Сокровище страны Бохай

В Бохае была своя письменность для общения внутри страны. Иероглифы походили на японские, но были проще в значении, и было их только чуть больше сотни.

Единственный Бог – Садоку, которому поклонялись бохайцы, был для них властителем Неба и всех земных стихий. Изображений его не было, только каменные изваяния на Священной горе. Верховный правитель внимательно относился к монахам, которые приходили к нему с «небесными откровениями», озарявшими их души во время усердных молитв. Он прислушивался к ним, но сам никогда не пытался получать небесные послания.

Из Японии в Бохай постепенно проникало поклонение Будде, храмы, посвящённые ему, разрастались по всей стране. У народа шуби тоже были свои небольшие храмы, поэтому в стране можно было встретить и жрецов и монахов.

Школ в Бохае не было, но мальчиков отдавали на обучение монахам и почтенным мудрецам страны. Родители были обязаны оплачивать всё время обучения, кроме этого, мальчики выполняли работу по дому и различные поручения. Учителя детей называли по бохайски – «дунат». Благодаря мудрости дунатов страны, развивалась самобытная культура. В Бохае было много философов, музыкантов, поэтов. Художники рисовали на холстах травяными красками, мастера вырезали из дерева и точили из камня различные изделия – от домашней утвари до красивых статуэток, изображающих людей, птиц и зверей. Создавали и более сложные изделия из золота, бронзы и кости.

У бохайцев был свой музыкальный инструмент – «жадэ», напоминающий гитару, но меньше по размеру. Струны натягивали из конского волоса. Жадэ был дорогой инструмент, который могли иметь не все. А вот простая свирель «вонт» сопровождала своим звучанием все праздники. Музыканты, певцы, философы нередко устраивали состязания, чем очень радовали уставших от повседневных забот людей. На праздниках были частыми состязания юношей в стрельбе из лука, владении мечом, метании кинжалов.

В стране было много искусных целителей, знание которых передавались от поколения в поколение как ценное наследие государства. Каждый целитель почтенного возраста сам выбирал себе учеников, которые долгие годы усердно овладевали знаниями своих дунатов. Благодаря этому, в каждом поселении были свои лекари, и тяжёлые болезни обходили стороной Бохай. Лекарь мог вырвать специальным инструментом больной зуб, стянуть рану при помощи медной иглы и выделанных жил животных. Многие методы лечения болезней были позаимствованы у соседей – китайцев.

В Бохае имелись свои деньги, которые больше использовались внутри страны. Это были небольшие монеты с оттиском, изображающим лицо Верховного правителя. Монета из серебра называлась «токун», а из меди – «иеса».

Бохайцы были гостеприимны, с размахом отмечали свои праздники. Пища их была вкусной и разнообразной: готовили различными способами рыбу и супы из неё. Рисовая каша с мясом и таёжными дикоросами тоже всегда подавалась на стол. Из рисовой муки пекли вкусные лепешки. Особенно ценились дары моря: креветки, мидии, крабы и другие морские обитатели. Их поставляли с побережья, но не каждый мог себе позволить их купить, в основном их подавали во дворце. Зато мяса диких зверей было всегда достаточно в каждом поселении: охотников в стране хватало. Бохайцы делали на зиму заготовки в щедрой тайге: сушили ягоды и грибы.

Пищу ели деревянными палочками, слегка утолщёнными на одном конце. Посуда была из глины и дерева. В каждом доме стояли низкие столики и лежанки из дерева.

Народ в Бохае был опрятен: летом омывали тело в реках и ручьях, зимой грели воду на очагах и мылись в больших деревянных чанах. Вместо мыла использовали голубую или белую глину.

В поселениях все жили почти на одном уровне достатка, у каждой семьи были приспособления для сбора урожая и повседневного труда: серпы, топоры с коротким древком, деревянные плуги и лопаты. Из домашних животных особенно ценились лошади; тот, кто имел лошадей, считался богатым человеком. Породистых коней и разводили и покупали у торговцев из других стран. Сёдла украшали орнаментом, спину лошадей накрывали небольшими цветастыми попонами. Для дальних путешествий двух лошадей впрягали в повозки с большими колёсами, на близкие расстояния – ездили и на быках.

Столица Бохая – Тонид находилась недалеко от подножия Священной горы. Место для столицы в давние времена выбирали жрецы-шуби, прислушиваясь к совету Небес. Верховный правитель продолжал учитывать их советы при выборе места для строительства поселений.

В столицу вела одна единственная дорога, круто поднимающаяся в сопку. Для лучников в случае нападения врагов по обеим стронам дороги были установлены каменные защитные сооружения. Они имели вид невысоких башен. В Тониде все дома были, в основном, деревянные, лишь несколько было каменными. Все жилища строились на сваях для защиты от ливневых дождей. Жителей в столице было немного – около тысячи человек. В центре возвышался двухъярусный дворец Верховного правителя, по архитектуре больше напоминающий японский или китайский.

Кроме столицы, в государстве было пять провинций и пять больших городов, несколько городищ, поселений и три морских порта на побережье – Кёгу, Осё и Такун.

Священная гора, к вершине которой направлялся Верховный жрец, называлась Пруцай, по-бохайски это означало «змеиный дворец» или «дом Змея». Существовала легенда, что на вершине горы живёт бессмертный Змей, ему приезжали поклоняться даже из Китая и Японии, но жрецы Тонида разрешали находиться только у подножия горы. Это было место мощных ритуальных энергий, способных разрушительно повлиять на тело любого человека, пытавшегося приблизиться к вершине.

Жрецы Бохая, возглавляемые Икоз-Инго, относились к особой касте – «стумаки», это означало «познающие истину». Это была особая, очень влиятельная каста в государстве. Жрецы обладали древними знаниями об исцелении людей, лечили даже сумасшествие. Их особая проницательность позволяла влиять на государственные дела. Они советовали Верховному правителю, как наказывать виновных в преступлениях, не щадя даже высоких сановников, нарушивших законы Бохая. Но особо стумаки следили за сборщиками податей и старейшинами поселений, чтобы те не обманывали людей, злоупотребляя своим положением в стране.

Жрецам было позволено жить в любом поселении, иметь своё жилище и брать в жёны женщин, что было довольно редко. Каста пополнялась только детьми из семей её представителей, в неё принимали мальчиков с трёх лет. Они отличались особой причёской – длинными волосами, заплетёнными в одну косу.

Каждый год в одно и то же время, весной, стумаки смиренно сообщали Верховному правителю свои наблюдения за жизнью страны, давали советы. Жрецы рассказывали и о том, как живут соседние страны. Они не просили за это награды. Весь год в любую погоду жрецы касты, одетые в грубые дорожные плащи, отправлялись в далёкие путешествия по стране и за её пределы. Их не страшили трудности и опасности пути: стумаки хорошо владели мечом, этому они обучались с юного возраста.

У этой касты был всего один храм в стране. Он представлял собой деревянное сооружение у подножия сопки в виде большого дома с удлинённой вверх конусообразной крышей. Возведён он был в месте, удалённом от городищ и поселений. Это место выбиралось на основании небесных посланий, принятых в особом состоянии сознания.

Перед тем как войти в храм, стумаки совершали омовение тела и пили особый отвар из трав, способ приготовления которого никому не раскрывался. Это тоже была тайна стумаков, как и то, что происходило в храме. По стране ходили слухи, что жрецы испытывали там озарения и особые чувства, созерцая видения. Похожий ритуал стумаки проводили и на вершине Священной горы, куда направлялся Верховный жрец Иккоз-Инго. Его сопровождали два молодых жреца, они помогали Верховному жрецу восходить, всячески оберегая его на пути к месту ритуалов. В каждом их действии чувствовалось глубокое поклонение перед мудростью своего покровителя.

Обычно посещение горы совершалось всего лишь несколько раз в году, и не только для проведения особых ритуалов, но и для встреч с плупонами. Однако в этот день причина восхождения была иная, её последствия не мог предусмотреть даже Верховный жрец, не говоря уже о его молодых спутниках. Несколько дней подряд Иккоз-Инго ночью и ранним утром, в благословенное время между сном и бодрствованием, погружался в особое состояние сознания. Он получал послания Небес и его посещали видения. Всё свидетельствовало о том, что ему необходимо подняться на Священную гору Пруцай.

Иккоз-Инго уже общался с плупонами, выполняя поручения Верховного правителя. Всё это касалось помощи стране, но в этот день жрецу нужно было самому разобраться во многих вопросах.

Бохайцы с древних времён общались с посланцами Небес и знали о том, что не только им на Земле оказывается помощь, а также государствам, живущим по справедливым законам жизни, признающим взаимодействие миров земных и небесных. Бохайцы старались жить по таким законам и поддерживать связь Земли и Неба. Они внимательно наблюдали за всеми явлениями на Священной горе. До основания Бохая на этих землях с посланцами Неба общались шуби, принимая их помощь во всех делах.

Лишь к вечеру Верховный жрец и его спутники достигли вершины. Иккоз-Инго занял место у святилища, быстро и привычно вошёл в особое состояние сознания. Перед его внутренним взором появились два светящихся существа, их силуэты напоминали человеческие, но гораздо больше ростом.

– Мы – посланники далёкой Звезды. Люди долго нас видеть не могут.

Эти слова прозвучали в голове Иккоз-Инго. В очередной раз пораженный таким общением, он молчал.

– Вселенский Совет дал нам разрешение оказывать помощь земным цивилизациям.

Иккоз-Инго мысленно постарался им ответить:

– Каковы ваши намерения по отношению к нашей стране?

– Мы, признавая единство небесных и земных миров, хотим, чтобы ваша Земля достигла высокого уровня развития и заняла своё место рядом с другими небесными мирами. Это будет на благо людям и всем нам, – позвучал ответ пришельцев.

– Нам уже помогает могущественная небесная цивилизация плупонов, – отметил Верховный жрец.

– Мы знаем об этом. Правильно, что вы оказываете им доверие, – согласились пришельцы. – Но и наша помощь вам не помешает, а только будет во благо. Вы научитесь доверять и нам. Мы сможем вас многому научить: обрабатывать металл, создавать новые инструменты, помогающие в работе. Ваша земля богата полезными рудами и веществами, но особенно важно для вас то, что вы называете «золото». Его трудно обрабатывать, но мы научим вас плавить золото. Чтобы никто не мешал нашему общению на этой горе, мы защитим её особыми энергиями.

Икоз-Инго внимательно выслушал посланцев Неба и озадаченно спросил:

– Как вы сможете находиться рядом с людьми, чтобы помогать им? Ваш облик очень необычен для людских глаз, к нему не просто привыкнуть…

– Мы найдём способ общения, всё будет зависеть от вашего желания. Никто не нарушит вашу свободную волю, намерения людей Земли – закон для нас. Поступайте, как решите. Чтобы помогать вам, мы будем ждать разрешения людей.

Это было необычное общение для Иккоз-Инго. Оно протекало гораздо легче и понятнее, чем с плупонами – не болела голова в области лба, не было общего напряжения тела. Верховный жрец чувствовал к этим пришельцам особое расположение и доверие. Было очевидно, что они позаботились о том, чтобы их присутствие не отразилось на состоянии людей на вершине горы.

– Почему же вы, такие могущественные, не можете своей свободной волей делать на Земле то, что намереваетесь? – с особым интересом спросил Верховный жрец, явно не из простого любопытства. Ему предстояло дать какой-то определённый ответ, и он чувствовал себя ответственным за судьбу всей страны и даже Земли…

– Властитель Вселенной не дал право свободной воли. Мы должны подчиняться законам Вселенной, не отступая от них. Главные из них – не навредить другим мирам, сильным не подчинять слабых, – с чувством высокого благоговения перед таким решением ответили пришельцы.

– Много ли таких справедливых цивилизаций, имеющих право свободной воли во Вселенной? – поинтересовался Иккоз-Инго.

– Мы знаем семь таких же дружественных вам миров. Властитель Вселенной, которому вы тоже поклоняетесь, может послать к вам других своих помощников. Главное, чтобы между мирами не было вражды, чтобы такое общение не породило зло… Иначе Землю ждёт гибель. Зло не должно жить во Вселенной, породивший его мир уничтожит сам себя, как вредоносное семя.

– Хочу вас увидеть, – попросил жрец в ходе разговора.

– Мы поможем тебе увидеть нас, но ты должен войти в особое состояние, в которое ты входишь во время молитв. Потом мы продолжим наш разговор.

Иккоз-Инго кивнул головой и постарался освободить свою голову от волновавших его мыслей. Как только он отрешённо взглянул в сторону небесных странников, то увидел их. В лучах заходящего солнца пред ним появились силуэты выше самого высокого дерева. Это было неожиданно – жрецу пришлось запрокинуть голову, чтобы оглядеть необыкновенные тела.

– Мы можем уплотниться до небольшого размера, но на это потребуется время и пребывание в таком виде не будет длительным, затем снова уйдём в невидимый мир.

Верховный жрец погрузился в глубокую медитацию, чтобы продолжить мысленное общение. Его мудрость предохраняла от лишнего любопытства.

– Что вы хотите взамен помощи, которую окажете нам?

– Мы ничего не потребуем взамен, – прозвучал короткий ответ в голове жреца.

– Я спросил об этом потому, что с плупонами у нас есть договор, что помощь будет взаимной…

– Но мы выполняем свой долг, вы – наши младшие братья во Вселенной, пояснили пришельцы.

Верховный жрец находился под впечатлением от всего увиденного и услышанного. Ему трудно было принять решение самому, он не смел этого сделать.

– От своего народа я благодарю вас за предложенную помощь. Я доложу о нашей встрече Верховному правителю. Но наше общение возможно только через невидимый мир мыслей. Вряд ли люди смогут привыкнуть к вашему облику…

На этом разговор был прерван, и тела пришельцев растворились в воздухе бесследно.

Глава 8

Взгляд мудреца способен познать твой ум,Смотри, не отводя глаза,Поблагодари судьбу за эту встречу.

Очён – Верховный правитель Бохая – в одиночестве преодолевал свой привычный путь от покоев до главного зала, где ему предстояло в этот день принимать послов из соседних стран. Не случайно он объявил праздничным этот день для своего народа.

Торжества в Бохае любили, к ним тщательно готовились и отмечали во всех уголках обширной страны. Это были не только дни, когда бохайцы встречали и приветствовали гостей страны, но и праздники первого снега, охотников. Отмечались День разума и познания, когда состязались в красноречии мудрецы, и День начала сбора урожая. Особо праздновали в поселениях дни рождения мальчиков. Рождение сына было залогом благополучия каждой семьи – ведь это был будущий кормилец и защитник. Все в поселениях Бохай одевались в нарядные одежды, она была разнообразной. Мужчины носили длинные, ниже колен, куртки из шерсти. В холодную погоду добавлялись меховые жилеты и шапки. Одежду дополняли кожаные сапоги с высотой голенища чуть ниже колен.

Женщины носили прямые платья с длинными рукавами, длиною до середины голени. Рукава платья были слегка расклешенными, сверху надевался жилет, также завязывали широкий пояс. На ноги надевали сапоги из мягкой кожи, достигающие голени, или сандалии.

Прически женщин были незамысловатые: волосы собирались в пучок, выше затылка, применяя при этом костяные гребни и деревянные заколки. Мужчины тоже собирали волосы у шеи в пучок, перевязывая их шнурком из замши.

Верховный правитель был одет в этот день с помощью слуг в праздничную одежду, поверх которой был наброшен длинный халат красного цвета, полы которого едва касались отполированных временем деревянных полов дворцовых покоев. Такая одежда всегда сильно стесняла движения Очёна, он предпочитал простое и свободное одеяние, в котором можно было заниматься любимыми делами в минуты, свободные от забот управления страной. Верховный правитель любил долгие прогулки на природе, предаваясь размышлениям в одиночестве.

Правителю ещё не исполнилось полвека, ему до этого срока оставалось всего два года. Когда Очёну было семнадцать лет, умер его отец, провозгласив юного сына Верховным правителем. С тех пор к нему так и обращались – «Верховный правитель», по-бохайски это звучало «попадэй моискар». Очён молодо выглядел, его тело было крепким, здоровье отменным, но главное – оставалась молодой его душа. Правителя редко можно было увидеть усталым, хмурым и гневным. Взгляд его всегда был открытым и ясным. Он часто улыбался, и бохайцы знали о доброте и сердечности своего правителя. При таком характере Очёна не чувствовалось напряжённости в общении с ближайшими помощниками и советниками. Но не всех восхищали эти качества характера Очёна, некоторые считали их излишней слабостью, недостойной зрелого мужчины, однако все почтительно склоняли головы и любезно улыбались, когда Правитель проходил по комнатам дворца.

Дворец Верховного правителя представлял из себя большое, в два этажа, деревянное строение. Крыша его была двухъярусной, напоминающей китайское строение. Во дворце имелись четыре двери, выходящие во все стороны. Это было сделано для безопасности людей при пожарах и для удобства передвижения слуг. Но в главную дверь могли входить только правитель, советники и послы.

Перед дворцом располагалась широкая площадь, окружённая большим садом, где любил прогуливаться Верховный правитель. За дворцом располагались разные низкие постройки, подсобные помещения.

Во дворце были приняты строгие правила общения: все приветствовали друг друга поклоном головы, правителю кланялись в пояс, уступали дорогу по старшинству и сословию. Считалось недопустимым ходить во дворце женщинам с непокрытой головой, мужчины надевали широкие полотняные повязки на лоб, чтобы лица были открытыми. Такие правила выполнялись и за пределами дворца.

Верховный правитель шёл по длинным коридорам дворца, и лицо его как всегда светилось умиротворением. Слуги, выполнив все свои обязанности, покинули второй этаж дворца, где находились покои Очёна. Правитель в обуви из мягкой кожи ступал бесшумно. Вдруг Очён остановился и приложил правую руку к груди, где стучало его сердце, как бы приостанавливая беспокойное биение. Но напрасно старался он утихомирить разбушевавшееся сердце, сдерживал дыхание и глубоко дышал – всё было бесполезно. Такое с ним происходило уже не раз, и правитель знал причину этого состояния… Но гости страны уже ждали в большом зале дворца, надо было двигаться дальше.

Через несколько шагов, за поворотом длинного коридора, Очён увидел стройную служанку, стоявшую у открытого окна. Лёгкий утренний ветерок шевелил длинные густые волосы, и она неустанно их подправляла.

Сердце правителя затрепетало ещё сильней, он замедлил свои неслышные шаги. В длинном коридоре никого не было, и никто не мешал встрече двух людей, оказавшихся в одном уголке обширного дворца. Они давно испытывали друг к другу глубокие чувства, несмотря на разницу в годах и в сословии. Служанку звали Мансу, она с детства жила во дворце и росла рядом с Очёном. Девушка прислуживала в его покоях уже долгое время и довольствовалась этим тихим счастьем – быть рядом со своим возлюбленным. Статус Очёна не позволял ему приблизить её к себе, хотя его сердце многие годы тоже было наполнено любовью.

Мансу была празднично одета, она ждала, когда Верховный правитель пройдёт по этому коридору… На большее, чем взглянуть на него, она не могла надеяться. В молодой женщине всё было прекрасно и гармонично – душа, лицо, тело. Она была дочерью таинственного немногочисленного народа, входившего в состав страны Бохай, которые назвали себя «шуби». Это были остатки великой империи Волшебных зеркал – Субинь.

Времени было неподвластно изменить черты лица Мансу, оно всегда светилось лучезарной улыбкой. От Мансу исходили волны удивительной энергии, которые достигли в очередной раз правителя. Он на несколько мгновений остановился, чтобы полюбоваться девушкой, пока никто не мешал.

В детстве они часто вместе проводили время, но уже в семнадцать лет Очён стал Верховным правителем, и между ними возникла непреодолимая стена. Она разделила их, как два берега реки. Очён рано женился на девушке из знатной семьи Бохая, но через несколько лет овдовел. Продолжая любить Мансу, правитель считал, что брак с ней породит непонимание его советников и осложнит отношения с ними. Он тщательно скрывал свои чувства к служанке, хотя время шло и ему подобало представить стране своего наследника. В его власти было решать, кто займёт место рядом с ним на его ложе… Но и в это утро, не отрывая от Мансу влюблённого взгляда, правитель двинулся дальше, стараясь сосредоточиться на важной встрече и проникнуться мыслями о своей стране.

Грустная улыбка служанки и оберегающая молитва, которую тихо шептали её чувственные губы, провожали Верховного правителя до следующего поворота коридора. Это было её маленькое счастье, и она была ему безмерно рада. Даже когда Очён женился и ждал с юной женой сына, она продолжала его безмерно любить и молиться за его благополучие. Сердце девушки-шуби не могло чувствовать иначе. Она оправдывала любимого, что он по-другому поступить не мог, ведь у бохайцев не было многожёнства. Когда случилась беда и молодая жена Очёна умерла, не подарив правителю наследника, Мансу старалась помочь ему пережить тяжёлые дни. Её молитвы всегда находили путь к Всевышнему, она это чувствовала. Мансу не выходила замуж, помня о том, что сможет вступить во второй брак только после смерти мужа – так было принято в стране. Девушка постаралась избавиться от нахлынувших грустных воспоминаний, медленно уходя с места утренней встречи с правителем.

Очёну и Мансу казалось, что они были одни в коридоре, ведущем из покоев правителя, но это было не так – был ещё один свидетель их встречи. Он скрывался в полумраке небольшой ниши. Его глаза, алчные и завистливые, как глаза хищника, стерегущего свою добычу, внимательно наблюдали за тайной встречей. Как хотел он вмешаться в эти священные мгновения для влюблённых, скомкать их и раздавить, но его Бог – Садоку не позволил незнакомцу так поступить на этот раз… Незнакомец терпеливо ждал, когда Верховный правитель допустит свою роковую ошибку, уж очень он был доверчив, и тогда можно будет нанести ему смертельный удар прямо в сердце, навсегда уничтожив в нём любовь к служанке.

Ничего не подозревающий Очён спустился по лестнице в комнату перед большим залом дворца, где он принимал послов, собирал советников и военачальников. Его помощники уже ожидали своего правителя, они склонили головы в поклоне, Очён поприветствовал их и направился по мягким коврам к своему трону, вырезанному из кедра. Охранники пропустили вслед за ним всю свиту и плотно закрыли двери. Все были в сборе. Тронный зал Верховного правителя Бохая был наполнен множеством гостей, среди которых он узнал наместников городов, глав знатных родов. За низкими квадратными столиками расположились на коврах гости страны.

Все решения в Бохае принимались на собрании советников Верховного правителя, в него входили военачальники, богатые и почитаемые люди страны. Иногда приглашались наместники городов Бохая. На собрании решались важные для жизни страны вопросы. Верховный правитель никогда не принимал решения сам, но если мнения расходились, то последнее слово было за ним. Управление страной осуществлялось путём издания Повелений Верховного правителя.

Гонцы разносили их во все концы Бохай. Гонец в дороге обладал правом брать любую лошадь, а правитель провинции был обязан возместить этот ущерб.

Верховный правитель начал приём послов, не скрывая своей заинтересованности прибывшими и их сообщениями. Первыми приблизились к нему представители рыбацких племён с далёких островов, те, которые жили у подножия вулкана Тятя. С ними поддерживались тесные торговые связи. Следом подошли поприветствовать Верховного правителя послы объединённых племён, живущих севернее Бохая, на берегах Чёрной реки. С ними бохайцы долго воевали, принудив их к миру и уплате ежегодной дани, но оставив без изменения их уклад жизни. Церемония встречи не затягивалась, также быстро подошли послы южных соседей Бохая, страны талантливых земледельцев. Все послы расположились в тронном зале за передними столиками.

Лишь когда к трону приблизились послы китайского императора, стала понятна поспешность Верховного правителя, эта делегация была самой многочисленной и помпезной. Возглавлял её низкорослый посол с хитрыми глазами и лукавой улыбкой, которая казалась застывшей маской на его желтоватом лице. Он не уставал что-то выговаривать своим помощникам короткими, нервными фразами. Наконец, ему подали свиток бумаги с посланием императора, посол стал его зачитывать, но Верховный правитель жестом пригласил его подойти поближе. Китаец приблизился, не переставая читать письмо императора, прекращение этого было бы преступлением по законам этой страны. Очён прекрасно владел китайским языком и чтением иероглифов, но при этом понимал, что высокомерие императора не позволит осуществить перевод текста послания на язык Бохая. Поэтому подавляющая часть присутствующих советников так и не смогла понять, о чём идёт речь в послании из Китая.