Мнимая единица. Книга 4

– В библиотеке Высших есть совершенно гениальное описание свойств материи, времени и пространства…

Быстров с ухмылкой пробурчал себе под нос, что это не для средних умов!

Ветров добавил громче:

– Я планирую начать изучение этого сложнейшего раздела с сегодняшнего дня, и надеюсь уложиться за год.

– Твоему упорству можно позавидовать! – сказал Билл, не отрывая взгляда от Юлии.

Забывшись, он откровенно любовался девушкой. Поглощенная работой, Юлия не замечала внимания гостя. Ветров улыбнулся и вернулся к своему занятию.

Быстров, чувствуя неловкость ситуации, решил заполнить паузу:

– И все же почему природу планеты, которую мы стабилизировали еще в первый год, до сих пор продолжает лихорадить?

Со стороны навигатора это была уловка. «Благоухание» или «вонь», как кому нравится, – были единственной темой, способной отвлечь губернатора от созерцания Юлии.

Билл перевел рассеянный взгляд сначала на Быстрова, потом заинтересованный – на Филиппа.

Ветрова досадливо поморщился. Сидящая рядом Мария положила свою ладонь на руку мужа. Супруги Ветровы ждали второго ребенка. Ждали с трепетом, как ждут желанных детей.

Мария решила поддержать предложенную тему Быстрова, поэтому заметила:

– Нам повезло, что мы оказались достаточно стойкими, чтобы пережить катаклизм. И продолжаем жить не на тесной Земле, а на вольном Вестерне.

Ветров откинулся на спинку стула, вздохнул. Билл мешал заниматься делом, не только ему, но и всем остальным. Он взглянул на гостя с некоторым раздражением. И от этого взгляда у Билла волосы зашевелились на голове.

«Как они выдерживают его рентгеновский взгляд?» – помыслил он.

– Привыкли, – вслух ответил Ветров.

– Что? …м …м …

Филипп пружинисто встал, одернул влажную прилипшую к спине футболку, и посмотрел на Кравцова.

– Почему кондиционер не работает?

– Спроси у Марии… – огрызнулся маньяк.

– Тебе холодно? – удивился супруг. – Юлия, а как тебе температура в рабочем помещении? Твое мнения важно, ты у нас врач!

Юлия не ответила.

– Может ли ответить на вопрос начальства некий придаток к компьютеру? – проворчал Быстров.

Взгляд Юлии скользнул по лохматой голове навигатора. Но она лишь покачала головой.

Билл недовольно засопел: он думал, что девушка ушла с головой в работу, а на самом деле просто игнорировала его.

Ветров отодвинул стул и направился к двери. Губернатор, переминавшийся с ноги на ногу на пороге, невольно отступил на крыльцо.

– Ты советовал прогуляться! – сказал физик. – Составишь компанию?

Они вышли на терпкий воздух Вестерна и повернули в сторону виллы Билла. Улица была пустынной. Солнце не палило, а скорее ласкало теплом. Легкий ветерок приятно освежал.

Билл тихо заметил:

– Не любите вы нас…

– О, это неправда! Тем более, что сейчас нужно держаться вместе!

Губернатор согласно кивнул и пригласил Филиппа зайти к нему выпить чашечку чая. Ветров согласился.

Минут через десять они вошли в дом губернатора, где царил беспорядок. На диване, креслах и на полу валялись вещи Лиен. На вопросительный взгляд Ветрова Билл неохотно ответил:

– Отвык жить один. А так будто Лиен рядом…

Ветров только поднял бровь. Ему было странно наблюдать за тем, что происходило с Биллом: он тосковал по одной женщине, но пытался ухаживать за другой. Билл ушел на кухню, оставив Ветрова в гостиной среди разбросанных вещей. Вскипятил воду. Расставил на подносе чашки, печенье, маленький чайник и вернулся к гостю.

– У меня серьезные намерения в отношении Юлии, – торопливо сказал Билл, понимая, о чем думает его гость.

– Я – не вождь племени, – ответил Ветров. – Юлия – взрослая самостоятельная женщина.

В комнате долго слышалось лишь позвякивание ложек о чашки.

– Хороший чай! – похвалил Филипп.

– Еще?

– Пожалуй.

Разговор не клеился. Ветров съел печенье, допил свой чай и стал прощаться. И Билла вдруг прорвало. Ему хотелось излить душу, и сдержанный физик прекрасно подходил на роль слушателя. Он рассказал, как они с Лиен поначалу жили душа в душу, а потом вдруг, как по щелчку, начались их бесконечные ссоры. Жизнь двух любящих сердец превратилась в ад. Но Лиен не отпускала его. А он не смел обидеть ее уходом. Они мучились друг с другом до самого ее отъезда.

Филипп слушал, молча, Биллу надо было выговориться.

– Иной раз думаю, зря мы связались со строительством куполов. В результате мы получили этот бум плавания… Все тогда, как с ума посходили! Я пробовал ей запретить так надолго уплывать в неизвестность. Мы недостаточно изучили океан, чтобы быть уверенными, что в его водах не водится монстров. А она была буквально одержима океаном! Собственно, наши ссоры с этого и начались. – Билл помрачнел, вспоминая ссоры с Лиен. – Однажды я решил оставить ее в покое. Но лучше не стало. Стоило ей поглядеть на меня, и она срывалась на визг…

– Когда это началось? – уточнил Филипп, сощурив глаза. – Во время строительства купола или, когда появился этот муторный запашок?

– Трудно сказать. Это нарастало постепенно. Моя милая нежная Лиен начала доставать меня, когда пристрастилась к плаванию. Как было с другими, не знаю. Мы ведь такие разные! – он помолчал. – Филипп, а ты что думаешь об этом?

– Я – не врач… – ушел от ответа Филипп.

Билл вздохнул.

– Последняя ссора с Лиен была настолько дикой, что я готов был убить ее! – Билл испуганно глянул на гостя, но тот смотрел на него спокойно, без осуждения. – Она разбила здесь все, до чего могла дотянуться, порвала мою любимую картину, кстати очень ценную! – Билл снова вздохнул. – Еще один шедевр безвозвратно утрачен для человечества…

– Жаль! – Филипп картины не видел, но разделил с губернатором чувство утраты.

– Жаль… – как эхо повторил Билл, вспоминая о том, что однажды, не выдержав, он все-таки поколотил ее. – Знаешь, Лиен простила мне даже побои! – решился он на признание, хотя очень стыдился своего поступка. – Даже на Землю звала с собой. Но я отказался возвращаться. Пятнадцать метров на двоих бездетных это все, на что можно рассчитывать. А я успел привыкнуть к комфорту. Да и кто я на Земле? Неудачник! Опубликовал научную статью, где поделился своей идеей. Но я не стал ее развивать, а Краткий подхватил, и теперь почивает на лаврах. Способ, с помощью которого продлевается жизнь, был разработан на основе идеи, изложенной мной как раз в той статье… – Бил уставился в узорчатый потолок. – Свою жизнь я положил на то, чтобы осваивать другие миры, хотел, чтобы человечество распространилось по Галактике. Но в этот мир я влюбился! К тому же мне хотелось попробовать себя в политике. А для такого, как я, заниматься этим проще в колонии! – он смутился, но потом посмотрел на гостя доброжелательно и спокойно. – Хочу показать тебе одну вещь!

Ветрову было пора возвращаться к работе, но вид у Кацнальсона был столь загадочным, что гостю стало любопытно. И он поднялся по лестнице за Биллом. На втором этаже Ветров еще не был. Обстановка здесь была более аскетичной, чем на первом этаже, и походила на командную рубку космического корабля. Значит это царство Билла…

– Я здесь царь и Бог! – подтвердил Билл догадку Ветрова. –Третий этаж принадлежал Лиен. Там можно организовать лабораторию для Юлии.

Филипп поморщился.

– Билл, я ей не отец! Говорить о своих планах следует не мне, а девушке.

Губернатор промолчал. Он и сам знал, что ведет себя глупо. Немного расстроенный, он прислонился к стене.

– Почему мы остановились? Ты хотел что-то показать! – напомнил ему Филипп.

Губернатор кивнул и повел его по узкому коридору, которая привела в опрятную комнатку. У небольшого оконца стоял столик, на нем стеклянная банка.

– Они… – Ветров не помнил, когда в последний раз так удивлялся.

– Да, они земные. Размножились уже здесь от одной.

– Это контрабанда Билл! Мы с самого начала запретили ввозить на Вестерн чужеродную фауну. Это может нарушить равновесие, которого мы добивались весь первый год.

Билл начал оправдываться:

– Джек Краткий притащил ко мне на корабль целую живую муху. Это вышло случайно, она засела в его установке.

– От него одни неприятности! – проворчал физик. – Впрочем, дорогие потомки, вам всем свойственна беспечность!

– Не так уж мы и плохи! – заметил Билл. – Так вот, когда Джек перебирался от меня в отстроенный для него дом, я и обнаружил ее. Положил полуживую в карман рубашки, а потом реанимировал.

– Зачем? Ты хотя бы рассказал об этом Игнатьеву!

Билл грустно вздохнул.

– Глупость, конечно, на что мне навозная муха? Но не удержался…

– Не знал, что ты так сентиментален! – заметил Филипп.

Губернаторские глаза сверкнули. Филипп, не обращая внимания, спросил:

– Почему они издохли? Забыл подкармливать, воюя с Лиен?

– Нет, конечно! Я их лелеял. И даже привязался к ним…

Ветров хрюкнул. Билл, понизив голос, доверительно сообщил:

– Я экспериментировал с ними. Кормил по-разному, и погибли они для меня неожиданно.

Ветров склонился над банкой, с любопытством разглядывая контрабанду губернатора. Да, пожалуй, это навозные мухи, только в три – четыре раза больше своих земных сестер.

– Надеюсь ты никого из банки не выпустил?

– Нет, здесь все… – голос Била прозвучал печально.

Ветрову стало смешно.

– Ты уверен?

– Я вел строгий учет.

Ветров расслабился. Оглядел комнату и устроился на единственном табурете.

– Расскажи все по порядку!

Кацнальсон прочистил горло.

– Питательную среду я выпросил у Игнатьева.

– Он спросил, зачем она понадобилась?

– Конечно, спросил! Я ответил, что в моем саду плохо растут цветы, и он выделил мне подкормку.

– Что за цветы? – насторожился Филипп.

– Из тех, что мы высадили на Вестерне в наш первый год. Они пустоцветы, но глаз радуют. – Филипп кивнул. А Билл продолжил: – Муха лежала в питательной жидкости очень долго, я уже подумывал ее выбросить, но вдруг она очухалась, зажужжала, стала биться в стекло. И я назвал ее Васькой, по-русски. – Глаза Билла были как у ребенка. – Она долго жила в банке одна. Потом, когда основание города-купола было спущено на воду, их стало семь. Как? Не знаю… Это я пропустил. Но Васька осталась самой крупной из всех. На этом увеличение мушиного поголовья закончилось. Я подкинул еще подкормки. И детки переросли свою мать. Правда и она была в неплохой форме. А вот когда Лиен начала собираться на Землю, в банке каждый день начало прибавляться по три мухи. Я уже подумывал пересадить их в большой аквариум, и даже притащил его домой, но все мушиное семейство неожиданно почило. И как раз в тот день, когда мы основательно повздорили. Через неделю я отвез Лиен на корабль.

– Интересный феномен! – заметил Филипп.

Кацнальсон согласно кивнул.

– Обрати внимание, Филипп, они, как живые! Вот я подумал, что надо отдать их Игнатьеву.

– Может впали в спячку? – предположил Филипп. – У них должны быть свои циклы.

– Я тоже не биолог, – развел руками Билл. – Пусть Игнатьев с ними разбирается. Это его специализация. Не захватишь банку с собой?

– Я рад, что ты с ними наигрался! Но лучше бы их сжечь! – Ветров привычно огладил бороду. – Ладно, давай. Отнесу твоих Васек к Всеволоду.

Он проверил, хорошо ли закрыта банка, сунул ее в герметичный пакет, любезно предложенный губернатором, и, наконец, распрощался.

Глава шестая

Мухи Кацнальсона

Быстров рассматривал свой язык в зеркале. Последнее время он чувствовал себя странно, будто еще немного и разболеется. К счастью это состояние исчезало, как только он садился за стол. Время шло к обеду, и целительный процесс должен был вот-вот начаться. Он повел носом: на обед готовилась птица, фаршированная плодами местного дерева, название которого он точно не помнил. То ли кольтское, то ли кельтское… Игнатьев знает! Надо будет справиться у него за столом. Он подмигнул своему отражению, вымыл руки и вышел из туалетной комнаты.

И как раз в этот момент с прогулки вернулся Ветров. Физик прошел к столу, водрузил на него герметичный пластиковый контейнер с губернаторским знаком, и, не говоря ни слова, вынул из него трехлитровую стеклянную банку, Бог весть, откуда взявшуюся на Вестерне.

– Кажется Лиен была любительницей подобных «изысков», – заметил Быстров, подходя к столу и с интересом разглядывая редкую тару.

Как в самой банке, так и в ее содержимом ничего примечательного не было – мухи и все.

– На рыбалку собрался? – спросил Валентин с любопытством.

– Угу… с губернатором, на хариуса, – ответил Ветров.

– Я, пожалуй, к вам присоединюсь… – Валентин осекся, муха до сих пор была настолько привычной в его сознании штуковиной, что он не отреагировал, как должно. – А откуда они взялись?

Восклицание навигатора заставило всех оглянуться. Игнатьев буквально взвился над своим креслом, и приземлился уже у стола.

– Наконец-то правильный вопрос! – заметил Филипп.

– Местные? – выдохнул Игнатьев.

– Нет, свои. Земные.

– Кто?

– Бил расстарался. А питательную жидкость для этих симпатяг брал у тебя!

Игнатьев, вспоминая, наморщил лоб, потом кивнул.

– Что-то там у него не цвело…

– Это он просил для своей мухи, вон для той с пол ладони. Зовут Васькой.

– Но они все издохли! Ты взялся их похоронить? – съехидничал Кравцов.

Игнатьев посмотрел на фаната, затем перевел прищуренный взгляд на физика.

– Да – да, ты понял меня. Я принес их для тебя. Размножаться Васька начала неожиданно, примерно, когда строительство купола продолжили на воде. А передохли они за неделю до старта последнего рейса с беженцами. Я хотел их сжечь прямо у Била, но подумал, что с помощью узников этой склянки возможно что-то удастся выяснить. У нас ведь осталось много вопрос к природе Вестерна.

– Если они в спячке, то уже месяца два-три, да? Брр… какие жирные! – брезгливо сказал Игнатьев.

– На твоих харчах разжирели! – заметил Быстров, и вспомнил для чего мыл руки. – Мария, как там наша птичка?

– Я уже накрываю на стол! – крикнула она из столовой.

Они наблюдали, как Быстров режет на куски роскошную птицу. Действовал он методично, не торопясь, но при этом ревниво следил за тем, чтобы к лучшим кускам не притронулись прежде, чем он закончит процесс. За столом тихо переговаривались. Разговор все время возвращался к контрабанде губернатора. Выслушав все мнения, Кравцов высказал собственное:

– А что, если губернатор – неединственный любитель земных «зверушек» на Вестерне? И таких Васек, Бобиков и Борек, может оказаться достаточно, чтобы природа планеты спятила еще больше.

Ветров тяжело откинулся на спинку стула.

– Предлагаешь провести облаву по брошенным домам? Уж очень нас мало. А зверь прячется лучше, чем человек. Но оставшихся на планете колонистов расспросить следует, и еще раз объяснить, что к чему… – Он вдруг лучисто улыбнулся. – Да Бог с ними, с мухами! Давайте трапезничать! Вон, берите пример с Быстрова…

Быстров закончил резать птицу и теперь терзал одну из ее ножек.

– Я честно ее заработал! – заметил он.

– Никто и не спорит! – ответила ему Мария, перевела взгляд на мужа и улыбнулась.

Она рассматривала своего супруга довольно долго. Жена чувствовала, что метаморфоза, начавшаяся с ее мужем под влиянием Шруса, продолжается до сих пор. Ветров стал настолько ровно доброжелателен ко всем жителям Вестерна, что порой это раздражало даже ее. Но между тем, экипаж все больше тянулся к нему. А она вообще души в нем не чаяла! Ей все больше казалось, что ее супруг идет к какой-то цели, которая известна только ему одному. А иногда у нее было чувство, что ее мужа с ними будто нет. Это было неприятное, неспокойное ощущение. Вот и Быстров иной раз переживает то же, что и она, но избегает говорить об этом, впрочем, как и она сама.

После обеда навигатор, почувствовав себя значительно лучше, предложил прогуляться. Согласился один Ветров, сказав, что день все равно не задался, так почему бы не превратить его в выходной?

Переодевшись в свежее, они вышли на улицу. С тех пор, как Ветров вернулся от Билла жарило уже во всю.

– Искупаться бы! – сказал Филипп мечтательно.

– А не прихватить ли нам с собой удочки? – предложил Быстров, вспомнив о мухах. – Сейчас любимый правый берег как раз в тени!

Филипп отрицательно покачал головой.

– Нет! Пойдем к океану. Давно не смотрел на него. Да и новости узнать не помешает!

Быстров насторожился.

– А что тебя интересует?

– Там всегда народ собирается. Даже сейчас, когда Вестерн обезлюдел. Послушаем, чем заняты головы мастеров пловцов. Или тебе это неинтересно? – Филипп, задрав голову, смотрел на навигатора, его глаза улыбались.

– Ну, отчего же, интересно… – кисло ответил Быстров, но он немного приуныл, считая, что на речке они бы отдохнули лучше.

– Что-то непохоже! – заметил физик.

– Вот именно! Интересное я жду не от других, а от тебя, Филипп! Ну, чего-то загадочного что ли…

Друзья рассмеялись. Они уже дошли до окраины города, откуда виднелась полоска зеленоватой воды.

– Давно хочу поговорить с тобой, Филипп! – решился, наконец, Быстров.

Филипп внимательно посмотрел на него, потом сел на камень и жестом пригласил сесть напротив него. Быстров расположился поудобнее на камне пониже, но не сразу начал говорить, сначала он собрался с мыслями.

– Все суета… все куда-то спешим, даже подумать о вечном некогда…

– Мы будем говорить о вечном? – уточнил Ветров, поднимая брови.

– Да, давай сначала поговорим о вечном. Иногда в мою бедную голову приходит мысль… – Быстров запнулся, но договорил, – что ты – не человек!

– Что же, по-твоему, во мне нечеловеческого? – неожиданно серьезно уточнил Ветров.

– Чересчур спокоен, вот-вот, как раз – нечеловечески спокоен…

Ветров долго молчал.

– Чего ты ждешь от меня? Признания, что я не тот, за кого себя выдаю?

Быстров заерзал на камне, придумывая ответ. Но в голову путного не приходило. Тогда он сменил тему:

– Расскажи мне о Шрусе, Филипп!

– Я уже рассказывал, – тихо произнес физик.

Быстров обеими руками взлохматил и так лохматую голову.

– Я – фанат этой истории, знаешь ли!

Ветров переменил положение и медленно произнес:

– Да, пожалуйста… Расскажу еще раз! Я прощупал сканером пространство вокруг пещеры, где жил местный разношерстный народ, и наткнулся на пустоту за стеной. Я почувствовал, как она затягивает меня, сдвинулся в ее направлении, и сразу попал в тайную комнату. Там сидел вполне симпатичный парень странного вида, некий гибрид из разных животных. Он и представился мне Шрусом. Правда, я сначала не понял, что это имя, но он мне все растолковал, сославшись на главную цель живущего…

– Познать самого себя! – докончил Быстров за друга.

– Верно! – кивнул Филипп. – Он предложил мне стать его учеником, и я согласился. Однако если бы я знал заранее, какая предстоит работа, то сто раз подумал бы, стоит ли оно того? Мне пришлось покрутиться! Но как-то я преодолел… – Он махнул рукой, будто отогнал от себя что-то. – В общем, немаловажно было то, что он обучал меня с помощью телепатии. А речь использовал, для того, чтобы подхлестнуть мое усердие. Мне все время казалось, что он мной не доволен, но это было не так… – Ветров вздохнул. – Когда я достиг нужного состояния, он вернул меня в пещеру. К этому времени, как мне помнится, вы уже преизрядно набрались градусов.

Валентин рассмеялся, вспоминая свои похождения:

– Вот только прошу не сгущать красок!

Ветров тоже хохотнул.

– Теперь давай поговорим о твоих занятиях у Шруса, – попросил Валентин.

– Валя, ты же знаешь, я пытался заниматься с вами, но дело не пошло, – развел руками Филипп. – Либо я – не тот учитель, что вам нужен, либо вы еще не готовы к переходу. Но отчаиваться не надо, это все преходяще…

Быстров не дал ему договорить:

– Мне не дает покоя мысль, что я не извлек должного урока из случившегося! Может нам вернуться на свалку? Я ее найду, если нужно! А вдруг там уже целая толпа учителей? И они только и ждут, что в расставленные ими сети попадутся талантливые ученики!

– И придет же в голову! – Ветров встал с камня, и отряхнул брюки. – Не забывай сколько мы спали! Это только кажется, что все это было недавно. К тому же, Шрус не стал бы вас обучать! Он сам об этом сказал. Ну, а старцы или их последователи только еще раз нас облапошат. Впрочем, ловушка может оказаться совершенно пустой! Об этом ты не подумал?

Валентин грустно вздохнул, и решительно сменил тему:

– Тогда давай поговорим, почему на нашей планете так раздражающе пахнет! – Он обвел широким жестом вокруг себя. – Ведь в начале этого не было! Давай обсудим это, как в старые добрые времена, как это бывало на Земле. В Московской гостинице, помнишь?

Взгляд Ветрова потеплел.

– Я все помню, Валя! А что касается Вестерна, на мой взгляд все произошло не случайно. За этим стоит чья-то воля. Но пока я не готов ответить чья она. Гипотезу можно выстроить, и не одну, но нам нужны факты, чтобы действовать в правильном направлении. Идем к океану! – предложил Филипп. – Жарко! Искупаться хочется!

Быстров посмотрел на часы.

– В самый раз! Сейчас будет заплыв, и мы сможем присоединиться.

– А почему бы и нет? – улыбнулся Ветров.

Быстров тоже поднялся с камня.

– Сегодня в новостях появится заголовок: живая легенда купалась в животворящей воде океана!

– Из тебя вышел бы неплохой репортер! – заметил Ветров.

– Я подумаю над этим, – хохотнул Быстров и вдруг внезапно пережил ощущение могущества.

«Не задавайся!» – мысленно произнес Филипп, вложив это прямо в голову друга.

Быстров покосился на Филиппа. Но Филипп с безмятежным видом разглядывал облака.

«Показалось!» – решил Быстров.

Глава седьмая

Остров Грез

Группа пловцов собиралась плыть к едва заметному на горизонте острову.

Друзья подошли к регистратору, и сделали заявку на участие в готовящемся заплыве. Регистратор приветливо кивнул, занес их имена в базу данных и показал рукой в сторону формирующейся группы. Стоявшие поодаль люди смотрели на новоприбывших с некоторым удивлением. «Древние» на берегу появлялись редко. Да и к дальнему заплыву демонстрировали равнодушие, предпочитая плескаться в реке.

Валентин с Филиппом пожали пловцам руки, достали из выданных им сумок инерционные сверхскользящие в воде костюмы, натянули их на себя и, ускоряясь, побежали к воде. Опередивший Ветрова длинноногий Быстров, подняв фонтан брызг, стремительно заскользил по воде. Мастера – пловцы, снисходительно смотрели им вслед, давая фору, и только потом устремились в воду. Ветров поплыл в стороне от всех. Он закрыл глаза, и отдался движению, привычно вслушиваясь в окружающий мир. Тело работало без устали, как машина, что само по себе наслаждение, да и водичка была хороша: как раз той температуры, которая приятнее всего освежает разгоряченное тело. Филипп проплыл половину расстояния, когда почувствовал необычайную сладость в каждой клеточке своего тела. Он ощутил ту эйфорию, которую другие испытывали сразу, как только их тело касалось воды. Филипп проверил Быстрова, тот тоже наслаждался на всю катушку. Когда новизна ощущения перестала отвлекать физика, он почувствовал, что за их группой кто-то наблюдает. Он нырнул под воду и осмотрелся, благо вода была довольно прозрачной. Но кроме их группы в воде поблизости никого не было. Он вынырнул и глубоко вдохнул.

Заметив, что Ветров уходил с головой под воду, к нему подплыл Валентин. Он сказал:

– Теперь понятно, почему их так влечет в океан!

– Получается, что, плескаясь в реке, мы только теряли, зря время! – заметил Филипп. – Меня удивляет, что никто из них ни разу не обмолвился о наслаждении, которое ощущается в океане! Я бы не смог промолчать! – он рассмеялся.

Вскоре группа подплыла к острову, но не спешила покидать воду, продолжая плавать недалеко от его береговой линии. Быстров из здесь подал пример. Вышел на берег первым. Он упал на горячий песок и блаженно затих. Ветров устроился рядом с другом. Он перевернулся на спину, приподнялся на локтях и наблюдал, как нехотя покидают воду участники заплыва. Они молча подсаживались к ним ближе, хотя пляжная полоса тянулась по всему острову.

– Это они к тебе мостятся! – шепнул Валентин. – Может прочтешь им «островную» проповедь?

Ветров сощурился, глядя на солнце, и ответил на русском языке:

– Валя, это вокруг тебя ходят кругами!

Среди пловцов не было их соотечественников, и Ветрова больше никто не понял.

Валентин поднял брови и взглянул на сидевшую рядом с ним девушку.

– Намекаешь на зов предков? – тоже на русском сказал он.

Филипп рассмеялся: