Домино. Цена трона

Вернувшись с небес на землю, Аги-Ло увидела перед собой Акина. Тот развернул своего верблюда и стоял теперь прямо перед ней, слегка опустив голову в ожидании. Если это действительно так опасно, почему этот моряк согласился идти, как все они говорят, на верную смерть, ради совершенно незнакомого человека? Аги-Ло не могла этого узнать. Впервые с тех пор, как покинула дом, она почувствовала недоверие. Как будто с глаз её сдёрнули пелену. Чаще забилось сердце, высоко вздымалась грудь, не выдерживая охватившего девушку волнения. Осознав всю нелепость своего положения, Аги-Ло обхватила голову руками. Слёзы, одна за другой, беззвучно покатились из её глаз.

Акин, краем глаза наблюдавший за девушкой, улыбнулся грустной своей улыбкой и тронул верблюда. Верблюд Аги-Ло последовал за ним.

«Что он делает? Я же не говорила, что хочу вернуться. Куда он идёт? Неужто он думает, что я испугалась ворот? Напыщенный болван! Как же его остановить? Он собирается когда-нибудь оглянуться или нет?»

Аги-Ло была готова смириться со многим, но только не с собственной слабостью. Она отвязала фляжку с водой и бросила ею в проводника. И, хотя девушка промахнулась, она была услышана. Обернувшись, Акин увидел раскрасневшееся – то ли от слёз, то ли от гнева – лицо девушки и упрямо вытянутую в сторону ворот руку.

Только подойдя к вратам почти вплотную, путники осознали их мощь и великолепие. Огромная триумфальная арка была выше всех домов, какие Аги-Ло видела в Жемме и других городах. Выполненная из цельного камня, она была покрыта искуснейшей резьбой: леса, горы, цветы, фигуры зверей – казалось, стоило лишь добавить красок, и всё это оживёт. На душе у обоих стало легче: не может за такой красотой стоять зло. Так думали люди, но иного мнения были верблюды. Как ни понукал их Акин, животные не двигались с места, а потом и вовсе стали пятиться назад. Опасаясь за Аги-Ло, моряк слез с верблюда сам и помог сойти девушке. Животные, ощутив, что контроль ослаб, немедленно бросились прочь. Акин лишь заскрипел зубами и в бессилии закрыл глаза. Аги-Ло ещё не вполне поняла, что произошло, и только недоумённо смотрела вслед удаляющимся зверям.

После нескольких долгих мгновений матрос взял себя в руки. К счастью, фляга с водой, пристёгнутая к поясу, была полной. Больше у него не осталось ничего, кроме старого верного морского кортика и огнива. Молодой человек взглянул на Аги-Ло. Та, поймав глазами флягу и кортик, в тревоге последовала за взглядом моряка. Увы, она была не богаче своего спутника: фляга почти пустая, а кроме неё только нитка монет, бусами спрятанная под одеждой. Осознав наконец случившееся, девушка всплеснула руками и, словно стаяла, опустилась на раскалённый песок.

– Нельзя оставаться на месте. Наша единственная надежда – это идти вперёд, – с этими словами Акин пристегнул к поясу флягу и убрал кортик в ножны.

Аги-Ло сухими беспокойными глазами воззрилась на проводника. Он стоял над ней, закрывая собой палящее солнце, как скала: непоколебимый, неутомимый, каменный. Теперь её судьба целиком и полностью зависела от этого человека и от того, будет она повиноваться ему или нет. От этой мысли девушку передёрнуло. На мгновение перед ней предстал Иклис со своей неизменной воспитанной улыбкой и лукавым огоньком в глазах. Нет, Аги-Ло не привыкла подчиняться, за свою жизнь она научилась лишь ставить условия и заключать сделки. Сидя на верблюде, навьюченном снедью, девушка воспринимала себя как полноправного игрока, способного в любую минуту выйти из игры и пойти своим путём. Теперь же, оказавшись в столь униженном положении, она считала себя обязанной ломаться и капризничать, будто это могло помочь ей сохранить независимость.

Когда Аги-Ло демонстративно отвернулась от протянутой ей руки, Акин не стал церемониться.

– Не хочешь идти – оставайся. Вот тебе вода, это самое большое, что я могу сделать для тебя. А я… а я матери обещал вернуться.

Проводив глазами упавшую на песок фляжку, Аги-Ло повернулась было на спутника, но тот уже был на полпути к арке.

«Глупая…» – пронеслось в голове у девушки.

Аги-Ло, схватив фляжку, вскочила и бегом пустилась за Акином. Замелькали под одеждой никому не видимые красные туфельки, увязая в песке. Моряк не оглядывался. Он не слышал. Или не хотел слышать. Твёрдым, крупным шагом он уходил туда, откуда нет возврата. Гулко стучало сердце Аги-Ло в раскалённом воздухе, ноги не слушались её. Она падала и вставала, и снова бежала, порываясь кричать. Детский страх охватил девушку, овеял холодом мглистых улиц и осенней грозы.

Приметив, что девушка образумилась, Акин слегка умерил шаг, но не позволял себе оглянуться, опасаясь новых капризов. Когда, наконец, Аги-Ло нагнала его и, почти падая, схватила ослабшими руками за плечо, моряк беззвучно смеялся, слегка покачивая головой. Вспыхнув, Аги-Ло оттолкнула от себя спутника и первая шагнула под свод ворот. Моряк взглянул ещё раз назад. Подумать только, каких-то пятью-шестью саженями ранее, там, где кончалась неровная стёжка шагов Аги-Ло, они ещё могли развернуть верблюдов…

Глава 12

– Уходи, уходи, УХОДИ!

Огненные глаза мальчишки, казалось, вот-вот запалят отцовскую рубашку. Сжимая в одной руке сломанную игрушку, другой он утирал слёзы с запачканного чернилами лица. Насмерть перепуганная няня выглядывала из-за двери, гадая, как накажут её и как – ребёнка.

К её удивлению, хозяин молча развернулся и покинул детскую, так что ей не пришлось узнать ни того, ни другого. Потеряв отца из виду, ребёнок диким зверьком забился в угол. Захлёбываясь от слёз, он дрожащей рукой гладил искусной работы деревянную лошадку, только что полученную в подарок от родителя. Ещё по-детски пухлые, губы его шевелились в такт рыданиям.

– П-п… па… па… па… поч… ка… п-п…

Несчастная няня и сама украдкой смахивала слёзы, не решаясь нарушить уединение ребёнка. Она вовсе не винила его за скверный характер, хотя часто страдала от злых проделок ребёнка. Свято верившая в силу материнской любви, женщина понимала, как трудно расти сиротой, да ещё при живом отце. Собрав всё своё мужество, она отправилась к хозяину. Тот ходил из угла в угол по кабинету и выглядел страшнее, чем тигр на висевшем тут же гобелене. Время от времени этот нестарый ещё мужчина заходился приступами кашля.

– Всё потерял, всё потерял. Сына! Потерял, – обхватив себя за плечи, опустив голову, он всё чеканил гулко из стороны в сторону, не замечая стоявшей в дверях женщины.

– Он любит Вас!

Дикими глазами взглянул на няню отец. Что это? Пустые слова пустой женщины. Однако повинуясь жесту няни, он последовал за ней обратно к детской.

Ребёнок уже немного успокоился и пытался присоединить отломленную ногу с помощью какого-то лоскутка, непрестанно бормоча: «Папа, папочка, папочка…». Горемычный отец быстро подошёл к сыну, опустился рядом с ним на колени и, крепко обняв, прижался щекой к голове ребёнка. Сын замер в испуге, заглянул в полные слёз глаза отца, обхватил шею его своими ручками. Затем счастливая няня с умилением глядела, как они вместе отправились к мастеру чинить игрушку, готовила для молодого господина провиант и верховой костюм, провожала хозяев на прогулку.

Малышу хотелось поведать отцу, как трудно ему без мамы, как он скучает по ней. И как он скучает по папе, которого стал видеть всё реже. Но – увы! – он не мог этого сказать. Как ни был мал ребёнок, его гордость была слишком велика для подобных признаний.

«Ах, если бы так было всегда!» – думал мальчик, пришпоривая коня и не сводя глаз со скачущего рядом с ним отца.

«Ах, если бы я мог всегда быть рядом…» – хмурился отец, подавляя кашель.

Глава 13

За воротами всё было точно так же, как и до них: безжалостное солнце, прижигающий подошвы песок, жажда. Всё медленнее становились шаги Аги-Ло, гордая головка её опустилась на грудь, тяжёлым стало дыхание. Акин шёл чуть позади, позволяя девушке возможность самой выбирать путь. Вскоре Аги-Ло сделала последний глоток из своей фляжки и бросила её на песок, упрямо продолжая продвигаться вперёд. С неудовольствием поведя головой, Акин подобрал бесценный резервуар и вытряхнул оставшиеся капли живительной влаги себе в горло, после чего пристегнул флягу к поясу. Когда девушка, не в силах больше сделать ни шагу, остановилась, молодой человек решительно подошёл к ней и без всякого стеснения забрал у неё и вторую флягу. Набрав воды, он долго держал её во рту, а затем медленно, долго цедил мелкими глотками. Возвращать воду спутнице моряк не стал, уж слишком небрежно обращалась та с единственной их надеждой на спасение. Аги-Ло лишь подняла на мужчину мрачный, неприязненный взгляд и опустилась на песок.

– Спи.

Удалившись шагов на двадцать, Акин растянулся на песке, прикрыв лицо покрывалом с головы. Девушка с радостью последовала его примеру.

Проснувшись, Аги-Ло обнаружила, что от спутника её не осталось ничего, кроме цепочки удаляющихся следов. Безумно хотелось пить. Ошеломлённая таким наглым предательством, Аги-Ло в гневе раскидывала в стороны песок. Солнце уже клонилось к закату.

«Далеко, должно быть, он ушёл за это время…»

Совладав с собой, девушка встала и пошла по следам. Акина она увидела намного раньше, чем ожидала. Он стоял на вершине бархана, спиной к девушке, и, козырьком поставив руку, глядел вдаль.

«Не успел или не спешил?» – думала девушка.

Как можно тише подбиралась она к спутнику, но тень, далеко бежавшая впереди, выдала Аги-Ло. С лицом, на котором смешались надежда и торжество, Акин обернулся к девушке и, не в состоянии говорить, лишь жестом приглашал её к себе. Аги-Ло поспешила подняться на песчаный холм. Проследив за вытянутой вперёд рукой молодого человека, девушка увидела на горизонте крохотную подковку вторых ворот.

– Вот дойдём до вторых ворот…

– И что тогда? – Аги-Ло не в силах была больше молчать. – Присядем в теньке, умрём с комфортом?

Акин замер от удивления.

– Так ты…

– Да, я не немая. Я врала. Тебе врала, Горту врала, всем врала, всю жизнь врала. Что, не нравится?

Прекрасное когда-то лицо исказилось от злобы. Голос резкий, осипший от долгого молчания, напоминал вороний крик. Ни разу до этого Акину не приходилось слышать истерик и вовсе не хотелось, чтобы это вошло в привычку. Моряк с каменным лицом развернулся и зашагал в направлении ворот. Аги-Ло ещё некоторое время стояла, силясь справиться со слезами, подступавшими к глазам.

«Какое же я чучело, – думала девушка. – Что я позволяю себе? Заголосила хуже мясницы с Кривой улицы».

Больше всего ей хотелось свернуться калачиком под лёгким, пухлым, как облако, одеялом, наплакаться вдоволь и уснуть. А ещё до смерти хотелось, чтобы кто-то ей посочувствовал: пожалел, приласкал, согрел. Увы, и жалеть её было некому, и останавливаться было нельзя. Аги-Ло засеменила за спутником. Акин шёл прямо, без остановок, не оглядываясь. Как будто не было вовсе никого за его спиной.

«Чёрствый, чёрствый, чёрствый, – твердила про себя Аги-Ло. – Самовлюблённый чурбан. Куда мы идём? Зачем? Лучше бы вернулись, может, нашли бы верблюдов».

– Акин! Акин! – тот не оборачивался. – Акин! Подожди!

Моряк остановился, позволив девушке поравняться с ним, и снова молча двинулся вперёд.

– Акин, в чём смысл идти ко вторым воротам, если у нас ни крошки пропитания? Было бы разумнее вернуться. Может, нам удалось бы найти верблюдов.

Мужчина утомлённо вздохнул.

– Мы не можем вернуться. В ворота можно только войти, выйти из них невозможно. Я же говорил. – Затем он добавил, – Животные, наверное, что-то почувствовали. Потому и убежали.

Аги-Ло округлила глаза. Действительно, Акин говорил ей об этом. И Горт тоже. Но почему-то она совершенно не понимала тогда значения сказанного. Будто кто-то лишил её разума.

– Что же нам теперь делать?

– Не сдаваться. Останемся на месте – точно умрём. Пойдём дальше – есть надежда найти оазис.

– Оазис?

– Пустыня – как море. Здесь тоже есть острова. Острова жизни: там, где из-под земли выходит на поверхность вода, растёт трава, деревья…

Аги-Ло слегка расслабилась. Всё-таки хорошо, что она здесь не одна.

– А почему ты не можешь вернуться домой со всеми? Зачем пошёл со мной?

– Я ушёл из дому слишком рано. Домино нельзя покидать до двадцати лет. Иначе становишься чужаком. Когда корабль приходит в порт, я не могу сойти на берег. Как будто в стену упираюсь. На корабле и зимовать приходится.

– Но ты мог бы жить где-нибудь ещё: в Атаре, например.

– Ну уж нет. Мой дом – Домино.

Некоторое время Аги-Ло молчала, обдумывая сказанное. Лицо её вновь исказила гримаса.

– Тогда ты действительно остолоп. Угораздило меня с тобой связаться.

«Что она о себе возомнила?» – недоумевал моряк. Сохранять невозмутимость становилось всё труднее.

– Почему не вернулся раньше?

Акин ответил не сразу.

– Не знаю.

– Я зато знаю: испугался. Действительно, кому ты там теперь нужен? Родители уж и как звать тебя не помнят.

Акин знал, что то, что говорит Аги-Ло, – не более чем пустой звук. Тем не менее, злые слова девушки больно, глубоко ранили его. Молодой человек не понимал, чем заслужил такую неприязнь. Напротив, Аги-Ло было, за что благодарить моряка. Успокаивая себя, Акин твердил самому себе: «Спокойно, друг. Это избалованная городская девчонка. К тому же сирота. Она боится, вот и злится на весь мир за это, лает, как маленькая собачонка. Она просто не умеет чувствовать чужую боль. Слишком много усилий приложила к тому, чтобы сберечь саму себя».

– Что это? – Акин не заметил, как Аги-Ло споткнулась обо что-то и отстала на несколько шагов.

Теперь она стояла в полумраке сумерек, наклонившись к земле, приложив руки к полусогнутым коленям. Моряк вернулся к девушке и носком ботинка освободил заинтересовавший девушку предмет от песка. Аги-Ло тут же отпрянула. У моряка ком подкатил к горлу. Идеально гладкий, слегка желтоватый, на песке лежал человеческий череп. Акин прикопал его снова.

– Пойдём.

На этот раз Аги-Ло с готовностью повиновалась. Догнав спутника, она потребовала воды. Акин отвечал холодно, отчеканивая каждый слог.

– Многоуважаемая беглянка. Я понимаю Ваши затруднения в пользовании таким достижением человеческой культуры как речь. Но, если Вы ещё не потеряли надежду благополучно завершить наше путешествие, будьте добры, введите в свой словесный арсенал такие слова как «пожалуйста», «спасибо» и так далее.

Акин мог гордиться собой. Ответ его был не менее колок, чем речи девушки. Но молодой человек был иного мнения о себе.

«Глупец. Что толку подливать масла в огонь? Ты просто идёшь у неё на поводу,» – думал он.

Тем не менее, установившееся на ближайшие полчаса молчание не могло не порадовать моряка. Внутри же у Аги-Ло шла настоящая война. Наконец, жажда заставила её заговорить.

– Акин, – девушка замялась. – Пожалуйста. Пожалуйста, дай мне воды. И, прошу тебя, давай отдохнём.

Не дожидаясь ответа, она приземлилась на песок. Акин протянул спутнице флягу.

– Много не пей. Нам ещё долго идти.

– Не глупее тебя, – ответила девушка, выхватывая флягу у моряка. Тот только пожал плечами. Сам он пить не стал.

Тем временем солнце уже закатилось. Раскинувшись на песке, Акин, позабыв всё, глядел в небо. Небо никогда не предаёт. Где бы ты ни был, оно всегда над тобой. Верные заведённому порядку, звёзды указывают путь в любое время года, в любой точке света. Их нельзя купить, продать, потерять… Когда у тебя есть небо, ты всегда дома, всегда под одной и той же крышей. Нужно только поднять голову…

Моряк всё глядел и глядел ввысь. Постепенно пустыня вокруг него будто растворилась. Осталась только объявшая его со всех сторон глубина небес и звёзды, горящие вокруг, подобно тропическим рыбам в глубине океана. И Акин был в нём.

Аги-Ло заворожённо смотрела на спутника. До того мирным и радостным было его лицо. Время от времени он тепло улыбался, будто говорил с кем-то. Девушка повернулась на спину и тоже стала глядеть на звёзды. Всем своим существом ощутила она свод вселенной, опрокинувшийся над землёй, почувствовала, как исчезает всё вокруг, почувствовала себя песчинкой, парящей в звёздной пустоте. Ей стало страшно. Повернувшись на бок, она снова взглянула на спутника.

«Всё-таки он необычный человек,» – думала она, засыпая. Как хотелось ей, чтобы на неё кто-то смотрел так, как Акин смотрел в небо.

Аги-Ло проснулась от холода. Моряк ещё спал. Будить или не будить? Звякнула отвинчиваемая крышка фляги. Акин вздрогнул и открыл глаза. На лице его ещё блуждала счастливая улыбка. Аги-Ло протянула спутнику воду.

– Спасибо, – сделав скупой глоток, он вернул флягу девушке.

Аги-Ло, поднявшись, почувствовала головокружение. Опустив голову, она постояла немного на месте, затем двинулась. Вскоре ей пришлось снова остановиться. Что-то невыносимо давило девушку к земле. Слёзы подступали к глазам. Не было сил идти. Воля к жизни покинула её. Опершись на подставленное спутником плечо, девушка сделала ещё несколько шагов, но нет, двигаться дальше было невозможно. Аги-Ло упала на колени и разрыдалась. Не в силах помочь, Акин опустился на песок рядом и легко коснулся её руки.

– Аги-Ло… – что мог он сказать? – Аги-Ло, мы справимся. Скоро всё это кончится, и мы придём в Домино. У нас в Высоком краю такие луга… Я покажу тебе цветы, которых нет больше ни в одном уголке земли. А какие птицы живут в горах! Как сверкают ледники на вершинах! Нужно только немного потерпеть. Совсем скоро вторые ворота, и я более чем уверен, что там рукой подать и до оазиса.

«Зачем он рассказывает о своём гадком счастливом краю? От этого только хуже, – глаза девушки вновь метали искры. – Вот какой благородный нашёлся. Я его презираю, всем существом презираю, а он утешает меня, как ребёнка. А я, выходит, злая. А я, значит, хуже всех?» – Аги-Ло даже замерла от этой мысли. Она шла в Домино в надежде встретить там доброго старика с отеческой улыбкой. В надежде найти того, кто хоть немножечко любит её. Но какую, какую? Старик полюбил девочку с добрым отважным сердцем, готовым рисковать всем ради других. Такой была она в ту ночь. Другой стала она теперь. Вновь потекли ручьями слёзы. Аги-Ло оплакивала потерянную себя.

Наконец у девушки достало сил поднять взгляд на спутника. Тот снова утонул в небе. Горечь застыла на его лице. Болью дышало его существо. Чужой болью. Аги-Ло захлестнул стыд.

– Акин, – моряк мягко посмотрел на девушку. – Акин, – казалось, мир перевернулся с ног на голову в этот миг, где-то в пустоте вспыхнула огнями звёзд новая галактика, а солнце с той стороны земного шара стало светить ярче прежнего. – Прости меня.

Глава 14

Легко дышалось, мирно было на сердце, в счастье верилось. И хоть остановки были частыми, к утру путники добрались до вторых ворот. Те утопали в зелени. Как родных, обнимали странники стволы высоких финиковых пальм, зонтами раскинувшихся над оазисом. Утолив голод найденными на деревьях плодами, измождённые путники немедленно уснули.

– Акин, прошу, давай задержимся здесь хотя бы на пару дней, – дрожащими от счастья руками, в страхе, что озерцо растворится, как сон, Аги-Ло зачерпнула пригоршню воды и глядела, глядела на неё.

Акин стоял неподалёку, прислонившись к стволу дерева, перетирал колос пшеницы и одно за другим раскусывал маленькие жёсткие зёрна. Он был готов остаться здесь и на неделю. Нужно было не только набраться сил, но и собрать пищу в дорогу. А у них ни мешка, ни сумы, ни короба.

– Возможно, задержаться придётся даже дольше. Нужно приготовить тару и запастись провизией. – С этими словами моряк стряхнул опустошённый колос и начал карабкаться на пальму. – Для начала наберём листьев.

Срезав несколько ветвей, он спустился на землю.

– Я осмотрюсь здесь. Может, найду что-то полезное. А ты начинай плести циновки, – Акин улыбнулся. – Будем на них фрукты сушить.

Моряк опустился на колени и принялся переплетать между собой узкие длинные листья, растущие на ветке. Один лист он оставлял лежать, как есть, а каждый второй загибал в противоположном направлении и, как делают это ткачи, пропускал между предыдущими: сверху – снизу, сверху – снизу, в шахматном порядке. Аги-Ло быстро поняла, что нужно делать, и листья замелькали в её ловких пальчиках. Акин, довольный своей ученицей, похвалил девушку и отправился исследовать оазис. Когда он вернулся, Аги-Ло заканчивала последнюю циновку. На другой кружком лежали заботливо собранные персики, финики, виноград, зёрна пшеницы. Для обоих это был настоящий пир. Они чувствовали себя властителями сказочной страны, празднующими возвращение в свои владения.

Оазис, как выяснилось, представлял собой подобие овала и имел около двух вёрст длины и полутора ширины. Ничего особенно полезного для путешествия Акину найти не удалось.

Покончив с трапезой, молодые люди принялись готовить персики. Аги-Ло собирала плоды, а Акин довольно ловко нарезал их с помощью кортика и раскладывал на циновках.

Через день, когда фруктов было собрано достаточно, моряк принялся срезать волокно со стволов пальм. Аги-Ло сразу догадалась, что спутник её намеревается вить верёвку. Взяв немного волокна, она и себя решила попробовать в этом деле. Оказалось, что это совсем не трудно, и девушка с удовольствием погрузилась в работу. Но не прошло и часа, как её белые тонкие пальчики, стали гореть огнём. Стыдясь своей изнеженности, Аги-Ло не знала, как иначе можно было бы оправдать перерыв в работе. К несчастью, Акин успел заметить замешательство девушки и сразу догадался, в чём дело.

– Знаешь, сначала злость такая взяла, – говорил он, бережно накладывая на раскрасневшиеся кончики пальцев девушки кашицу из небольших оранжевых ягод. – А потом понял, что всё не так уж плохо. Ведь только благодаря твоим несчастным пальцам я всё же отыскал облепиху, – Аги-Ло терпеливо морщилась. – Да ты не бойся, это сначала жжёт. Посиди тихо, станет легче. А завтра и вовсе будешь, как новенькая. И не вздумай ничего делать, – он погрозил пальцем. – Отдыхай.

Девушка страдала. Но не боль удручала её, отнюдь. Аги-Ло не переносила безделья. Вдвойне тяжело становилось от того, что Акин не прекращал работы.

– Я не могу так. Я тоже хочу что-то делать, – пожаловалась она спутнику. Моряк задумался.

– Ну, что тут поделаешь? Мы на корабле, когда дела нет, поём. Ты умеешь петь?

Теперь девушке пришёл черёд задуматься. Конечно, дома, когда никто не слышал её, она пробовала петь. Но разве поймёшь сама с собой, хорошо у тебя выходит или нет? Что ж, теперь это можно было узнать.

– Не знаю. Я никогда не пела на людях.

– Ну так попробуй.

– Только обещай не смеяться. Если не понравится, сразу так и скажи.

Моряк усмехнулся.

– Хорошо.

Набрав побольше воздуха, Аги-Ло тихо и неуверенно начала выводить затейливую мелодию.

Спета моя песенка,Сыграна моя партия.Сломана к счастью лесенка,Тропочка перепахана.В небе солнце ясноеСпряталось за околицей.Сумрачно в небе пасмурном,Холодно в светлой горенке.Веет ветер в полюшкеСветят звёзды ясные.Воля ты, моя волюшка,Долюшка несуразная.Что имелося, то растрачено.Что пригрезилось, то развенчано.Не обманута, не наказана –Видно, так уж мне предначертано.

Голос её, слабый и дрожащий, от слова к слову набирал силу. Погрузившись в песню, овеваемая воспоминаниями, девушка перестала заботиться о том, как оценит её спутник, и постепенно вошла в полный голос.

Акин замер. Многое в этой песне болью отозвалось в нём. Аги-Ло пела чисто, мягко. Только сейчас он заметил, что от грубости первых сказанных девушкой слов не осталось и следа. Перед ним раскрылось хрупкое, робкое, раненное, как и его, сердце.

Глава 15

Из верёвок путешественники сплели сетчатые мешки, которые затем выстелили циновками из пальмовых листьев. На дне водоёма Акину удалось набрать глины. Из неё он худо-бедно вылепил бутылки, которые затем долго обжигал над костром. Пробки тоже пришлось сделать глиняные. Они могли лишь задержать испарение и не смогли бы уберечь влагу от проливания, но это было лучшее, что они могли сделать. Несколько бутылок наполнили облепиховым отваром, разбавленным водой. Фрукты, неизменно переворачиваемые изо дня в день, наконец, высохли и были уложены в мешки.

С лёгким сердцем молодые люди покинули свой островок счастья и пошли дальше. Полные сил, имея воды и провианта вдоволь, они меньше, чем за сутки, сумели добраться до третьих ворот.

Барханы становились всё ниже. Вскоре вместо песка застучала под ногами пересушенная, покрытая трещинами глина. От горизонта надвигались на путников горы. Аги-Ло восторгалась невиданной прежде красотой и радовалась смене ландшафта. Акин вздыхал порой и погружался в раздумье. Готовы ли они к длительному горному переходу?

Тем временем земля стала изматывать путников непрестанными спусками и подъёмами. Вся испещрённая складками, она напоминала теперь сморщенную кору старой ветлы, а люди чувствовали себя муравьями, взбирающимися по стволу вверх. Уныло глядели на них редкие чахлые кустики.