божьим миром. Его ждала волнующая неизвестность.
В наши дни путешествия уже не кажутся опасным и трудным предприятием, как в времена Герберта. Современные люди даже любят путешествовать, а тысячу лет назад, все было наоборот. Те, кто мог, старались всеми способами избежать такого трудного предприятия. Как выглядело в те времена путешествие даже на не очень большое расстояние, хорошо описал ученик Герберта Рихер Реймский. Он должен был преодолеть всего лишь около 240 км на пути из Реймса в Шартр, чтобы прослушать лекции по медицине и философии. Путешествие проходило по равнинной местности в одном из самых оживленных и развитых по тем временам регионе. И все же Рихер считал его »далеким и трудным».
В отличие от своего будущего ученика Герберту пришлось идти и ехать верхом из Орильяка в Барселону преимущественно по опасной и трудной гористой местности, лишенной нормальных дорог и элементарных условий для путешественников. Еще сложнее было на горных перевалах в Пиренеях, где многое определяла капризная погода. Сегодня желающий преодолеть тот же маршрут водитель потратит на все про все часов 6 не более, так как по хорошему шоссе расстояние составит всего около 540 км. Но в те времена, конечно, ничего подобного там не было.
Горы, леса, болота, дикие звери и отсутствие хороших дорог, – все это естественным образом ограничивало возможности путешествий. Но были и другие препятствия. По сравнению с хищниками гораздо более опасными были люди. Разбойники, причем нередко из весьма благородных сословий, подстерегали неосторожных путников в лесах и на глухих дорогах. В голодные годы некоторые лихие люди не брезговали и человечиной.
Даже в владениях какого-нибудь феодала путешественникам было неспокойно. Что тому и его людям могло взбрести в голову, предсказать было сложно. Поэтому путники старались объезжать замки стороной. Конечно, нищему монаху было немного проще, однако и ему могло не поздоровится. Поэтому люди предпочитали отправляться в дорогу хорошо вооруженными и преимущественно в компании надежных спутников. Одинокого путника считали чуть ли не смертником.
Герберту повезло во всех отношениях. Он ехал среди многочисленной свиты графа Борреля. И поэтому мог не переживать за свою безопасность. Такой отряд не осмелился бы атаковать даже самый отчаянный барон или шайка разбойников. Юноше можно было не беспокоиться и о своем пребывании в Каталонии. Граф Барселонский пообещал аббату Сен-Жеро, что Герберта будет опекать и обучать всем наукам епископ Викский Ато. Герберту не грозили нищета и отсутствие своего угла для ночлега.
Покровительство сильных мира сего будет сопровождать нашего героя всю оставшуюся жизнь. Конечно, нельзя все объяснять »перстом судьбы» или редкой удачей. Как и в монастыре, в дальнейшем многого Герберт будет добиваться всего собственными усилиями: упорным трудом и острым умом. Но и сейчас, и тогда от людей требовались также определенные качества характера. И по мере взросления в характере будущего понтифика станут проявляться новые черты: лицемерие, умение подольститься к нужному человеку.
Истоки легенды о чернокнижнике, или где и чему учился Герберт Аврилакский
В »Истории английских королей» Уильям Мальмсберийский красочно передает легендарные сведения о том, чему учился наш герой в Испании.
«Там он узнал, что предвещает пение и полет птиц; там постиг искусство вызывания теней умерших; там, короче говоря, овладел всем тем, что, вредное оно или полезное, может возбуждать человеческое любопытство; ибо о законных науках – арифметике, музыке, астрономии, геометрии и говорить незачем; он усвоил их настолько, чтобы показать, что они ниже его таланта, и возобновить с большим усердием в Галлии, где они давно уже потеряли всякое значение».
Начиная с Адемара Шабанского — большого фантазера и почти современника Герберта — множество людей стало утверждать, что будущий папа побывал не только в Каталонии, но и у арабов в Кордове и Севилье. Кто знает: может быть, эта легенда зародилась еще при жизни самого Герберта. Однако его верный ученик Рихер Реймский ничего подобного о жизни учителя не рассказывает. Напротив, он утверждает, что в Испании Герберт обучался математике только у епископа Ато.
Для обучения квадривиуму – арифметике и другим наукам — нашему монаху совсем не обязательно было путешествовать к арабам в далекую, почти сказочную Кордову. Напротив, если бы христианин, а тем более монах, в то время предпринял бы это безумное путешествие, то оно могло закончиться очень печально. Вражда между христианами и мусульманами на Пиренеях никуда не делась, а законы были неумолимы и жестоки. Да и зачем было опять пускаться в трудный и опасный путь, если в Испанской марке и так было достаточно людей, обладавших очень ценными знаниями в области математики, геометрии, астрономии, музыки и медицины. У них можно было многому научиться, не прибегая к крайним методам.
Герберт в полной мере воспользовался предоставленными ему возможностями. Он многое почерпнул у мудрого и весьма образованного епископа Викского Ато и других ученых христиан. Но в здешних землях юноша мог вполне спокойно общаться с проживающими в Испанской марке учеными арабами и иудеями. Но самое главное, что в монастыре Вик, в аббатстве св. Марии Риполлской, где учился подопечный епископа Ато, были даже по тем временам очень большие библиотеки, а в скрипториях постоянно трудились переписчики для пополнения книжных хранилищ ценными рукописями.
Здесь можно было найти сочинения по самым разным вопросам и на самых разных языках, включая арабский. Как раз, когда Герберт проходил здесь обучение, братия монастыря св. Марии Риполлской активно занималась переводами с арабского на латинский. Здесь Герберт »много и успешно изучал математику» и другие точные науки. Здесь же он должен был познакомиться с медициной. Впрочем, о его отношении к этой весьма практичной науке есть противоречивая информация. Одни говорят, что Герберт проявлял к ней интерес и умел хорошо лечить, чем и пользовался иногда в корыстных целях, например, для получения покровительства. И это хорошо известно из его писем. Другие считают, что хотя наш герой и знал медицину, однако не питал к ней большого интереса, хотя и разбирался в ней по тем временам весьма неплохо.
Пребывание в Испанской марке оставило неизгладимый след в жизни Герберта. Здесь усилился его жгучий интерес к книгам. Через несколько лет, уже занимая должность в Реймсе, он станет тратить на собирание собственной библиотеки огромные средства. Книги стали его страстью, и ради них он готов был на многое. В те времена рукописные тома, как и научные инструменты, стоили очень дорого. Поэтому Герберт будет стараться не только покупать нужное для себя, но и изготавливаться это самостоятельно или с чужой помощью. Благо, что он располагал не только ясной головой, но и поистине »золотыми руками».
Но пока до этого еще далеко. А собственные книги молодому монаху, возможно, хотелось иметь уже тогда. Смог ли он приобрести что-то в Испании? Это неизвестно, хотя и возможно. Он мог обзавестись какими-то рукописями путем копирования. Для этого у Герберта было почти три года. Талантливому ученику могли в виде исключения что-то подарить. Во всяком случае, нельзя исключать, что, возвращаясь через три года учебы в Каталонии, Герберт привез с собой какой-то ценный для себя манускрипт, например, по математике или астрономии. И тогда какая-то доля истины, вероятно, кроется в известном историческом анекдоте, пересказанным Уильямом Мальмсберийским. Его стоит привести здесь.
«Он (Герберт – А.В.) поселился у одного философа этой секты (математиков – А.В.), чье расположение стремился снискать сначала щедрой платой, потом обещаниями. Сарацин не отказывался продать свои знания; часто занимался с ним, беседовал то о серьезных вещах, то о пустяках, давал ему переписывать книги. Однако была одна книга, содержащая в себе все его знания, которой Герберту не удавалось добиться никакими средствами. И он воспылал желанием овладеть этой книгой во что бы то ни стало, ибо „все, что запретно, влечет; того, что не ведено, жаждем“. И вот он принялся умолять сарацина именем Бога, упрашивать ради дружбы, предлагал ему много денег, обещал еще больше. И, когда у него ничего не вышло, подстроил ночную ловушку. Напоив его вином, с помощью его дочери, с которой завязал дружественные отношения, он выкрал лежащую под подушкой книгу и бежал. Прогнав сон, сарацин бросился вслед за беглецом по знакам звезд, в знании которых был искушен. Беглец, оглядываясь, обнаружил опасность с помощью того же самого знания, и спрятался под деревянным мостом, который был поблизости. Ухватившись за брус, он повис так, что не касался ни воды, ни земли. Таким образом, рвение преследователя было напрасным, и он возвратился домой. Тогда Герберт, прибавив шагу, вышел к морю. Там, заклинаниями призвав дьявола, он поклялся, что будет всегда в его власти, если он защитит его от того, кто снова гнался за ним, и переправит через море. Это и было сделано».
Впрочем, сам же Уильям подверг критике эту историю, которая, видимо, дошла до него в пересказе других хронистов или в качестве одной из народных легенд о »папе-чернокнижнике»:
«Кто-нибудь, быть может, сочтет, это просто выдумкой, потому что люди имеют обыкновение подрывать славу ученых, обвиняя человека, выдающегося в каком-либо искусстве, в сговоре с дьяволом…»
Книга-то, может быть, и была. Но вряд ли Герберт ее украл, а уж тем более невероятной выглядит вся эта история с побегом и клятвой дьяволу. Кстати, девушка, возможно, тоже была. Герберт не чурался общения с противоположным полом. Намеки на это в его письмах есть. Но описанные в анекдоте уловки и хитросплетения больше напоминают сюжеты из сказок о ловких разбойниках или хитроумных ловеласах.
Но пора вернуться к более серьезным вещам. Богатство местных монастырских библиотек, активные контакты с местными учеными, сама атмосфера той среды, в которой вращался молодой человек, позволили ему открыть для себя много новых идей и изменить свое видение мира. Счетная доска абак, астролябия, арабские цифры, математические операции, передовая арабская медицина — все это для таких франков, как Герберт, было абсолютно новым и необычным.
Многое из того, что он узнал, было в ходу еще у греков и римлян, а что-то пришло через арабов из Китая и Индии. Но Герберту и другим европейцам еще предстояло все это заново открывать и »переваривать». Зачастую, как в случае с нашим героем, это вело к конфликтам, обвинениям в ереси и колдовстве. Однако нашего молодого монаха это не останавливало. Он укреплялся в своем преклонении перед античной наукой, философией и литературой. Это и стало одной из главных причин, почему позднее у Герберта сформировалась репутация колдуна и чернокнижника.
Космополитичный мир Испанской марки и активное освоение классических идей постепенно сформировали странный политический идеал в голове молодого франка. Неизвестно, окончательно ли. Скорее всего, в те годы эти идеи у него только зарождались и были сугубо умозрительными, без какой-либо системы. Не было ни реальных условий, ни повода, чтобы каким-либо образом воплотить формировавшийся политический идеал в реальность. Примерно через четверть века будущему понтифику представится такой шанс.
Насыщенное научными поисками и общением с интересными людьми пребывание Герберта в Испании закончилось неожиданно и необычно. В 970 году, спустя почти три года жизни в Каталонии, Герберт вместе с графом Боррелем и епископом Ато отбыл в далекий Рим, в столицу бывшей великой империи, а ныне в центр католического мира. Молодого ученого монаха ждало новое далекое путешествие, новые знакомства и новые возможности.
Эта поездка стала вторым поворотным моментом в судьбе нашего героя. Позднее Рихер Реймский, не без основания, придаст путешествию своего учителя в Рим судьбоносное значение: »Когда Провидению стало угодно, чтобы косневшая во мраке невежества Галлия вновь осветилась ярким светом, оно внушило герцогу и епископу мысль отправиться в Рим помолиться».
Из Барселоны в Рим: путь к славе
В один из теплых летних дней 970 года большой отряд во главе с правителем Каталонии графом Боррелем отбыл из Барселоны в Рим. Среди путешественников также были епископ Ато и молодой монах Герберт. Для последнего это было уже второе большое путешествие за три года. И опять впереди волнующая неизвестность, уникальная возможность посетить Вечный город и многообещающие перспективы. Конечно, он не мог знать тогда, что через три десятилетия Вечный город станет венцом его карьеры и последним пристанищем…
На этот раз путешествие правителя Испанской марки не было связано, по крайней мере напрямую, с возможность посетить святые места и поклониться мощам и реликвиям. В трудное и довольно опасное предприятие каталонцев побудили отправиться соображения политического свойства. На первый взгляд они в основном касались положения церкви, что и объясняет присутствие епископа Викского Ато в составе делегации. Но, по сути, речь шла об обретении большей самостоятельности Испанской маркой.
Во второй половине X века последним Каролингам уже было не до Испанской марки, которая подчинялась им скорее формально, чем по существу. В борьбе с мусульманами на Пиренейском полуострове франкские монархи уже почти не принимали какого-то существенного участия. Им было просто не до этого. Во главе Реконкисты теперь встали такие правители, как графы Барселонские и другие местные сеньоры.