Сквозь Вечность: обреченный на жизнь

Артем не закричал – горло онемело. Пульс застучал в висках. Он сделал шаг назад, запнувшись о корень. Сердце колотилось, грудь будто сдавило.

– Не приближайся, – выдохнул он.

– Как грубо, – усмехнулось существо. – А я так надеялся на теплый прием. Но ладно. Привыкай. Я здесь всерьез и надолго.

– Ты… ты не настоящий. Бред. Галлюцинация.

– Хочешь – считай так. Но боль, которую ты чувствуешь, настоящая. И я – тоже.

– Что ты?

– Хм, пожалуй, тебе будет понятней, если скажу, что я демон. Имя мне Велгор. Не уверен, что ты рад встрече, но выбора у нас обоих нет. Мы теперь связаны. Навсегда? Может. А может, и дольше. Насколько хватит твоего разума – посмотрим.

Артем сделал шаг назад, потом еще. Его ноги дрожали, и только воля удерживала его от бегства. Он понимал: бежать бесполезно. Этот лес не выпустит его. И демон, каким бы он ни был, был здесь хозяином. Или хотя бы – старожилом.

– Это… что, сон? – спросил он, глядя в раскаленные глаза Велгора. – Или… бред? Я… умер?

Велгор медленно моргнул, как будто оценивал качество вопроса.

– Нет. Хотя, возможно, ты бы предпочел, чтобы это был сон. Или конец. Но ты здесь. И ты жив.

Артем замолчал. Он перевел взгляд на свои руки. Пошевелил пальцами. Ощутил боль в спине. Все было слишком настоящим.

– Тогда… я в коме? Без сознания?

– Ты не в коме, не в бреду, и не на том свете, если ты об этом, – лениво протянул демон. – Все куда проще. И куда хуже.

– Но почему я?.. Что вообще произошло? Что ты со мной сделал?

Велгор рассмеялся. Смех его был сухим, как потрескавшаяся древесина.

– Я? Я? Да ты сам это сделал. Я здесь просто свидетель. Или, если угодно, комментатор.

– Я ничего не делал! Я просто… пнул чашу… – голос Артема дрогнул.

– Именно. И в тот момент ты стал центром. Перекрестком. Проводником. Ты был пуст – и потому стал вместилищем. Вечность не любит пустоты. Она ее заполняет.

Артем медленно сел на поваленный камень. Он снова ощупал свои руки, грудь, лицо. Сердце стучало. Он хотел проснуться – и понимал, что уже проснулся. Это не был кошмар. Это был новый мир, и он – в нем.

– Это… проклятие? – наконец выдохнул он.

Велгор усмехнулся и склонил голову набок:

– Проклятие, дар, путь, приговор – выбирай слово по вкусу. Ты теперь бессмертен. Не стареешь, не умираешь, но все чувствуешь. Все проживаешь. Боль, голод, одиночество. И время. Оно медленно точит все вокруг, кроме тебя. Это самая жестокая часть. Даже камни становятся пылью. А ты – остаешься.

– Я же просто… пнул чашу…

Велгор фыркнул:

– Не будь наивным. Это был только повод. Настоящее – в тебе. Ты был пуст. В тебе была трещина. А вечность, как вода, ищет, куда просочиться. Ты стал сосудом. Не первым. И, наверное, не последним. Но сейчас – ты. Ты теперь носишь внутри нечто большее, чем себя. Не радуйся.

Артем осмотрелся. Лес был странным. Деревья – другие. Листья – шире. Кора – светлее. Травы – незнакомые. Он подошел к ближайшему камню и провел по вырезанному знаку. Тот был холодным, почти ледяным. Под пальцами вибрация. Едва ощутимая, но отчетливая. Как будто камень дышал. Как будто ждал. Он отдернул руку.

– Где я?

– В прошлом. В очень далеком. До твоих цивилизаций. До слов. Здесь люди боятся грома и чтут тени. Ты для них – чудо или ужас. А может, оба сразу. Или ни то, ни другое. Может, ты станешь новым. Тем, что они запомнят. Тем, что начнет их легенды.

Артем сел. Он чувствовал, как все внутри сворачивается. Ему было страшно. Холодно. Одиноко. Он сжал руки в кулаки, пытаясь найти точку опоры. Он не знал, с чего начать. Даже мысль о движении казалась бессмысленной. Он просто сидел и смотрел на свои ботинки, на землю, на деревья, будто пытался выучить мир заново.

– А ты? Ты здесь зачем?

Велгор пожал плечами.

– Я наблюдатель. Иногда подталкиваю, иногда мешаю. Иногда просто наслаждаюсь зрелищем. Ты – мой спектакль. И я хочу увидеть, куда ты приведешь свою историю. Ты для меня – живое произведение. Непредсказуемое, изменчивое. Иногда – забавное. Иногда – трагичное.

Он подошел ближе. Сжал ладонь – и в ней вспыхнул синий огонь. Он не давал тепла, но тени вокруг стали глубже, движения – замедленнее. В этом свете все казалось настоящим. Без прикрас. Артем впервые увидел, насколько искажен его силуэт. Он был не в себе – как будто мир слегка сдвинул его форму.

– Бессмертие – не дар и не проклятие. Это процесс. И ты в нем теперь – до конца. Какой бы он ни был. Но теперь ты начал. И пути назад нет. Даже если бы ты захотел, путь назад уже завален. Сожжен. Затоплен. Забыт.

Где-то в лесу раздался шорох. Артем вздрогнул. Он почувствовал взгляд. Невидимый, но пронзительный. Кто-то был рядом. Кто-то знал, что он здесь. Может быть – давно. Может быть – ждал. Звуки стали тише. Даже листья перестали шевелиться.

– Что мне делать? – спросил он.

– Приспосабливаться. Учиться. Страдать. Меняться. Вначале – выживи. Потом – поймешь. Возможно. А я… буду рядом. Но не спеши надеяться на помощь. Мне интереснее, когда ты борешься сам. Когда ты ошибаешься. Когда кричишь. Когда молчишь. Мне нравится смотреть, как вы ломаетесь – и что из этого получается.

Артем посмотрел на узкую тропу, теряющуюся между деревьями. Там – туман. Там – звуки. Там – начало. Он сделал шаг. Потом еще. Каждое движение давалось трудно, как будто воздух сопротивлялся.

Велгор широко улыбнулся, глаза его сверкнули.

– Путь открыт, – произнес он.

Они двинулись вглубь леса, по почти незаметной тропе, петлявшей между корней и густых зарослей. Артем шел медленно, прислушиваясь к каждому звуку. Сердце билось неровно, в голове крутились вопросы без ответов. С чего начать? Что искать? Еда? Люди? Ответы? Все было равной загадкой.

– Ты не подскажешь, хотя бы куда мы идем? – спросил он, не надеясь на серьезность.

– Конечно подскажу, – охотно отозвался Велгор. – Мы идем… туда, где ты начнешь страдать чуть больше, чем сейчас. Ну, или хотя бы получишь пару новых поводов для паники.

Артем закатил глаза:

– Ты серьезно?

– Никогда, – невозмутимо ответил демон. – Но иногда мои шутки совпадают с правдой.

Путь вел вглубь, воздух становился тяжелее, насыщеннее запахами и шорохами. Артем задумался: искать ли людей? Прятаться? И как вообще вести себя в мире, где он – чужак? Где он бессмертен, а остальное – временно? Страх отступал, уступая место напряженному интересу.

Он бросил взгляд на Велгора:

– А ты всегда так рядом будешь ходить?

– Пока ты интересен, да. Как только начнешь нудно выживать и жаловаться на боль в коленке – я исчезну. Или стану камнем. Или мухой. Варианты есть.

– Уверен, ты будешь потрясающей мухой. – страх отступил окончательно и Артема начало одолевать любопытство.

– Уже был. Не впечатлило.

Они шли дальше, неспешно углубляясь в лес. Артем молчал, переваривая услышанное, изредка бросая взгляды на Велгора. Наконец, не выдержал:

– Слушай… бессмертие. Оно как работает? То есть я теперь что, совсем-совсем бессмертный? Прямо неуязвимый?

– Не-у-я-звимый? – протянул Велгор, будто пробуя слово на вкус. – Ха! Нет, ты вполне уязвим. Можешь страдать, гореть, ломать себе все, что только можно. Но не умрешь. Не совсем. Ты просто… останешься.

– То есть если меня съест медведь?

– Ты все еще будешь ты. Ну, в каком-то виде. – Велгор оскалился. – Боль, кстати, останется. Она в комплекте. Премиум-версия бессмертия, так сказать.

– Звучит ужасно.

– Для тебя – да. Для меня? Увлекательно. Я бы даже поставил попкорн на огонь, но, увы, местная кукуруза не особо в моде.

Артем нахмурился:

– Но если невозможно умереть… зачем тогда бороться? Разве не проще сесть и подождать?

– Можешь попробовать. Но вечность – длинная штука. Очень быстро ты поймешь, что ничего не делать – гораздо больнее, чем делать хоть что-то. К тому же, сидя ты точно ничего не узнаешь. А мне любопытно, насколько далеко ты зайдешь.

Они шли молча еще какое-то время. Артем ощущал странное: каждое слово демона казалось одновременно пугающим и… правдивым. Все вокруг было слишком чужим, и в то же время – по-своему логичным. Он уже чувствовал, что назад пути нет. Только вперед.

Чем дальше они отходили от круга камне, тем живее становился лес. Воздух уже был свежим, ветер шуршал ветками, были слышны крики птиц, вокруг становилось действительно шумно.

– А если… – Артем замялся, – если я не выдержу? Попытаюсь, ну, не знаю… прыгнуть с обрыва? Или что-то в этом духе?

Велгор усмехнулся, не останавливаясь:

– Уже были такие. Один мой подопечный в порыве отчаяния шагнул в жерло вулкана. Драматично, согласен. Пожалуй, даже слишком. Правда, ему повезло, извержение началось через неделю. Его выкинуло обратно. Немного обгоревший, но зато с новым взглядом на жизнь. Думаю, не стоит объяснять, что за неделю в очень горячей обстановке, он осознал, как сильно переоценивал душевные страдания.

Артем покосился на него:

– Ты издеваешься.

– Я существую. Это уже форма издевательства. А если серьезно – ты можешь попытаться закончить с собой любыми способами. Но бессмертие – упрямая штука. Твое тело будет восстанавливаться. Иногда быстро, иногда медленно. А иногда – очень медленно, как назло. Так что с попытками будь поаккуратнее: боль никто не отменял.

– Но ты можешь помочь. Ты знаешь, что делать. И, кстати, я хочу есть.

Велгор улыбнулся. Медленно, опасно:

– Конечно, могу. Но зачем? Ты куда интереснее, когда барахтаешься. А по поводу еды: поищи орехи, ягоды, вон под тем деревом гриб.

– Думаешь он съедобный?

– Попробуй и узнаешь.

Он ткнул когтем в сторону, где сгущалась тень:

– Иди туда. Там слышно ручей. Может быть пещера. Может – звери. Но ты ведь не умрешь. Тебя теперь ничто не убьет. Даже время.

Артем побрел в указанном направлении. Резко стало холоднее. Воздух резал легкие, но казался чище, чем минуту назад. В голове бродили неоформленные планы: найти воду, разобраться, где он, попытаться понять, как устроен этот странный мир. Он оглянулся – Велгор по-прежнему молча следовал за ним, легко ступая, будто вовсе не касался земли.

– А ты ведь все это уже видел, да? Других… таких, как я?

– Видел. Кто-то сразу сходил с ума. Кто-то пытался стать богом. Один решил, что он теперь пророк. Кончилось плачевно – для его последователей. Сам он, к слову, жив до сих пор. Где-то бродит.

Артем стиснул зубы. Мысли о том, что он теперь вне времени, вне жизни, были тяжелее, чем он ожидал. Он смотрел вперед, туда, где лес начинал редеть. Сквозь ветви уже проглядывали выход на очередную поляну, стало слышно журчание воды.

– А от тебя можно как-то избавиться? – спросил он не сразу, не глядя на демона. – Ну, в смысле… если я найду способ, может, ты исчезнешь?

– О, такие мысли начинаются гораздо раньше, чем ты думаешь, – хмыкнул Велгор. – Конечно, можно. От всего можно избавиться. Но всегда есть цена. За избавление от демона – одна. За освобождение от бессмертия – другая. И они редко оплачиваются золотом.

– Какая цена?

– Если бы я сказал – это бы испортило весь спектакль. Скажем так… с каждой смертью ты теряешь. Что именно – решаю не я. Но потеря всегда идет следом. Иногда незаметно. Иногда – как нож под ребра. Так что умирать – можно. Но не без последствий.

Артем бросил на него косой взгляд:

– То есть я не только живу вечно, но и постепенно перестаю быть собой?

Велгор усмехнулся, не подтверждая, но и не отрицая. Он лишь поднял палец:

– Вопрос не в том, сколько ты проживешь. А в том, кем ты останешься через сто, тысячу, десять тысяч лет. Я вот – тоже был кем-то другим. И не могу сказать, что скучаю по себе прежнему.

– Похоже, ты все-таки кого-то найдешь сегодня, – негромко сказал Велгор. – Надеюсь, ты умеешь быть вежливым. Первый контакт запоминается. – он указал на небольшие следы у ручья. – Думаю, это кто-то, кто знает, как выживать в этом мире. А значит – не слишком доверчивы. Если повезет, сначала заговорят. Если нет… ну, по крайней мере, ты сможешь встать и удивить их своей живучестью. Забавное зрелище получится.

Артем не ответил. Он нагнулся к ручью, зачерпнул воду ладонями и сделал несколько жадных глотков. Холодная, свежая, немного мутная, но на удивление приятная. Тело отозвалось легким ознобом, но жажда утихла. Он умыл лицо, стряхнул капли с подбородка и огляделся.

За спиной снова раздался треск веток, в этот раз ближе чем всегда и очень настойчиво, звук явно приближался. Артем обернулся. Ветви впереди сдвинулись. Что-то двигалось сквозь подлесок – не громко, но уверенно. Он замер, сердце забилось чаще. Тварь. Или зверь. Он не знал, как это назвать.

Из кустов выскользнул силуэт: четвероногое, с шерстью цвета сухой травы и глазами, отражающими свет, как у кошки. Но размер… он был с теленка, а пасть – вытянутая, словно у собаки, усеянный мелкими игольчатыми зубами. Оно остановилось. Почуяло его.

Артем двинулся назад. Существо странно зашипело, отшатнулось – и скрылось.

Велгор тихо сказал:

– Это не охотник. Пока. Но все может поменяться. Даже пищевые цепи.

И все, что оставалось – двигаться дальше.Артем глубже втянул воздух. Мир был голодным. Он чувствовал это.

Русло ручья вилось между деревьями, исчезая в высокой траве. Артем двинулся вдоль воды, стараясь идти по краю и не терять следов, которые, возможно, могли бы привести его к людям. Или к тем, кто здесь вместо людей. Каждый шаг был осторожным, но все же уверенным – назад дороги не было.

– И все же, – пробормотал он себе под нос, – лучше идти, чем сидеть.

– Умная мысль, – поддержал Велгор, лениво шагнув следом. – Кто знает, может тебя даже не убьют с первого взгляда.

Впереди струился легкий дым, почти неразличимый на фоне утреннего марева. Он поднимался над деревьями, пульсируя тонкой лентой, и звал за собой. Там было движение. Там была жизнь. И, возможно – смерть.

Но теперь – не окончательная.

Артема не покидало ощущение, что это только начало.

Жертва

Артем шел вдоль ручья, который петлял среди деревьев, постепенно становясь шире и тише, словно замедляя течение перед тем, как исчезнуть в густых зарослях. Лес дышал влагой и древностью, запах мокрой коры, грибов и хвои наполнял легкие, усиливая ощущение нереальности происходящего. Он не чувствовал усталости – только странную, вязкую настороженность, будто мир вокруг стал внимательным, как зверь, притаившийся в траве.

Почти незаметно деревья поредели, и он замер, уловив среди листвы мерцающий свет и тонкую струйку дыма, поднимающуюся вверх и растворяющуюся в утреннем воздухе. Лес словно приоткрыл занавес: между ветвями открылся вид на небольшую поляну, где теснились примитивные жилища – шатры, накрытые шкурами, ветками, травой. Между ними мелькали человеческие силуэты, быстро снующие туда-сюда, словно в ритуальном танце обыденности.

Артем остановился, сердце забилось чаще. Пахло костром, мокрой землей, дымом жареного мяса, и чем-то иным – мускусным, теплым, будто запах зверя, притаившегося рядом. Его кожа покрылась мурашками, и он, не отдавая себе отчета, сделал шаг вперед. Под ногой хрустнула ветка. Он замер. Ветви дрогнули, и он ощутил на себе, как будто физически, взгляды – внимание, тяжелое и колючее.

– Не бойся, тебя убить не смогут, – раздался знакомый голос Велгора, мягко звучащий в голове или рядом, – Но это не значит, что не попытаются.

– Утешил, – прошептал Артем, чувствуя, как во рту пересохло. Он инстинктивно вытер ладони о ткань джинс.

Артем шагнул из леса, словно выпал из иного времени. Несколько фигур обернулись к нему. Их взгляды пронзали, как копья. Время словно замерло, звуки стихли, и только треск костра на заднем плане подтверждал реальность происходящего.

Тревожный вскрик прорезал тишину. Два мужчины с копьями шагнули вперед. Они были обнажены по пояс, их тела покрывали полосы темной глины, рисунки на коже словно двигались вместе с мускулами. Артем почувствовал первобытный ужас – не страх смерти, а страх быть непонятым, чужим, быть отброшенным этим миром, как нечто испорченное.

– Не сопротивляйся, – сказал Велгор, исчезая. – Лучше быть странным, чем мертвым.

Артем поднял руки, выдохнул, пытаясь говорить, но горло было тугим, как затянутая петля.

– Я… не враг, – прошептал он, глядя, как наконечник копья утыкается в его грудь.

Мужчина с копьем издал гортанный звук, что-то резко выкрикнул, но не ударил. Второй подошел ближе и ткнул острием в сторону земли, делая резкий жест рукой, как будто требовал от Артема опуститься. Тот медленно присел на корточки, все еще держа руки приподнятыми, чувствуя, как напряглись мышцы спины. Один из охотников обошел его кругом, прищурившись и внимательно разглядывая. Другой не сводил с него глаз, держал оружие прямо.

Они обменялись парой коротких фраз между собой. Один ткнул пальцем в обувь Артема, другой – в куртку, как будто обсуждая, с чего начать разборку странного трофея.

Один из них вдруг шагнул ближе и дотронулся до плеча Артема, держа копье чуть в стороне. Касание было неожиданно осторожным – как будто он проверял, не обожжется ли. Затем резко отдернул руку и выругался, отступив на шаг.

На несколько долгих секунд они замерли в тишине, словно что-то решали взглядом.

И тут появилась она – высокая, тонкая, как тень, с гривой темных волос, украшенной костями, перьями и чем-то, напоминающим когти. Ее глаза были старше ее лица, глубокие, спокойные. Она шла, не спеша, как волчица, изучая его. Без страха. Без злобы.

Она коснулась его куртки, будто проверяя, не иллюзия ли он. Артем почувствовал этот жест, как удар – не физический, а символический. Он был чужим. Его ткань, его взгляд, его запах. Все было не так.

– Ала шиа талаха? – спросила она. Слова текли, как вода по камням. Гортанные, мягкие, как колыбельная, но в них слышалась тревога.

Артем покачал головой:

– Не понимаю.

Он еще не знал, что именно происходит, но чувствовал: женщина перед ним здесь кто-то важный. Может, вожак, может, жрица – но явно не последняя фигура. И лучше пока не злить ее.

Женщина подняла ладонь, и охотники с копьями послушно отступили, хотя и не расслабились. Один из них медленно обошел Артема сзади и щелкнул языком, будто подзывая собаку, – странный жест, лишенный явной агрессии, но унизительный в своей простоте. Артем не пошевелился. Он чувствовал, как напряжение вокруг будто вибрирует в воздухе – плотное, почти физическое.

Толпа медленно сгущалась. Люди подходили – женщины с детьми, подростки с копьями, старики, кряхтя, выходили из хижин. Каждый нес в себе смесь страха и любопытства, но никто не смеялся, не шептался громко. Артем ощущал себя насекомым под увеличительным стеклом. Он опустил голову, чтобы не провоцировать ни взглядом, ни движением. На периферии зрения он заметил, как какая-то девочка – крошечная, в длинной рубахе из шкуры – робко подошла ближе, уставилась ему в ботинки, а потом резко отпрянула, словно от пламени.

Еще один мужчина, старше, с косичками из ракушек, подошел к женщине и заговорил с ней коротко. Она кивнула, не отрывая глаз от Артема, потом развернулась и жестом велела ему следовать. Он подчинился – не потому, что понял, а потому что идти вперед было легче, чем стоять и ждать, когда страх застынет в кости.

Они двинулись вглубь поселения.

Дорога между шатрами была узкой, утоптанной множеством ног и лап. У входов в жилища сидели люди – кто-то с ножом, вырезающим из кости наконечник; кто-то с мотком грубой веревки, плетущейся из волокон; кто-то просто наблюдал. Артем чувствовал взгляды, словно дождь из иголок – сдержанные, изучающие, с нотками страха.

Неподалеку женщина разбирала тушу зверя – кабана или чего-то похожего. Ее руки были по локоть в крови, но она, не отрываясь, посмотрела на Артема. Ее лицо не выражало ни отвращения, ни удивления. Просто любопытство, почти ленивое, но несмотря на это, Артем болезненно ощутил одиночество, которое навалилось на него неотвратимо и глухо, как осенний туман. Все здесь было чужим – запахи, звуки, одежда людей, их язык, даже сама логика их движения. Он был не просто в другом месте, он был в другом времени, в другом ритме мира, где никто не знал ни его слов, ни его смысла. И чем дальше он шел, тем яснее становилось: у него нет ни опоры, ни переводчика, ни даже шанса сделать вид, что он свой. Он был один – как мысль, потерявшая язык, как голос, звучащий в вакууме. Даже Велгор, пусть и демон, но ставший почти привычным – просто, потому что говорил с ним на одном языке, – исчез. Ни сарказма, ни смешков, ни подсказок. И это отсутствие вдруг оказалось оглушающим.

Дети сбивались в стайки, кто-то шептал, кто-то смеялся, показывая пальцем. Один мальчишка попытался кинуть в Артема маленький камешек, но получил окрик от старшего и тут же сник. Артем ничего не сказал. Он чувствовал себя в зверинце. Или, наоборот, – животным, случайно оказавшимся среди людей.

Он все время оглядывался на женщину, шедшую впереди. Она не оборачивалась, не говорила, просто двигалась спокойно, словно была уверена, что он пойдет за ней. Странная смесь достоинства и силы исходила от нее. Не властность, а укорененность – как будто она сама была частью этого места, как дерево или скала.

Они приблизились к большему жилищу, которое явно выделялось среди остальных. Оно было шире, крыша ниже скатывалась к земле, а у входа висели украшения – подвески из костей, камней и каких-то зубов. Женщина остановилась, оглянулась на Артема и чуть кивнула в сторону входа.

Он переступил через низкий порог, отодвинув тяжелую занавесь из шкур, и шагнул в полумрак.

Внутри пахло дымом, травами, старой кожей. Пол был устлан шкурами, в углу, обложенный камнями, тлел костер, давая дрожащий свет. В центре сидел кто-то – фигура в маске из дерева и перьев, сгорбленная, но настороженная, словно слышала каждый шаг.

Артем остановился, не решаясь подойти. Снаружи снова повисла тишина и в полумраке этого жилища, она давила на психику. Он снова почувствовал одиночество, но теперь – как что-то, давящее изнутри, как пустота, в которой собственные мысли звучат слишком громко.

Человек в маске поднял голову, и из ее глубины на Артема уставился взгляд – прямой, неприятный, почти нечеловеческий. Было ощущение, будто смотрела не пара глаз, а сама маска, безликая, но внимательная. Он не знал, кто это: старейшина? жрец? кто-то вроде местного судьи? Но внутренне уже приготовился к тому, что ответы будут далеки от привычного.

Велгора все еще не было.

Артем сглотнул и сделал шаг ближе. Человек заговорил. Слова были чуждыми, певучими, как поток, несущийся сквозь камни. Они не имели смысла, но звучали так, будто должны быть понятыми. И вдруг – знакомый голос рядом с ухом:

– Надеюсь, ты не забыл, как притворяться умным? Потому что сейчас это может спасти твою кожу.

Артем вздрогнул. Велгор вернулся.

– Ох, как здесь душно, – продолжил демон, словно они сидели в парной, а не перед странным человеком в перьях и маске. – Или это твоя тревожность заполняет помещение?

Артем почти машинально бросил взгляд в сторону – туда, где, как ему казалось, должен был маячить Велгор. Конечно, никого не было. Только блики от костра плясали по стенам.

– Кто это? – едва слышно прошептал он.

– Судя по костюму, это местный важняк. Жрец, старейшина, шаман – называй как хочешь. Главное, не засмейся, если он вдруг начнет приплясывать и напевать в нос – тут это могут не оценить.

Фигура в центре не прерывала свою речь. Казалось, ее голос заполнял хижину, как дым – мягко, но неизбежно. Артем чувствовал, как каждое слово давит, даже не проникая в сознание.

Звук чужой речи не был агрессивным, но в нем сквозило что-то древнее, что-то, от чего по коже пробегали мурашки. Он не знал слов, но чувствовал в них ритм, словно все происходящее было не беседой, а частью обряда. Маска, голос, дрожащий свет огня – все это сплеталось в нечто гипнотическое.

Фигура покачивалась в такт словам, почти незаметно. В какой-то момент Артему показалось, что он действительно вот-вот начнет петь. Или танцевать. Или оба сразу. Тело этого человека двигалось, как будто голос тянул за собой связки мышц. Это было завораживающе и пугающе одновременно.

– Так, кажется, мы дошли до вступления, – пробормотал Велгор. – Сейчас пойдут образы, метафоры и возможный вызов духа огня через чихание в угли. Не пугайся, если он начнет кататься по полу. Это, вроде как, профессионально.

Артем медленно опустился на корточки, стараясь не издавать ни звука. Он чувствовал себя вторжением. Мешающим, неуместным. Словно случайно зашел в чужую церковь и встал посреди обряда, не зная, когда говорить «аминь».

И в этот момент голос фигуры в маске усилился, став напевным, почти музыкальным. Он закольцовывался, повторяя фразы с легкими изменениями, и Артем вдруг ощутил легкое головокружение. Как будто его разум начинал цепляться за эти ритмы, несмотря на непонимание. Как будто сама ткань речи хотела пролезть внутрь – без слов, без значений. Просто быть услышанной.