Домино. Цена трона

Оказавшись достаточно высоко, чтобы оглядеть окрестности, путники смогли вздохнуть с облегчением. Горная гряда, пересекавшая пустыню, оказалась не слишком широкой, и за вершинами ясно виднелась песчаная равнина. Ободрённые, они с новыми силами продолжили путь. Вскоре им открылось зрелище не менее радостное.

– Готов поспорить, – Акин не верил своим глазам. – готов поспорить, что это русло реки…

С бьющимся сердцем, то и дело поскальзываясь на сыпучих камнях, двое спускались к ровной тенистой дорожке, уверенно проламывающей скалы. Но чем твёрже становилась походка мужчины, тем неувереннее чувствовала себя женщина. Приписывая своё состояние усталости, Аги-Ло попросила своего спутника сделать остановку. Основательно утолив голод и жажду, молодые люди собирались вновь отправиться в путь, но ноги не слушались девушку. При виде клонящегося к закату солнца успокоенная было Аги-Ло вновь потеряла самообладание.

– Нет, не могу. Акин, я не могу идти дальше. Давай подождём до утра. Подумать только! Такой переход…

Девушка умоляюще заглядывала в глаза спутника. Акин, хоть и нехотя, уступил.

– Но чтобы завтра без проволочек, – Аги-Ло с готовностью закивала головой.

Однако утром история повторилась. Никакими уговорами не удавалось моряку убедить девушку в правильности выбранного пути.

– Не хочу я туда идти.

– Но почему?!

– Боюсь.

– Чего?

– Не знаю… – Девушка в отчаянии заламывала руки. Наконец, собрав всё своё мужество, она произнесла: – Если ты прикажешь, я пойду.

– Что ж… – Акин был рад, что Аги-Ло, наконец, сдалась. – Значит, я… значит…

Теперь, когда все препятствия, казалось бы, были устранены, когда девушка покорилась, наконец, его воле, он не мог воспользоваться полученной властью. В недоумении смотрел он на спутницу, ожидавшую его приговора. Поджав губы, заскрипев от досады зубами, он подхватил свой мешок и молча пошёл вверх по склону. Не помня себя от радости, Аги-Ло тут же подскочила и устремилась вслед за товарищем. Она то клонила голову к земле, стыдясь своей слабости, то вскидывала на спутника полный благодарности взгляд. Один из таких взглядов не утаился от Акина. В этот момент новая, или, быть может, старая, но забытая напрочь струна зазвучала в нём гулко и мощно, подкатывая ком к горлу, заставляя неметь пальцы.

Ошеломлённый необычным для себя чувством, удручённый неспособностью настоять на своём, юноша, сдвинув брови, поспешил отвернуться. Так и шли они дальше в молчании вдоль обрыва. Час за часом. Один день, за ним другой. Преодолевая бесчисленные подъёмы и спуски, они не раз рисковали съехать по крутому склону или упасть в пропасть вслед за потерянным мешком с провиантом. Иной раз нельзя было обойтись без головокружительного прыжка через преградившую путь расщелину. Тем временем, охватившее Акина смущение передалось и его спутнице. С трепетом, неведомым ей ранее, подавала девушка руку проводнику, когда того требовала необходимость. Холодно отвечала она на любое его слово.

Но вот, наконец, четвёртые ворота. Измождённые, сплошь в ссадинах и ушибах, без крошки пропитания, молодые люди снова были в начале пути.

– Нужно идти. Пока есть силы. Не знаю. Сумеем ли подняться завтра.

Акин дышал тяжело, взгляд его, сухой и воспалённый, был тяжёлым и неопределённым. Аги-Ло, по настоянию Акина, ела чуть больше и чаще, а потому выглядела немного лучше. Но и ей каждый шаг давался с трудом.

Вместо ответа девушка молча двинулась вперёд.

Глава 16

– Тебе говорю, встань! Не раздражай меня ещё больше.

В просторной, светлой мастерской, уставленной каменными статуями, царил беспорядок. Одна из работ, видимо, ещё не законченная, была разбита, и осколки её усеяли пол. Другие фигуры пострадали не так сильно, но и на них остались рубцы и выбоины от громадного топора, которым орудовал юноша.

Горестно покачивая головой, старик-мастер поднялся с колен и тяжело вздохнул. Справляться с гневом молодого господина становилось всё труднее. Лишь молчание, полная безответность приводили того в чувство, и то лишь спустя время. И старик ждал. Мальчишка был твёрд и неподатлив, под стать тем камням, среди которых вырос. Но Тулук знал своё ремесло.

– Ничего, бывает, ничего, бывает, – бормотал он себе под нос, вынося осколки на улицу. – Можно будет фигурок садовых сделать. Крошкой дорожки посыпать можно…

Разъярённый чем-то ученик всё ходил из угла в угол, а старик всё бормотал, будто не замечая юношу. Но вот, подняв с пола очередной, довольно крупный, осколок, он замер в недоумении, как будто вспомнив о чём-то давно забытом, и покачал головой.

– А-и-ай! – воскликнул мастер с выражением сочувствия. – Вот ведь оно что… – Он снова покачал головой. – Вот ведь оно что…

Поймав на себе взгляд юноши, старик снизил тон и последние слова произнёс уже шёпотом, так, что только он сам мог себя слышать.

– Это была лучшая из твоих работ, Тисор. Лучшая. Это было лучшее из всего, что я видел в жизни. Я восстановлю, восстановлю скульптуру, каждую крупинку, каждую на место поставлю…

Запечатлённый новой, какой-то особой печалью, он продолжил работу. Теперь все осколки он тщательно осматривал и аккуратно раскладывал по ящикам. Глаза Тисора, год от года становившиеся всё темнее, сверкнули ещё раз из-под нахмуренных бровей. Губы его сжались, как от сильной боли. Он уже не мерял мастерскую шагами, а стоял, пробуривая взглядом своего учителя. Наконец, он быстро вышел и скрылся из виду.

Глава 17

Всю ночь Акин и Аги-Ло шли, почти не останавливаясь. Так легче было бороться со всё нараставшим чувством голода. Мысли их начинали путаться, Аги-Ло тихонько что-то бормотала, беседуя попеременно то с родителями, то со стариком, подарившим ей книгу, то с Иклисом. Акин старался не прислушиваться к её словам, с ужасом осознавая, что и сам вскоре потеряет разум. Идти становилось всё труднее. Сначала юноше приходилось лишь слегка придерживать спутницу за руку, но с каждым шагом она всё сильнее опиралась на него, пока оба они не осели в очередной раз на песок.

– Останемся здесь, умрём спокойно, я устала, – Аги Ло запрокинула голову, глядя на небо, такое ясное, такое звёздное… Акин последовал её примеру.

– Видишь пять ярких звёзд стоят крестом? Прямо над нами.

– Вижу.

– Это Песочные часы. Забавно. Мы с тобой тоже в песках, и время наше сочтено. Может, и правда пора умереть…

– Расскажи мне.

– О чём?

– О звёздах. Я видела тебя, тебя и небо. Ты… Ты будто говоришь с ним. А оно тебе отвечает…

– Отвечало. Когда-то. Мне казалось, что всегда будет отвечать. Но сейчас – нет. – Акин помолчал. Аги-Ло было решила, что он уснул, но это было не так.

– Это странно так. Такой путь… Нежели всё зря? Мне казалось, у каждого есть своё предназначение. Но теперь… Чего ради всё это? Никто даже не узнает, что с нами было. Мы точно так же могли бы погибнуть в начале пути.

– Нет.

– Что «нет»?

– Наверное, я не должна этого говорить. Но теперь уже всё равно. – Аги-Ло перевела дух. – Этот путь… Мне кажется… Он был не для того, чтобы его преодолеть. Он для того, чтобы его пройти. Я… Я скажу, что он значил для меня. Только здесь я снова смогла поговорить, по-настоящему поговорить с живым человеком. А это, поверь, многого стоит. – Аги-Ло улыбнулась, жалкой измождённой, но не лишённой задора улыбкой. – А ещё… Только здесь я смогла быть собой. Ты был первым за много лет, кто позволил мне быть… тихой. Мягкой, тихой и простой, без страха и недоверия, без стального панциря безразличия и независимости. Я будто снова была дома, под опекой отца… Я никогда не верну себе родителей, но эта пустыня, это небо, ты, наконец, – вы вернули мне дом. Я благодарна тебе. Спасибо тебе. За всё.

Она бы плакала, если бы были слёзы. Но слёз не было.

На долгое время установилась тишина. Аги-Ло широко раскрытыми глазами смотрела в лицо чёрной бездне, раскинувшейся над ней. Дыхание девушки, тихое и слабое, было настолько неприметным, что непонятно было, жива она или нет.

Ей больше не было страшно. Песчинка среди песчинок пустыни, она готовилась стать одной из звёзд в дружной сияющей семье. Путеводной. Обязательно путеводной. Яркой и надёжной, видной в самую глухую ночь.

На этом мысли девушки окончательно потеряли связность. Она уже не слышала голоса своего спутника, не чувствовала, как поднялась в его руках над землёй, не знала, что продолжает идти к цели. Ей снилось солнце, сквозящее через снасти, солёные брызги, стеклянная зелень волн. Качается под ногами палуба, раскачивается Аги-Ло на спине верблюда, покачивают листьями пальмы в диковинном саду…

Глава 18

Нирам стояла у причала, в нетерпении ожидая мужа. Самые страшные мысли посещали её голову. Ещё ни разу Горт не просил её остаться на берегу. Это могло значить только одно: с сыном что-то случилось. Она представляла его себе то раненого, то в язвах, то побитого и переломанного, а то и вовсе мёртвого. Глупцы! Это ожидание, эти ужасные минуты неведения отнимут у неё больше жизни, чем самая страшная правда. Только пустите её к сыну, и материнская любовь исправит, залечит, спасёт. Только позвольте увидеть, прикоснуться, обнять. Но как ни было изобретательно воображение старой женщины, то, что она услышала от мужа, оказалось для неё ударом.

Кират не привык лукавить, а потому сказал жене прямо, что Акин сошёл с корабля в Атаре. Нирам знала, что это значит.

– О, небо! – Воскликнула она, припав к плечу мужу и зайдясь слезами. – Ты отобрало у меня не только жизнь его, но и тела не вернёшь безутешной матери!

Кират не разделял горя Нирам. Он знал своего сына и верил в его возвращение, но спорить с женой не стал. Женское сердце не выносит горя, а потому она сама вскоре обратится к нему с надеждой, лишь бы только муж не отрицал её право на боль.

Большую часть дороги они шли молча. Какое-то время Нирам ещё причитала, обрисовывая в самых ярких красках, какой смертью, должно быть, погиб её сын. Муж терпеливо кивал, подтверждая возможность такого исхода, иногда даже уточнял детали. Вконец выбившись из сил, женщина вскоре совсем затихла. Перестала она плакать, перестала даже вздыхать. Машинально взобравшись на ослика, которого муж предусмотрительно купил на портовой площади, она безучастно глядела в никуда. Как ни странно, думала она вовсе не о сыне. В её сознании вновь звучал разговор со встреченной на рынке цветочницей, юной девушкой, тихой и робкой, жившей с отцом в долине. Нирам тогда как-то неудачно ответила на её вопрос: формально и, если быть честной с собой, неискренно. Цветочница была явно расстроена этим ответом, по глазам было видно сразу. Но Нирам не исправила ошибки. Надо было сказать… Что же надо было сказать? Вот об этом и думала сейчас женщина.

Возвращение домой пробудило её от оцепенения. Родные стены, где всё до сих пор дышало руками сына, его трудом, его присутствием, воскресили в матери надежду. Стыдясь своего непостоянства, она тщательно скрывала от мужа произошедшую в ней перемену настроения, что было, в общем-то, несложно, потому как Кират, нежно обняв жену напоследок, отправился в сад.

– О, Небо! Ты даёшь нам солнце, чтобы освещать путь днём. Ты даёшь нам звёзды, чтобы находить путь ночью. Приведи моего сына домой. Возьми у меня, что хочешь. Верни мне сына!

Глава 19

Произошедший в Жемме пожар вызвал недоумение у всех его жителей. Даже Иклис, при всех недостатках своего характера, не имел к несчастному случаю никакого отношения. Экспертиза, произведённая пожарной службой, постановила, что виной всему послужила неплотно закрытая печная дверца. Что ж, возможно, так оно и было. Но что было куда более интересно, так это то, куда пропала молодая хозяйка дома, чьих останков обнаружить не удалось. Купцы догадывались, каким путём покинула город швея, но молчали. Всё одно, искать девушку некому, и раскрывать тайну, охраняемую законом, не было никакого смысла.

Тем временем несбывшийся жених нашёл способ присвоить себе им же выхлопотанное для Аги-Ло наследство, и, недолго думая, выкупить дом, значительно потерявший в цене после пожара. Прикинув и так, и эдак, молодой адвокат возблагодарил судьбу за то, что деньги удалось заполучить без женитьбы. Подсознательно Иклис сразу почувствовал, что характера портняжки хватило бы на сотню-другую солдат, недаром отец её был военачальником. Адвокат же, не отличавшийся ни смелостью, ни благородством, не смог бы завоевать уважения девушки. Теперь, наконец, он в полной мере сумел осознать, что для жизни сладкой и привольной куда надёжнее выбрать девушку не столь успешную, не столь умную, не столь красивую, быть может даже не столь воспитанную.

На ремонт дома Иклис средств не пожалел: роскошный особняк он рассматривал как значимый вклад в будущий успех. Правда, для начала он решил заняться деятельностью, никаким образом не связанной с адвокатской карьерой. Пригласив из соседнего города нескольких портных, он продолжил дело Аги-Ло, надеясь, что жители Жемма по старой привычке продолжат посещать излюбленное место, а Иклис сможет не только зарабатывать, но и заведёт множество полезных знакомств. Задуманное отлично удавалось ему, тем более что при общении с покупателями он ловко играл на их добром чувстве к бывшей хозяйке, для которой адвокат был, несомненно, лучшим другом. По секрету сказать, он даже знает причину отъезда девушки. Да, так она и написала тогда: «Дом мой сгорел, Иклис. Это явно знак, что мне пора покинуть город. Я чувствую, что вот-вот сумею найти родителей. Прошу, не оставляй моего дела. Хочу, чтобы меня помнили».

Вот так на Садовой улице города Жемма вновь появилась мастерская по пошиву одежды, названная в честь таинственно пропавшей швеи, чьё изображение на фигурном деревянном щите радушно приглашало посетителей войти внутрь.

Глава 20

Ворота не были далеко, ворот вовсе не было видно. Куда шёл Акин, он не знал, но позволить себе остановиться тоже не мог. Только так и можно было умереть, в борьбе до последнего вдоха, не сдаваясь ни на минуту. Иного он бы себе не простил. Всё чаще спотыкаясь, падал он на колени, вновь вставал и шёл.

– Ло, очнись, Ло. Это последний наш с тобой рассвет. Открой же глаза, Ло. Это стоит увидеть. Ло…

Но девушка не отзывалась. Акин сделал ещё несколько шагов, и ещё шаг… Следующий оказался для него последним. Земля разверзлась под его ногами и поглотила обоих. «Вот и могила для нас, – пронеслось в его мыслях. – Вот и конец».

Но не конец готовило для него провидение, отнюдь. Воды подземной реки, подобно рукам матери, приняли путников в свои объятия. Неспособный ещё вместить произошедшего чуда, Акин лишь спешно грёб к берегу, с трудом удерживаясь на поверхности под тяжестью намокшей одежды. Обувь пришлось принести в жертву потоку, сулившему им в равной мере как спасение, так и гибель. Аги-Ло, очнувшаяся от оцепенения, в испуге забилась в его руках, грозя потопить обоих. Девушка совсем не умела плавать, и несчастный Акин, всего пару минут назад взывавший к её сознанию, жалел, что та пробудилась так рано. К счастью, им всё же удалось выбраться на сушу. Здесь они долго пили, машинально совершая глоток за глотком.

Какое-то время они просто сидели рядом, мокрые, холодные, но живые. Вокруг почти ничего не было видно. Солнце было ещё слишком низко, чтобы заглянуть в пещеру. Только слабое мерцание звёзд, будто подмигивание, отражалось от поверхности воды.

– Аги-Ло?

– Да.

– Мне нужно сказать тебе что-то важное, – Акин смотрел в темноту, туда, откуда доносился голос спутницы.

– Что же?

Юноша медлил с ответом. И всё же то, что он сказал, было явно не тем, о чём он думал.

– Я хотел сказать… Спасибо тебе. Ты не позволила мне сдаться. Теперь уж будь уверена, мы доберёмся куда угодно. Только бы найти пятые ворота.

– Найдём. Найдём… А сейчас давай спать. Я так устала…

Проснулись путешественники к полудню. Как ни была сильна их усталость, голод не давал им покоя, да и солнце, пробившееся сквозь свод пещеры, взывало к жизни. Как по приказу, молодые люди одновременно открыли глаза и несколько секунд лежали неподвижно, пытаясь вспомнить, где они, и что с ними произошло. Первой заговорила Аги-Ло.

– Акин?

– Да, я здесь.

С удивлением смотрели они друг на друга. Вновь, как в первый раз, разглядывали друг друга, заново открывая для себя каждую черту лица, изгиб бровей, улыбку, взгляд. В конце концов оба рассмеялись.

– Ты такой смешной! Тощий, как скелет, лохматый, обросший, да ещё весь в песке…

– Ты то не многим лучше, иди, умойся.

– Не, это ты иди.

Снова залившись смехом, они брызгали друг на друга водой.

– Чистая я?

– Чистая, чистая.

Аги-Ло бросила короткий взгляд на товарища.

– А вот ты – нет!

Акин старательно тёр лицо то водой, то рукавом, но ничто не помогало.

– Не пойму. Как будто не песок вовсе, а краска. Дай, посмотрю поближе. – Девушка вгляделась другу в лицо. – Странно… Похоже на рисунок.

– Что за рисунок?

– Как сказать… У тебя под глазами полосы, тёмные, от носа и почти до ушей. А внутри… – Аги-Ло усмехнулась. – Право слово, смешно. Тонкими линиями будто волны расходятся, а над гребнями точки, как пена. Точно не ты рисовал? Блестит как будто… Что с тобой?

Лицо юноши выражало тревогу. С явным усилием он перевёл взгляд со спутницы на свои руки. Аги-Ло последовала его примеру и ахнула. Точно такие же волны были и там. Акин будто окаменел. Девушка в нерешительности ждала объяснения, но моряк поднялся, будто забыв обо всём, и стал пристально осматривать стены и свод пещеры.

– Поздравляю тебя, Аги-Ло. Мы нашли пятые ворота.

– Как? Где? Когда? – девушка была полна радостного удивления, но застывшее лицо собеседника заставляло её голос слегка дрожать. – Что-то не так?

Вскинув руку, Акин указал на отверстие, через которое они провалились. Теперь девушка заметила, что оно имело правильную форму и было обрамлено всё той же резьбой, которая так поразила их своим великолепием при виде первых ворот. Видя удручённость проводника, Аги-Ло больше не стала задавать вопросов и молча пошла вслед за ним, тем более что давно было пора найти что-нибудь съестное. Совсем скоро они выбрались на свет. Та самая трава, сочная, мягкая, ковром стелилась по берегам реки, перемежаемая цветами. Те самые вётлы протянули ветви свои над водой. Голоса птиц, шелест ветра, солнце ласковое…

Лишь на мгновение застыл моряк, взглянув в глаза родине. Довольно быстро он набрал каких-то трав, корней, грибов и препоручил их девушке.

– Что ты делаешь? – Она отчистила корни от земли и, недоверчиво откусив немного, теперь с любопытством наблюдала за тем, как растёт букет одуванчиков в руках спутника. – Что, цветы тоже есть будем? Возьми лучше корешок, он вполне сносный. Не думаю, что одуванчики будут вкуснее.

Акин опустил руки и взглянул Аги-Ло в глаза.

Глава 21

Окружённый пустотой отчаяния, у отцовского гроба стоял юноша. В свои двадцать лет он уже хорошо был знаком с правдой жизни. О чём он думал теперь, трудно сказать с уверенностью. Быть может, это ответственность давит на его плечи? Быть может, это страх заставляет колотиться сердце? Быть может, это одиночество заливает его глаза? Быть может, раскаяние схватило его за горло и не даёт дышать?

В этот раз не так, как тогда. Горе не оглушало, не притупляло взор, не лишало разума: холодно и безжалостно терзало оно и без того израненную душу. Всю свою жизнь юноша хранил и оберегал от чужого глаза боль свою, боль, пришедшую в его жизнь вместе со смертью матери и вставшую на её место. Никому не поведал он о своей тайне, ни с кем не поделился самым дорогим, что у него было. Даже отцу он не отдал ни крупицы своего горя.

Незамеченные, проходили мимо окаменелой фигуры мгновенья, минуты, часы. Он стоял неподвижный, как изваяние, и некому было нарушить это молчание.

Никого не осталось рядом.

Скалился на гобелене тигр, постукивали у стены часы, чернила глухо поблёскивали на забытом пере.

Единственным дыханием в доме было дыхание ветра. Обойдя одно за другим распахнутые окна, он сквозил по коридорам и комнатам, перебирал портьеры, заглядывал на книжные полки, играл пылинками в воздухе. Старый хозяин ушёл. Всё замерло в ожидании нового.

***

– Не уверен, что смогу выполнить своё обещание, Аги-Ло. Понимаешь… – Моряк взмахнул руками, и одуванчики жёлтой копной упали ему на колени. – Понимаешь… Царь Асор, при котором я родился и вырос… Он больше не правит в Домино.

– И-и-и?

– И это значит, что мы находимся в большой опасности, потому что его сын, Тисор, наверняка захочет… – Акин усмехнулся. – избавиться от меня. Наш путь небезопасен.

– Так ты… ты знаком с наследником престола? И вы враги? – Аги-Ло округлила глаза, то ли от удивления, то ли от восхищения. Что за человек перед ней? Может, он и сам претендует на трон? – Или ты… тоже царских кровей?

– И да, и нет, – юноша тяжело вздохнул. – Я никогда не видел ни царя, ни его сына, и не имею никакой связи с царской семьёй, но… Дело в том, что царь умер или… просто передал трон сыну, но я прошёл воротами до того, как Тисор успел это сделать.

Аги-Ло оставалась всё в том же недоумении, что и раньше.

– Кажется, я должен начать сначала. Закон нашей страны во многом сильнее простой человеческой воли. Некоторые вещи не зависят от того, нравится это людям или нет. Так и с троном. Наследники остаются наследниками, но получить полную власть и корону можно только после пяти ворот. Как только предыдущий царь снимает корону, его преемник покидает страну и возвращается уже по тому пути, который преодолели мы с тобой. Всё это время власть, действительная власть, даруемая Законом, заключена в пятых воротах. И никто не смеет ступить на пески пустыни до того, как преемник пройдёт путь и станет полноправным правителем Домино. Рисунок, золотом запечатлённый на его лице и руках, – свидетельство того, что страна приняла нового царя, а то, что произошло сегодня…

– Так значит…

– Да. В глазах Тисора я – самозванец, обманом присвоивший себе право на трон. Он решит, что я нарочно опередил его на пути к пустыне, чтобы захватить власть. И даже если он поверит, что всё это случайность… никто не может оспорить Закон. Однажды приняв на себя печать, снять корону я смогу только для собственного наследника – или если умру. До тех пор пятые ворота не имеют никакой силы. Я не знал Тисора лично, но мой отец бывал во дворце, и кое-что рассказывал о царевиче… Он … Он не отступится.

Противоречиво чувствовала себя Аги-Ло. А что, если Акин на самом деле неспроста здесь оказался? Что, если он взялся провожать её лишь для отвода глаз, а сам только и думал о том, как захватить трон в Домино?

Глава 22

Бежать, срочно бежать, бежать сразу же, как только он уснёт.

Аги-Ло была в отчаянии. Страх глубокий, медленный и густой, как смола, заполнил её в одночасье, тугой волной ходил он под кожей, звоном отдавался в ушах.

Глупая наивная девчонка. Поверила первому встречному и пошла с ним на край света. Что ты теперь будешь делать? Кто поможет тебе?

Никто.

Зачем ты вообще пришла сюда? Безумная. Тебя никто здесь не ждёт. Кто этот старик? Ведь я даже не знаю его имени. Жив ли он ещё? Как я найду его?

С чего я взяла, что он меня примет?

Слёзы подступали к глазам, но девушка сдерживалась изо всех сил, дабы не привлечь внимания проводника. Губы её подрагивали, дрожали также её руки, голова казалось пустой и лёгкой. Слёзы, слёзы, слёзы… Нет, не сдержалась, зарыдала в голос. Не нужно обращать на неё внимания. Было так тяжело и страшно, она просто устала, просто пора было выйти накопившемуся напряжению.

Бежать, бежать, бежать!

Сколько они прошли за этот день? Немного. Пить хочется. Даже больше, чем есть. Ещё воды, ещё. По лесу идти не очень приятно, но будто бы безопаснее для того, у кого есть враги. Одуванчики… Никогда бы не догадалась. Акин теперь совсем коричневый, ни дать ни взять атарец. Сок отлично скрыл злополучный рисунок.

Что, если он оставит её? С кем? Лучше уйти самой.

Совсем стемнело. Зажглись в низине огоньки. Не так и далеко. У костра тепло, он быстро уснёт. Главное, не уснуть самой.

Что это?!

Гром. Тучи над горами чернее самой ночи. Молнии взрезают небо, будто полотно. Снова вспышка. Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь… Нет, это далеко. Сюда гроза не дойдёт. Смешно. Неужели он боится грозы?

Спи же, наконец, спи!

Так-то лучше. Ещё пару минут, и можно будет идти. Не хрустнула бы только ветка…

Он мог бы оставить меня в пустыне, и никто бы ничего не узнал. Зачем было тратить на меня провиант? Зачем нести меня, когда сил уже не было? Небо, небо… Ты отвечаешь ему, ответь и мне. Зачем всё это?

Аги-Ло взглянула на спутника, и слёзы снова покатились по её щекам.