Сквозь Вечность: обреченный на жизнь

– Ладно, – с легким вздохом протянул Велгор. – Придется переводить. Без гарантий точности, конечно, давно я не практиковался в этом наречии.

Артем бросил на него быстрый взгляд, нахмурился:

– Ты еще и по-древнему говоришь?

– Я разносторонняя личность, – фыркнул Велгор. – В отличие от некоторых, слушал уроки истории не только ради пересдачи. А теперь тсс… внимательно, он переходит к самым вкусным метафорам.

Артем снова перевел внимание на фигуру в маске.

– Он говорит, – начал Велгор с напускной важностью, – что ты пришел издалека, из-за границы огня, где вода не умирает, и солнце не садится. Что ты не в теле, а в оболочке. Что ты несешь след тьмы в костях. Поэтично, но слегка пугающе.

Артем сжал пальцы на коленях, стараясь не выдать напряжения. Он не был уверен, говорит ли Велгор всерьез или просто развлекается.

– Он спрашивает, – продолжал демон, – кто ты. Не как зовут. А что ты. Вещь ли? Тварь ли? Гость ли? Ошибка ли?

В хижине повисло напряженное молчание, видимо шаман закончил свой обряд и действительно в конце обратился к Артему с вопросом, так как и он и женщина, которая привела его сюда, внимательно смотрели на Артема.

– Ну, давай, – тихо добавил Велгор. – Вспомни, кто ты, чужак. Хоть бы для начала придумай.

Артем открыл рот, но слова не шли. Он не знал, что сказать – правду? Абсурд? Вежливость? От волнения под ложечкой засосало.

– Может… скажи им, что ты просто потерялся? – подсказал Велгор, но тут же фыркнул. – А может, не стоит. Вдруг у них «потерявшиеся» – это синоним «консервы»?

Артем глубоко вдохнул, пытаясь нащупать хоть какую-то точку опоры в себе.

– Помочь хочешь? – прошептал он.

– Конечно, – с видом величайшего благодетеля протянул Велгор. – Повтори за мной. Только не забудь: интонация – все.

Он медленно, с наслаждением произнес: – Аш-та мэл’кор вэ-шиира на тум ла’гар.

Артем повторил, спотыкаясь о звуки, но фразу сказал почти точно.

Мгновение – и в хижине повисла тишина. Та самая, когда даже огонь будто перестает трещать.

Глаза женщины расширились. Человек в маске чуть приподнял голову. Снаружи послышались тревожные голоса, кто-то громко выкрикнул непонятное слово, а затем – резкий звук, будто кто-то опрокинул сосуд.

Артем покосился на Велгора:

– Что я сейчас сказал?

– Ну… «Я из пламени, и душа моя требует крови». Поэтично, не правда ли?

– Ты издеваешься?!

– Всегда, когда это особенно не к месту, – весело отозвался демон. – Но, согласись, теперь они точно не забудут тебя.

Шаман в маске медленно поднялся. Шкура, в которую он был облачен, мягко зашелестела, когда он оперся на посох, украшенный перьями и чем-то, напоминающим высохшие когти. Он подошел ближе – шаг за шагом, не отрывая взгляда от Артема.

Велгор замолк, и это внезапное молчание лишь усилило тревогу.

Человек в маске поднял руку – и неожиданно для Артема легко коснулся его лба. Касание было почти невесомым, но за ним скрывалась какая-то тяжесть, словно в этот момент что-то проходило сквозь него, прочесывая, прощупывая – не тело, а то, что было за ним. Мысль. Существо. Намерение.

Артем не двинулся, хотя дыхание сбилось. У него было ощущение, что еще немного – и он не выдержит, отшатнется, сорвется на бег, на крик, на что угодно, только бы выйти из-под этого взгляда, из-под этого молчаливого сканирования.

Наконец фигура отстранилась и медленно заговорила. Голос был теперь грубее, короче, словно приказывал. Женщина у входа немедленно вышла из застывшего состояния, кивнула и откинула занавесь хижины. В тот же момент снаружи пронесся хор голосов, как порыв ветра. Люди начали двигаться, и в проеме замаячила толпа.

– Кажется, шоу продолжается, – прошептал Велгор. – Надеюсь, они несут пирог. Но подозреваю, что веревки.

Толпа словно ожила. Гул голосов нарастал, но не становился паникой. Это было что-то другое – ритуальное возбуждение, обрядовое ожидание, когда люди знают: сейчас будет нечто важное. И страшное.

Артем вышел наружу, и солнечный свет резанул по глазам, будто мир снаружи был ярче и грубее, чем в темной хижине. Люди расступались, образуя коридор, который вел куда-то к центру поселения. В его конце, на небольшом пригорке, стояла каменная плита. Массивная, неровная, с трещинами и мхом, она выглядела так, будто стояла тут веками. Артем невольно замедлил шаг.

– Только не плашмя на алтарь, – пробормотал он.

– Ну, по крайней мере, пока без барабанов. Значит, есть шанс, что это просто… экскурсия. Или репетиция. Возможно, сейчас они притащат козу. Хотя… скорее всего, вместо козы будешь ты. – не без мрачного юмора добавил Велгор.

Два воина, которых он видел раньше, вышли из толпы и направились к нему. На этот раз без копий – но с веревками, которые они несли в руках так буднично, словно собирались привязать лодку.

– Эй, – начал было Артем, но один из них поднял руку, показывая, чтобы он молчал.

Женщина, что привела его, больше не выглядела спокойной. В ее лице появилась жесткость. Она не отводила взгляда – будто хотела убедиться, что он пройдет весь путь до конца. Или – что не сбежит.

– Может, сдашься добровольно? Они, глядишь, оценят самоотверженность, – буркнул Велгор, но без обычного веселья в голосе.

Артем сглотнул. Сердце билось все громче, уже не в такт шагам, а будто наперегонки с разумом, пытаясь перекричать страх. Он не знал, что его ждет, но тело отказывалось принимать происходящее как нечто обыденное.

В какой-то момент он замедлил шаг, оглянулся на воинов, на толпу, на камень впереди – и резко развернулся. Он не думал. Он просто рванул вбок, между хижинами, в узкий проход между двух жилищ, едва не сбив с ног какую-то женщину с корзиной.

Крики раздались сразу. Один из охотников вскрикнул, другой метнулся за ним, не теряя времени. Люди начали шуметь, кто-то бросился наперерез.

Артем мчался, задевая стены, оступаясь, но не останавливаясь. Он не знал, куда бежит – просто от, не к. Прочь от плиты, от взглядов, от ожидания. Прочь от неизвестности, которая уже готовилась его поглотить.

– Отличный план, – отозвался Велгор где-то сбоку, – особенно часть, где ты не знаешь, куда бежишь и что делать, когда тебя догонят.

Артем свернул за очередным кривым и хлипким строением из палок и шкур, остановился: тупик. Склон, заросли, скалы. Возвращаться – значит, сдаться. Прыгнуть? Но куда?

Шум приближался. Голоса. Быстрые шаги.

Он сделал шаг назад, прижался к стене. Дышал тяжело, живот судорожно втягивал воздух. И в этот момент он понял: убежать невозможно. Это не просто деревня. Это ловушка. Мир, в который он попал, не отпустит его так легко.

Он выдохнул, медленно, и шагнул навстречу приближающимся силуэтам.

– Ладно, Артемка, сейчас или героизм, или трепка, – пробормотал Велгор.

Но Артем не собирался сдаваться без борьбы. Когда один из охотников бросился к нему, он резко отшатнулся в сторону, схватил первый попавшийся камень с земли и запустил им в преследователя. Тот закрылся рукой, выругался и на миг замедлился. Артем рванул снова, пытаясь проскользнуть мимо, но второй уже поджидал сбоку. Удар – не смертельный, но резкий – пришелся в плечо. Он пошатнулся, застонал, и тотчас же оказался на земле.

Его скрутили грубо, с быстрыми выкриками. Веревки обожгли запястья. Один из воинов не удержался и с раздражением врезал ему кулаком по боку – так, чтобы сбить дыхание, но не повредить всерьез.

– Зато теперь ты точно вызвал у них эмоции, – прокомментировал Велгор. – Всегда приятно быть в центре внимания.

Артем пытался сопротивляться, но сил не хватало. Его подняли, удерживая под руки, и потащили обратно. Толпа отхлынула, но теперь в ней было меньше священного трепета – и больше холодного интереса. Как будто все встало на свои места: чужак оказался слаб, и теперь с ним можно делать, что нужно.

– Ну, вперед, козленок. Пора выяснить, из чего ты сделан, – тихо, почти сочувственно сказал Велгор.

Толпа медленно следовала за ним. Артем, спотыкаясь, еле держался на ногах, но даже в этом состоянии попытался обернуться и прошептать:

– Велгор… Сделай что-нибудь. Ну, хоть что-нибудь! Ты же демон, черт возьми! Заставь их… не знаю… взорваться, исчезнуть, напугай их до обморока!

Ответа не последовало.

Артем снова оглянулся через плечо, голос стал громче:

– Ты ведь все можешь, да? Ты же тут самый умный, самый саркастичный, давай, покажи класс!

Молчание. Только шорох шагов и гул за спиной.

– Велгор! – прошипел он сквозь зубы, почти всхлипывая. – Я не хочу умирать. Я не знаю, что со мной, но я не хочу вот так!

– Я здесь, – спокойно отозвался демон, будто изнутри самого сознания. – Но это не тот случай, где можно щелкнуть пальцами. Тут все по правилам. Старым, древним, выученным до меня.

Артем сжал зубы, чтобы не заорать от отчаяния. Его ноги подгибались, руки болели, плечо пульсировало тупой болью.

– Ты же демон. Сделай хоть что-то.

– Я делаю, – спокойно произнес Велгор. – Я рядом. Это больше, чем тебе сейчас кажется.

Дальше все происходило словно во сне. Его вели через строй, и он чувствовал на себе взгляды – тяжелые, как плиты. Кто-то из стариков что-то бормотал, держа в руках связку сухих трав. Женщины стояли молча, с опущенными глазами. Дети – поодаль, наблюдали с тем особым вниманием, какое бывает у тех, кто еще не понял, чего именно надо бояться.

Наконец перед ним вырос камень. Он был идеальной высоты, удобный, словно кухонный стол, плоский и покрытый мхом. На его поверхности лежали остатки чего-то темного – пятна, которые не смылись дождями. Рядом тлела чаша с дымящейся массой трав, горький запах бил в нос.

– Красиво. Если бы не ты в главной роли, – пробормотал Велгор.

Его развернули лицом к плите. Один из мужчин что-то произнес, скорее шепнул, и ткнул в землю копье. Второй расправил веревки, дернул за петли, проверяя, как они держатся. Артем напрягся, и когда они попытались уложить его на плиту, дернулся.

– Не надо! – выдохнул он, но слова утонули в шуме голосов. Один из воинов наступил ему на ногу, резко и сильно. Другой схватил за плечо, силой прижимая.

Он сопротивлялся. Выгибался. Пытался сбросить их с себя. Но они были сильнее и слаженнее. Один ударил его кулаком в бок, второй – локтем по затылку. Мир на миг пошатнулся.

– Велгор! – выдохнул он в последний раз.

– Уже рядом, – ответил тот. – Считай, держу тебя за руку. Почти буквально.

И в тот момент, когда его тело коснулось плиты, когда кожа ощутила холод шершавого камня, а чье-то колено навалилось на грудь, удерживая – он все еще надеялся, что что-то изменится. Что это проверка, пугающий ритуал, но не более. Но надежда умерла раньше него.

Фигура в маске подошла близко, в руке у нее был каменный нож – грубо оттесанный, с рваными краями. Он не блестел, как сталь, но от этого выглядел только страшнее – как нечто, предназначенное не для чистой смерти, а для медленной, требующей усилия.

– Не надо, – прохрипел Артем, – пожалуйста…

Фигура не ответила. Подняла клинок.

– Велгор! – успел крикнуть Артем, и голос его сорвался, стал детским, высоким.

– Не смотри на меня так. Это не я придумал правила, – пробормотал демон, без своей обычной усмешки.

Камень вонзился в грудь, с сухим хрустом и звуком, напоминающим рвущуюся ткань. Боль вспыхнула, ослепляя, как свет, как удар током. Воздух вырвался из легких. Артем захрипел, попытавшись вдохнуть, но вместо этого глотнул крови.

Второй удар пришелся чуть выше – в ключицу. Он не чувствовал тела, только пульсирующую, чернеющую точку боли, как центр вселенной. Кто-то – может, тот же человек в маске – обрызгал его лицо жидкостью из чаши. Она пахла дымом и смертью.

Он начал терять зрение. Мир дрожал, как в жару. Но где-то на краю осознания он почувствовал: это еще не конец.

– Велгор… – прошептал он, и кровь потекла по подбородку.

Велгор не ответил.

И тогда реальность вздрогнула.

Тело на плите издало хрип. Но что-то внутри уже не принадлежало ему. Свет исчез. Тьма вздохнула. И в следующее мгновение что-то вывернуло изнутри наружу – не боль, не мысль, а ощущение: он сорвался вниз, в абсолютную пустоту.

Глава 4

Он шел по лесу. Не торопясь, легко, словно сам воздух подталкивал его вперед. Под ногами пружинил мягкий мох, между деревьями пробивались теплые лучи солнца, но оно не слепило – лишь грело, как прикосновение руки. Все вокруг было неестественно спокойно.

Перед ним двигалась женщина. Легкая, почти прозрачная, с распущенными волосами и тенью улыбки, которую он не мог разглядеть. Она смеялась – звонко, радостно, и каждый звук отдавался в груди вибрацией чего-то родного. Артем тянулся к ней, но не мог дотронуться.

Цветы всплывали в воздухе, как пепел в замедленном падении. Все это казалось неправильным, слишком безмятежным. Было хорошо и тепло, по-настоящему спокойно – настолько, что совсем не хотелось покидать это место.

– Спишь, красавчик? – голос прорезал тишину, как нож. Глухой, насмешливый, тянущийся, будто из самого позвоночника.

Все замерло. Женщина исчезла. Мох под ногами стал чернеть.

– Я бы не стал затягивать, если не хочешь воскрешения по второму кругу. А оно, поверь, будет куда жарче.

Велгор. Он возник, как всегда, внезапно. Тень на фоне неба, глаза как капли нефти, ухмылка, которая, казалось, жгла воздух.

Он поднес к лицу Артема ладонь. В ней вспыхнуло пламя.

– Просыпайся. Дрова уже потрескивают.

Касание. Огонь. Вспышка боли. Он дернулся – и будто провалился сквозь ткань сновидения, в самый жар преисподней.

Артем проснулся в дыму.

Кашель вырвался из горла. Жар. Трещание сухих веток. Артем в панике попытался встать, но скатился с кучи хвороста, сдирая кожу на плече. Под ним – огонь. Он действительно лежал на костре. Настоящем, уже разгорающимся, весело потрескивая сухими ветками.

Вокруг – люди. Племя. Шум, крики. Женщины отпрянули, один из охотников выронил копье. Ребенок заплакал. Кто-то закричал, кто-то сделал шаг вперед, но замер.

Он голый. Дышит тяжело, хрипит. Тело дрожит – от боли, страха, жгучего жара, телесной ломоты.

Глаза встретились с глазами старика. Шаман. Молчаливый, с пепельными знаками на лбу. Он не двинулся. Только смотрел.

В голове – шепот:

– И вот ты снова среди живых. Не благодари. Хотя, в этот раз, мне даже понравилось.

Артем попытался встать, пошатываясь. Ноги с трудом держали, пальцы дрожали. Он чувствовал себя неуклюжим зверем среди хищных теней. Племя окружило его полукольцом, не приближаясь, но не давая уйти.

Вдруг его пронзило воспоминание – острое, хрупкое, будто затонувшее в глубине сна. Он ведь умер. Он точно помнил, как что-то пронзило его грудь, как исчезли звуки, а мир потемнел.

Он медленно опустил взгляд, прижал ладони к груди, нащупывая кожу, ожидая найти раны, кровь, разорванную плоть… Но под пальцами – ничего. Ни крови, ни пореза, ни шрама. Только гладкая кожа и липкий пепел.

Ветер шевелил волосы и разносил запах гари, смешанный с потом и страхом. Кто-то что-то выкрикнул на непонятном языке. Другой ответил коротко и резко. Шаман медленно поднял руку, и все мгновенно стихло.

Он подошел ближе, внимательно всматриваясь в лицо Артема. Глаза старика были темными, будто покрытыми копотью, но ясными. Шаман поднял горсть пепла с земли и разжал пальцы – пепел развеялся по ветру, осыпав грудь Артема.

Ритуал. Или знак. Или проклятие – Артем не знал.

Шаман что-то произнес негромко, и толпа расступилась. Двое мужчин с копьями подошли к нему сзади, не касаясь, но заставляя двигаться. Его вели прочь от костра – босого, голого, с телом, испачканным в пепле и смоле.

Снова кашель. Дрожь. Артем чувствовал, как реальность, хоть и не родная, снова засасывает. Он жив. И это только начало.

Их путь был коротким – не больше сотни шагов, но каждый из них ощущался, как путь сквозь сон, который не отпускает. Люди расступались перед ним с молчаливой настороженностью. Кто-то отворачивался, кто-то наоборот – не отводил взгляда, будто пытаясь запомнить каждую деталь его облика.

Его провели к хижине, вросшей в склон холма. Она была низкой, полукруглой, покрытой грубой шкурой и сухой травой. Внутри – полумрак, запах дыма и влажной земли. Там не было ни цепей, ни стражи, только ворох старых шкур, что заменяли лежанку.

Артема втолкнули внутрь, и мужчины ушли, оставив его одного. Он опустился на шкуру, чувствуя, как в голове гудит и ноет, будто в черепе осталось эхо костра. Казалось, он все еще чувствует жар под кожей, как будто огонь в нем продолжал тлеть.

Велгор молчал. Но это молчание не приносило покоя. Оно давило, как ожидание удара, которого не видно.

Артем прикрыл глаза, прислушиваясь. Снаружи доносились голоса – приглушенные, гортанные. Его обсуждали. Он знал это. Он был мертв, и теперь жив. Для них – он знак. Символ. Возможно, угроза.

Артем положил ладонь на грудь – снова ощупал гладкую кожу. И впервые понял: его тело больше не принадлежит только ему.

Прошло какое-то время – может, минута, может, час. Он не знал. Но вот шкура у входа в хижину откинулась, и внутрь бросили сверток. Тот мягко ударился об пол и распался – его одежда. Та самая, в которой он умер.

Артем медленно потянулся, развернул ткань. Майка – рваная, с черным пятном на груди. Засохшая кровь. Дырка, неровный край. Куртка вся в бурых следах, порезы по краям. Джинсы тоже повреждены, но целее.

Он провел пальцами по ткани. Присмотрелся к пятну.

– Узнаешь? – голос Велгора наконец прорвался сквозь молчание. – Это ты. Еще совсем недавно. Свежий, не подкопченный.

Артем не ответил.

– Я бы посоветовал приодеться. Эти ребята не привыкли к таким достопримечательностям без штанов. Хотя, может, матриарх оценит.

Он криво усмехнулся и стал натягивать одежду. Ткань неприятно прилипла к груди, кровь еще не высохла до конца, запах был резкий, тяжелый. Мысль мелькнула самопроизвольно: все это надо будет как следует постирать. Но даже в таком виде одежда давала ощущение привычности – хоть что-то знакомое среди чуждого мира.

– А зачем ты вообще влез в мой сон? – резко бросил Артем. – Ты же спокойно смотрел, как меня убивали. А тут вдруг решил не дать сгореть на костре?

Велгор лениво потянулся, как будто только этого вопроса и ждал.

– Потому что тогда это было нужно. Первый раз – это, как посвящение. Без него ты бы продолжил сомневаться в моих словах о твоем бессмертии. Согласись, получилось убедительно.

– А сейчас? Ты решил, что один раз достаточно убедительно?

– Сейчас ты уже веришь, – усмехнулся демон. – А если сгоришь… Понимаешь? Один раз умер – нормально. Дважды за день – это уже означает, что где-то ты свернул не туда. Ты даже не представляешь, сколько работы стоит вытянуть тебя обратно.

– То есть тебе просто лень?

– А ты попробуй собрать расплавленного человека из углей. Не самое увлекательное занятие. Тем более, сегодня ветренно, если забуду что-то важное? Потом вечность слушать твои стенания, как сильно тебе не хватает, ну скажем мизинца левой ноги.

Артем застыл, застегивая куртку, потом резко повернул голову.

– Подожди. Ты собираешь меня по частям? Без тебя я снова стану смертным?

Велгор не ответил сразу. Улыбка на его лице словно застыла. Глаза чуть прищурились – не от удовольствия, а как будто он сам себе только что наступил на хвост.

– Не перегружай свой пока еще не до конца прожаренный мозг, – наконец сказал он. – Некоторым вопросам лучше дать полежать. Как и твоей селезенке – в прошлый раз, помнится, она нашлась позже всех.

Он отвернулся, будто разговор больше не стоит продолжения.

– Они тебя выпотрошили, кстати, – вдруг добавил Велгор, с восхищением. – Острие вошло аккуратно, но потом… ах, потом они резали, будто искали там клад. Кишки – россыпью, печень выскользнула первой, как по маслу. Легкие чуть затрещали, когда их выдрали, будто рвали мокрую ткань. Прелестная работа, если быть честным. – Велгор вздохнул, почти с сожалением. – Жаль, твое сердце перестало биться раньше. Ты пропустил самое интересное. А на каком этапе ты вообще отключился?

Артем не ответил. Он отвернулся, обхватив плечи. Тишина в хижине становилась вязкой, как болотная вода. Он закрыл глаза – не от усталости, скорее от необходимости сбежать внутрь себя.

Он провел рукой по ребрам, потом по горлу, медленно, как будто ожидал, что пальцы провалятся сквозь плоть. Дышал – и прислушивался к дыханию, к сердцебиению. Оно было. Слабое, но устойчивое.

Он сжал кулак и тут же разжал – просто чтобы проверить, может ли. Прокрутил в голове все, что сказал Велгор. «Вытащить обратно». «Развалишься – соберу».

– А если ты исчезнешь? – шепнул он в пустоту. Ответа не было.

И тут шкура у входа в хижину отодвинулась.

Артем резко повернулся. В дверном проеме стояла девочка лет двенадцати. Тонкая, с большими серьезными глазами и длинными темными волосами, заплетенными в косу, обмотанную шнурком. В руках – глиняная чаша с водой и плетеная корзинка, из которой тянулся пар.

Она вошла осторожно, почти неслышно, поставила все на землю и, не сказав ни слова, посмотрела ему в глаза. Ни страха, ни любопытства – только странная, тяжелая тишина, слишком взрослая для такого возраста.

Потом повернулась и ушла, так же молча. Шкура опустилась.

Артем не сразу двинулся. Он еще долго смотрел на дверь, будто надеялся, что девочка вернется. Или кто-то другой. Потом, вздохнув, потянулся к корзинке.

Внутри оказался плоский лепешкообразный кусок чего-то, напоминавшего пресный хлеб, и теплая масса – возможно, мясо или что-то, на него похожее. Пахло дымом и пряной горечью.

Он взял лепешку, отломил кусок и осторожно попробовал. Жесткая, с кислинкой. Потом зачерпнул немного из чаши пальцами – мясо, теплое, волокнистое, с запахом дичи. Жевалось тяжело, но вкус был насыщенным.

– Ну хоть кормят, – пробормотал он себе под нос. – Уже прогресс.

Глотая, он поймал себя на странном чувстве благодарности. За еду. За тепло. За то, что все это было – настоящее. Живое.

Он взял чашу с водой, понюхал. Чистая. Осторожно сделал глоток, потом второй. Она была холодной и немного пахла дымом – но была настоящей водой. После всего пережитого это было почти чудом.

Артем выдохнул и, не отпуская чашу, уставился в темноту хижины. Он был жив. Он ел. И, кажется, теперь его действительно собирались оставить здесь.

Как минимум – ненадолго.

Шкура у входа в хижину снова зашевелилась. Артем поднял взгляд, ожидая увидеть девочку или кого-то из воинов. Но внутрь вошел шаман.

Он шел медленно, опираясь на резной посох, украшенный сухими травами и косточками. На лице – та же мрачная невозмутимость. Он остановился на пороге, пристально глядя на Артема.

– Готовься, – прошептал Велгор, появившись у самого его уха. – Сейчас начнется магическое шоу «наугад».

Шаман шагнул внутрь и опустился на корточки рядом с лежанкой. Из наконечника своего посоха – выточенного из кости и украшенного панцирем какого-то древнего существа – он аккуратно вынул тлеющие угольки. Легонько подул, раздувая жар, и, приложив к ним пучок сухих трав, добился медленного возгорания. Густой ароматный дым пополз по хижине. Артем закашлялся.

Старик водил дымящимся пучком над телом Артема, приговаривая что-то шепеляво, ритмично. Его пальцы то тянулись к груди Артема, то замирали в воздухе. Иногда он проводил рукой перед его глазами, будто проверяя реакцию.

– Он ничего не чувствует, – прошептал Велгор. – Только дует, чтобы убедиться, что ты не демон. Или что ты именно демон. Им, знаешь ли, без разницы.

Шаман коснулся лба Артема тыльной стороной пальцев, потом мазнул пеплом по виску. Его глаза оставались холодными, как стоячая вода.

– Он гадает, – продолжал Велгор, – по запаху, по тону кожи, по дыму, по твоему дыханию. У них нет доступа к Знанию, только к домыслам и ритуалам. Но иногда… – он замолчал, – иногда и этого хватает.

Он вдруг резко подался вперед, почти касаясь уха шамана:

– АУ! – рявкнул Велгор, смакуя каждую букву. – Да я тут, старик! Дух, демон, как тебе угодно, но мне больше нравится, когда вы поклонитесь мне как богу!

Потом с ухмылкой махнул перед его глазами рукой, проведя сквозь лицо, как сквозь дым. Шаман не дрогнул, не вздрогнул, даже не моргнул.

– Пусто, – прошептал Велгор, садясь обратно. – Даже если бы я стоял в полный рост и танцевал, он бы все равно гадал по пеплу.

Шаман замер на мгновение, затем поднялся, не проронив ни слова, и вышел так же бесшумно, как вошел.

– Видишь? – Велгор уселся на воздух рядом, скрестив ноги. – Даже местный верховный носитель духа работает наугад. А ты хотел инструкцию и объяснения.

– Все это в равной степени можно объяснить бездарностью шамана и моей шизофренией, – пробормотал Артем, не глядя на него. – Может, я сейчас лежу в лесу, пускаю пену изо рта, а вокруг суетятся друзья, в скорую звонят… а мне тут демоны душу прожаривают и первобытный Netflix крутят.