Египетский фокстрот. Часть 1. Избранник храма Тота

Вновь усмехнувшись, Миша продолжил.

– Так вот, я подружился с одним гражданином Индии, а если точнее, то он родом из гималайского города Лех. Его дочь второй год учится в краевой Медицинской академии. Знаешь, ещё в прошлом году индийских студентов-медиков было 80 человек. А уже в этом на первый курс поступило ещё 320. Если так дело пойдёт, то скоро наша Медакадемия станет филиалом «Всеиндийского института медицинских наук» в Дели.

Прошлой зимой, в качестве смотрящего, я ездил с девочкой и её друзьями-медиками на турбазу в верховьях реки Чусовой. «Застывший водопад» из ледяных сосулек и огромная скала «Дыроватый камень», на фоне яркого солнца и 30-градусного мороза произвели неизгладимое впечатление на это сборище тропических жителей. Поскольку я сносно говорю на English language, являющимся официальным языком на полуострове Индостан, и обладаю определённой харизмой, то дружба с иностранными гражданами продолжилась и после поездки. Нет… ты не подумай лишнего. Интим только с супругой, – Миша вздохнул, но тут же взял себя в руки. – Нынче отец Малы, чьё имя на хинди означает «ожерелье», приехал в наш город и собирается здесь временно побыть, чтобы контролировать любимую дочь. Она ещё девственница, что высоко ценится в родных горных краях.

Так вот, прибывшая с индийцем частная охрана пока не имеет российских паспортов. Но это исправимо. Полгода, или год… Короче, до получения российских паспортов им нужно пожить у тебя на базе.

– Они не террористы?

– Нет, – коротко и ясно сообщил Миша.

Сканирующий взгляд бизнесмена впился в собеседника.

Через некоторое время Калач расслабился.

Облегчённо выдохнув, Миша продолжил озвучку коммерческого предложения.

– Можешь не волноваться, с исламом они никак не связаны. Они, хоть и до жути загорелые, однако по-арабски не говорят, да и про пророка Мухаммеда (да благословляет его Аллах и приветствует) в жизни не слышали. Они не совершают намазов по пять раз в день, да и вряд ли примкнут к твоим таджикам во время празднования Ураза-байрама и Курбан-байрама. В голове у этих чуваков находятся свои собственные тибетские Боги, относящиеся к буддизму и зороастризму.

Индийский папа готов платить за «передержку» этих человекообразных по одному ляму в месяц. Да и я частенько буду навещать их. Ты должен предоставить нам отапливаемые помещения для проживания и физических тренировок. У тебя же там, под базой, огромный подвал 18 х 72 метра?

Калач поджал губы. Взгляд метнулся из стороны в сторону, затем застыл на собеседнике.

– Ну да. А откуда знаешь?

– Да ты же сам хвастался, когда покупал объект: «Конфетка видна далеко не вся. Есть и подвальчик, размерами со стадион». Гаревую дорожку отсыпать будешь?

– За Ваши деньги любой каприз, – решительно заявил бизнесмен.

Возможности инвестиций в собственный бизнес на уровне семизначной суммы в месяц произвели на Калача магическое впечатление. В его мозгах боролись две противоположности, в точности, как у наркозависимого человека при виде очередной дозы. В конце концов произошло то, что и должно было произойти.

– Вези своих кадров, – «отец Павлунтий» согласно кивнул головой. – И аванс в размере месячной оплаты. Кстати, сколько их будет?

– Личная охрана моего босса состоит из 20 человек. Могут приехать все вместе, а могут и чередоваться группами по 10 человек. Напоследок сообщаю тебе приятный бонус, состоящий в том, что никаких юридических документов подписывать не придётся. Не будет и «приходников» на получение налички. А раз нет бумажки, то и гуляй на свободе, словно вольный ветер. Распоряжайся инвестициями, строй своё супер-пупер «Седьмое небо», поглощай конкурентов. Кэш не пахнет. Он реален, но недоказуем. Можешь легализовать доходы с помощью липовых договоров на поставку лимонада, можешь в оффшоре валютный счет открыть. Полный простор для деятельности.

– Нашёл, кого учить.

– Ну вот и ладушки. А теперь пошли смотреть подвал. Месячную оплату привезу вместе с подопечными. Это случится уже после Нового Года. В данный момент они осваивают русский язык, так что проблем в общении не будет. Разрешаю припахивать их на собственные нужды по необходимости. Могут ямы рыть, дрова колоть, на конвейере работать. Мужики безотказные и крайне выносливые.

И последнее… Номер моего телефона ты должен забыть, его больше нет… – в наших интересах хранить дело в тайне. Деньги любят тишину, – всплыла из памяти мудрость деловых людей. – Надеюсь у тебя с местными полицаями всё «чики-пики»?

– Да какие там полицаи… Мы с ними водку пьем и на праздниках-юбилеях за одним столом сидим. Здесь все друг друга знают. Неожиданностей не ожидается, – Калач широко и дружелюбно улыбнулся. – Твоих «человекообразных» даже никто не заметит. Местные жители примут их за таджиков, а самим таджикам – вообще на всё плевать. В этой богадельне у меня всё схвачено.

Глава 13

Мемфис. Храм Тота.

Находящееся в зените солнце источало нестерпимый жар, создавая над пустыней и древними пирамидами причудливое марево миражей, колышущееся в раскалённом воздухе и сводящее с ума случайных свидетелей. В это время всё живое, и даже жители окрестных дюн – египетские скорпионы, размерами с вытянутую ладонь взрослого мужчины, попряталось в камни, зарывшись поглубже, кто куда… лишь бы быть подальше от этой раскалённой ладьи Бога Ра, сияющей в лазурно-голубом небе.

Казалось, время остановилось. В окружающем пространстве не наблюдалось никакого движения, кроме тихого шуршания песка, неспешно, песчинка за песчинкой, перемещаемого потоками воздуха вдоль бесконечно-длинного русла древней реки, несущей воды строго на север.

Пережидающий дневное пекло верховный жрец храма Тота развалился на кушетке в тайном святилище, заблокировав вход опущенной каменной плитой. Мысли, образы, многовариантность предстоящих событий… – всё смешалось в голове Сатхуба.

С того самого момента, отмеченного неожиданным прибытием избранника Михаила, первосвященник пребывал в значительном волнении. Несмотря на то, что душа его была крайне неспокойна, наказ пришельца из другого мира он выполнял методично.

Дела уверенно продвигались вперёд. Для проверки способностей претендентов он устроил из бывшей, давно уже пустовавшей конюшни, подобие казармы, расставив вдоль дальней стенки грубо сколоченные топчаны и устроив при входе очаг для приготовления пищи.

Кандидатов, обладающих достойными физическими возможностями, набралось около сотни. Среди них были крестьяне, дети торговцев, послушники храма. Семьям кандидатов он выдал по два ойпе (ойпе = 8,5 кг) пшеницы, одному кувшину мёда и по три, запечатанных алебастром, амфоры пива, пообещав, в случае принятия кормильца на службу, подарить по взрослому быку, штуке белой льняной ткани и бронзовому разделочному ножу. Обещания были небывало щедрыми. А что делать? Сатхуб понимал, что на карту поставлено слишком многое, и это вызывало в нём чувство неуверенности.

«Хорошо, если всё пойдёт по плану и Михаил вернётся из своего загадочного мира с продуктами, металлами и проработанными планами. А если нет?».

Для того, чтобы кандидаты не начали роптать, дурея от безделья, верховный жрец занял их свободное время учёбой грамотности и физическими упражнениями – теми занятиями, которые, спустя короткое время, расставят всё по своим местам. Слабые и безвольные отсеятся быстро.

Двух своих ближайших помощников верховный жрец назначил в качестве учителей, а для приготовления пищи годились и чернокожие рабыни, всю жизнь занимающиеся в храме доставкой воды, разведением огня, варкой пищи и последующей чисткой медных котлов с помощью песка.

Сельхозработы на полях уже не проводились по причине наступившего периода «ахет». Начавший вспучиваться от паводка Нил превратил деревни и возвышенности с произрастающими на них финиковыми пальмами и акациями в изолированные острова, отделённые от основного русла плотинами и временными протоками. Скот, принадлежащий храму, послушники отогнали на возвышенности, где, находясь на весьма скудном питании, животные всё-таки были защищены от опасностей, исходящих от великой реки, стремительно разливающейся прямо на глазах.

Для кандидатов в помощники Избранника Михаила начались дни испытаний. Лишь спустя неделю казарменной жизни верховный жрец начал вызывать их на личные беседы в тёмные и прохладные помещения главного здания храма. Антураж священных залов с зажжёнными светильниками вдоль статуй Богов и ликов фараонов, куда вход простым смертным был заказан, приводил испытуемых в состояние полной покорности и откровенности.

– Готов ли ты, будучи принят в специальный охранный отряд, пожертвовать жизнью ради спасения высших жрецов храма Тота? – вопрошал Сатхуб каждого, стоящего перед его креслом мужчину.

– Да, господин, – не поднимая глаз отвечал претендент.

– Тогда ты должен быть откровенен со мной, ибо решается не только твоя судьба, но и судьба твоих близких. В случае лжи, тебя ждёт изгнание из этих стен, а твою семью унижение.

Данная фраза производила на кандидатов действие, похожее на укол «сыворотки правды». Во время момента истины они начинали озвучивать нужную информацию и обобщать выводы из своих наблюдений.

– Кто из претендентов относится высокомерно к товарищам? – вопрошал жрец.

– Этим человеком является Фану. Он является лишь послушником храма, ничем не отличающимся от нас, но ведёт себя так, будто уже попал в начальники. За остальными такого не замечал.

– Кто имеет свойство незаметно отлынивать от занятий? Сокращать дистанцию на занятиях по бегу, заниматься посторонними делами на учёбе?

– Таких мало, мой господин. Бывает, что Сатни и Пирахт, договорившись друг с другом, позволяют себе пробежать на одну треть круга меньше, пользуясь удалённостью от жреца-наставника.

– Спасибо. Вполне возможно, что ты станешь достоин любви Богов и будешь принят в высшее сословие. Тебя ждёт блестящее будущее. Только учти, если появятся дополнительные сведения по интересующим меня вопросам, – Сатхуб делал многозначительную паузу, – ты первым должен прийти и сообщить мне это, назначив встречу тайно, под любым предлогом. Если с этой информацией до тебя придут другие, то будешь сам виноват.

По окончанию разговора верховный жрец поднимался со своего места и провожал кандидата до выхода лично, будто высказывая ему благожелательное отношение.

В конечном счёте половина претендентов отсеялась ещё до момента тестирования «Взглядом». Сатхубу было обидно, что в их числе оказались и действующие послушники. Однако и среди выходцев из крестьянского сословия также нашлись ленивые и высокомерные люди, негодные для исполнения великой миссии.

Ещё одним обстоятельством, осложняющим начатое дело, являлся начавшийся набор рекрутов в армию фараона Тутмоса III.

Агенты местного номарха Хураима шныряли по окрестностям, переплывая на лодках на левый берег Нила, переписывая всех мужчин, годных к службе. Не раз они были замечены и в деревнях, расположенных вблизи территориальных владений храма Тота. На храмовые земли вербовщики старались не заходить, но, в то же время, утаить то, что десятки перспективных солдат находятся на его территории было невозможно, что не могло не вызывать трудно скрываемое раздражение региональных властей.

Слуг правителя «Инбу-хеджа», так именовался I ном Нижнего Египта, можно было понять. Задача, поставленная номархом, подразумевала призыв определённого количества молодых мужчин, обязанных влиться в войско, собираемое главой государства для очередного, уже 13-го похода в сторону восточного побережья Средиземного моря, где опять наметились волнения среди финикийских князей, объединившихся вокруг царя города Кадеша. Все новобранцы должны быть физически здоровы и выносливы, иначе гнев фараона мог обрушиться и на самого номарха, подобравшего ему негодных солдат.

Людей из своей личной охраны, наёмников и надсмотрщиков Хураим отдавать не планировал, ибо из победоносных кампаний Тутмоса III, бывало, возвращалась лишь половина от первоначально собранного войска, на что земному сыну сокологолового Бога Амона-Ра было глубоко плевать. Его интересовали лишь трофеи и распространение личной власти на завоёванные земли.

Сатхуб размышлял, расставляя опорные точки логики для планирования собственных действий.

«Ситуация пока ещё не критическая, однако в любой момент может стать таковой. В священные залы храма никто, кроме жрецов и фараона входить не имеет права, но, если от номарха явится отряд его личных стражников, то всех курсантов могут забрать в армию прямо из казармы. И без лишних разговоров.

Следует ещё учесть и скорое прибытие передовых отрядов Тутмоса III для организации продвижения войск на север и тылового обеспечения. Эти «передовики» вообще не церемонятся. Хватают всех подряд, кто способен держать копьё в руках. Так что, лучше бы Михаил поторопился с возвращением».

Глава 14.

Уральский город. Наведение контактов.

В морозном тумане снежинки, неведомым образом, возникали прямо из пустоты.

Мягкие хлопья, ничуть не кружась, плавно опускались на едва различимые в декабрьской тьме деревья и дома, укрывая их белёсым пушистым покрывалом и превращая в бесформенных великанов, чьи силуэты призрачно выглядывали из пасмурной пелены затихшего в неподвижности воздуха.

Из-под ног редких прохожих раздавались характерные скрипящие звуки, всякий раз сопровождающие движение по свежевыпавшему снегу.

Зимний сон природы.

Холод.

Так началось обычное декабрьское утро в уральском городе, не самое плохое, а, скорее, стандартно-привычное, знакомое неодолимым желанием добраться до отапливаемого помещения, дарующего блаженство комфорта.

Миша сидел в салоне собственного автомобиля и, активировав аудиосистему на умеренную громкость, уже в стотысячный раз слушал творчество группы «Queen». Голос демонически-обаятельного Фаруха Балсара (Фредди Меркьюри) обладал мощнейшей энергетикой. Он завораживал и звал за собой в бессмертие.

«Фредди Меркьюри, как ни крути, сдержал своё обещание. Однажды он сказал: «Я не буду рок-звездой, я стану легендой».

В момент начавшейся шедевральной песни «The Show Must Go On» Миша прибавил громкость.

The show must go on, yeah Продолжить шоу!

Inside my heart is breaking Да, с сердцем я ранимым

My make-up may be flaking И полустертым гримом,

But my smile still stays on Но держусь с улыбкой.

«А вот и наш клиент», – Миша увидел свернувший в его сторону серый «Nissan Terrano».

Ювелир подъехал к мастерской, соблюдая немецкую пунктуальность рабочего графика.

– Привет! – без улыбки, приняв самый серьёзный вид, поприветствовал он давнего приятеля.

– Я думал ты не приедешь… – неопределённо протянул Серёжа.

– Ну, как ты мог! Я тем и знаменит, что всегда сдерживаю даные обещания.

Удивлённый встречный взгляд.

– Понимаешь, твоё обещание не было похоже на правду.

– Паркуй тачку и please… то есть come to me… покажу кое-что, – Миша махнул рукой себе через плечо.

Прошла минута.

Пиликнула сигнализация, и ювелир с барсеткой, зажатой в кожаных перчатках, неспешной походкой подошёл к автомобилю. На его лице не читалось никакого любопытства, лишь скука и подобие дружелюбной улыбки.

– Я отниму у тебя совсем немного времени. Извини, спешу, дружище, – сообщил Миша. – После можешь забыть о нашей встрече.

Он достал с заднего сиденья золотой слиток, завёрнутый в белый, с синим логотипом торговой сети «Лента» пакет, и положил его рядом с передним колесом. Затем извлёк разделочную доску и топорик. Ещё несколько секунд ушло на размещение свёртка на доске. Прицеливание, взмах топором… и часть «эскимошки» отделилась от основного массива.

– А теперь, отгадай загадку, – сообщил Миша ничего не понимающему ювелиру. – Что в этом обрубке?

Он сунул килограммовый кусок золота в свободную руку Сергея, застывшего у капота с тупым выражением лица. Несколько секунд ничего не происходило.

– Этого не может быть. Я не могу это взять.

– Озвучу тебе, дядя Серёжа, высказывание одного из апостолов Иисуса Христа: «Даром получили, даром давайте» (Мф.10:8). На всё воля Божья. Бери товар, пока я не передумал!!! – жёстко повысил голос Миша. – И не корчи из себя девочку. Я ведь знаю, что для тебя – это всего лишь сырьё, из которого ты лепишь свои изделия. Вещь крайне необходимая, словно пластилин для детсадовца. Так что… немедленно спрячь металл от посторонних глаз и не выделывайся. Теперь я желаю получить обещанную ответную информацию.

В голове ювелира бушевал шквал мыслей.

Если бы вес этого обрубка составлял несколько грамм… – такая «шкурка» не стоила бы выделки, ведь бесплатные подарки бывают только в маленьком устройстве с мощной пружиной, в центре которого закреплён кусочек ароматного сыра.

С другой стороны, увесистый кусок металла, легко и просто обрубленный обычным топором, судорожно зажатый… уже (!) зажатый в собственной руке, отягощающал её значительным весом.

Это золото символизирует завтрашний светлый день. «Это» – совместный с молодой женой заграничный тур. «Это» – налоги, аренда, задел на будущее. В конце концов, «это» – озорной йорик, радостно и позитивно виляющий лохматым хвостиком – символ сбывшейся мечты.

Сергей, негнущимися пальцами, попытался засунуть свёрток в карман зимней куртки. Получилось лишь со второго раза. Язык во рту онемел.

– Да ты не волнуйся, уважаемый, – снисходительно произнёс Миша. – Если замёрз, то прошу в мою машину. Кофе не обещаю, но там «светло, и тепло, и мухи не кусают», – вспомнилась фраза из книги Н.Носова про «Незнайку в Солнечном городе».

Из всего сказанного ювелир услышал лишь про «кусают». Он сделал шаг в сторону.

– Ты, в общем… иди в «Восточную Кухню» на Подлесной, спроси Алика. Он лишних вопросов не задаёт. Обещаю.

Серёжа сделал ещё один шажок в сторону. Кивнув на прощание и резко развернувшись, он направился к припаркованному «Ниссану». Ещё мгновение… Взвизгнув покрышками, машина рванула в неизвестном направлении, оставляя за собой лёгкую дымку потревоженного снега.

«Вот дела… Возможно я испортил человеку рабочий день. Увы, перстней с изумрудами мы сегодня не увидим. А завтра он явится на работу с частным охранником. Ох уж эти ювелиры. Недоверие ко всем окружающим у них выработано на уровне «основного инстинкта», – в голове внезапно всплыло название эротического триллера с Майклом Дугласом и Шерон Стоун в главных ролях.

Глава 15.

Знакомство с Аликом.

Ужин в «Восточной Кухне» был необыкновенно вкусным.

Отдельно стоящее заведение, летние веранды которого выдвигались в сосновый лес городской черты, пользовалось огромной популярностью среди жителей близлежащего микрорайона.

Блюда…

«Буглама» с гарниром из печёного на углях картофеля и такие же печёные баклажаны, десерт из «лаб-лабби», и всё это – за весьма скромные деньги, произвели на Мишу самое положительное впечатление. В заведении имелось несколько залов, заставленных массивными деревянными столами. Услужливые официанты в фартуках работали быстро, а живая музыка от профессионального саксофониста радовала слух.

«Прекрасное место не только для празднования юбилеев, но и для обычных ужинов», – удовлетворенно подумал он.

В момент подачи еды на стол Миша жестом приблизил официанта, сообщив требовательно и предельно корректно:

– Пригласите сюда Алика по важному делу, не терпящему отлагательства.

Официант, высокий молодой мужчина восточного вида, аккуратно подстриженный и подтянутый, едва заметно кивнул головой и исчез из поля видимости.

– Алик просил подождать 15 минут, – сообщил он тихим голосом, вновь появившись у столика.

Миша вынул сигарету из пачки и, накинув на плечи куртку, вышел покурить к выходу, ведущему к летним верандам. Свободные от работы официанты, девушка и парень, перекуривали там же, бегая стряхивать пепел в урну, установленную в 15 метрах от дверей.

Размышления на тему правильности здорового образа жизни заполнили первый план Мишиного сознания.

«Надо же, как резко перевернулось отношение к курению табака… прямо на глазах. Раньше, при «развитом социализме», курильщиков никто и пальцем не трогал. В Брежневские времена разрешалось курить даже в салонах авиалайнеров. В момент, когда с набором высоты гасли два, расположенных друг над другом табло: «Пристегнуть ремни» и «Не курить», люди выдвигали жестяные пепельницы из ручек кресел и дымили «Примой» и «Беломорканалом» не вставая с места. И никаких вопросов, и никакого кипиша, ведь эти люди запускали ракеты в космос, укладывали рельсы БАМа и поднимали целину. А самое главное: после выхода на пенсию жили не слишком долго. Год-два… и добро пожаловать на выход… ногами вперёд.

Следует отметить, что борьбы с курением НЕ велось ни во времена заядлого курильщика Николая II, канонизированного церковью в качестве святого, ни при сменившем его некурящем Ленине, той же церковью проклятого и преданного анафеме. Курение было в порядке вещей при курящем Сталине, некурящем Хрущёве, курящем Брежневе, некурящих Андропове и Горбачёве.

Борис Николаевич Ельцин курил, однако именно при нём, в начале 1990-х годов, всё резко перевернулось с ног на голову.

Дело в том, что в Россию хлынул поток качественных импортных сигарет, а среди них «единички» – тонкие, хоть и выделяющие табачный дым, но не содержащие основных ингредиентов, подобно обезжиренному творогу 0,5%. Внешний вид достойный… запах качественного табака… – однако напоминают соски-пустышки, скрученные из взорванной в вакууме обезникотиненной соломки.

Именно такие сигареты («ESSE ONE/1») курила Жанна Кальман – французская сверхдолгожительница, старейшая из когда-либо живших на Земле людей, чьи даты рождения и смерти документально подтверждены. Она бросила курить в возрасте 111 (сто одиннадцать лет), затем прожила ещё десятилетие.

И тут правительство сообразило, что, перейдя на употребление обезникотиненных «единичек», курящие россияне получат возможность доживать до ста лет.

Блин… вот засада!

Так дело не пойдёт!

В пенсионном фонде зияет хроническая финансовая дыра. И это – не учитывая расходов на выдачу бесплатных лекарств, регулярное пребывание в стационарах и мер социальной поддержки.

Государство объективно НЕ заинтересовано в увеличени продолжительности жизни населения. Отсюда вывод:

– число получателей пенсий необходимо сокращать любыми способами, иначе бюджет…

Как писал О. Генри: «Боливар не выдержит двоих».

Ради достижения поставленной цели федеральныеи власти приняли несколько мер, две из которых, на словах, преследовали благородную цель заботы о здоровом образе жизни.

– Первая Мера касалась борьбы с курением.

Мировой опыт этой борьбы свидетельствует, что при любых репрессиях, и даже сверхжёстких, процент курильщиков не удаётся уменьшить ниже 13% списочного состава граждан. Применительно к России… В нашей стране курят 25,5 млн. человек (19%).

Если по-правильному (по Конституции), то государство должно заботиться о сохранении здоровья даже тех людей, кто не сумел завязать с вредной привычкой, дотировав приобретение обезникотиненных сигарет, сделав их значительно дешевле «крепкого» сегмента табачной продукци. Однако на эти цели не было выделено ни копейки… и даже грабительские акцизы с «единичек» не сняли.

Всё произошло ровным счётом наоборот.

Стоимость наименее безвредного табака взлетела в космос, сделав его совершенно недоступным простому люду. «Курили дрянь, вот и пусть продолжают её курить», – такими словами можно объяснить логику чиновников.

– Вторая Мера подразумевала вовлечение жителей России в занятия спортом.

При этом продолжительность жизни спортсменов держалась в тайне, оставаясь за рамками темы. А ведь статистические данные, словно приговор судьи, припечатывают неумолимой безжалостностью: «Если ты занимаешься спортом, то шансов дожить до ста лет у тебя – НОЛЬ».

Дело в том, что форсажные режимы работы мотора неизбежно приводят его досрочному износу. Наука гласит, что человеку отмеряно два миллиарда ударов сердца за жизнь, по поводу чего астронавт Нил Армстронг произнёс известные слова:

«Я верю, что каждому человеку отведено конечное число ударов сердца. И я не собираюсь тратить свои на физкультуру».

Следует отметить, что принятые меры достигли запланированных результатов.

Тех граждан, кто не смог бросить курить, государство подсадило обратно… – на самую никотинистую дешёвую дрянь и на контрафакт, «пахнущий пластмассой» (фраза из телерасследования Эдуарда Петрова).