Три дня после Рождества

– Продолжайте товарищ младший сержант Анастасия, – подбодрил генерал. – Следы на дорожке были?

– Ни единого, снег ночью шёл и всё утро идёт, как сейчас. Я подошла к веранде и сразу поняла, что дело плохо.

– Почему?

– Понимаете, Алексей Семёнович страшный аккуратист. Когда преподавал, все мальчишки, от него рыдали, пока рабочее место не «вылижут», ни за что из мастерской не выпустит. Белым платком столы проверял. Если бы окно случайно разбилось, он бы услышал. Дом маленький, зимой он на первом этаже живёт, экономит на отоплении. Обязательно бы услышал и осколки ни за что бы на веранде не оставил. К нему коты заходят, – девушка произнесла последнюю фразу как самый веский аргумент.

– Ясно, дальше.

– Я позвонила, вызвала наряд и скорую, поднялась на террасу, позвала Алексея Семёновича несколько раз, никто не отозвался. Вошла, а…

– Вы не до чего больше не дотрагивались, даже в перчатках?

– Нет.

– Дальше.

–Вошла, а там, у камина… – она всхлипнула и прижала руки ко рту, словно стараясь удержать рвущийся наружу ужас.

Позднее, когда генерал, поставив задачи и потребовав доклад о первых результатах к двадцати ноль-ноль, отбыл, забрав с собой всех сопровождающих, когда увезли трупы, а храбрая Анастасия тихо плакала, сидя на ступеньках лестницы на второй этаж, они с Игорем смогли спокойно и дотошно осмотреть место происшествия.

Юров не переставал восхищаться стойкостью младшего сержанта полиции. Увидеть такое, сохранить самообладание и не наблевать – это вы меня извините! Сам Герман сдержался с трудом и то потому, что утренний круассан, съеденный в компании с ангелом и демоном, давным давно в организме рассосался … А кто-то, между прочим, не сдержался и похвалился дорогой рыбкой в кухонную раковину…

– Вообщем так, ребята, – таким суровым ни Игорь, ни Герман не видели Каюрова никогда.

– Погоди, – остановил эксперта старший лейтенант. – Настя, можно вас попросить нас во дворе подождать? Я вас провожу немного позже куда скажете, не надо вам больше слушать про все это.

Младший сержант кивнула и, запахнув форменную куртку, вышла на улицу.

– Я скоро! – крикнул ей вслед Костянко.

– Ты закончил в рыцаря играть? Значит так. Я бы сказал, что их пытали. Такого зверства на своём веку ещё не встречал.

День первый. 6

6.

Денис Павлович закурил, что раньше никогда не позволял себе на месте преступления, и вытащив из внутреннего кармана куртки круглую металлическую коробочку, аккуратно стряхнул в неё первый сигаретный пепел.

– Второго мужика, гостя хозяйского, я знаю, вместе рыбачили иногда. Довольно молодой ещё, за сорок слегка, инсульт перенёс год назад и очень трепетно стал к своему здоровью относиться. Странно, что он с этим стариком-трудовиком, выпить собрался. Выпили, правда, мало, всего полбутылки сухого. Может по-соседски с Рождеством?

– Установим, – успокоил Каюрова Игоряша.

– Картина вырисовывалась следующая. Двое мужчин вечером у камина посидели, телевизор включён был… а потом тут же, у камина, на диванчиках и прикорнули. Не легли полностью, а задремали полусидя. На первый взгляд вино нормальное, запах, цвет а там… – как экспертиза покажет.

– Залезть, как видите, любой дурак сможет. И дураков сначала было двое. Хозяин и гость может и услышали шум, но спросонья даже не сопротивлялись. Били, скорее всего, ногами и руками и чем-то вроде клюшки. На руках должны следы остаться, могу идентифицировать, если найдёте этих мерзавцев. Действовали здоровые парни, либо очень тренированные девчонки, но вряд ли девчонки… У жертв ни одной кости целой нет. На каком ударе умер хозяин скажу завтра, полагаю от удара в голову, обе височные кости в хлам, – Каюров затушил сигарету и спрятал окурок в коробочку, запихнул её внутрь куртки.

Лейтенантам страшно хотелось курить, но стрельнуть у эксперта сигаретки и закурить в этой комнате означало увеличить число погибших ровно в два раза… Тем же сухим и безразличным голосом Денис Павлович продолжил:

– Не могу сейчас сказать, досталось гостю больше или нет, но умер он не от избиения, его задушили…хотя долго он бы не протянул, судя по следам на теле, у него многочисленные разрывы внутренних органов. Это же с какой силой надо лупить!

– Время?

– Часов десять назад, имейте ввиду, окно на распашку и в комнате температура к утру стала как на улице, камин-то погас…К вечеру точно скажу.

– Ты сказал «сначала было двое», что ты имел ввиду? Ещё кто-то появился?

– Не просто появился. На трупами поиздевался. Ты заметил, что обе жертвы без глаз, почти без глаз, – поправился эксперт. – Ковырялись в них часа через три-четыре после смерти, точнее позже.

– Стоп, – Костянко подавил непроизвольный рвотный рефлекс при воспоминании о лицах погибших. – Им глаза выбили не двое отморозков, а потом, что ли?

– Именно так. И не выбили, а вытащили и подожгли. Получилось не очень, мерзко. Расстройством психики кто-то страдает. И абсолютно точно этим изысканным делом занималась девушка –  в одной глазнице ноготь накладной потеряла, – Каюров порылся в раскрытом чемоданчике, стоявшем на придиванном столике, и, вытащив пакетик, продемонстрировал находку. Маленький зелёный лепесточек с поблескивающим стразом-капелькой.

– Она одна была? – Герман так долго молчал, что  вопрос он не столько задал, сколько прокаркал. Все присутствующие посмотрели на него с изумлением.

– Трудно сказать, скорее всего нет, отпечатков много, разобраться надо. Да и втихаря в одиночку на такие подвиги не идут, соратник нужен или, как минимум, зритель.

– Палыч, нам бы срочно это все уточнить, сам понимаешь, такая сволота по улицам ходит…

Каюров смотрел на Игоряшу и Герману показалось на минуту, что на них выплеснется ушат таких отборных ругательств, которые им никогда и нигде больше не услышать, но Денис Палыч молча пошёл на выход и лишь на терраске, не оборачиваясь, буркнул:

– В приоритете. Тебя тут барышня заждалась…

День первый. 7

7.

Младший сержант Франкузова вовсю хлюпала носом, то ли никак успокоиться не могла, то ли замёрзла их дожидаючись. Пока Костяныч возвращал девушку в дом, разводил огонь в камине, совершенно напрасно, кстати, Настя категорически отказалась сидеть на диванах, а стоять возле огня как-то глупо, не костёр же пионерский!, Герман, преодолевая не проходящую слабость и тошноту, навёл порядок на кухне – смыл сильной струёй горячей воды остатки блевотины в раковине и поставил греться чайник.

Настя с благодарностью приняла предложение переместиться в более тёплое и подходящее помещение, но пить растворимый кофе из чашек  убитого старика....

– Нет, товарищ младший сержант, это не мародёрство и бегать нам за кофе я вам не позволю! Мы не какие-то посторонние люди, мы расследуем преступление и если бы Алексей Семёнович был жив, он бы сам нас давно чаем-кофием поил!

Игорь был так убедителен, что Анастасия безропотно села обратно на самодельный табурет, а Герман, порывшись в буфете, достал початую пачку печенья «К чаю».

– Давай, Настя, – обратился Костянко без всякого официоза. – Рассказывай, что ты про погибших знаешь. Родственники, знакомые, соседи, кто к нему ходил, с кем дружил, с кем ругался…

– Да я немного знаю, просто помню его как учителя, мой брат старший у него научился железяки разные паять. Мимо прохожу когда дежурю, загляну на минутку, он совсем один живёт, дочка замуж вышла в Польше. Раньше несколько раз в год приезжала, а сейчас…А гостя я совсем не знаю.

– Понятно, информации негусто. Тогда так, греемся этим горячим коричневым кипятком, – Игоряша приподнял чашку. – И идём по соседям. В любом случае опрос возможных свидетелей, хоть и рутина, но обязательное мероприятие…

– Угу, – кивнул Герман, – только мы ещё второй этаж не осмотрели.

– Твою ж....! Извини, Настя! Встали быстро!

По лестнице Юров поднимался первым и делал это так медленно и так осторожно, что старый друг, сослуживец и временный начальник не удержался и возмутился:

– Ты там сдох, что ли? Мне ж в восемь докладывать!

Юров поднялся ещё на пару ступенек. Его взору предстала площадка – полукруглое окно с остатками витража, узкий шкаф с открытыми полками, забитыми всякой всячиной, рядом два продавленных кресла и журнальный столик, брат-близнец того, что внизу…И длинное, от пола до потолка, деревянное панно из тонких белых планок с хаотично размещёнными фигурками-заготовками из дерева и выброшенными морем корягами, заботливо покрытыми лаком. Этакий арт-объект в стиле ИКЕА… «Матрёшка бы заценила», подумалось вдруг Герману.

На столике, аккуратно разложенные, его ожидали шапка и перчатки. То, что это его шапка и перчатки Герман мог поклясться  прям здесь, на ступеньках. Эту шапку он сам нашёл на одном «норвежском» сайте, долго мучился, выбирая цвет, слишком весёленькие все были, не подходили его статусу. Остановился на бордовом, тоже на самый пацанский вариант, но шапка уж больно хороша была. В тонкий рубчик, непродуваемый флис внутри в тон, маленький белый лейбл с боку с надписью «КУСТО» и стилизованный кораблик.

Перчатки покупала жена, автомобильные, совсем тонкие и запредельно дорогие. Матрёшка называла их «негуляльные», на рыбьем меху перчатки, руки в них мёрзли. Зато строчка и кнопки точь-в-точь того же цвета, что и шапка, правда одна кнопка уже облезать начала с краю…

Всю обстановку и своё, так сказать, обмундирование лейтенант Юров увидел и осознал за полсекунды. Ещё несколько мгновений ушло на то, чтобы подавить всколыхнувшийся от пяток до макушки панический ужас. Его сильно замутило, и он вцепился в хлипкие перильца, чтобы не упасть.

– Докладать, говоришь? – Герман сам себе удивлялся, как спокойно все это произнёс. – Тогда давай разделимся, я тут пошуршу, а вы с товарищем младшим сержантом по соседям. Анастасия всех здесь знает, подскажет кто, где, да почём.

– Ладно, давай, только не задерживайся здесь. Отзвонись, как закончишь, мы тебе пару домиков оставим, а то ты скучноват сегодня. С  людьми пообщаешься, взбодришься…Пойдёмте, Настя…

Распустив «павлиний хвост» Костняныч попытался помочь девушке спуститься с узкой лестнице и при этом не свалиться самому. Свесившись через перила Герман удостоверился, что они вышли из дома и ступил на площадку. Быстро спрятал шапку и перчатки за пазуху, а то не дай Бог из кармана торчать будут или, хуже того, выпадут. Друг его, может и лабрадор компанейский, но хватка у него волчья и с головой все в порядке. Точно вспомнит, что Юров плёлся по улице пряча руки в карманы и с красными отмороженными ушами.

Лейтенант плюхнулся в ближайшее кресло, обхватил голову руками и тихонечко завыл…

День первый. 8

Герман сидел, разглядывая панно, и ненавидел каждую прицепленную корягу, зная, что одна из них –