Эхо Разлома

Лина коротко вскрикнула, схватившись за голову – её лицо исказилось от внезапной, мучительной боли… Эва выругалась сквозь стиснутые зубы, отчаянно пытаясь удержать управление и не дать машине, стремительно теряющей устойчивость, перевернуться.

– Гравитационная аномалия! – крикнула она. Голос её едва пробивался сквозь нарастающий гул, словно через шторм. – Сильнейшая! Держитесь! Это… это намного мощнее, чем все предыдущие скачки!

Кайл почувствовал, как тело наливается невыносимой тяжестью, будто в его вены кто-то влил расплавленный свинец. Каждый мускул протестовал, каждое движение давалось с неимоверным трудом. Он с усилием повернул голову и увидел, как Лина согнулась пополам, её лицо исказилось от агонии, из носа тонкой тёмной струйкой сочилась кровь. Дрейк, стиснув зубы до хруста, пытался подняться, но сила давления буквально впечатала его в пол. Его нож с глухим лязгом выпал из ослабевших пальцев и покатился в сторону. Эва, покрытая потом, яростно боролась с рычагами, словно машина стала ей врагом. Её губы шевелились, выкрикивая какие-то команды или проклятия, но слова тонули в низком, вибрирующем гуле, проникающем в самую кость. Гул этот не имел источника – он был повсюду и нигде, как голос чего-то древнего, чуждого, пробуждённого их присутствием.

Но хуже всего были не муки тела, какими бы мучительными они ни были. Худшее происходило внутри. Кайл почувствовал, как его сознание начинает скользить, терять опору, как чья-то чужая, холодная воля проникает в самую глубину его разума, безжалостно вытаскивая на поверхность самые болезненные воспоминания. Он зажмурился, но это было бесполезно. Перед его внутренним взором с ужасающей ясностью возникла лаборатория «Квантовая Заря». Тот самый день. День вселенской катастрофы, когда всё пошло к чёрту. Он увидел Марию и Эллу. Любимые, родные лица, искажённые ужасом, застывшие в предсмертном крике. И бездонную, всепоглощающую пустоту Разлома, что жадно и неотвратимо втягивала их. Но на этот раз они не просто исчезали. Они смотрели прямо на него. Их глаза были мёртвыми, пустыми, как глазницы выбеленных черепов. А их голоса, слившиеся в один жуткий, многоголосый хор, шептали прямо в мозг, разрывая его изнутри: «Ты виноват, Кайл. Ты предал нас. Ты оставил нас здесь, в этой тьме. Найди нас… или умри вместе с нами. Ты должен заплатить».

– Нет! Замолчите! – Кайл закричал, его голос эхом ужаса отразился в тесном, давящем пространстве транспорта. Он с силой ударил кулаком по металлической обшивке, пытаясь вырваться из этой ментальной западни, вернуть контроль, хоть что-то почувствовать, кроме безумия… но физическая боль не помогла. Голоса не исчезли. Напротив – усилились. Становились громче, настойчивее, они звучали внутри его головы, как сирена воздушной тревоги, разрывающая остатки его разума.

Он не был один в этом аду. Рядом с ним закричала Эва. Её лицо исказилось от ужаса и боли, она резко отпустила рычаги и прижала ладони к вискам.

– Убирайтесь! Оставьте меня в покое! Это не моя вина! Я не могла… – её голос захлебнулся, сорвался в рыдания. Кайл увидел, как её глаза наполнились паническим, бездонным ужасом, отражая что-то, известное только ей. Может быть, её собственные призраки. Может, тени прошлого из «Квантовой Зари». А может, образы, что Пустошь вытаскивала прямо из души, без спроса, без жалости.

Даже Дрейк, придавленный к полу, издавал глухие, сдавленные стоны. Его тело билось в конвульсиях, а на лице застыла гримаса невыразимого страдания. Тень явно нашла и его болевые точки и давила туда без жалости.

– Рейн! Эва! Очнитесь! – голос Лины, слабый, но неожиданно твёрдый, прорвался сквозь какофонию боли и страха. Она, шатаясь, поднялась на ноги. Кровь всё ещё тонкой струйкой текла из её носа, но в её глазах полыхал решительный огонь. Она держала в руках инъектор. – Это не реально! Слышите меня? Это Разлом! Он играет с вами! Он пытается сломать нас!

Кайл с огромным трудом открыл глаза, чувствуя, как липкий, холодный пот заливает лицо. Гравитационное давление начало медленно спадать, «Громовой Коготь» снова двигался, хотя его двигатели надсадно кашляли от перегрузки. Лина, всё ещё держась за голову, но уже более уверенно стоявшая на ногах, смотрела на него с тревогой и каким-то новым, незнакомым ему уважением. Дрейк, тяжело дыша, поднялся на четвереньки, подобрал свой нож, но его лицо было мрачнее тучи, а взгляд метался по углам, затравленный, настороженный, будто он всё ещё искал невидимого врага.

– Я… в порядке, – выдавил Кайл, хотя это была наглая ложь. Его сердце бешено колотилось в груди, а голоса, хоть и затихли на время, всё ещё звучали где-то на самом краю сознания, злобным эхом, готовые вернуться в любой момент. Он посмотрел на Эву. Она сидела, обхватив голову руками, её плечи мелко дрожали. Когда она наконец подняла глаза, в них отражался не только остаточный ужас, но и что-то похожее на стыд. Она знала, что он видел её слабость. И, возможно, она видела его. Это был их общий ад.

– Мы не можем… мы не можем продолжать в таком темпе, – сказала Эва, её голос был тише обычного, но в нём звенела сталь. Она уже приходила в себя, инженерная логика брала верх над эмоциями. – Если аномалии и дальше будут усиливаться с такой скоростью, мы не дойдём до центра «Эхо-7». Мы либо сойдём с ума, либо нас разорвёт на части. Нужно найти укрытие, переждать, пока реальность хотя бы немного стабилизируется. Или хотя бы сделать вид, что у нас есть чёткий план, а не просто отчаянный рывок в неизвестность.

– Укрытие? – Дрейк хрипло рассмеялся, но смех был пустым, лишённым всякого веселья. – Ты серьёзно, Картер? Мы в пятнадцати километрах от этой чёртовой трещины в заднице мира, и она уже лезет нам в головы, как червь в гнилое яблоко! Где ты, к чертям, собралась прятаться? В этих радиоактивных обломках? Или в своей хвалёной чёртовой логике, которая чуть не дала дуба пару минут назад?

– Заткнись, Холт, – огрызнулась Эва, но её взгляд был прикован к Кайлу. Она ждала его решения, хотя в её глазах всё ещё читалось глубокое, застарелое недоверие – но теперь к нему примешивалось и нечто новое. Возможно, осознание того, что они все в одной лодке, и эта лодка стремительно идёт ко дну.

Кайл глубоко вдохнул, пытаясь собрать воедино осколки мыслей. Он знал, что Эва права – они не выдержат ещё одну такую аномалию без передышки и подготовки. Но остановка означала потерю драгоценного времени, а каждый час промедления приближал их к неминуемому провалу. И всё же, где-то в самой глубине истерзанного сознания, он чувствовал: Разлом зовёт его. Голос Эллы, даже если это была всего лишь жестокая иллюзия, порождение его больного воображения, тянул его вперёд, как мощный, непреодолимый магнит.

– Мы найдём укрытие, – сказал он наконец. Голос прозвучал хрипло, но твёрдо. – Дроны фиксировали остатки старого военного бункера где-то здесь, на северо-востоке. «Северный Щит», кажется. Мы переждём там, проверим оборудование, попытаемся восстановить силы. И решим, как двигаться дальше.

Он бросил взгляд на каждого по очереди, взглядом пробивая сквозь страх, усталость и сомнение.

– Но мы не отступаем. «Эхо-7» – наш единственный шанс. Что бы это ни стоило.

Лина с благодарностью кивнула, – её лицо всё ещё оставалось бледным, но в глазах мелькнула слабая искра надежды. Дрейк лишь пожал плечами, пробормотав что-то неразборчивое себе под нос, но больше не спорил. Эва, после долгой напряжённой паузы, молча повернулась к панели управления, направляя «Громовой Коготь» к указанным координатам. Но Кайл чувствовал – это только начало. Разлом уже проник в их разумы, и с каждым шагом, с каждым метром, приближающим их к его сердцу, он будет копать глубже, безжалостнее. Он посмотрел в иллюминатор, на далёкое, ядовитое, пульсирующее свечение «Эхо-7», и подумал, что, возможно, это не они идут к нему. Это он терпеливо ждёт их, расставляя свои невидимые ловушки.

А внутри него, несмотря на внешнюю тишину, всё ещё шевелилось эхо недавнего кошмара – и он знал: то была не последняя встреча.

Глава 5: «Тени в Стенах»

2247 год. Пустошь, 12 километров до «Эхо-7»,

заброшенный бункер «Северный Щит».

«Громовой Коготь» с тяжёлым, протестующим скрежетом замер у ржавых, искорёженных ворот заброшенного бункера, который когда-то, в другой, почти забытой жизни, носил гордое название «Северный Щит». Теперь же сооружение выглядело как зловещий призрак прошлого – массивные бетонные стены, покрытые глубокими трещинами и язвами мха, наполовину ушли под землю, словно пытаясь спрятаться от ужасов Пустоши. Стальные ворота, перекошенные временем и, возможно, какой-то неведомой силой, едва держались на проржавевших петлях, зияя тёмными провалами. Над бункером, словно гигантский, недобрый глаз, нависал холодный, пульсирующий свет «Эхо-7» – его неземное сияние отбрасывало на серые стены дрожащие, вытянутые тени, которые казались слишком живыми, слишком осмысленными, чтобы быть просто игрой света и тьмы. Кайл Рейн вышел из транспорта первым. Его экзоскелет протестующе гудел, подстраиваясь под неровную, усыпанную обломками поверхность, а в груди сжималось ледяное, липкое предчувствие – знакомое, почти родное, словно отголосок недавнего ужаса всё ещё цеплялся за него когтями изнутри. Его он не мог ни объяснить, ни проигнорировать.

Воздух здесь был ещё тяжелее, чем в открытой Пустоши – густой, с тошнотворным металлическим привкусом и запахом застарелой плесени, от которого першило в горле и слезились глаза. Кайл чувствовал, как давление Разлома усиливается с каждой секундой, словно невидимые, холодные пальцы касаются его затылка, шепча что-то неразборчивое, но бесконечно зловещее – на самой грани слышимости.

Он оглянулся на команду. Эва Картер, бледная, но собранная, уже сканировала периметр с помощью портативного дрона. Её лицо было напряжённым, сосредоточенным – каждый мускул под контролем. Лина Сайрус, крепко прижимая к себе медицинский рюкзак, как единственное спасение, нервно осматривалась по сторонам, её дыхание было частым и неровным. Дрейк Холт, как всегда, пытался выглядеть беззаботным, но его рука не отпускала рукояти плазменного резака, а взгляд беспокойно метался по пляшущим теням, словно он ожидал нападения из каждого тёмного угла.

– Это место больше похоже на склеп, чем на укрытие, – пробормотал Дрейк, с силой пнув какой-то обломок бетона. Тот с гулким, тревожным звуком покатился в темноту полуразрушенного входа. – Ты уверен, что мы тут в относительной безопасности, учёный? Потому что все мои инстинкты вопят, что эта дыра пропитана смертью… и чем-то куда более зловещим.

– Ничто не безопасно так близко к Разлому, Холт, – отрезал Кайл, стараясь скрыть растущее беспокойство, которое жгло внутри. Он тоже чувствовал это – затаившуюся, невидимую угрозу. Словно невидимая тень нависла над ними, готовая разорвать в любой момент. – Но здесь хотя бы можно попытаться переждать пик аномальной активности и проверить оборудование. Эва, что показывает дрон? Есть ли хоть какой-то действующий вход?

Эва, не отрываясь от экрана своего нейроинтерфейса, коротко кивнула.

– Главный вход в пятидесяти метрах на север. Ворота частично обрушены, но проход, похоже, есть. Внутри фиксируются остаточные, слабые сигналы энергии, но… они крайне нестабильны. Как будто что-то пытается включиться и тут же гаснет. Это может быть старое, повреждённое оборудование. Или… что-то совсем другое. Гораздо хуже и опаснее, что имитирует его, заманивая нас внутрь.

– Другое? Хуже? – Лина резко повернулась к ней, голос дрогнул, а глаза расширились от растущего страха. – Что может быть хуже, Эва? Ты… ты имеешь в виду… тени? Я слышала, что они часто появляются в таких заброшенных местах, особенно рядом с активными Разломами. Это правда?

Эва не ответила, только бросила на Кайла быстрый, многозначительный взгляд, полный немого вопроса и общей тревоги. Он знал, что она думает о том же, о чём и он. Тени. Не просто игра света, а нечто куда более зловещее. Он видел их раньше, в первые, самые отчаянные годы после катастрофы – неуловимые, полупрозрачные фигуры, которые исчезали при прямом взгляде, но оставляли после себя могильный холод в костях и липкий, иррациональный ужас, сковывающий сердце. Он не хотел говорить об этом Лине, не желал рушить её хрупкую, почти детскую надежду под тяжестью этой правды. Но и врать, давая ложные заверения, он тоже не мог. Не здесь. Не сейчас.

– Возможно, – сказал он наконец, его голос был тихим, но твёрдым, как закаленная сталь. – Но мы не знаем наверняка, что это. Может, это просто иллюзии, порождённые близостью Разлома, как те, что мы видели в аномалии. Главное – держаться вместе. Не отходить друг от друга. И во что бы то ни стало – не терять голову. Не поддаваться панике.

Кайл говорил это, чтобы поддержать моральный дух команды, вселить в них хотя бы крошечную искру надежды. Но внутри его охватывал леденящий страх – не за себя, а за тех, кто зависел от него. Сердце сжималось от тяжести осознания: надежда – роскошь, которую можно позволить лишь до определённого момента. И чем больше он пытался казаться сильным, тем глубже в душе рождалось сомнение – хватит ли им всем сил выжить?

Дрейк громко фыркнул, но на этот раз ничего не сказал, лишь сильнее сжал рукоять плазменного резака. Команда, соблюдая осторожность, двинулась к зияющему провалу входа, их шаги гулко отдавались в мёртвой тишине Пустоши.

Они знали о «Северном Щите» – старом военном бункере на границе Пустоши, выбранном именно из-за его стратегического расположения и слухов о частичных системах жизнеобеспечения. Но никто толком не понимал, почему объект был заброшен так внезапно, и что на самом деле там происходило до катастрофы. Это место хранило свои тайны, и теперь они собирались раскрыть их – несмотря на жуткие предчувствия.

Внутри бункера было ещё мрачнее и холоднее, чем снаружи. Воздух казался спёртым и тяжёлым, пропитанным запахом гниющей органики и едва уловимым химическим оттенком. Стены были покрыты толстым слоем склизкой плесени, а разбитые старые лампы, свисающие с потолка на обрывках проводов, зловеще мигали, хотя уже не работали десятилетиями.

Кайл включил фонарь на своём экзоскелете, и узкий луч света выхватил из темноты обломки ржавой мебели, искорёженные ящики и что-то, похожее на старые, покрытые пылью терминалы. Но что-то было не так. Нечто неуловимо неправильное. Тени, отбрасываемые их собственными фонарями, двигались медленнее, чем следовало, словно отставая от источника света, будто живя своей, отдельной жизнью.

– Вы… вы это видите? – прошептала Лина, голос её дрожал так, что Кайл едва разобрал слова. Она указала дрожащей рукой на стену, где её собственная тень, казалось, замерла на месте, неподвижная и плотная, хотя сама она уже сделала шаг в сторону. – Это… это не нормально. Кайл, скажи, что это просто усталость. Пожалуйста, скажи, что это игра моего воображения.

Кайл сжал челюсти так, что заскрипели зубы, чувствуя, как ледяной холод медленно расползается по спине, сковывая движения. Он отчаянно хотел солгать, сказать, что это всего лишь игра света или остаточный эффект гравитационной аномалии, которая деформировала их зрение. Но он знал правду. Это были не просто тени. Это было нечто, что жило в стенах этого проклятого места, что-то, что пробудилось и подпитывалось зловещей, искажающей близостью «Эхо-7».

Он повернулся к Эве, ища в её глазах поддержки или хотя бы подтверждения своим опасениям, но её лицо было каменным, непроницаемым, а рука уже инстинктивно лежала на кобуре импульсного пистолета.

– Это не усталость, Лина, – сказал он наконец, стараясь придать голосу спокойствие и уверенность, хотя внутри у него всё сжималось от ледяного, давящего предчувствия. – Но мы не можем позволить этому отвлекать нас или сковывать страхом. Мы здесь, чтобы переждать пик аномальной активности и собрать максимум данных. Найдём центральный командный зал, закрепимся там и тщательно проверим информацию с дронов. Если что-то… если что-то попытается проявиться, мы будем готовы.

– Готовы? – Дрейк хрипло и издевательски рассмеялся, и его смех гулко эхом разнёсся по мёртвым коридорам бункера. – Ты серьёзно, Рейн? Ты даже не знаешь, с чем, чёрт возьми, мы имеем дело! А если эти твои «тени» – не безобидные иллюзии? Что, если они вполне реальны и голодны и смертельно опасны? Я не собираюсь подыхать здесь за твои безумные теории и призрачную надежду!

– Тогда убирайся, Холт! – резко и холодно огрызнулась Эва, её глаза в тусклом полумраке вспыхнули стальным блеском. – Никто тебя здесь не держит. Проваливай обратно в Пустошь, если такой смелый. Но если останешься – будешь делать, что скажут, иначе я сама прикончу тебя, прежде чем эти твари из теней до тебя доберутся. Поверь, так будет быстрее и даже милосерднее.

Напряжение между ними вспыхнуло с новой силой, как искра в пороховой бочке, готовой взорваться. Но Кайл решительно поднял руку, останавливая назревающий конфликт.

– Хватит! – его голос прозвучал твёрдо, без сомнений. – Мы не можем позволить себе раскол. Не сейчас, когда каждый из нас на вес золота. Дрейк, твои навыки – наша опора. Эва, держи себя в руках. Лина, оставайся рядом со мной или с Эвой. Мы идём дальше. Вместе.

Они медленно двинулись по тёмному, узкому коридору. Каждый звук – скрип металла под ногами, далёкая капля воды, их собственное прерывистое дыхание – казался оглушительно громче, чем следовало быть в этой мёртвой тишине. Кайл чувствовал, как давление в голове усиливается, будто сам Разлом невидимыми щупальцами вползает прямо в его разум, шепчет искушающие и зловещие слова, жадно пробираясь в самые потаённые уголки сознания. И затем он услышал это снова – голос Эллы. Слабый, хрупкий, едва различимый, но настолько отчётливый, что казался исходящим из самой глубины бункера, из-за следующего поворота. «Папа… я здесь… мне страшно… помоги…» Его сердце сжалось до болезненной точки, грудь сдавила ледяная хватка страха, и Кайл невольно ускорил шаг, игнорируя обеспокоенный, вопросительный взгляд Лины. Сцепив зубы, он всеми силами пытался показать уверенность, которую давно потерял внутри…

Коридор вывел их в просторный центральный зал – огромное, полуразрушенное помещение с частично обрушенным потолком, сквозь зияющие дыры которого проникал слабый, болезненный свет «Эхо-7», словно ранние лучи заходящего солнца на заброшенной могиле. В центре зала, подобно древнему алтарю забытой веры, возвышался старый командный терминал, покрытый толстым слоем пыли и ржавчины. Его экран был тёмным, но в воздухе вокруг него дрожали и потрескивали слабые, едва заметные искры энергии – крошечные, словно заблудившиеся молнии, которые никак не могли найти себе выхода.

Эва, забыв об осторожности, торопливо направилась к терминалу и, не раздумывая, подключила свой нейроинтерфейс, стремясь выжать из устаревшей техники хоть какие-то живые данные.

Кайл же остался стоять у входа, его взгляд неотрывно тянулся к самому тёмному углу зала. Там, словно тень на грани видимости, мелькнула маленькая сгорбленная фигура. Но в следующий миг, когда он моргнул, там уже ничего не было – лишь холодные, пляшущие в полумраке тени, что, казалось, жили своей собственной, зловещей жизнью.

– Есть сигнал! – голос Эвы, напряжённый, но с явной ноткой удивления, прорвался сквозь тишину, словно резкий выстрел, вырывая Кайла из оцепенения. – Это… это старые записи. «Северный Щит» был не просто военным бункером, а засекреченной исследовательской станцией, действовавшей ещё до катастрофы. Они изучали самые первые, едва появившиеся Разломы, пытаясь понять их природу. Но после начала исследований объект внезапно закрыли и забросили, оставив множество нераскрытых тайн. Однако здесь сохранились отчёты… детальные, технические… о «Эхо-7». Они называют его… «Точкой Нуля». Источником. И… – она внезапно замолчала, лицо, освещённое мерцающим светом интерфейса, смертельно побледнело.

– Что? – Кайл шагнул ближе, чувствуя, как пульс бешено колотится в висках, а по спине тонкой змейкой пробегает ледяной озноб. – Что там, Эва? Говори!

Эва медленно повернулась к Кайлу, её глаза широко раскрылись, в них читалась неподдельная, глубокая тревога, какой он не видел у неё никогда прежде. – Они пишут, что «Эхо-7» – это не просто Разлом. Это… это первоисточник. Точка сингулярности, породившая все остальные. И они упоминают… о сущности. О чём-то, что живёт внутри него. И оно не просто наблюдает за нами… а видит нас. Прямо здесь и сейчас.

Слова повисли в воздухе, тяжёлые и гнетущие, как бетонные плиты обрушенного потолка, нависающего над их головами. Лина тихо всхлипнула, прижимая дрожащую руку ко рту, её глаза наполнились слезами ужаса. Дрейк, до этого стоявший у стены с видом скучающего хищника, внезапно застыл, его пальцы сжали рукоять плазменного резака до белизны костяшек. А Кайл… Кайл ощутил, как ледяные тиски сдавливают его изнутри, медленно вымораживая последние крупицы надежды. Сущность. Он не мог точно понять, что это, но каким-то первобытным инстинктом чувствовал, что это правда. «Эхо-7» не просто ждало их. Оно знало, что они здесь. Оно наблюдало. И оно было ближе, чем они могли себе представить.

И в этот самый момент единственный уцелевший светильник в зале внезапно тревожно мигнул, хотя терминал, к которому была подключена Эва, не был соединён с общей системой питания бункера. Тени на стенах дрогнули, вытягиваясь в длинные, когтистые пальцы, словно жаждущие схватить живую плоть. Из самых тёмных, неизведанных глубин бункера донёсся низкий, вибрирующий гул – гул, который нарастал с каждым мгновением, заставляя дрожать пол под ногами и звенеть осколки разбитого стекла. Кайл резко обернулся, рука инстинктивно потянулась к импульсному ружью, но в этот момент оружие казалось таким жалким, таким бессильным перед лицом этой неведомой угрозы. Что-то приближалось. И это определённо не было иллюзией.

Глава 6: «Эхо из Глубины»

2247 год. Пустошь, 12 километров до «Эхо-7»,

заброшенный бункер «Северный Щит».

Низкий, вибрирующий гул, зародившийся в недрах бункера, нарастал, заполняя собой всё пространство, словно само сердце «Северного Щита» – древнее, стальное, забытое – внезапно очнулось от десятилетий летаргического сна и вновь начало биться. Кайл Рейн застыл. Его пальцы мёртвой хваткой сжимали бесполезное импульсное ружьё, взгляд лихорадочно метался по искажённому пляшущими тенями центральному залу, не в силах найти опору. Призрачный, болезненный свет «Эхо-7», проникающий сквозь зияющие дыры в обрушенном потолке, дрожал, как испуганное дыхание – и вместе с ним, казалось, начинало дрожать само пространство. Все вокруг искривлялось, теряя привычные очертания, расплываясь, словно границы реальности стали зыбкими, пористыми.

Тени на стенах вытягивались, уплотнялись, становились всё менее похожими на случайные размытые пятна и всё больше – на нечто живое и чуждое. Силуэты – изломанные, уродливо вытянутые, с неестественно длинными конечностями – смутно напоминали человеческие, но от них веяло первобытным ужасом. В местах, где у людей должны быть лица, зияли пустые чёрные провалы, из которых сочился тот же слабый, неземной свет, что лился из далёкого Разлома.

– Что за чёрт… что это за хрень?! – прошептал Дрейк Холт, медленно отступая на шаг назад. Плазменный резак в его руке вспыхнул ярко-голубым, с хищным гудением, готовый к бою. Впервые с момента их знакомства в его голосе не было ни капли привычной бравады, ни тени насмешки – только плохо скрываемое напряжение, граничащее с первобытным ужасом. Он резко повернулся к Кайлу, его глаза, сузившиеся до щёлочек, горели недобрым огнём.

– Рейн, ты, мать твою, говорил, что это могут быть иллюзии! – процедил он. – Это ни хрена не похоже на грёбаные иллюзии, учёный! Это… это прёт прямо на нас!

– Я не знаю, что это, Холт, – огрызнулся Кайл, отчаянно пытаясь сохранить ровный голос, хотя сердце колотилось так, будто вот-вот прорвёт грудную клетку. Давление в голове нарастало с каждой секундой, словно сам Разлом пытался проломить его череп, пробраться в самые потаённые закоулки сознания. И тут снова – голос Эллы. Слабый, но настойчивый, почти умоляющий, звучащий на краю рассудка: «Папа… они уже здесь… они идут за тобой… беги, папочка, беги!» Он стиснул зубы, изо всех сил пытаясь отогнать это наваждение. Но холод внутри становился только гуще, тяжелее – ледяной панцирь, сковывающий грудь, не давал вздохнуть.

Эва Картер, до этого застывшая у терминала, быстро отсоединила свой нейроинтерфейс. Её лицо было бледным, как полотно, но взгляд – жёстким, решительным. Она мгновенно оценила ситуацию, и её инженерный мозг уже искал выход, просчитывал варианты, даже если их не было. Рывком достала свой импульсный пистолет и резко повернулась к команде – её голос, неожиданно громкий и властный, прозвучал как боевой приказ: