Experiment 731

Она замолчала, пытаясь подобрать правильные слова.

– Им было плевать на меня, Геката. Им было плевать на мои чувства, на мои переживания. Им просто не хотелось терять такой кадр.

Она снова вздохнула.

– Отец… Он пытался меня утешить. Говорил, что это все ради меня, что Совет хочет мне помочь. Со временем я поняла, что все было ложью. Он просто пытался оправдать их решение, смягчить удар. Он всегда так делал. Пытался уберечь меня от жестокой реальности, от правды.

Она задумчиво провела пальцами по гладкой поверхности кулона, словно ища в нем ответа или поддержки. В тишине туннеля слышалось только ее ровное дыхание и мерное дыхание Гекаты. Наконец, брюнетка решительно выпрямилась, словно стряхивая с себя остатки воспоминаний. Аккуратно свернула карту и убрала ее в рюкзак, надежно закрепленный на спине пантеры. Затем ласково погладила ее по голове, чувствуя под ладонью мягкую шерсть и напряженные мышцы.

– Инициация… – она запнулась, подбирая слова, – была такой странной. Меня просто поставили на колени в каком-то холодном, стерильном помещении. Я, наивная, думала, что будет что-то вроде торжественной речи, громкие слова о долге и чести, может, даже салюты какие-нибудь в мою честь… или что-то в этом роде. Но вместо этого мне просто вкололи чип прямо в шею. Даже не потрудились сказать, что это такое и зачем. После этой процедуры я провалялась без сознания чуть больше недели. Проснулась, как выжатый лимон, и ни слова объяснений.

Долгие часы пути вымотали обоих. Туннель тянулся дальше, и казалось, что у него нет ни конца ни края, лишь редкие световые отблески на стенах свидетельствовали о хоть каком-то продвижении вперед. Элия почувствовала, что Геката тоже нуждается в передышке, и разложилась в небольшом углублении, где можно было остановится ненадолго и отдохнуть.

Она сняла с пантеры рюкзак и достала набор для выживания. Эти наборы выдавали всем ходокам, отправляющимся в переход. Компактный, но надежный, он содержал все необходимое для выживания. Элия достала фильтр для воды и отправилась к небольшому ручейку, что еле слышно журчал в глубине тоннеля. Вода здесь была грязной и мутной, но фильтр обещал очистить ее даже от токсинов. Вернувшись, она разложила высококалорийный паек и предложила часть Гекате. Пантера недовольно повела ухом, ложась на пол.

– Знаешь, Геката, – тихо начала Элия, разворачивая свой паек, – я тогда думала, что умру. После чипа… после всего… Я не хотела жить. Я считала, что все кончено. Но потом… Потом я встретила тебя. Ты была такой же потерянной и одинокой, как и я.

Геката коротко рыкнула, лизнула ладонь Элии и, вопросительно взглянув на девушку, словно ожидала ответа. В ее изумрудных глазах читалась забота и какое-то невысказанное понимание.

– А папа… – Элия вздохнула, обращаясь скорее к пантере, чем к себе. Голос звучал тихо и немного дрожал. – Отец всегда смотрел на нас с мамой с такой теплой улыбкой, словно мы были самым драгоценным, что у него есть. Ему была чужда мамина магия, он не понимал ее ритуалы, ее травы, ее шепот заклинаний. Но он ею восхищался. Говорил, что это… красиво. Он вырос в семье ученых, и сам был поглощен наукой, говорил, что всему есть логическое объяснение, что у всего есть причина и следствие. Но встреча с мамой его изменила, словно открыла глаза на другой мир, на мир, где логика бессильна. И все равно… как при такой огромной, всепоглощающей любви он не бросился ее искать, когда она исчезла? Как он мог просто смириться? Я этого не понимаю. Не понимаю и, наверное, никогда не пойму.

Она умолкла, прислонившись спиной к ледяной стене тоннеля. Холод пронизывал ее насквозь, но казалось, что холод внутри нее гораздо сильнее. Она закрыла глаза, пытаясь унять дрожь, и тихо добавила:

– Может, он просто знал что-то, чего не знаю я? Может она не хочет, чтобы ее искали?

Элия достала из кармана маленький амулет, сплетенный из трав и украшенный крошечным камешком. Она сделала его сама под руководством мамы.

Девушка потерла амулет пальцами, чувствуя слабое, но ощутимое тепло и энергию, исходящие от него. Амулет успокаивал ее, дарил ощущение связи с чем-то большим, чем она сама.

– Мама всегда говорила, что у меня есть дар, что я могу видеть то, что скрыто от других, чувствовать то, что недоступно обычным людям. Но я считала, что это просто детские фантазии. Мне всегда казалось, что она просто хотела меня поддержать, придать уверенности. Но сейчас… сейчас я начинаю задумываться. Может быть, я действительно что-то упускаю, чего-то не замечаю?

Элия огляделась по сторонам, словно пытаясь увидеть что-то за пределами обычного зрения. Туннель оставался темным и пустынным. Она вздохнула и встала.

– Нужно двигаться дальше. Я пойду, а ты догонишь, – она погладила Гекату по спине, снимая с нее сумки, – Уверена, здесь где-то есть мыши, и тебе не помешает немного размяться.

Геката издала тихий рык в знак согласия и, крадучись, двинулась вглубь туннелей, в поисках добычи. Элия знала, что может не беспокоиться. Геката всегда находила ее.

Брюнетка шла по бесконечным лабиринтам уже около недели, ноги уже гудели от усталости. Однообразный серый туннель сливался в единую бесконечную ленту, и ей казалось, что она ходит по кругу. Чтобы хоть как-то прервать гнетущую тишину, Элия тихонько напевала старую колыбельную. Слова успокаивали, хотя смысл их давно забылся.

Внезапно показался отблеск света. Сначала слабый и неясный, затем все более отчетливый. Элия насторожилась, замедлив шаг. Она постаралась слиться со стеной туннеля, стараясь остаться незамеченной.

Приблизившись, увидела группу людей, стоящих возле небольшого костра. Их лица были скрыты тенями. На всех была надета грубая, видавшая виды униформа, состоящая из темно-зеленых штанов и курток. На плечах виднелись выцветшие шевроны Межульевого Экспедиционного Корпуса – сложный узор из переплетенных линий, образующих подобие цветка или узла. Четыре лепестка – четыре корпуса МЭК (разведка, оборона, снабжение, исследование), связанные в единое целое. Символы были потерты и едва различимы, но Элия узнала узор, ведь сама носила такой же. Рядом с ними стояли огромные животные, похожие на волков, но гораздо крупнее и мускулистее. Их шерсть была серой с черными подпалинами, а глаза горели красным огнем. Это были Древние Скальные Гончие, редкая порода, известных своей преданностью и свирепостью. Гончие зарычали, учуяв чужака, и их рык эхом разнесся по туннелю.