Папа против сказочных недоразумений

Вскоре по городу поплыл ни с чем не сравнимый аромат – аромат «Хлеба Истинного Счастья». Он был таким манящим, таким обещающим, что горожане, ещё недавно бунтовавшие у дверей пекарни, стали потихоньку успокаиваться, принюхиваться и стягиваться к источнику этого божественного запаха.

Первый батон, золотистый, с хрустящей корочкой, братья Пряниковы торжественно вручили Бургомистру Пышкину. Тот с опаской откусил кусочек… и его лицо озарила такая счастливая улыбка, какой город не видел уже несколько недель. Он тут же забыл про свои скрепки и с энтузиазмом начал обсуждать планы по проведению Фестиваля Гигантской Тыквы.

Рыцарь Поединкус фон Забиякен, отведав хлеба, вылез из-под кровати, расправил плечи и заявил, что готов немедленно сразиться с любым драконом, даже если тот будет вооружён тремя налоговыми декларациями и циркулярной пилой. Агрессивные «Круассаны Храбрости» братьев Пряниковых, отведав соседства с «Хлебом Счастья», тоже угомонились и теперь придавали лишь здоровую толику уверенности в собственных силах.

Город оживал на глазах. Люди улыбались, смеялись, делились друг с другом хорошими новостями. Даже погода, до этого хмурившаяся, прояснилась, и на небе засияло солнце.

А что же Мадам Штрудель? Её «Сладкая Зависть» в тот день потерпела полное фиаско. Лишённые украденной магии, её пирожные и торты оказались не просто безвкусными, а откровенно неприятными. Говорят, Дух Сумеречной Лощины, Мрак Мракович, лично явился к ней (в виде очень большого и недовольного облака с запахом жжёной карамели) и заставил её съесть все её «Эклерчики Абсолютного Недоумения» до последней крошки. После этого Мадам Штрудель, позеленевшая, но заметно поумневшая, закрыла свою пекарню и уехала в далёкие края изучать искусство приготовления… простой овсянки. Без всякой магии.

Братья Пряниковы же не забыли и о своём обещании. На следующий день они испекли самый восхитительный «Пирог Лунных Грёз», какой только можно было себе представить – с начинкой из звёздной пыли, лунных яблок и того самого, настоящего, тихого счастья. Они оставили его на краю Лунного Оврага, и наутро пирога уже не было. Лишь на траве осталась одна-единственная, идеально сохранившаяся незабудка, мерцающая серебром.

«Ну вот, кажется, и это недоразумение мы уладили, – сказал Борис, с удовлетворением наблюдая, как Алиса с аппетитом уплетает кусочек «Хлеба Счастья» (который, на удивление, пришёлся ему по вкусу). – Хотя, должен признать, кулинарные баталии бывают не менее утомительны, чем переговоры с профсоюзами принцесс».

«Зато смотри, пап, как все рады! – Алиса сияла не меньше, чем жители этого сказочного городка. – Мы помогли вернуть им счастье! Это же здорово!»

Борис не стал спорить. В конце концов, видеть свою дочь такой счастливой – это и было для него самым настоящим, неподдельным «Хлебом Счастья», не требующим никаких волшебных рецептов.

Книга-артефакт в его руках, до этого момента мирно дремавшая, вдруг снова ожила. Страницы зашелестели, золотистый свет сменился на какой-то другой, и запахло… пылью дорог, старинными картами и чем-то неуловимо детективным. На новой иллюстрации виднелся силуэт старинного замка на скале, окутанного туманом, а у его подножия – маленькая фигурка в плаще, изучающая что-то на земле с помощью большой лупы.

«Ой, – только и успела сказать Алиса, прежде чем очередной вихрь подхватил их. – Кажется, нас ждёт новое расследование!»

«Только бы не пришлось снова дегустировать экспериментальную выпечку…» – успел подумать Борис, прежде чем мир вокруг них снова изменился.

Приключения папы и дочки, двух невольных специалистов по сказочным недоразумениям, определённо продолжались.

Глава 3

Часть 4: Замок Туманных Тайн и Дело о Пропавшем Принце (а может, и не только о нём)

Глава 1

Вихрь, на этот раз пахнущий не сдобой или морской солью, а сырым камнем, вековой пылью и чем-то неуловимо похожим на трубочный табак очень задумчивого джентльмена, высадил Бориса Вадимовича и Алису с уже привычной бесцеремонностью. Они оказались на узкой, каменистой тропе, окутанной таким густым туманом, что казалось, будто мир сузился до пятачка в пару метров вокруг, а всё остальное – лишь предположения и догадки. Под ногами хлюпала вода, а в воздухе висела промозглая сырость, от которой пиджак Бориса (казалось, уже смирившийся со своей ролью межмирового халата) мгновенно стал тяжелее и печальнее.

«Отлично, – проворчал Борис, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь дальше собственного носа, который от сырости покраснел и стал похож на перезрелую сливу. – От пекарей-магов с их летающими круассанами – к детективам-любителям в декорациях готического романа. Надеюсь, здесь хотя бы местные привидения не требуют сверхурочных за душераздирающие завывания по ночам и не состоят в профсоюзе работников спектрального труда».

«Ух ты, пап! – Алиса, наоборот, была в восторге. Туман её ничуть не смущал, а лишь добавлял таинственности. – Настоящий замок с привидениями! Ну, почти наверняка с привидениями! И туман такой… прямо как в книжках про Шерлока Холмса! Может, тут есть тайные ходы и зашифрованные послания?»

Едва она это сказала, как прямо перед ними из тумана, словно вынырнув из молочной реки, материализовалась фигура. Фигура была невысокой, суетливой и с ног до головы закутанной в клетчатый плащ, из-под которого виднелись начищенные до блеска ботинки. В одной руке фигура держала огромную лупу, а другой – блокнот, в который что-то отчаянно чиркала. Сейчас она стояла на четвереньках и с видом первооткрывателя, обнаружившего затерянный континент, изучала через лупу… раздавленный гриб.

«Так-так-так… – бормотала фигура себе поднос. – Несомненно, это он! Отпечаток каблука модели «Сельский шик», размер тридцать шесть с половиной, левая нога, незначительный крен на восток… Это ключ к разгадке! Или… или просто кто-то очень неаккуратно собирал грибы. Нужно записать обе версии!»

«Простите, – Борис решил, что пора вмешаться, пока «детектив» не начал брать показания у местных дождевых червей. – Мы не помешали вашему… э-э-э… микологическому расследованию?»

Фигура подпрыгнула от неожиданности, выронила лупу (которую Алиса ловко поймала) и обернулась. Под клетчатым плащом оказалось встревоженное лицо с маленькими, близко посаженными глазками-бусинками и тонкими усиками, которые подрагивали от волнения.

«Ах! Ох! Кто здесь?! – пискнул человечек, поправляя съехавший набок котелок. – Посторонние! На месте преступления! То есть, на месте… э-э-э… возможного обнаружения улик! Я – Инспектор Мыштон! Шерлок Мыштон, к вашим услугам! Веду это… это крайне запутанное дело!»

«Дело? – переспросила Алиса, с интересом разглядывая инспектора, который действительно чем-то напоминал очень взволнованную мышь. – Какое дело? Может, мы можем помочь? Мой папа, между прочим, раскрыл уже не одно сказочное недоразумение!»

Борис только закатил глаза. «Алиса, я не…»

«Пропажа! – трагическим шёпотом сообщил Инспектор Мыштон, игнорируя Бориса. – Ужасная, таинственная пропажа! Юный Принц Персиваль, наследник замка Тумансфильд, что на этой самой скале, – он неопределённо махнул рукой куда-то вверх, где в тумане смутно угадывались зубчатые стены, – исчез! Испарился! Как дым от сырых дров! Из запертой комнаты! Кошмар!» Инспектор театрально прижал руки к груди.

«Из запертой комнаты? – глаза Алисы заблестели ещё ярче. – Классика! А следы? Улики? Подозрительные звуки?»

«Следов – никаких! Улик – только этот вот раздавленный гриб, и я пока не уверен, относится ли он к делу! А звуки… кухарка слышала, как кто-то чихнул три раза подряд около полуночи, но это мог быть и сам Принц – у него аллергия на пыль старинных гобеленов. Я в тупике! В полном тупике! Лорд Тумансфильд рвёт на себе последние волосы (а их у него и так немного), а я… я изучаю грибы!» Инспектор Мыштон выглядел так, будто готов был разреветься прямо на мокрой тропинке.

«Что ж, Инспектор, – Борис вздохнул, понимая, что их опять втягивают, – раз уж мы здесь, может, и взглянем на этот ваш замок? Иногда свежий взгляд со стороны… особенно со стороны, привыкшей к абсурду… бывает полезен».

Инспектор Мыштон просиял, как начищенный самовар. «О, это было бы великолепно! Я как раз собирался вызвать подкрепление из Столичного Управления Сказочных Расследований, но они все заняты делом о пропавших рифмах у одного известного поэта! Пойдёмте, я вас провожу! Только осторожно, тропинка очень коварная, особенно в туман. И не наступайте на потенциальные улики!»

Путь к замку Тумансфильд оказался именно таким, как и обещал инспектор – коварным. Скользкие камни, крутые подъёмы и туман, который, казалось, только и ждал момента, чтобы сбить с пути. Сам замок, когда они наконец до него добрались, выглядел так, словно сошёл со страниц самой мрачной сказки. Древние, потемневшие от времени стены, узкие бойницы, похожие на прищуренные глаза, и множество горгулий, которые, казалось, провожали их крайне неодобрительными взглядами. Во внутреннем дворе царила тишина, нарушаемая лишь скрипом старого флюгера да редкими, тоскливыми криками каких-то неведомых птиц.

В холле, освещённом тусклым светом из высоких стрельчатых окон, их встретил сам Лорд Тумансфильд. Это был высокий, худой старик с лицом, изборождённым морщинами, как старинная карта, и глазами, полными такой скорби, что даже Борису стало не по себе. Увидев Инспектора Мыштона и его спутников, он всплеснул руками.

«Ах, Инспектор! Наконец-то! Вы привели… тех самых знаменитых детективов из Большого Мира, о которых я столько читал в «Вестнике Необъяснимых Явлений»? Я так надеялся, что вы откликнетесь на мой зов о помощи, отправленный с почтовым вороном ещё вчера на рассвете!»

Борис и Алиса переглянулись. Кажется, их опять приняли не за тех. Впрочем, это уже становилось традицией.

«Э-э-э… да, Лорд Тумансфильд, – Борис решил не разубеждать старика. Иногда легенда работала лучше, чем скромная правда. – Мы здесь, чтобы помочь вам разгадать тайну исчезновения юного Принца Персиваля».

«О, слава Великому Туману! – Лорд Тумансфильд прослезился. – Пойдёмте, я покажу вам его комнату. Комнату, из которой он исчез, не оставив ни следа! Это ужасно, ужасно!»

Пока они шли по гулким коридорам замка, мимо портретов суровых предков Лорда Тумансфильда (которые, казалось, провожали их подозрительными взглядами), они мельком увидели и других обитателей замка. Сухопарая дама в тёмном платье с камеей, очень похожая на Леди Беатрис из какой-нибудь викторианской страшилки, смерила их ледяным взглядом из-за приоткрытой двери библиотеки. Чопорный дворецкий по имени Барнаби, протиравший серебряный поднос с таким усердием, будто пытался стереть с него отпечатки всех преступлений мира, молча поклонился. А из классной комнаты доносился строгий голос гувернантки, Мисс Примроуз, которая, судя по всему, даже в отсутствие ученика продолжала преподавать правила хорошего тона стенам.

Комната Принца Персиваля оказалась на самом верху одной из башен. Дверь действительно была заперта на массивный засов изнутри (Инспектор Мыштон продемонстрировал это с помощью сложной системы верёвочек и крючков, чтобы не нарушать «целостность улик»). Окно было маленьким, с толстой решёткой, и выходило на головокружительный обрыв. В комнате царил идеальный порядок, если не считать разбросанных по полу игрушечных солдатиков и раскрытой книги «Приключения Барона Мюнхгаузена на Луне».

«Вот, – Лорд Тумансфильд указал на пустую кровать. – Он был здесь вчера вечером. А утром… только это». Он протянул Инспектору Мыштону маленький, грязный… носок. Обычный полосатый носок, только очень одинокий.

«Носок? – Инспектор Мыштон благоговейно принял «улику» двумя пальцами. – Хм… Интересно… Очень интересно… Это может быть ключ! Или… или просто потерянный носок». Он снова достал свою лупу.

Алиса тем временем уже осматривала комнату своими, куда более проницательными глазами. «Пап, – прошептала она, – а тебе не кажется странным, что при таком «идеальном» исчезновении из запертой комнаты кто-то оставил такую… обычную вещь, как носок? Похоже на отвлекающий манёвр, правда?»

Борис кивнул. Это действительно было похоже либо на очень хитрый трюк, либо на очень глупую случайность. А в сказочных мирах одно часто маскировалось под другое. Расследование в Замке Туманных Тайн обещало быть… туманным. Но оттого не менее увлекательным.

Глава 2

«Носок, значит, – Борис Вадимович задумчиво повертел в руках «главную улику», которую Инспектор Мыштон передал ему с таким видом, будто это был как минимум скипетр пропавшего короля. – Полосатый. Определённо мужской. И, судя по аромату, активно использовался для… ну, для ношения. Какие будут версии, господа присяжные заседатели сказочного суда?»

Инспектор Мыштон наморщил свой мышиный носик. «Возможно, это тайное послание! «Н-О-С-О-К»… Новая Операция Секретного Общества Колдунов? Или «Найди Обратно Сбежавшего Отпрыска Королевского»? Я работаю над дешифровкой!»

Алиса, не обращая внимания на криптографические изыски инспектора, уже вовсю хозяйничала в комнате принца. Она заглядывала под кровать (где обнаружила коллекцию фантиков от «Драконьих ирисок» и одного очень пыльного плюшевого грифона), простукивала стены (одна из панелей издала подозрительно глухой звук) и с интересом изучала книги на полке. «Приключения Барона Мюнхгаузена» соседствовали с «Пособием для юных кладоискателей» и «Старинными легендами Туманного Края».

«Пап, а окно? – спросила она, подойдя к узкой бойнице. – Решётка выглядит крепкой, но…» Она подёргала один из прутьев. Тот едва заметно качнулся. «Инспектор, вы уверены, что эту решётку не мог отогнуть даже очень целеустремлённый… ну, скажем, барсук, мечтающий о королевских почестях? Или принц, твёрдо решивший променять занудные уроки фехтования на вольную жизнь бродячего менестреля, специализирующегося на балладах о пользе свежего воздуха?»

Инспектор Мыштон покраснел. «Я… я проверял! Слегка! Чтобы не нарушить… э-э-э… первозданную неприкосновенность улик!»

«Ясно, – кивнул Борис. – Значит, версия «побег через окно с элементами акробатики и помощи дружественного барсука» не исключается». Он подошёл к панели, на которую указала Алиса, и осторожно нажал. Панель со скрипом, достойным самого старого привидения в замке, отъехала в сторону, открывая небольшую нишу.

«Тайник! – ахнула Алиса. – Я знала!»

В тайнике, однако, не было ни горшков с золотом, ни планов побега. Там лежала лишь стопка аккуратно сложенных… носков. Точно таких же полосатых, как и «главная улика». И среди них – один, совершенно новый, с ярлычком «Королевский Носок Удачи – Гарантия Хорошего Настроения и Успеха во Всех Начинаниях (при условии ношения на правой ноге в полнолуние)».

«Так, – Борис поднял бровь. – Кажется, у нас тут не просто пропажа принца, а целая носочная драма. Или принц был страстным коллекционером полосатых изделий, или… кто-то очень хотел, чтобы мы обратили внимание именно на носки».

Первым делом они решили опросить обитателей замка, начав с безутешного Лорда Тумансфильда. Старый лорд, всхлипывая в огромный батистовый платок, поведал им, что Персиваль в последнее время был «несколько… рассеян». «Всё твердил про какие-то «древние тайны гор», «зов предков» и «необходимость найти истинное предназначение рода Тумансфильдов», – жаловался лорд. – Я думал, это у него от переходного возраста и избытка рыцарских романов. А он, оказывается, вон оно что… исчез!»

Леди Беатрис, сестра лорда и дама с лицом, способным заморозить свежесваренный кофе на расстоянии трёх шагов, приняла их в своей гостиной, заставленной чучелами каких-то экзотических (и весьма злобных на вид) птиц.

«Пропал Персиваль? Какая досада, – процедила она, делая маленький глоток из чашки с чем-то подозрительно тёмным. – Мальчишка всегда был источником… э-э-э… чрезмерного шумового загрязнения. Впрочем, – она добавила с ледяной усмешкой, – отсутствие его визгливых криков по утрам во время уроков фехтования – это, безусловно, приятное изменение в акустической среде замка. Надеюсь, он нашёл себе какое-нибудь подходящее… тихое место». На вопрос, не замечала ли она чего-нибудь необычного, леди ответила, что всё в этом замке, включая её брата и его бесконечные причитания, является одной сплошной аномалией, к которой она, к сожалению, уже привыкла.

Дворецкий Барнаби, которого они застали за натиранием дверной ручки до такого блеска, что в неё можно было смотреться, как в зеркало, оказался ещё более загадочным.

«Молодой хозяин был… озабочен в последние дни, сэр, – произнёс он голосом, лишённым каких-либо эмоций, словно он цитировал некролог. – Озабочен делами… выходящими за рамки понимания простого домашнего персонала. И иногда… иногда вещи пропадают не потому, что их кто-то взял, а потому, что они сами решили уйти… в поисках пары, например». Последнюю фразу он произнёс, выразительно покосившись на одинокий носок в руке Бориса.

«Очень… глубокомысленно, Барнаби, – сказал Борис. – Особенно про носки. У вас, случайно, нет философского трактата на эту тему?» Дворецкий лишь молча поклонился, и его лицо не выразило ровным счётом ничего.

Мисс Примроуз, гувернантка Принца Персиваля, оказалась дамой строгой, как учебник латыни, и прямой, как линейка. Она сообщила, что Персиваль был мальчиком способным, но «излишне мечтательным». «В последнее время он забросил изучение неправильных глаголов и всё свободное время посвящал чтению «Легенд Туманного Края» и рисованию каких-то карт, – сообщила она, поджав губы. – А на мой вопрос, что это за карты, он ответил, что это «путь к сокровищам, которые вернут нашему роду былую славу». Я сочла это детскими фантазиями и велела ему выучить ещё три страницы спряжений».

«Карты? – оживилась Алиса. – А эти карты… они сохранились?»

Мисс Примроуз фыркнула. «Я их конфисковала, разумеется. Как элемент, отвлекающий от учебного процесса. Они в моём столе, под стопкой проверочных работ по каллиграфии».

Пока Инспектор Мыштон с энтузиазмом (и совершенно безрезультатно) пытался найти отпечатки пальцев на одиноком носке, Алиса уговорила Мисс Примроуз показать им «конфискованные улики». Это действительно были карты, нарисованные детской рукой на обратной стороне старых счетов за овёс для замковых лошадей. На картах были изображены окрестности замка, но с какими-то странными пометками: «Логово Ворчливого Эха», «Водопад Забытых Слёз», «Пещера Лунного Шепота» и… жирный крестик рядом с местом, обозначенным как «Пик Старого Грифона», с припиской: «Здесь ОНО!».

«Пап, смотри! – Алиса разложила карты на полу в комнате принца. – Похоже, наш Персиваль не просто так исчез! Он отправился на поиски этого «ОНО»! И, возможно, нашёл… или «ОНО» нашло его».

«Или он просто решил, что искать «ОНО» гораздо интереснее, чем спрягать глаголы с Мисс Примроуз, – пробормотал Борис. – Но если он действительно пошёл на этот Пик Старого Грифона… Инспектор, это далеко отсюда?»

Инспектор Мыштон, оторвавшись от носка, задумался. «Пик Старого Грифона? Это самая высокая и труднодоступная вершина в наших горах! Туда даже горные козлы боятся забираться без страховки и сопровождения опытного проводника-суслика! Если юный принц отправился туда один…» Инспектор Мыштон побледнел ещё сильнее, если это вообще было возможно.

«Значит, у нас есть конкретное направление для поисков, – подытожил Борис. – И, кажется, нам понадобится что-то понадёжнее лупы и теории о говорящих носках. Например, очень хорошая верёвка и много бутербродов».

Приключение на Пике Старого Грифона обещало быть не менее туманным, чем сам замок.

Глава 3

Решение отправиться на Пик Старого Грифона было принято с тем редким единодушием, которое обычно возникает либо перед лицом общей восхитительной булочки, либо перед перспективой неминуемого и крайне неприятного разбора полётов. Лорд Тумансфильд, узнав о картах и «ОНО», немедленно вообразил себе полчища грифонов, уносящих его наследника в заоблачные выси, и тут же начал снаряжать экспедицию.

«Вот, возьмите! – он с энтузиазмом вручил Борису древний, покрытый благородной ржавчиной меч, который, казалось, последний раз видел битву во времена короля Артура, да и то в качестве рычага для открывания особо упрямых консервных банок. – И это! – следом появился щит с изображением трёх очень удивлённых туманов. – А это – фамильный рог для отпугивания особо назойливых… э-э-э… ну, кого-нибудь он точно отпугнёт!»

«Лорд Тумансфильд, я, конечно, ценю вашу заботу, – Борис с сомнением повертел в руках меч, который весил примерно как он сам в детстве, – но этим… этим можно разве что очень старый сыр ковырять. И то, если сыр не будет активно сопротивляться. Может, лучше верёвку и пару бутербродов?»

На удивление, бутерброды (и не только) организовал дворецкий Барнаби, который, как выяснилось, помимо безупречного натирания серебра, обладал талантом упаковывать провизию для горных экспедиций с эффективностью интенданта наполеоновской армии. Он молча вручил Алисе объёмный, но лёгкий рюкзак, от которого аппетитно пахло сыром, яблоками и чем-то неуловимо похожим на «Пряники Смелости» (видимо, из старых запасов). Сам Барнаби тоже присоединился к экспедиции, заявив с каменным лицом, что «молодому хозяину может понадобиться смена носков, а кто, кроме него, знает правильную схему их складывания для оптимальной вентиляции».

Инспектор Мыштон, разумеется, тоже вызвался идти, вооружившись своей лупой, блокнотом и толстенным томом «Самоучитель по выслеживанию мифических существ для чайников и профессионалов среднего звена».

Экспедиция двинулась в путь на рассвете, если это мутное серое марево за окнами замка вообще можно было назвать рассветом. Туман окутывал их с такой плотностью, что казалось, его можно резать ножом и намазывать на хлеб вместо масла (которого, кстати, Барнаби тоже положил с избытком). Путь к Пику Старого Грифона, отмеченный на карте Персиваля размашистыми крестиками и загадочными символами (один из которых подозрительно напоминал изображение летающей тарелки с сосисками), шёл через места, чьи названия не внушали особого оптимизма.

«Водопад Забытых Слёз», например, оказался не просто красивым каскадом воды, а местом, где каждый, кто рискнул испить из его ручья (Инспектор Мыштон, разумеется, не удержался, решив, что вода «может содержать следы ДНК пропавшего принца»), немедленно впадал в состояние безутешной скорби по совершенно пустяковым поводам.

«Я… я вдруг вспомнил всех нераскрытых дел… – рыдал инспектор, утирая слёзы клетчатым платком. – Всех потерянных пуговиц… всех недоеденных бутербродов… это так… так трагично! А тот гриб… тот несчастный раздавленный гриб!..» Пришлось Алисе срочно угощать его «Конфетой Здравого Смысла» из своих запасов, оставшихся от пекарни Пряниковых.

«Логово Ворчливого Эха», в свою очередь, оказалось пещерой, где каждое произнесённое слово возвращалось к говорящему в виде ехидного комментария или непрошеного совета.

«Надеюсь, мы скоро придём», – сказал Борис.

«Ага, размечтался, лежебока!» – тут же отозвалось гулкое эхо.

«Очень остроумно», – процедил Борис.

«Стараюсь соответствовать, ворчун старый!» – не унималось эхо.

Выбрались они оттуда с твёрдым намерением общаться исключительно жестами до конца подъёма.

Наконец, после нескольких часов пути, который показался Борису вечностью, полной тумана, скользких камней и философствующих носков Барнаби (дворецкий вполголоса рассуждал о влиянии горного воздуха на структуру шерстяных волокон), они вышли из полосы тумана. И ахнули.

Пик Старого Грифона действительно был пиком – остроконечная вершина, вздымающаяся к серому, облачному небу, словно гигантский каменный коготь. У его подножия виднелись развалины какого-то древнего строения, а ветер, гулявший здесь с пронзительным свистом, доносил странные, скрипучие звуки.

«Пап, смотри! – Алиса указала на большие, тёмные пятна на скалах у входа в то, что когда-то, видимо, было пещерой или частью развалин. – Перья! Огромные! И… кажется, это следы когтей! Может, «ОНО» – это и есть грифон?»

Инспектор Мыштон тут же бросился изучать следы с лупой, бормоча что-то про «размер когтевой фаланги» и «угол атаки при приземлении». Барнаби невозмутимо достал из рюкзака термос.

«Горячий чай, сэр? – предложил он Борису. – Помогает прояснить мысли. И согреть… э-э-э… дедуктивные способности».

Осторожно приблизившись к пещере, из которой тянуло запахом старых костей и чем-то ещё, неуловимо… птичьим, они увидели его. Или, точнее, её. Потому что это была не просто груда камней, а некое подобие гигантского гнезда, выложенного из веток, мха и… да, ещё нескольких полосатых носков, очень похожих на те, что нашлись в комнате принца. А в центре гнезда, нахохлившись и явно не в духе, сидел… нет, не грифон.

Это было существо размером с небольшого пони, покрытое не перьями, а скорее, очень густым, свалявшимся мехом неопределённого серо-бурого цвета. Огромные, как блюдца, жёлтые глаза смотрели на них с выражением крайнего недовольства. Вместо клюва у существа была широкая, зубастая пасть, а на спине виднелись два кожистых, обтрёпанных по краям крыла, явно не предназначенных для полётов на дальние расстояния. И оно… оно вязало. Да, именно так. Огромными костяными спицами оно с невероятной скоростью вязало что-то длинное, полосатое и очень похожее на шарф. Или на очень-очень длинный носок.