Мнимая единица. Книга 4

Виктория Строева

Мнимая единица. Книга 4

Глава первая

Предки

Филипп падал в бездну. Черную, безмолвную. Холод сковывал его тело. Он, как рыба, был пойманная на крючок, вместе с которым его и заморозили. И теперь падая в бездну, он тянул за собой снасть.

Он попытался открыть глаза, но у него это не вышло. Невероятным усилием он заставил шевельнуться пальцы ног. Или ему показалось, что они подчинились, однако связки пальцев скрипнули, как мачта старого корабля. Он прислушался к скрипу других своих связок. Звук показался нестройным, и он перевел внимание на лицо. Щелчок! Его глаза открылись. А вокруг одна чернота. Собравшись с духом, он просканировал тело от пяток до макушки. Стекло! И это не только было противно, но и страшно! Таким хрупким он еще никогда не был! Упадет и сразу вдребезги, а осколки не собрать и не склеить! Так пусть продолжается это бесконечное падение в никуда…

Это оказалось неожиданным, когда он осознал, что лежит, вытянувшись в струнку, и телу отчаянно холодно.

Потом вспыхнул свет и пребольно резанул по глазам, хотя, скорее всего, ярким он не был. Филипп зажмурился, подождал немного, потом скосил глаза вниз. Изо рта торчала трубка, или тот самый крючок, а сам он находился в тесной капсуле. Осознав, что не дышит, он испугался. А потом ему стало смешно. Только вот смеяться он еще не мог, хотя, кажется, уже стеклом не был.

Послышалось шипение. Аппарат наполнил его легкие кислородом. И, поддавшись электрическому импульсу, Филипп сделал выдох. Потом вдох, от которого сразу опьянел. Потом мерно задышал, уже не прилагая усилий. И, наконец, вспомнил, почему лежит в этом узеньком «холодильнике».

– Я был в анабиозе! Живу пока… славно…

Прошло немного времени и бортовой компьютер включил гравитацию. И человеку сразу стало спокойнее. Восстанавливать функции тела под ее воздействием, безусловно правильнее. Капсула раскрылась. Но тело подчинилось не сразу. И Ветрову пришлось повозиться, чтобы в ней сесть. Когда он утвердился в сидячем положении, и вынул изо рта уже ненужную ему трубку, то увидел, что остальные пять капсул еще закрыты. Верно! Компьютер должен был разбудить его первым, он сам ввел эту команду.

Теперь Филиппу вспомнилось все. И как они свалились на свалку. Как их встретили местные. И как удалось вырваться из этой захламленной ловушки. И в результате всех этих приключений, экипаж оказался в плену пространства. Их корабль практически остался без топлива. И они, воспользовавшись единственной возможностью, обещавшей спасение экипажу, согласились на долгое скитание в пространстве безбрежного космоса, погрузившись в анабиоз. Пока не встретится на их пути подходящая планета. Интересно, сколько он спал? Время, пространство, материя… Шанс на встречу с планетой земного типа ничтожен. На встречу с братьями по разуму надежд еще меньше. Впрочем, после перипетий на свалке встречаться с чужими желания не было!

Филипп вгляделся в дисплей, вмонтированный в стену медотсека. Познакомился с бегущими по нему строками, обрадовался. Неужели повезло? Кислородная атмосфера, давление, температура, гравитация, все оказалось пригодным! И компьютер разбудил командира. Чтобы приступить к дистанционному изучению состава местной органики. Благодаря Ригелю, такая возможность была.

Филипп выбрался из капсулы, медленно встал на ноги, и закачался от слабости. Ленивым движением растер виски, и посмотрел на капсулу, хранившую его так долго. И отдал команду будить остальных. Его голос прозвучал непривычно, хрипло, но вполне по-человечески. Прошло, казалось, бесконечно долгое время, и он услышал, как экипаж начинает подавать признаки жизни. И чувство пронзительного одиночества, царившего в его душе от ощущения бездны, наконец, отступило. Он медленно прохаживался по медотсеку, чтобы разогнать кровь по жилам и ждал товарищей. Проковылял к жене, так как ее капсула открылась. Правда взгляд сфокусированным еще не был.

– Как ты? – спросил Филипп, когда Маша попыталась сесть.

– Голова будто не моя… – неуверенно двигая ртом, ответила жена. – А ты я смотрю уже на ногах! – Маша улыбнулась, но улыбка получилась кривоватой.

Филипп улыбнулся ей более уверенно. Все-таки у него было больше времени на восстановление.

– Ты знаешь, когда наш механический ангел-хранитель начал меня будить, я ведь уже не спал! Я осознал себя раньше, чем следовало. Это было неприятно! И теперь такое счастье смотреть на тебя, а не в бездну! – Ветров нерешительно потоптался на месте. – Давай помогу тебе!

Мария, держась обеими руками за мужа села на краешек платформы и свесила ноги. Филипп заставил ее отдохнуть, прежде чем вставать на ноги.

– У нас хорошие новости! – сообщил он.

– Мы вернулись домой? – подняла брови Мария.

– Можно сказать и так! По предварительным данным мы приближаемся к планете земного типа.

– Да будет нам планета! – вспомнила Мария и улыбнулась, теперь ее улыбка была красива, как прежде.

– Будем надеяться, что сюрпризов больше не будет! Если понадобится терраформирование, пустимся во все тяжкие. Ресурсы корабля ограничены, да и нас мало. Но, пожалуй, у нас нет выбора! Мы обязаны справиться!

Филипп понял, что прошло достаточно времени, чтобы что-нибудь проглотить, и подошел к заветному шкафчику. Взял тюбик с витаминным коктейлем, и жадно приник к нему. С каждым глотком он чувствовал все большее счастье от того, что живой. В теле росла бодрость. Ах, эти маленькие биологические радости! Как хорошо, что у них будет дом!

– Приводите в себя порядок и сразу в командном отсек! Надеюсь никто из вас не забыл, где он находится! – сказал Ветров экипажу, члены которого находились в разных стадиях пробуждения.

Все это можно было выразить тремя словами. Но он позволил себе многословие, ведь так приятно говорить!

Командный отсек выглядел так, будто его покинули только вчера. Филипп устроился в своем кресле и сделал запрос о планете. Изучив подробный отчет, вздохнул с облегчением. И впрямь повезло!

Запросил информацию о продолжительности их дрейфа, и присвистнул от удивления.

– Триста двадцать пять лет!

Косматая голова, показавшаяся в проеме входного люка, хрипло спросила:

– Сколько, сколько?

Навигатор прошаркал за спину Филиппа, и грузно оперся руками о спинку командирского кресла.

– Триста двадцать пять! – повторил Филипп, немного опасаясь за кресло. – Валентин мне кажется или ты действительно стал толще, чем был?

– Конечно! Я же был на особом режиме! Предложил взятку компьютеру, пообещав, что буду играть с ним в Го! – вяло отшутился Быстров. – Триста двадцать пять! То-то, чувствую, я выспался!

Филипп закашлялся. Валентин похлопал его по спине, и тоже глотнул сухим горлом.

– И у меня глотку дерет!

Он нырнул в свое кресло, чтобы изучить информацию о планете.

– Атмосфера и гравитация, как по заказу! – весело сказал он, пробежав глазами строки отчета.

– Командир, что новенького? Как обстоят дела? – послышались хриплые голоса.

В командную рубку один за другим входили члены экипажа.

– Все хорошо и даже лучше! – Ветров обернулся, поискал глазами биолога. – Приступай. Прежде всего, нас интересует насколько близка к нам органическая жизнь планеты.

– Боишься, что мы не переварим ее? – кашляя, промямлил Сева, выглядел он неважно, но бодрился.

– Боюсь, подхватить свинку… – усмехнувшись, ответил Филипп.

Игнатьев уселся в кресло, тихо бормоча, что юмор – наше все, как и женщины, и потянулся к клавиатуре.

Через полчаса полной тишины Филипп сообщил:

– Первыми на планету спустимся: Я и Игнатьев.

Валентин, сделал вид, что обиделся.

– Почему не я? У меня есть опыт в налаживании межпланетных контактов! – напомнил он. – Могу организовать футбольный матч между экипажем и аборигенами!

– Дисциплину никто не отменял! – ответил ему Ветров. – Ты остаешься за командира. Но если будешь баловаться с недоработанной программой, как Штерк, шкуру спущу!

Ветрову стало над собой смешно, с чего бы он так распетушился? Он посмотрел на жену:

– Как ты?

– Хорошо.

– А… – он не знал, как спросить. – Поколение будущего?

– Шевелится, как и мы.

Ветров вопросительно посмотрел на врача.

– Твой сын такой же живучий, как и его папаша! – успокоила его Юлия.

– Жаль, что не девочка! – со вздохом заметил Валентин.

– Не торопи события! – вставил биолог. – Девочки тоже будут.

Ветров прочистил горло.

– Когда корабль окажется на стационарной орбите, мы с Всеволодом сядем в шлюпку. В ту, что рассчитана на одного пилота. – (Быстров хихикнул. Его не поддержали.) – Игнатьев проведет проверку органики. Я ему помогу. А вы пока поболтаетесь в космосе без гравитации. Все-таки топлива у нас в обрез. Мы подыщем место для посадки корабля. Оценим степень агрессивности среды, ну и дальше начнем колонизировать планету, используя корабль, как базу. Я очень надеюсь, что у нас все сложится, но, если жизнь на планете окажется слишком ядовитой для нас, мы вернемся на корабль, и экипаж отправится на поиски дальше.

– Ох! – вырвалось у Марии.

– Все усвоили?

– Экономим по максимуму! – ответил навигатор.

– Скорее всего, продолжать дрейф не понадобится! – биолог просто сиял. – Не планета, а сказка! Леса, горы, пустыни. Где-нибудь да приладимся!

– И я надеюсь! – поддержал его Ветров. – А вы, пожалуй, приступайте к изучению материалов по терраформированию. Пригодится! Помните, что Ригель сказал? «Да будет вам планета!» Очень по-библейски! Значит будем пропалывать этот сад! Ну что проверим, работают ли пророчества?

– А как на счет братьев по разуму? На первый взгляд следов разумной деятельности не видно, но не факт, что ее нет! – заметил Кравцов.

– Если на планете есть разумные… – задумчиво проговорил Всеволод, – с нашей стороны будет не этично вносить изменения в природу планеты! Однако, планета – это ресурсы, будем учиться договариваться…

Ветров не слушал биолога. Он глядел на свою руку. Она казалась ему чужой, а через секунду он понял, что это ему не мерещится. Его сознание перелистало бесконечную череду мгновений, которые он пережил за время анабиозного сна.

«Я не всегда спал!» – поразился он.

Одиночество в триста двадцать пять лет было ужасным опытом. Всеми силами души он стремился к наставнику, но не мог вернуться назад, ибо спящие рядом напоминали о долге. Вот и сейчас он может переместиться к Шрусу, и даже к Ригелю. Из-за тоски по мастерам ему снова стало одиноко до тошноты. Даже среди друзей. Как будто он снова окунулся в те бесконечные мгновения, пока корабль дрейфовал в космосе. Он сделал несколько глубоких вздохов, и понемногу к нему возвратилась ясность ума. Так кто же он? Во время дрейфа он не был в привычной Вселенной. Впрочем, как и сейчас. Как можно быть соединено не соединяемое? Лоскуток света, исходящий из него светящийся чувствительный ко всему луч. Вокруг тускло светится тело. Которое может существовать само по себе, но было очень послушно ему, и даже благодарно послушно. Из его бытия тело тускло светилось красноватым светом. И было в какой-то мере его домом. Наконец, чувства Филиппа подчинились ему. Он ощутил покой, будто только что говорил с учителем. Шрус, почувствовав это, приветствовал его из своего бытия. И Ветров отправил ему свою признательность.

Очнувшись, первое, что он увидел, лицо Валентина, который с тревогой вглядываясь в него, и тряс за плечи.

– Ты выглядел настолько чужим, что мы испугались! – сказал он, отпуская командира.

В глазах Филиппа заискрилось счастье. Как хорошо, что есть друзья! Но вслух он только сказал:

– Извините, задумался…

Валентин покачал головой и вернулся в свое кресло.

– Ты выглядел так будто в твоих глазах, в каждом… – он засмеялся, – сидит по мнимой единице!

Филипп был поражён. Что значит интуиция! Друг снова попал в яблочко!

– Почему мнимая единица? – с интересом спросил он.

– Сравнение показалось подходящим! – Быстров еще раз оглядел Филиппа, но не обнаружив больше в нем ни одной «цифры» ни иррациональной, ни мнимой, расслабился. – Осваивать планету будем, нет? – проворчал он, и подмигнул притихшему экипажу.

Глава вторая

Потомки

– Скоро будем на месте! – сообщил Билл Кацнальсон, прохаживаясь по кают-компании.

– Рад слышать! Я терпеть не могу болтаться в космосе! – проворчал Фили Монен. – Три месяца безделья!

– Ну, это ты сам виноват! Почитай книгу. Приберись в каюте, наконец!

Монен фыркнул. А Билл, спустя пару минут, пробормотал:

– Схожу к Краткому. Сообщу, что мы приближаемся к цели!

Маститый ученый Джек Краткий во время своих научных изысканий не обеспечил себя необходимым уровнем безопасности, в результате чего заболел. В его клетках произошла мутация. Поначалу она себя никак не обнаруживала. И заподозрил неладное Джек только тогда, когда с достаточной регулярностью начал терять сознание. Он был в почтенном возрасте, и на Земле со стариками такое случалось. Но когда за бессознательностью последовали галлюцинации, он испугался. Приступы со временем участились, он понял, что неадекватен, и постарался это скрыть, справедливо полагая, что иначе его научная карьера закончится. Что его посещают видения, Джек не признался даже своему близкому другу Биллу Кацнальсону. И напросился к нему в экипаж, не раскрывая своей тайны. Группа исследователей должна была отправиться в экспедицию на планету земного типа, которую после сорокалетнего поиска обнаружил робот-разведчик. Население Земли из-за заметного увеличения продолжительности жизни за последнее столетие катастрофически выросло. В том числе и благодаря открытию Джека Краткого. И теперь Земля остро нуждалась в колонизации других миров. И вновь открытая планета обещала землянам совсем другую, свободную жизнь. Джек был в зените славы, и жил с комфортом, но с ним самим случилось несчастье, и это надо было скрыть, чтобы не потерять достигнутого. В некотором роде его недуг был возмездием за спровоцированный рост населения в мире, который и так уже страдал от перенаселения. Пока корабль шел к расчетной точке для прыжка, Джеку стало еще хуже, и он, признавшись другу, что стал неадекватен, устроил себе карантин. Приступы ярости случались с ним все чаще, он становился по-настоящему опасен для любого, кто мог оказаться поблизости от него. Но когда корабль вынырнул из нульпространства, которое он пережил очень трудно, Краткий вдруг заметил некоторое улучшение в своем состоянии. Понаблюдав за собой пару дней, и убедившись, что вряд ли он ошибается, он связался с командиром корабля.

– Билл! – Джек внимательно вглядывался в лицо на экране. – Это не галлюцинации. Я предвижу события. Просто раньше я этого не понимал.

Разочарование скользнуло по лицу друга, и Джек почувствовал раздражение. Ну вот опять! Значит прерывать карантин ему рано!

– Хорошо выглядишь! – подбодрил его Кацнальсон.

Мягкий от природы голос Билла контрастировал с его характером, жестким и властным. Его было непросто понимать.

– Билл, там на планете нам придется пережить кражу! – сообщил с серьезным видом Джек.

– Исключено! – возразил Кацнальсон, и уточнил: – Нас двадцать человек, если что разберемся.

– Экипаж здесь не причем, здесь что-то другое, – уточнил Билл.

– Планета необитаема! – напомнил Кацнальсон.

Джек задумался.

– Может животное?

– Выражайся яснее! – рявкнул Билл высоким голосом.

Снимков планеты, к которой они летели, разведчик на Землю не передал. Видеосъемку тоже. По-видимому, во время трансляции произошел сбой в его аппаратуре. Но если верить вербальному отчету робота, планета была необитаемой. Итак, снимков не было, но Джек начал уверять, что видел ландшафт планеты реально и четко. Растительность пышная, животных мало. Следов разумной жизни не видно, как и сообщил по гиперсвязи корабль-разведчик.

– Ты пойми! – в голосе Краткого послышались капризные нотки. – Я знаю, что сейчас упадет книга, или сдвинется контейнер с едой. Сначала вижу, а потом это происходит в реальности… – Джек с надеждой поглядел на Билла.

– Ты же ученый Джек! И никогда не был поклонником маргинальных теорий! – глаза Билла смотрели жестко.

Он смотрел на друга и жалел, что взял в его полет. Человек с неустойчивой психикой опасен для экипажа. И теперь еще эта бредовая идея на счет предвидения…

– Знаю, что я для тебя только лишняя головная боль! – тихо сказал Джек, понимая, о чем думает Билл. – Только вот на новой планете со мной будет полный порядок! Я это точно знаю.

– Снова предвидение? Значит все, что ты сказал можно считать свершившимся фактом? – Билл шумно вздохнул.

– Не веришь мне? – Джек совсем сник.

Билл развел руками.

– Скоро будет возможность проверить твои прогнозы.

– Уже близко? – встрепенулся Краткий.

– Да. Я как раз хотел зайти к тебе, чтобы сообщить об этом, но ты опередил меня, позвонив на личный канал. – Билл улыбнулся совсем по-детски. – В экипаже оживление. Делят планету на королевства. А Монен грозится устроить рыцарский турнир!

– Зачем? – Джек вскинул брови. – Времени на развлечения не будет!

– Ну, от чего же? Отдыхать будут все. По очереди! – ответил Кацнальсон. – Я не хочу, чтобы в группе возникло напряжение из-за усталости.

– Это из-за меня? – спросил Джек.

– Отчасти.

Экран погас. Краткий прислонился к стене каюты. Он был недоволен разговором с начальством, но перспектива посидеть с удочкой у какой-нибудь тихой речушки ему нравилась.

– Как он? – спросил Монен.

– Надеюсь, проблем не будет. Выглядит обычно, как и мы с тобой.

– Не согласен, я – красивее!

Кацнальсон улыбнулся. Этот человек вошел в состав экспедиции по протекции, и поначалу всех раздражал, но теперь и капитан, и экипаж были рады тому, что Монен с ними.

Планета их ошеломила. Ее единственный материк был огромен, покрыт пышной растительностью. Климат на планете соответствовал земным тропикам. Мировой океан, со всех сторон омывавший материк, переливался зеленоватыми оттенками в ярких лучах солнца. В кадрах мелькнуло дерево в форме конуса, очень приметное, высоченное, с крупными листьями, напоминающими земной плющ. И росло оно в красивейшем месте.

– Это у нас будет райским садом! Вон там, где пирамидальное дерево. Оно выделяется среди всего остального. Интересно… Пока единственное такое, что мы успели увидеть! А как мы назовем материк? – спросил Фили Монен. – Может в старых традициях?

– То есть? – поинтересовалась Дженни, биолог.

– Первый материк Земли, до того, как раскололся на части, был назван учеными «Пангеей». Он существовал в ранней истории Земли. По всей видимости, и климат на нем был такой же, как здесь, – просветил ее Монен.

– Мне нравится! – одобрил Билл Кацнальсон.

– И мне! Принято! Это – Пангея! – поддержала Дженни. – А как назовем планету?

– Не все сразу! Само придет… – Монен ткнул карандашом в точку на экране. – Давайте высадимся здесь, неподалеку от пирамидального дерева! Великолепное по красоте место!

– Чуть сместимся, – возразил ему Билл. – Будет лучше разбить лагерь недалеко от устья большой реки.

– Да, босс! – склонил голову Фили.

Корабль бесшумно упал вниз, завис над самой поверхностью, затем мягко опустился на грунт. Отделившиеся от корпуса опоры жестко уперлись в почву. Оставалось открыть люк. Они уже знали, что могут обойтись без скафандров, но трусили, все-таки не Земля…

– Может, маски наденем? – робко спросила Дженни.

Монен хихикнул.

– Полагаешь, здесь дурно пахнет?

– Ну, мало ли что тут водится!

Раздались нервные смешки. Джек стоял вместе со всеми. Его губы растянулись в широчайшей из улыбок.

– Джека пустим на выпас первым. У него невозможно приветливый вид! – изрек Монен. – Аборигенам точно понравится!

– Хватит болтать! Важный исторический момент! Первопроходцы высаживаются на планету земного типа! – торжественно продекламировал Джек.

– Красиво излагаешь! – Монен покрутил головой. – А съемка ведется?!

– Естественно! – ответила самая юная участница экспедиции лингвистка Лиен.

– Хорош будет репортаж! Память в аппаратуре закончилась, а космонавты все топчутся перед закрытым люком.

Они тесной толпой, давя друг друга, и безудержно хохоча, упали в высокую траву, которая от мягкой посадки звездолета нисколько не пострадала.

– Не могу надышаться! – сказала Лиен, вставая.

– Какой густой терпкий запах! – заметила Дейдра. – Прогуляемся?

Дейдра с Лиен взялись за руки и побрели в высокой траве, как в воде.

– Девочки, далеко не уходите! – крикнул им вдогонку Монен.

Они весело помахали в ответ рукой.

У Джека Краткого из всех эмоций, которые он бурно переживал в полете, осталась одна радость. Улыбка на его лице была словно приклеенная.

– Надеешься встретить Пятницу, Джек? – вполне добродушно съехидничал Монен.

В ответ Краткий только пожал плечами. Ему не хотелось говорить. Он слушал планету.

Монен поднес бинокль к глазам. Пирамидальное дерево было далеко. В километрах пятнадцати-двадцати.

– Что-то меня в нем привлекает! – заметил он.

– Мы сходим туда! Но позже… – Бил остановился рядом с Моненом. – Материк огромен! Больше, чем вся совокупная суша Земли. – Он помолчал. – Но мы начнем с реки. Будем двигаться вниз по течению до самого устья. – Бил вслушался в свои наушники. – Биологи на берегу реки, проверяют качество воды, говорят, что в ней полно живности.

– Чего не скажешь о суше! – заметил Монен. – Да и в небе пусто! Все-таки наша Земля – прекрасный многообразный мир!

Вернувшись на борт, космонавты по распоряжению биологов разошлись по своим каютам.

– Устроим небольшой карантин, – пояснили они. – Проверим наши реакции на местную органику.

Поколдовав над отобранными пробами грунта, воды и собранными растениями, специалисты констатировали удивительное сходство местной органической жизни с земной.

– Будто эту планету готовили специально для нас! – доложили они командиру.

И Билл Кацнальсон, приглашая экипаж в командный отсек, широко улыбался.

Недалеко от места посадки был разбит комфортабельный лагерь. Каждому поселенцу собрали небольшой уютный домик, а общая кухня, вынесенная за пределы лагеря, была сооружена у реки. С тюбиками и коктейлями было покончено. А исследование речной фауны перекочевало из лаборатории в столовую, то есть в желудки сотрудников экспедиции, из которых отсутствием аппетита никто не страдал. Вот только на кухне трудились врач и лингвист. Места в экспедиции были ограничены, да еще дополнительно взяли на борт Монена с Кратким. И двум наименее занятым женщинам пришлось проштудировать книгу рецептов и засучить рукава.

Глава третья

Мир тесен

В полдень, когда природа изливала покой и благоденствие, в кухне раздался крик. Через мгновение Лиен улепетывала в обе лопатки, пытаясь спастись от мохнатого зверя. Но хищник особого желания играть в догонялки не проявил, он только сделал несколько грациозных скачков, отпугивая конкурентку, и, мирно урча, вернулся к сладостям, приготовленным для человеческой трапезы. До этого случая абориген довольствовался только ночными визитами, и вот явился днем. Фили Монен, как самый галантный мужчина, выразил опасение, что, если не предпринять необходимых мер, экспедиция лишится не только сладкого, но и горячего. Так как обе поварихи еще те лакомые кусочки! И Кацнальсон объявил охоту. Впрочем, зверь показался очень симпатичным, и даже мирным, поэтому тот же Монен предложил для начала попробовать его приручить. И добавил тоном опытного дрессировщика, что зверя приручить проще, чем женщину.

Ближе к ночи охотники подогнали к столовой наземный транспорт, и развернули его так, чтобы входные люки смотрели в сторону пищевого склада. Которые тут же ощетинились дулами ружей, заряженными шприцами со снотворным. От парализующего потока решили отказаться, так как не хотели, чтобы психика животного пострадала.

Один из вездеходов развернули кабиной вперед, чтобы ослепить наглеца фарами. Эту важную стратегическую позицию занял Билл Кацнальсон с двумя поварихами.

Стемнело. Лишь тихие ночные шорохи нарушали звенящую тишину.

Наконец, послышался звук, похожий на звон посуды.

– Попался! – Билл немного выждал и включил фары.

Охотники вскинули ружья.

На ярко освещенной площадке был не один, а целых два вора. Они уже открыли бак машины, что стояла ближе других к столовой, и приготовили насос с освинцованным контейнером, как вдруг, застигнутые врасплох, оказались на освещенной арене.

– Похожи на людей! – пробормотал Кацнальсон, добавляя свет. – Хотя один слишком косматый…