30 причин, чтобы не любить

Но ответить мне нечего. Я все-таки хочу доучиться и побыть еще мистером АСИ. А она пусть смеется надо мной. Другим девчонкам я все равно нравлюсь. И пацаны мне завидуют.

– Но клип ты крутой подготовил, – ошарашивает меня Воронцова после неловкой заминки. – Ты профессионально этим занимаешься?

– Чем этим? – сам не знаю, что такого было в моем клипе, чем там можно профессионально заниматься. Ходить с мордой кирпичом под эпичную музыку?

– Ну, ты не модель?

Ахах. Она смешная. Модель, бля. Меня бы отец с братом потом на порог не пустили, если бы я вдруг моделью решил заделаться. Это вообще неджентльменское вроде дело.

Сперва хохочу в голос, а потом резко выпрямляюсь и смотрю на нее сбоку.

– А что, похож?

Ресницы опять вверх-вниз, словно крылышки. Они насыщенно-черные, хотя волосы у нее темно-русые, почти каштановые, с легкой рыжинкой.

– Ну да. Почему ты смеешься? – говорит она абсолютно серьезным тоном. Кажется, шутить ее не научили. – Ты, видимо, от природы фотогеничен. И ведешь себя, как надо на камеру. Я была уверена, что ты профессионал.

– Там и клип-то на коленке состряпан. И то друзья помогали, – вспоминаю с улыбкой, как весело мы его делали, больше угорали, чем работали. – Я там чисто ходил, куда укажут, красивый, на пафосе.

Барх музыку написал. Леха постановкой занимался. Миха непосредственно снимал. Зефирка меня подкрасила, чтоб неровный загар после Тая убрать. А я лишь позировал да монтировал. Делов-то.

– В этом, кажется, и суть работы моделью. Ходить, куда укажут. Красивым. На пафосе, – Воронцова усмехается.

Есть в этом смешке что-то высокомерное, но мне все равно приятно. Такие, как она, очевидно, не делают комплименты просто так. Они их вообще не делают, а говорят, что думают. И если даже такая равнодушная особа заценила наш клип и мою фотогеничность, значит, получилось, правда, круто?

Хм.

Наконец, мы заходим внутрь. Оранжевый бросается в глаза. Его разбавляет стерильный белый. Здесь все такое, начищенное до блеска, как будто не настоящее, а виртуальное. В лакированных поверхностях отражается окружение. Даже девушка за стойкой кажется 3Dшной в бесфактурном халате, с идеально гладкой кожей и неестественной улыбкой. Слишком миловидной для живого человека.

– Доброе утро! Назовите, пожалуйста, фамилию. Я проверю запись, – она окидывает нас бездушным взглядом, словно голограмма смотрит, совсем не замечает, что кто-то тут хромает.

– Нам бы в травмпункт. Срочно. Мы, разумеется, столкновение не планировали, поэтому, извините, не записались заранее, – говорю торопливо, с легким раздражением.

Воронцова выдавливает смешок.

– Оу, да, конечно, – администратор чудом оживает и переводит на нее все внимание. – А что у вас случилось?

– Ушиблась. Упала, – отвечает та. Тон такой, будто ее все уже достали. Еще столетие назад.

– Так, сейчас, минуту, пожалуйста, – кивает администратор и хватается за телефон.

Потом спрашивает у Воронцовой паспорт и дает заполнить какие-то документы. Наконец, я все оплачиваю, и медсестра уводит больную дальше по коридору.

Глава 3

Оставшись в холле, я падаю в кожаное кресло и откидываюсь на неудобную круглую спинку. Смартфон до сих пор разрывается уведомлениями. Одногруппники поздравляют, родственники поздравляют, какие-то старые знакомые поздравляют.

От нечего делать я захожу еще раз в профиль Элины. Рассматриваю другие фотки. Их много. Она, как положено такой красавице, меняет авы стабильно раз в неделю. Есть на что посмотреть. Где-то она даже в купальнике у моря. Ммм. Ноги такие фигурные, гладкие, загорелые. А бикини очень тонкое…

Стоп!

Я блокирую телефон и встряхиваю головой. Тяжести в паху только прибавилось. Даже мысля пробегает сходить в туалет и облегчиться.

Но меня снова отвлекает сообщение. На этот раз от Барха из чата «Сладкая парочка и я»:

«Кирыч, ты че, днюху с утра отмечаешь? Где шляешься?🤨».

«Да блин, я пздц влип, кажись. Сбил ректорскую дочку», – печатаю двумя пальцами торопливо, а сам поглядываю в коридор, не идет ли там Воронцова. Хотя вряд ли бы прием так быстро закончился.

«Чего?😨 Как? Насмерть?😵»

«Ты дебил? Так, пришиб слегка. Она сейчас в травме. Проверяется».

«Йоу… Влип ты, ага. Ну бывай, Кирыч. Я буду по тебе скорбеть😥».

«Ага, целый день» – усмехаюсь.

«Полдня 😏,– приходит лукавый смайлик. – Потом поем и забуду😁».

Даже не сомневаюсь. Какой полдня. До первой перемены. Встретит Зефирку и все, напрочь вышибет меня из памяти. И она обо мне не вспомнит. Эх…

«Не хороните меня раньше времени, – пишу в ответ. – Я, может быть, еще на пары вернусь. Смотря, как тут пойдет».

«Оки».

Кладу телефон на живот и гляжу в белый потолок. Кажется, за ним матрица. Мне даже мерещится, что пиксели кое-где дрыгаются. И вся картинка вот-вот рассыплется. Пофилософствовать не успеваю. Снова сообщение. Зефирка в этот раз. Я сразу расплываюсь в довольной улыбке.

«Дим, ты еще не помер?😳 Составь завещание, пока можешь. Чур, мне ту подушку-обнимашку, которую ты из Тая привез🙏🙏🙏».

Зефирка в своем репертуаре. Хех.

«Губищи закатай. Не помер я. И не собираюсь»

«Не зарекайся. Все помрем. Так что не скупись. Завещай мне подушку, а я буду за тебя молиться😇». И при чем здесь ангелочек?

«Ты только рада от меня избавиться 😒, – высылаю обиженный смайлик. – И похоронить в мой же день рождения».

«Кстати, да. Это ты удачно день выбрал. Удобно ведь. Будем только раз в году тебя вспоминать, а не два😁😁😁».

Зефирка совсем не щадит мои чувства. Растирает их в порошок. Сколько там еще осталось? Где-то на донышке.

«Я жду завещание», – дописывает.

«Думаешь, ректор настолько неадекват?» – меня вдруг охватывает беспокойство. Еще неизвестно, что там Воронцовой в травме скажут. Вдруг трещина какая-нибудь.

Потом вспоминаю наш с ней короткий разговор. Вроде нормальная она девчонка, честная. Обещала зла не держать. Такая вряд ли бы соврала. И отец у нее, наверное, не совсем безбашенный.

«Любой адекватный ректор бы взбесился, если какой-то шкет его любимую дочурку сбил. Я бы на его месте тоже не захотела, чтобы ты учился в моем вузе, да еще за государственный счет🤨😤».

«Хватит завидовать бюджетникам. Тебе все равно придется платить за учебу».

«😑», – Зефирка высылает злобно прищуренный смайлик, а я представляю это ее выражение лица, когда она не права и бесится. Муси-пуси.

«Тебе, возможно, тоже. Так что не выпендривайся».

«Подушку я с собой в могилу заберу😛», – показываю язык и стикером, и вживую. Ловлю смешливый взгляд администратора тут же. Улыбаюсь ей до ушей. Пусть глазеет.

Зефирка присылает один язык, без смайла: 👅

«Моли о пощаде. Может, хотя бы не убьет. Всего лишь сделает тебя рабом своей дочери до выпускного🤣🤣🤣», – вклинивается Барх.

Зефирка подхватывает и высылает ухмыляющийся стикер с лягушонком в коже и цепях, который хлопает чью-то желтую задницу.

Бля. Такого мне точно не надо, уж лучше смерть.

Сверху над чатом вылетает новое сообщение:

Римма Семеновна: «Дима, здравствуй! С днем рождения! Прости, что сразу к делу.

Фотосет назначили на вторник. С тебя casual style 5 : свитер какой-нибудь, поло, рубашку с жилетом, можно, а на ноги – брюки. Сильно классические не надо. Обычные, которые все ребята носят. Только, пожалуйста, без кожи и рванок, которые ты любишь. Стандартные варенки – сойдут.

Сама съемка начнется в 15:00. Но вы с Элей подходите к 14:00, как раз у вас обоих пары закончатся. Думаю, часа на визаж и остальное вам хватит. Надеюсь, на все про все уйдет не больше трех часов.

Аудитория 493.

Если что, пиши».

Блин, завтра. Заживет ли?

Я рассматриваю нос в черном экране телефона. Темновато, но гематома видна хорошо. Светик, е-мое. Не надо было спарринг перед фотосессией устраивать. Сам уебан.

Сфоткав свою опухшую рожу, я скидываю ее Римме Семеновне с подписью: «Здрасьте! Со мной вот это 😅 Может, перенесем? До пятницы обещаю все раны зализать 😇».

Она мгновенно прочитывает, но отвечает не сразу, только спустя минут пять.

«Дима, Дима, кто тебя так приложил? Ладно, я постараюсь перенести. Отпишусь».

«Пасибки ^__^».

Кладу смартфон на живот и разглядываю шахматную плитку под ногами, тоже бело-оранжевую. Вспоминаю, что говорила Воронцова про наш клип с конкурса. Так-то я, правда, уже во стольких фотосессиях участвовал. Знакомые меня почему-то периодически зовут. Наверное, фотографы видят во мне эту фотогеничность. И мне, в принципе, нравится сам процесс и результат. Кроме той конкурсной фотки, которую везде развесили и над которой все стебутся.

Но быть фотомоделью… Вован поржет. Отец даже слушать не станет. А мама обидится, что я по ее стопам не пойду. Тетя Алла только всегда говорила, какой я красивый и все подиумы мира по мне плачут. Но я думал это такое, тетское…

Мысли снова прерывает вибрация телефона.

Элина: «Получил разнарядку на завтра? 😉 Я подумала, нам бы состыковать гардероб, чтобы на фото гармонично смотреться. Можем пошопиться вместе 🙂🙃».

Хм, упрямая. Тут придется отвечать. Свайпнуть уже не получится. Предложение вполне вразумительное. У меня и одежды такой нет, которую все ребята обычно носят. Явно надо затариться.

Шоппинг ведь – не свидание. И ничего не значит. Спать я с ней все равно не буду. Так что брата я не предаю.

«Привет. Спасибо за поздравление😊 Идея зачетная 😉👍», – секунду еще сомневаюсь с ответом, но все-таки нажимаю «Отправить».

Я обещал, я буду держаться. Пока одинок Вован – одинок и я.

Часть 3

Глава 1

Киров все еще меня ждет. Я была уверена, что он не станет тратить время и сольется. Мог ведь выложить мои вещи и пропасть. В свой-то день рождения. Но он вот, здесь, вскакивает при виде меня и осматривает с беспокойством. Все-таки кретин.

– Ну как? – смотрит на врача за мной.

– Все в порядке. Жить ваша девушка точно будет. И ходить скоро сможет. Чемпионат в пятницу, конечно, придется пропустить, но через пару недель забегает как новенькая.

– Ходить? Чемпионат? – Киров натурально расстраивается. Уголки губ опускаются. Статные плечи сутулятся.

– Все нормально, – я поднимаю ладонь. – Я рада, что пропущу сие мероприятие.

– Блин, прости, я… – Киров шагает в сторону, потом обратно, будто хочет что-то немедленно сделать. На лице мины сменяют друг друга моментально, как в убыстренной перемотке. Наконец, застывает гримаса удивления. – Рада?

Я сажусь в кресло, скручивая заключение врача и рентген снимок в руке. Бедро все еще ноет, и я его поглаживаю. Киров плюхается следом.

– Я не хочу в этом участвовать. И спасибо тебе, что теперь не придется, – смотрю ему в глаза прямо, убеждая, что подвоха нет.

– Не за что тогда, – он пожимает плечами и усмехается. – На здоровье, то есть.

Врач с администратором переглядываются.

– Что ж, желаю вам поскорее пойти на поправку, – врач кланяется головой и складывает ладони вместе, будто хотел похлопать, но передумал.

Я благодарно киваю. Киров снова вскакивает и жмет ему руку.

– Спасибо большое. Спасибо!

– Не переживайте так. Всего лишь ушиб. Мажьте мазью, которую я назначил, и быстро заживет, – врач умиляется.

– Угу, угу, – Киров ему кивает несколько раз и, наконец, отпускает, а затем снова садится и вырывает у меня листок. Бормочет себе под нос, читая. – Так, ага, понял. Щас все купим.

Я не успеваю сказать ему, что мазь сама куплю, потому что он срывается в аптечный пункт, который у входа горит огромным зеленым крестом. Мы с администратором непроизвольно смотрим друг на друга с недоумением. Я принимаю ее загадочную улыбку, а сама только брови вскидываю. Суматошные, как Киров, меня раздражают.

Через пару минут он возвращается с пакетом, полным всяких тюбиков и коробок.

– Там фармацевт посоветовал еще мази. Вдруг пригодится, – и кладет мне на колени лекарства, а затем раскрывает мою ладонь и вкладывает в нее батончик. – Гематогенка, чтобы быстрее зажило.

Я перевожу взгляд с него на батончик, держа ладонь раскрытой, пока его глаза не цепляют мои. В них переливаются оттенки красного: от кирпичного до рубинового. Так тревога сменяется умиротворением.

– Спасибо, – сжимаю угощение и кладу его в пакет к остальным лекарствам.

– Погнали, отвезу тебя домой.

Киров протягивает мне руку и помогает встать. Мы прощаемся с администратором и снова идем в обнимку к его машине. И мне почему-то становится более неловко, чем в первый раз, оттого я хромаю сильнее прежнего. Хочется отвернуться от него совсем, чтобы ни одна часть его тела не попадала в кадр.

И все равно кофейно-древесный аромат до меня доносится. Буквально впивается в ноздри. Невозможно им не дышать. И я дышу. Мне даже вкусно.

– Люк! – Киров прижимает меня за талию к себе.

От внезапности у меня сбиваются все настройки. Первым сбоит сердце. Пульс учащается. Ладони потеют. И боль прожигает бедро током. Красные глаза, словно воронки, засасывают все мое внимание. В них настоящее беспокойство. Не знаю, как это понимаю, просто верю.

Опустив взгляд, вижу, что в бетоне, действительно, есть люк, но закрыт плотно. Я таких не боюсь. Киров, как будто слышит мой безмолвный вопрос, и поясняет, ослабив объятие:

– Извини. Меня папа просто в детстве пугал, что люки – это черные дыры. И если на них наступишь, то провалишься в небытие. И мы так с ним играли. Он кричал «люк», а я спасался как мог. Мелкий совсем был, но рефлексы остались.

Он смеется. Не понимаю, зачем делится со мной своими трогательными детскими воспоминаниями. Как-то не в тему.

– В этом есть логика. Даже в закрытый люк можно провалиться, – чтобы не умножать неловкость, говорю я.

Хотя сама никогда не проваливалась. Со мной такого не могло случиться. В те редкие совместные прогулки папа мой каждый шаг контролировал. И не в игровой форме. Просто приказывал: «Туда не ходи. Это не делай. Так нельзя».

– У меня брат однажды провалился в закрытый люк, – Киров переходит на хохот. – После чего папа и стал меня ими пугать.

– Оу. Он жив? – не знаю, как на такое реагировать, но и любопытство берет.

Киров хлопает глазами, резко перестав смеяться, но тут же оттаивает.

– Конечно. Жив-здоров. И сломанная нога давно зажила.

Я киваю. История оказалась банальной.

Мы доходим до машины. Он усаживает меня на переднее сиденье. Рюкзак с пакетом я ставлю себе на колени. И скорее прикрываюсь козырьком, потому что солнце палит сквозь стекло.

– Вбей свой адрес, – Киров протягивает телефон.

Я осторожно, чтобы лишний раз его не трогать, беру устройство и нажимаю на строку поиска в навигаторе. Ввожу свой адрес. Приятный голос озвучивает:

– Маршрут построен.

Уже хочу вернуть смартфон, но читаю всплывающее уведомление. Само получается.

Элина: «Отлично. Фотосет как раз перенесли. Можем завтра после пар сразу поехать 😉».

Хм. Кажется, все парни одинаковые. Этот тоже двойной агент, значит. Встречается с мисс АСИ, а под незнакомым номером любовницу прячет? Кто еще мог назвать его «Песиком»? И так смачно поцеловать «Чмав». Фу!

Даже если Элина – сестра Гурской, в этой ситуации мне ее жаль. Да и вообще, она, кажется, хорошая девушка, хоть и зазвездившаяся. По крайней мере, старается, учится и всякую ересь не творит. А этот Киров… очередной залюбленный подонок. Он же еще и к Палкиной вечно таскается. Я была уверена, она ему нравится, хотя у нее есть парень. Видимо, она единственная, кто ему не дает. А всем остальным он мозги пудрит. Сколько у него еще таких незнакомых номеров?

Киров перенимает из моей ладони телефон, спокойно ее касаясь. А мне противно. Он даже не думает, что кому-то это может быть неприятно. Наверное, красота мешает ему думать. Такие типажи вообще мыслями себя не сильно утруждают. И как он стал мистером АСИ, интересно? Учится как минимум без троек. Поразительно.

Я отворачиваюсь, потому что опять неловко. Это ведь его личная жизнь. А я вторглась в нее так грубо, хоть и случайно. Мне бы самой такое не понравилось, но его ничего не смутило. Он спокойно заводит мотор и катит по проспекту дальше.

Глава 2

Вся весенняя грязь бросается в глаза. Окурки, разбитые бутылки, прочий мусор обезображивает обочины. Слякоть разлетается из-под колес в заборчики и здания. На тротуаре сохнут белыми разводами остатки солей. Уныло. Из колонок долбит монотонный рэп. Не люблю такую музыку, но Кирову явно нравится. Он покачивает головой в такт битам и иногда шевелит губами без звука. Машина его, поэтому я терплю.

Римма Семеновна пишет: «Яна, фотосет перенесли на четверг. Время то же. Подходи за полчаса, чтобы успеть подготовить оборудование. До 17:00 должны закруглиться. +/– 10-15 минут придется задержаться после, чтобы все убрать. Если что, пиши».

Я сразу отписываюсь: «Хорошо».

Спустя небольшую паузу Киров спрашивает:

– Расскажи, что там с чемпионатом. Что значит «ходить сможешь»? Ты разве не ходишь уже?

Ему скучно? Неловкость пытается разбавить? Зачем это надо? Или еще одну «незнакомку» хочет охмурить?

Мистер АСИ, наверное, возомнил, что может покорить любую.

– Чемпионат по спортивной ходьбе, – пожимаю плечами, крепче переплетая пальцы. – Городской. От нашей школы всех заставляют участвовать. Чисто для массовки. У меня там и шансов нет на победу, так что не переживай. Я ненавижу спортивную ходьбу.

– А почему тогда занимаешься?

– Папа считает, что я должна быть всесторонне развита и заниматься спортом. Я выбрала самый незапарный, как мне тогда казалось. Вот и хожу.

Киров приподнимает бровь. Она не меняет формы, так и остается уголком, просто теперь залезает на лоб.

– Хм, интересно. И много куда еще он заставляет тебя развиваться? Сторон-то дохрена. Порваться можно.

Я усмехаюсь. Так-то да. Но у папы свое видение.

– Ему достаточно учебы и спорта, – пожимаю плечами.

Про свое увлечение фотографией я решаю не распространяться. Не хочу с ним откровенничать, да и вообще, вряд ли ему действительно интересно. Просто small talk6 для зачинки. А мне с этим кобелем ничего зачинать не хочется.

Мы едем дальше молча. Оба смотрим в лобовое стекло. Под солнечным светом город плавится. И здания как будто тают. Даже дорога ощущается мягкой. Или в этом автомобиле очень хорошая амортизация.

На руле я вижу логотип – «Инфинити». Не то чтобы супершик, но и не дешевка. Киров явно мажор. Впрочем, по нему сразу видно, и без машины. Он одевается странно. Дорого и безвкусно. Любит яркие цвета и показушные бренды. И футболка у него не простая, монотонная, а в каких-то пятнах, типа кляксах кислоты. Все оттенки выжигают глаза.

Он даже кожу разукрасил. Сплошная татуировка изгибается на рельефе мышц по всей руке. Что-то красно-зеленое, запутанное, растительное, как будто кусок из джунглей, в которых внезапно растут кактусы вперемешку с папоротниками. Что бы это значило?

– Не ищи в этом смысла, – Киров замечает мой внимательный взгляд. – Просто картинка понравилась, а друг мне набил.

– Я и не искала, – не хочется признавать, что меня это заинтересовало, и я снова перевожу взгляд за окно.

– Девчонки просто всегда спрашивают, в чем смысл. А он, кажись, в том, чтобы заставлять гадать, в чем смысл, – он смеется, выруливая налево. И машина плавно перемещается на соседнюю полосу.

Хм. И я попалась на эту удочку. Досадно.

Дальше Киров, не спрашивая, рассказывает, как муторно было с этой татуировкой. Пришлось потратить несколько сеансов по много часов. Все, как всегда, пошло не по плану и править приходилось в моменте.

– Но оно того стоило, – Киров отпускает руль и задирает короткий рукав футболки, показывая мускулистое плечо и руку полностью, словно бицепсами хвастается. Констатирую, они у него есть и крепкие. – Я доволен. Красиво.

Я не поворачиваю к нему лица и никак это не подтверждаю. Просто сижу и хлопаю глазами. Даже не особо всматриваюсь в то, что вижу перед собой. Там все одно и то же. Только боковины чуть-чуть меняются. Фасады зданий перетекают друг в друга.

– Ты серьезно думаешь, что я могу быть фотомоделью? – спрашивает вдруг Киров, засовывая мое сознание обратно в салон.

– А почему нет?

Неужели он всерьез задумался? А совсем недавно еще смеялся над этим, как будто я тогда чушь несла.

– И как ими становятся? – он поворачивает ко мне голову.

Я пожимаю плечами.

– Портфолио надо подготовить. Разослать разным агентствам. Ну и ждать. Наверное.

Мне как бы не приходилось становиться фотомоделью. Я ими только как фотограф интересовалась. Представление у меня поверхностное, но вряд ли я сильно соврала.

– Хм, – Киров возвращает внимание на дорогу. – А в портфолио что должно быть? Тупо фотки?

– Если есть опыт участия в каких-нибудь проектах, будет нелишним.

– Это в каких, например?

Самой бы знать, но я напрягаю память, задумываюсь. О деле все-таки приятнее говорить, чем о всякой ерунде.

– Думаю, разные фотосессии. Конкурсы. Тот же мистер АСИ. Можно этим похвастаться.

Киров опять хмыкает и отворачивается к своему окну, почесывая щеку.

– Ну, кстати, да, – соглашается он через паузу, выпрямляясь, и откидывается на спинку, тормозя перед светофором. – У нас с мисс АСИ на этой неделе как раз фотосессия назначена. Но там такое, для всяких рекламных буклетиков и сайта на дни открытых дверей.

Фотосессия у них, значит, на этой неделе. Это про нее Римма Семеновна написала, получается? Каким ухом я ее слушала? Самое важное пропустила, что это вообще за мероприятие, с кем, где. Но карты сходятся. Еще и сестра Гурской там будет. Надо было не отказываться от больничного.

– Все равно это проект и опыт. Для портфолио подойдет, на мой взгляд, – говорю уверенно, а сама не знаю, как оно на самом деле.

– Хм.

Киров косится на меня, уже без усмешки. Неужели его так легко подбить на все? Час назад смеялся над этой профессией, а теперь уже готовит портфолио. Любопытный экземпляр.

Глава 3

– Знаешь, я ведь даже на конкурс не сам подавался, – говорит Киров, чем подтверждает мои догадки. Его подбили, и он подбился. – Меня подруга записала. Просто спросила такая, хочу ли я быть самым крутым парнем академии. Я, конечно, ответил «да». И через полчаса получил подтверждение об участии в конкурсе.

Теперь я хмыкаю и даже смотрю на него, подняв брови. Уверена, что подругой этой была Палкина. У них как раз такие отношения. Кажется, Киров к ней, правда, неровно дышит, вот и вписывается в любую движуху, которую она инициирует. Вертит им как вздумается. Он еще и с парнем ее дружит.

А вдруг тот незнакомый номер принадлежит Палкиной? Это она его песиком называет? И парню своему изменяет? Оу… Хотя… Лера не похожа на роковую женщину. Совсем. Даже удивительно, что за такой сам мистер АСИ бегает.

В общем, этот Киров – интересный персонаж. Не поддается логике.

– Римма Семеновна уговорила меня не отказываться от участия, – продолжает он. – И друзья настояли, чтобы отмыть потом мой позорный проигрыш. Короче, завертелось.

Разумеется, все известные люди прославились поневоле. Дело вовсе не в тщеславии. И он, естественно, не такой падкий на популярность. Просто стал заложником обстоятельств. И бла-бла-бла.

– Но я рад, что так сложилось. Мне комфортно быть в центре внимания, – говорит Киров, потирая подбородок, а сам усмехается. – А тебе, кажется, нет.

Красный взгляд проникает в меня тонкой леской. В точку.

– Но я и не в центре внимания, – отворачиваюсь.

Наоборот, я в центре невнимания. Всех. Вокруг. Иногда это бесит, потому что толком ни у кого ни о чем не спросить, даже по учебе, но в целом жить можно. Поболтать я могу с Таей. В любое время ей могу написать. Она в другой стране с большой разницей во времени, но всегда мне отвечает. Не помню, правда, как давно ей писала. Надо будет спросить, как у нее дела. А еще дома Милка не умолкает. От нее, уверена, даже другой конец света и часовые пояса не спасут.

– Каково быть дочерью ректора? – грубый голос врезается в мое сознание. Он у Кирова ровный, но иногда отдает легким басом, совсем чуть-чуть.

Я перевожу взгляд на него и обратно на дорогу. Пробки рассасываются постепенно, но поток все равно плотный. Мы медленно катимся в левом ряду. Пешеходы и те нас обгоняют.

– Как всем остальным дочерям, наверное.

Киров улыбается. Нога снова ноет. Боль пульсирует в одной точке, как будто собирается там, чтобы разразиться затем длинным спазмом. Заставляет меня елозить на сиденье.