Работаем с полудня до апокалипсиса

Впрочем, был ещё пункт три: они оба сейчас никуда не денутся от Тана, так что прощать или не прощать друг друга можно до посинения, это ничего не изменит. Они в одной упряжке.

– Я просто… просто не понимаю. Мне нужно знать, кто… с кем…

В ожидании, пока Дина прозаикается, Мыш сел за стол и открыл ноутбук.

– Ты давно знаешь Тана?

– Достаточно.

– Он колдун?

– Нет.

– А кто?

Мыш посмотрел на Дину поверх ноутбука, подбирая слова.

– Считай, что сейчас он – обычный человек без особых способностей, разве что характер у него тяжёлый, как чугунный мост.

Дина удивлённо шевельнула бровями. Видимо, Тан не казался ей похожим на человека с тяжёлым характером. К её счастью, у неё вряд ли будет возможность узнать его получше.

– Главное, – Мыш положил на стол ладонь и беззвучно начал припечатывать ею каждую фразу: – Тан, вероятно, единственный, кто понимает, что можно сделать с этим Словом в твоей голове. Единственный, кто найдёт, как и кому его отдать. Если ты не хочешь бегать кругами и орать, когда Слово начнёт сводить тебя с ума, то держаться Тана – твой самый лучший план. Всё, иди работай.

Но Дина осталась на месте. Она провела очередное экспресс-совещание с архивариусом в своей голове, который всех расставлял по полочкам в башенке представлений Дины о мире, и решила временно считать Тана ещё одним вампиром. Он явно старше, чем выглядит, но не колдун, он и Мыш дружат, Мыш не хочет говорить, кто Тан такой – вывод напрашивается. Вампиры обычно скрывают свой диагноз, даже устраиваясь на работу, что уж говорить о личных контактах. И можно их понять: инерция репутаций очень устойчива.

Правда, Тан на вампира совсем не похож, но может, у него ремиссия глубже обычной. Или он принимает какие-нибудь экспериментальные препараты, которые настолько хороши, что устраняют даже мельчайшие визуальные проявления ферремии и необходимость придерживаться ферродиеты. Обычный современный вампир выглядит как человек, который маловато спит и многовато работает, а вампир Тан благодаря новым лекарствам выглядит как человек с рекламного плаката, отчего бы нет?

Мыш снова поднял сумрачный взгляд над ноутбуком:

– Ты почему ещё тут?

– Я не понимаю, как поступить. Я не хочу никуда ехать и не знаю, может, вы с Таном два сумасшедших вампира, у которых хранилище крови в тайной комнате. Я не знаю, верю ли в эту историю про Слова…

– О-о, – коротко взвыл Мыш, – высохшие чернила снова проступают на пергаменте! Ты определись, веришь ли тому, что происходит в твоей голове, или это тоже придумали два сумасшедших!

– Ну даже если всё так, то мы ведь даже не знаем, что это за Слово! Может «Аннигиляция»!

– Тогда мы будем искать, кто его запрёт, – буркнул Мыш, подумав про себя: «Тьма, дай мне терпения». – А если это, к примеру, «Левитация» – будем решать, как его проявить.

– Левитация научно невоз…

– Дин, не душни, ладно? Нужно узнать, какое это Слово – раз, и понять, кому и как ты его сможешь передать – два. Всё, иди работай.

– А если я сейчас уйду домой и сделаю вид, что никакого Слова нет? Тан так и не сказал, что тогда случится!

– И ты ожидаешь, что я скажу: «О, ну тогда Слово тоже уйдёт домой и перестанет давить тебе на голову?». Дина, мы не знаем, что будет, если оставить всё как есть! Тебе передали Слово и бремя проявляющей, но ты не ведьма! Может, тебя разорвёт на кусочки и развеет в эфире, и тогда я смогу наконец ответить на рабочую почту! А может, ты возьмёшь и станешь проявляющей! Или сойдёшь с ума и убежишь в лес! Я не знаю! Тан не знает! Но если ты думаешь, что он согласится не обращать внимания на новое Слово, на Слово, из-за которого закончился целый ковен, то тебе стоит передумать! И ты точно не хочешь быть одна в этой истории!

– Я вообще не хочу в ней быть.

– Тьма, дай мне сил!

Мыш протянул Дине пачку сигарет, клацнул зажигалкой. Дина скосила на неё глаза – опознала корпус из бронзы, покрытый патиной, и характерный узор, в котором сочетаются руны и чешуйчатый орнамент. Да, девочка, это Aquamontis. Нет, я никого не убил, чтобы завладеть сим раритетом. Но когда живёшь почти полтора века…

– Слушай, я понимаю, что ты сейчас думаешь: «Я не подхожу для всего этого, я не хочу никаких свершений, судьб мира, больших тайн и путешествий на гору Синай». Но ты не сможешь выйти из этой истории. Слово уже у тебя в голове. Путь у тебя – только вперёд, и я думал, что ты это поняла. Но если вдруг ты между зарядкой и утренней сигаретой придумаешь, как и кому передать Слово, не вставая с кресла, так ты мне черкни словечко, и я пришлю курьера!

Дина глубоко затянулась, медленно-медленно выпустила клуб дыма в потолок и признала:

– Ладно, хорошо. Мне нужно пойти и поработать. Обо всём остальном я подумаю позже… в дороге.

Глава 8

(полная дорожной романтики и сложных чувств)

Дина

Мама, видимо, почувствовала что-то. Всего за несколько дней она четыре раза прислала фотографии в мессенджер и дважды написала ВКоннекте: напомнила про день рождения тёти Вали, которую непременно нужно поздравить, и пересказала свой сон, сулившей Дине беду от некой другой женщины, наверное, блондинки. Мать предположила, что это потенциальная соперница, которой стоит на всякий случай превентивно выдрать волосы.

Один раз мать даже позвонила Дине, таким образом выполнив полугодовую норму по общению с дочерью. Потом пропала со связи: они с мужем путешествовали по джунглям Амазонки, и с крокодилами было интересней, чем с Диной.

Встать пришлось в шесть утра. Дина почти не спала перед вылетом: боялась проспать, забыть вызвать такси, выйти из дома слишком поздно, выйти из дома без чемодана или паспорта. А отчасти даже надеялась на это: вот случится любая накладка из тысячи возможных, и не придётся никуда лететь. И можно будет с утра просто как ни в чём не бывало прийти на работу, а самолёты и поезда пусть себе увозят в ОКО Мыша, Тана и прочих…

Но прав был Мыш: зажмуриться не выйдет. Слово сидит в её памяти, тревожит, ворочается в голове, ждёт своей силы, ждёт своего часа. Ждёт возможности быть проявленным или запертым.

Дина намотала на шею рыжий шарф с шерстью Реи. Впервые в жизни она отправлялась в путь, не представляя, где и чем он закончится, и сможет ли она вернуться обратно. Будет ли она хоть в малейшей степени прежней собой, когда или если вернётся.

В голове была такая каша, что Дина даже не присела на дорожку – ух, бабушка бы за такое отчитала свежей хворостиной! Вышла из квартиры, заперла дверь и только тут вдруг поняла, что оставляет за спиной своё нелюбимое, но такое привычное съёмное обиталище, годами выращиваемую экосистему.

Оставляет в одиночестве вечный беспорядок на столе и вещи, висящие на спинке стула в спальне, и настольный мольберт с невысохшим ещё масляным пейзажем, и кисти, которые она забыла помыть – через недельку ими можно будет забивать гвозди. Не насыпала хлеба для голубей на подоконник, и они напрасно будут там махать крыльями, заглядывая в окно. Кажется, не вымыла кофеварку. На прикроватной тумбочке осталась недоперечитанная «Ночь в тоскливом октябре», которую Дина хотела взять в дорогу, и маска для сна, которую тоже никак нельзя было забыть, но Дина забыла.

И только что найденную, но уже такую любимую работу она тоже оставляет, по большому счёту. Они договорились, что Ари будет присылать простые и несрочные задачи, которыми можно заниматься в поездке, но в ОКО нет доступа в Сеть, и если поездка затянется…

Лифт весело звякнул и дружелюбно растопырил двери. Дина вкатила в него чемодан, два раза не вписавшись им в рамку. В чемодане одежда, обувь, всякие женские мелочи, пара скетчбуков. В маленьком заплечном рюкзаке – тоже скетчбуки, карандаши, ластики и клячки, точилка, зарядники, планшет со стилусом, паспорт, кошелёк и коробочка трошкинских леденцов от «Медового дома Гэнджи».

Такое ощущение, что она отправилась в отпуск на плэнеры, честное слово!

Мягко чвякнула дверь такси, дружелюбно поздоровался водитель-казах, бодрый, как солнце. Дина смотрела в ноябрьскую тьму, на уютные сонные окна в домах и мелькающие деревья, и ей всё казалось, что в машине вместо неё едет кто-то другой. На одном из билбордов у дороги висел знакомый баннер: «Рекламное агентство "Кровь из глаз": работаем с полудня до изнеможения», и Дина шмыгнула носом: как будто коллеги провожают её в дорогу, протягивая незримые дружеские руки. Радио бодро сообщило, что «предприятия Ярославля продолжают активное участие в программе "Космос 2.0", радиозавод завершил тестирование опытного образца системы связи», и водитель стал бодро напевать себе под нос, что снится ему не рокот космодрома.