Книжники. С красной строки

Выяснять, что почувствовал вампир, они, разумеется, не собирались: Констанция пошарила по траве и, нащупав ловец, схватила его поудобнее, а затем очень медленно развернулась. Дракула посмотрел на нее сверху вниз с немым вопросом в темных, глубоко посаженных глазах. Не стоило делать резких движений, так как вампир был очень быстр. Он мог молниеносно отреагировать на попытку нападения, к тому же уже должен был чувствовать близость ловца. Уже должен был ощущать исходящую от него опасность.

Впрочем, эфирный джаммер должен был немного замедлить графа, дать Констанции возможность поймать его. Она неторопливо подняла руки, будто прося о чем-то, и спокойно прижала пустую книгу к его ноге. Страницы мягко засветились, по бледной коже Дракулы побежали черные строчки, их становилось все больше, пока лицо его вовсе не налилось чернилами. Через несколько мгновений персонажа затянуло в желтоватые страницы. Ловец упал, закрывшись.

Кинг тут же стянул с себя пальто и, подбежав к Констанции, накинул мягкую ткань ей на плечи. Мимолетом она отметила, что одежда Артура отличалась от сезона к сезону лишь наличием или отсутствием пальто. Если оно было надето, значит, за окном царила осень или зима. Если Кинг оставался лишь в костюме, значит погода сменилась на более мягкую и термометр показывал от десяти до тридцати градусов.

Он помог ей подняться, затем бросился к Аврелию. Тот и сам начал приходить в себя. Стажер сел, растерянно озираясь.

Констанция не чувствовала в себе сил идти, жутко клонило в сон. Кинг обнял ее за талию и, придерживая, чтобы она могла держаться на ногах, помог добраться до скамьи. Там он обнаружил ее пуховик и переодел в него. В большом кармане Кинг нашел красный берет. Натягивая его Констанции на голову, он смотрел ей в глаза, и взгляд был сердитым.

Впрочем, когда она устало опустила веки, вновь погружаясь в полудрему, Кинг весьма осторожно встряхнул ее и произнес едва ли не с нежностью:

– Нет-нет, не засыпайте. Оставайтесь в сознании. Говорите со мной. Можете попробовать объяснить собственную беспечность.

“Беспечность”. Констанция готова была поспорить, он выучил это слово из-за нее. Сколько раз использовал во время стажировки, не счесть! Но, объективно, тогда это было неуместно. Сейчас – пожалуй…

Однако она попыталась ответить:

– Я бы… справилась…

– Разумеется, разумеется, – совершенно неожиданно для Констанции, Кинг прижал ее к себе, поглаживая по голове. – Все к этому и шло.

Вероятно, почувствовав, как она окаменела еще больше прежнего, он чуть отстранился и пояснил:

– Вас нужно согреть.

Она глядела на него лишь несколько секунд, затем твердо, насколько только позволяли оцепеневшие губы, сказала:

– Идем к машине.

Кинг кивнул и, наконец, обратил свое внимание на Аврелия, бездумно глядящего в сторону. Окликнув его, Артур велел двигаться к автомобилю.

Констанция оказалась на заднем сиденье. Машина загудела, быстро нагреваясь, тепло и мерный гул мотора быстро погрузили в сон.

Констанция не знала, сколько проспала, казалось – вечность. Но, открыв глаза, увидела все ту же темноту за окном. Машина уже припарковалась у новенькой пятиэтажки. Констанция знала это место.

– Почему мы здесь? – спросила она резко и, тут же ощутив головокружение, откинулась на спинку сиденья.

– Артур ближе всех живет, – отозвался Аврелий, отстегиваясь. – Мы решили, тебя срочно надо напоить чем-то горячим.

– Я туда не пойду, – заявила она, еле ворочая языком.

Кинг развернулся на переднем сиденье и сурово посмотрел на нее:

– Jesus! Что за детство, Констанция? Или, хотите сказать, для вас это эмоционально тяжело? – как многозначительно прозвучали эти слова!

– Мне вообще все равно, – тут же солгала она. – Просто не вижу смысла…

Мужчины молча вышли из машины. Кинг открыл заднюю дверь.

– Пускай мы коллеги, но… – на этих ее словах он просто вытащил Констанцию из салона.

Сил сопротивляться не было. Ужасная слабость превратила ее в тряпичную куклу.

Квартира Кинга была небольшой, чистой, без лишнего хлама, но при этом уютной и какой-то… личной. Некоторые дома безлики, а тут все пропиталось духом Артура Кинга: от бутылочно-зеленых стен до акварелей с английскими готическими соборами в толстых рамах; от старинных книг в кожаных корешках до клетчатого пледа на коричневом диване.

И даже ковер на стене не казался чужеродным предметом. Все знали, что Кинг, приехав в Россию, проникся необъяснимой симпатией к традиции украшать коврами вертикальные поверхности, поэтому на один из дней рождения коллеги подарили ему самый китчевый ковер, какой только можно было представить: винного цвета с расходящимся из центра ромбом, окаймленный геометрической рамкой в мелкий цветочек. Констанция лично выбирала его. Ей было приятно, что подарок занял почетное место на стене за диваном.

На диван-то Констанцию и усадили, накинув сверху пуховое одеяло. Постельное у Кинга было мягкое, гладкое, как в дорогих отелях. Он любил окружать себя удобными и комфортными вещами высокого качества.

Через пару минут Констанции всунули в руки обжигающе горячую чашку с чаем. “С молоком”, – хотела фыркнуть она, но не нашла в себе сил.

Финальным штрихом стала поднесенная к губам ложка меда. Кинг стоял над Констанцией, ожидая. Она смотрела куда угодно, но только не на него. Ложка настойчиво коснулась ее губ, пришлось разомкнуть их и позволить теплой сладости коснуться языка.

– Спасибо, – раздался голос Аврелия от двери.

Кажется, это была обобщающая благодарность “за все, что он для них сделал”.

– Откуда вы?.. – выдохнула Констанция, чувствуя что угодно, но только не признательность.

Мужчины переглянулись, и тогда она мрачно уставилась на Аврелия.

– Да! Да, я написал Артуру, – явно защищаясь, произнес он. – Потому что затея звучала опасно с самого начала, и я не хотел оставлять нас без подмоги. Миле звонил, но она не взяла, так что…

– И молодец, – кивнул Кинг. – Здесь близкий путь до парка. Но мне пришлось потратить немного времени, чтобы найти вас. У Аврелия перестал ловить телефон…

– Ой, кстати, а сиську-то забрали? – уточнил стажер и, получив пару вопросительных взглядов, пояснил: – Ну этот, синхрофазотрон.

– Эфирный джаммер, – слабо пояснила Констанция. –  И не надо было Артура, мы бы…

– …валялись сейчас на той лужайке, – закончил за нее Кинг, усаживаясь на диван, совсем рядом, – один с сотрясением мозгов, другая – обескровленная. Как думаете, сколько много времени вам понадобилось бы, чтобы замерзнуть до смерти?

У нее не было сил спорить. Все еще хотелось спать.

– Зачем мы здесь? – спросила она и сделала глоток чая.

Мышцы тут же немного расслабились, позволяя вздохнуть.

– Чтобы я дождался, пока вы будете окей, и смог без муки совести высказать, как возмущаюсь, – Кинг был верен себе.

– Я закончила стажировку у вас не для того, чтобы и дальше выслушивать бесконечные претензии, – выдала Констанция, потратив на эти слова последние силы.

– А для этого не нужно быть моим стажером, – хмыкнул он, – у меня никогда не было предубеждений об этом. Я готов отчитывать любого, кто глуп достаточно, чтобы рисковать жизнью. И не только собственной, но и чужой. Позвольте мне прояснить: вы решили охотиться на потенциально опасного персонажа вдвоем, ночью, в смертельный холод, одетая только в ночную рубашку. Взяли неопытного стажера, кто и не подозревает возможных реакций персонажа. Впрочем, даже он, не бывая никогда прежде в подобных ситуациях, почуял…

Дальнейшие слова Кинга Констанция разобрать не смогла, они звучали все дальше и дальше, и вскоре она уже спала. Лишь в последнюю секунду, прежде чем провалиться в сон, она ощутила, как кто-то подхватил чашку, выскользнувшую из ослабших пальцев.

Просыпалась она медленно, сперва вяло недоумевая, где оказалась. Понимание, что находится в квартире Кинга, пришло почти сразу. Ощущение времени же долго не возвращалось – Констанция с минуту непонимающе смотрела на небольшой круглый циферблат винтажных часов, чтобы сообразить: они показывали шесть утра или шесть вечера? Встала, чуть покачиваясь. Тяжелое одеяло мягко упало к ногам. Бездумно подошла к полке над письменным столом, пытаясь заставить мозг работать. За окном было “уже” темно или “все еще”? Могли ли пройти целые сутки?

Констанция бездумно окинула взглядом массивные деревянные полки. Она не раз рассматривала их, когда работала тут во время стажировки. Большинство предметов с тех пор остались неизменными. Книги, крупные сосновые шишки, миниатюра меча короля Артура в камне, синий герб размером с ладонь, на котором блестели три золотые короны, часы, череп мелкого животного. Кое-что казалось незнакомым, как, например, небольшая модель дворца, судя по крошечным гвардейцам – Букингемского. Или какой-то кубок со слишком мелкой гравировкой, маленький круглый кактус, несколько явно старых томиков английской поэзии, конверт, оловянный солдатик, несколько блокнотов, бронзовое блюдо…

Стоп.

Сглотнув, Констанция потянулась к коричневому конверту, ее сердце гулко билось, вызывая пока еще до конца не оформившиеся, но без сомнения неприятные чувства.

На шершавой поверхности было аккуратно выведено: “Артуру Кингу”. Золотой гелевой ручкой – это так эффектно смотрелось на темной дизайнерской бумаге.

– Проснулись? – раздался спокойный мягкий голос за спиной. – Я думал, проспите дольше, но уже и в самом деле пора вставать.

Она развернулась, волосы взметнулись, описывая дугу, и мягко хлестнули ее по голым плечам. Грудь жгло огнем обиды и злости.

– Почему. Это. Здесь? – прошипела она, демонстрируя конверт.

Кинг удивленно поднял брови и спрятал руки в карманы. Даже дома он оставался в костюме, снял только пиджак, оставшись однако в жилетке и при галстуке. И в тапочках. Ещё одна русская традиция, которую он перенял с большим энтузиазмом.

Сделав пару шагов к Констанции навстречу, он попытался забрать конверт, но она отдернула руку.

– Взгляните на него внимательно, – проговорил он с кажущимся спокойствием.

Она чуть сощурилась, но все же посмотрела туда, где был клапан.

– С другой стороны.

Констанция перевернула, в этот момент конверт выскользнул из ее пальцев.

– Написано “Артуру Кингу”, – пояснил он, пряча объект спора на верхнюю полку: Констанции пришлось бы залезать на стул или стол, чтобы добраться до туда. – Это я. И конверт мой. Могу распоряжаться им, как решу. Например, класть на свои полки. А вот что делали вы, копаясь в моих вещах?

Сжав кулаки, она уставилась на него без единого намека на раскаяние:

– Отдайте.

Он издал недоверчивый смешок.

– Прошу прощения? Констанция, вы не много на себя берете?

Кинг поднял подбородок и, будто бы в попытке примирения, другим, более заботливым тоном произнес:

– Перед тем как уехать, Аврелий принес из машины вашу одежду, вот она, на кресле. Переодевайтесь и приходите в столовую. Вам нужно позавтракать.

– Никуда я…

– Вы в одной сорочке у меня дома. Будете дальше стоять передо мной, руки на боки? Это не очень-то прилично.

Констанция обняла себя.

Кинг сделал шаг прочь из комнаты, но затем, передумав, забрал конверт и только тогда вышел.

Тяжело дыша, Констанция упала на диван.

В этом конверте была главная причина ее ненависти к Артуру Кингу.

Минуло воскресенье, позволившее Констанции немного прийти в себя. В понедельник же в Библиотеке на нее буквально набросилась возбужденная Мила, которая стянула с ее шеи шарф и уставилась на две красных отметки:

– Ты с ума сошла, солнышко?

Констанция закатила глаза.

– Ладно, – Мила возбужденно сжимала лацканы ее пиджака, чтобы рассмотреть укус, – расскажи, как это было?

Молчание в ответ лишь распалило ее любопытство, заставив задавать вопросы без пауз:

– Почему ты потеряла ловец? Что ты почувствовала в момент укуса? Это было больно? Аврелий сказал, потом ты была совершенно обессилена. Сейчас болит? Или чешется? Хорошо, что укусы книжных вампиров не превращают в вампиров.

Констанция медленно повернулась к Аврелию, сидящему за кофейным столиком. У стажера не было своего места, он мог работать в Читальном зале, но предпочитал отираться в офисе, с другими коллегами. И вот кресло и кофейный столик, обычно служивший для складывания ненужного хлама, стали принадлежать ему.

Сейчас Аврелий делал вид, что увлечен книгой. Констанция знала, что он все слышал.

Мила закатила глаза:

– Я бы все равно узнала из отчета, не надо злиться на наше Золотце.

Мила дала Аврелию такое прозвище, поскольку его имя означало “золотой”.  По словам самого Аврелия, истинная причина была в том, что он улыбчив и приятен в общении.

– Ты ведь не станешь скрывать от коллег такую потрясающую историю? Когда Дракулу ловили в прошлый раз, это была на удивление скучная охота.

Остальные действительно с любопытством поглядывали в сторону Констанции.

– Золотце и расспрашивайте, – отмахнулась она и заняла свое рабочее место.

– Он не знает подробностей, – пропела Мила, усаживаясь прямо на стол, где Констанция пыталась разложить вещи. – Каково это, когда вампир кусает?

– Возьми книжку и почитай. Персонаж воздействует так, как это описывается в книге, из которой пришел, тебе это прекрасно известно.

Мила могла бы и догадаться, что Констанции не особенно хотелось рассказывать о своей не слишком удачной охоте, тем более – не перед остальными книжниками. Но любопытство в Миле явно побеждало деликатность, поэтому Констанция нашла повод отправиться в Абонемент.

Между металлическими стеллажами шустро бегала Клара, миниатюрная женщина лет пятидесяти, ухоженная, привлекательная, но на вкус Констанции – чрезмерно манерная.

– Доброе утречко, – пропела Клара, заметив Констанцию, и расплылась в улыбке, будто бы только об этой встрече и мечтала.

– Утро, – кивнула Констанция. – Хотела уточнить, какой сигнал сейчас в районе Муринского парка. Мы там джаммер оставили. Нет ли проблем? А то произойдет разрыв, а вы и не увидите из-за помех…

Надо же, выдумала… И никакой джаммер они там не оставили, Артур-чертов-Кинг обо всем позаботился.

Клара же кивнула и пообещала проверить.

– Выйди-ка, деточка, нужно передвинуть стеллаж.

Дождавшись, пока Констанция вышла из пространства между металлическими полками, Клара подошла к пульту, нажала пару кнопок, и по рельсам на полу огромная махина начала плавно и неторопливо скользить в сторону. Открылся доступ к другим полкам, прежде плотно прижатым друг к другу. Клара прошла в образовавшийся проем и взяла пару книг оттуда.

– Я сейчас последние вызовы в журнал внесу и проверю.

Констанция сухо кивнула в ответ и отошла чуть поодаль, размышляя, где бы скрыться от назойливого внимания коллег, но так, чтобы при этом не пропустить новое дело.

– У Артура как будто второе дыхание открылось, – раздался вдруг голос Клары. – Только вчера ездил в Купчино, а сегодня уже с Озерков привез ловец.

Констанция замерла.

– С Озерков? В смысле?

– Ох, все мы знаем, что он лучший книжник десятилетия, – Клара кокетливо взмахнула ресницами, – но в последние год-два, ну, словно бы заскучал. А вот уж месяц как заново родился. Может, у него дама сердца появилась…

– Дракулу записали на Кинга? – оборвала ее Констанция.

– Куда записали, милая?

Бросив “хорошего дня”, совсем уж неискренне, Констанция пересекла помещение и подлетела к турнирной таблице в Картотеке.

Аккуратно расчерченный лист с двумя столбиками —“Конс” и “Арт” – ее не порадовал. Пять – пять. Еще недавно она обгоняла его, а теперь они поравнялись.

Открылась дверь. Ей даже не нужно было поворачиваться, чтобы узнать, кто вошел в отдел, она нутром чувствовала ауру этого человека.

– Да, Дракулу записали на меня, – прозвучал голос с акцентом. – Я для этого не просил, но коллеги решили, что раз я привез ловец, так будет справедливо. Можете исправить, если хотите, меня это совершенно не заботит.

Обида душила Констанцию, но, изобразив смешок, который нужен был лишь чтобы выдохнуть лишний воздух, стеснивший грудь, она ответила:

– Что вы, Артур. Конечно, я отдам вам Дракулу.

Затем насмешливо похлопала его по груди, проходя мимо.

– Забирайте этот балл себе, вам он понадобится, чтобы выглядеть не так жалко, когда проиграете.

Он рассмеялся, но смех этот был не слишком искренним.

– Констанция, я знаю, что вы хороши, коллеги из Москвы рассказывали мне о ваших достижениях. Но напрасно вы решили бросить мне вызов, вас ждет самое большое разочарование в жизни.

– Все мои самые большие разочарования в жизни связаны с вами. Этим вы меня не напугаете.

– Констанция… – начал он мягко, но она лишь попыталась обойти его и покинуть комнату.

Он удержал ее за плечи:

– Хорошо. Кто вытащит сей меч из-под наковальни, тому и быть королем над всеми землями Библиотеки. Я принимаю вызов. Теперь мы сражаемся открыто.

Она фыркнула и пошла прочь.

Раньше Кинг обращался с ней иначе. Конечно, она была всего лишь стажером, а теперь стала коллегой. Но мягкий тон и слабые признаки уважения не смогут стереть из памяти год снисходительных нотаций, крайне неприятных заданий, сердитых комментариев о ее талантах и полнейшего пренебрежения в большинстве ситуаций.

Чуть позже к Констанции подошел Валера. Манерно закинув клетчатый шарф за спину, он пафосно сообщил:

– Констанция, благодарю за оказанную помощь, ты не поверишь, но Ромео нашелся в пиццерии неподалеку. Его там временно приютили и дали работу. Кто бы мог подумать!

– В самом деле…

Признательность Валеры ничуть ее не тронула.

Было что-то несправедливое в том, что собственные оплошности вызывали в Констанции стыд, тревогу, желание все исправить. Успехи же принимались как нечто закономерное и незначительное.

Вскоре ее вызвал Юджин. Не меньше четверти часа отчитывал. Констанция кивала, стиснув зубы.

– Научись уже властвовать собой, Констанция. Ты порывиста, решительна, готова пуститься в бой, но сейчас хвалить за это я не буду, потому что ты применяешь это не во благо. Тобой руководят низменные чувства. Ты хочешь отомстить Артуру. И за что? За то, что он поступил благородно?

– Я не просила спасать нас, – процедила Констанция.

– Я не об этом, – Ю устало вздохнул и потер длинными пальцами изрезанный морщинами лоб. – А о том, за что на самом деле ты затаила на него злобу.

Она поджала губы и упрямо посмотрела в сторону.

– Прошу прощения, что поставила под угрозу всю охоту, себя и, главное, стажера, – сухо сказала она. – Это было безответственно и глупо. Обещаю, что больше не повторится.

Констанция все понимала и даже осознавала, что Кинг действительно спас ее от больницы, а, кто знает, может, и от смерти. Но ее ужасно злило то, что она в попытке всем доказать свое превосходство, поступила необдуманно. Самонадеянно решила, что в силах противостоять вампиру: пускай он был вымышленным персонажем, но и в реальности силой обладал той, что приписывалась ему в книгах. Эфирный джаммер лишь немного ослабил его, этого было недостаточно, чтобы считать операцию безопасной.

Обычно в таких ситуациях охотники привлекали коллег, но ей ведь надо было сделать все в одиночку, чтобы получить жалкий балл.

И Аврелий оказался более предусмотрительным, чем она, опытная книжница.

Ругала Констанция, в первую очередь, себя. Но… как сказал Ю, властвовать собой она до сих пор не научилась, поэтому бесили все. В том числе Юджин со своими “мудрыми советами” и всепонимающими интонациями.

Вероятно, чувствуя ее настроение, глава департамента еще раз тяжело вздохнул, покачал головой и сказал:

– Не позволяй этому заходить слишком далеко. Иди.

Констанция бросила на него мятежный взгляд. ”Слишком” далеко – это, интересно, как далеко? В ее представлении цена победы не может быть слишком высокой, если только речь не идет о жизни и смерти. Ю ведь не думал, что она серьезно может убить Кинга или пожертвовать собственным здоровьем, только чтобы доказать…

Ситуация с вампиром не в счет: Констанция не планировала покончить с собой. Это ведь даже не помогло бы выиграть, какой в этом смысл? Произошедшее с Дракулой – не более чем случайность, досадный просчет, какие опытная охотница позволяла себе крайне редко.

И больше не позволит. Она сделает все, чтобы утереть нос этому самодовольному ослу.

Эпизод 3 | “Вы, конечно, очень милы, но будете просто очаровательны, если уйдете”

Порой персонажи находили себе место в реальной жизни и основательно в ней обустраивались. Так в пятидесятые в театральных кругах Нью-Йорка стали распространяться слухи о неком призраке, обитающем на Бродвее. Он правил декорации, оставлял записки актерам, помогал в закулисной жизни и во время спектаклей. Вернуться в книжное измерение, в «Призрак оперы» Гастона Леру, ему помог американский охотник. Тогда еще книжники действовали самостоятельно, на добровольных началах, а аппаратура занимала целый кузов пикапа.

Читая отчеты о таких делах, Констанция не могла не думать о том, что должны были чувствовать герои.

Сама она часто ощущала себя потерянной и тогда всеми силами искала опоры, выстраивала предсказуемый быт, наполняла жизнь рутинными делами, превращая даже охоту на книжных героев в простое ремесло.

Но вслед за тихим периодом жизни всегда приходило какое-нибудь потрясение. Такое, например, как возвращение в Петербург.

Теперь это казалось дурной идеей. В Москве все шло хорошо, там и стоило оставаться.

Но Ю был так любезен…

…Льстил, он безбожно льстил Констанции во время встречи в кафе недалеко от Ленинградского вокзала. У него был коварный план: поласкать ее эго, убедить, что петербургский департамент загибается без такой талантливой книжницы. Разумеется, в ее сознании тут же короткометражками прокрутились четыре версии встречи с Кингом, одна лучше другой, и при любом раскладе он должен был начать кусать локти, что когда-то упустил такую помощницу.

Она уезжала в столицу неоперившимся стажером, серой мышкой, самой обыкновенной вчерашней студенткой с большими надеждами, но без толики самоуважения.

Москва изменила Констанцию.

Нет, не так: Констанция изменила себя, использовав Москву как сцену для своего преображения.

Переехав из родного города в соседний, она поняла: никто в Центральном Аппарате не знал, что из себя представляла Констанция Непейвода. Решив, что это шанс изменить жизнь, она начала создавать себя с нуля.

Как говорят англичане, “Fake it till you make it”. Притворяйся, пока это не станет правдой. Порог московской библиотеки перешагнула уверенная и успешная охотница.

Другим было невдомек, что новую одежду и косметику Констанция купила на последние деньги и потом два месяца ходила пешком, экономя на проезде. Никто не знал, что твердый голос был лишь игрой, и в душе она ощущала себя все той же глупышкой, ничего не смыслящей в библиотечном деле. Оттого и говорила отрывистыми, короткими фразами: чтобы лишнего не сболтнуть.

Коллеги и не догадывались, что она так много работала, потому что первое время дома ждал пустой холодильник, а в библиотечной столовой можно было обедать и ужинать бесплатно.

Такая “преданность” работе скоро окупилась. И, наверное, все же Артур кое-чему ее научил: Констанция быстро стала показывать весьма достойные результаты. И месяц за месяцем внутренне приближалась к тому образу, который создавала в глазах других.

Теперь Констанция любила красить глаза чёрным, а губы – алым, прятала бледную кожу от солнца, а волосы состригала ровной линией чуть ниже плеч. Говорила напористо, твердо, даже если чувствовала себя иначе. Сменила гардероб, а самое главное дала волю недружелюбной натуре, чтобы никто не забрался в сердце. Коллеги поначалу пытались познакомиться ближе, звали выпить кофе или поучаствовать в сборе макулатуры. Констанция не поддавалась. В итоге ей удалось избежать всяческих привязанностей.

…Ну, почти, однако эти исключения не стоят упоминания…

Отработав два с половиной месяца в родном городе, Констанция жалела о принятом решении. Прошлое, от которого она пыталась скрыться, вновь обрушилось на нее с пугающей силой.

– Разрыв! – высокий голосок Арины раздался в полупустом офисе: было уже почти десять вечера, и большинство охотников разошлись по домам.

– Августин, чего сидишь, – тут же проворчала Констанция, покосившись на кофейный столик, на котором устроил кучерявую голову скрючившийся в кресле стажер.

Он наверняка мечтал покинуть службу, но пока не получил дозволения от наставницы. Вообще-то, Констанция его ни к чему не принуждала, тем более весь день они сидели без дела. Обсудили с коллегами замену мебели в офисе. К Констанции снова подходил Валера, долго и занудно рассказывал о новом деле. Аврелий полвечера строчил что-то в своем ноутбуке, как минимум трижды попил чай с Ариной, не меньше часа проболтал с Милой, пока та не уехала на вызов.