Искры над серой плитой

Лена. Она стояла перед ним, растерянная, с высоким хвостом своих дивных светло-русых волос. Ее зеленые глаза смотрели на него с удивлением и… кажется, испугом. Она уронила учебники. Его учебники тоже валялись рядом.

Он машинально опустился на корточки, помогая собирать разлетевшиеся книги. Пальцы их случайно соприкоснулись. Его сердце пропустило удар. Он почувствовал сильный, почти электрический разряд, пробежавший по всему телу.

Поднял голову. И столкнулся с ее взглядом. Их лица оказались совсем рядом. Так близко, что он мог разглядеть каждую ресничку, каждую родинку! Так близко, что он почувствовал ее дыхание на своей коже.

И запах. Боже, этот запах! Ваниль. Сладость. Не приторная, а нежная, обволакивающая. И еще что-то. Неуловимое, пьянящее, оно сводило его с ума. Он не мог понять, что это. Может быть, запах ее кожи? Может быть, запах ее волос? Может быть, запах ее души?

Он никогда раньше не был так близко к девушке. Не чувствовал ничего подобного. Все его тело враз напряглось, как струна. Дыхание остановилось. Он боялся пошевелиться, боялся разрушить этот момент.

Она улыбнулась. Мило, робко, но улыбнулась.

– Спасибо, Дэн, – просто сказала она. Наверное, с таким звуком шелестят крылья ангелов.

В этот момент его сердце взорвалось. Тысячей маленьких звездочек, осветивших все вокруг. Ему казалось, что он сейчас упадет в обморок. Что он просто не выдержит такого напряжения. Он чувствовал, как кровь прилила к лицу, как горят щеки. Он не знал, что сказать. Он просто молчал, глядя на нее, как дурак.

Слышал, как гулко стучит его сердце в ушах. Ему казалось, что все вокруг исчезло, что остались только они. Вдвоем. Он поднялся, как пьяный, протянул ей руку, помогая встать. Лена взяла его руку. Пальцы коснулись ее ладони. Теплой и мягкой. Он снова почувствовал электрический разряд.

Он пробормотал что-то невнятное, что-то вроде «пожалуйста», и, не дожидаясь ответа, выбежал из школы во двор. Ему нужен был воздух. Нужно было прийти в себя.

Во дворе курили знакомые парни. Он никогда раньше не курил в школе. Считал это глупым и вредным. Но сейчас ему нужна была сигарета. Что-то, что вернет его в реальность, что поможет успокоиться.

Он подошел к парням, попросил сигарету. Пальцы тряслись, как у какого-нибудь наркомана. Он еле-еле смог прикурить. Затянулся. Горький дым обжег горло. Ему стало немного легче.

Он еще долго стоял во дворе, курил и смотрел на небо. Думал, что сошел с ума. Никогда раньше не чувствовал ничего подобного. Не знал, что это. В тот момент он был так потрясен и счастлив каким-то новым, незнакомым ему ощущениям, что еще долго не мог забыть такой пустячок. Столкновение в коридоре. Рассыпавшиеся книги. Случайное прикосновение пальцев. Улыбка Лены. И этот запах. Запах ванили и чего-то еще, сладкого и прекрасного. Не понимал. Но ему это нравилось. Очень.

Все так просто, но он запомнил этот момент навсегда. Он пересматривал его в голове тысячи раз, словно любимый фильм. Он мечтал о Лене. Он хотел быть рядом с ней. Снова почувствовать этот запах.

Теперь же, глядя на нее из своего призрачного мира, он понимал, что уже не сможет сказать  «пожалуйста» или «спасибо». Он не сможет коснуться ее руки, ничего уже не почувствует. Все пропало. Она даже не узнает, как ему нравилась.

Он призрак, а она – жива. Ничего уже не будет. Никогда. Лена вдруг остановилась, подошла к окну и выглянула наружу. Дэн замер, боясь, что она его видит. Но её взгляд скользнул мимо, устремившись куда-то вдаль. Она сняла наушники, и на мгновение воцарилась тишина. Потом она вздохнула, обняла панду и прижала её к себе. Дэн почувствовал, как камень вины остро и горько отозвался в его груди. Хотел крикнуть. Но знал – она не услышит.

Он остался один. Снова один.

Внезапный шорох. Дэн обернулся, ожидая увидеть Стража, но это была только кошка – правда, такая, какой он никогда не видел. Сидит в нескольких шагах от него. Палевая шерсть слегка взъерошена, а зелёные глаза светятся в темноте, будто пара холодных изумрудов. Большие куполообразные уши, как у древнеегипетских кошек. Длинные, стройные ноги, которые делают её похожей на изящную статуэтку, выточенную из оникса.

Но это не статуэтка. Это воительница.

Её мускулистое тело покрыто шрамами – тонкими белыми линиями пересекающие шкуру, точно карту сражений. Один из шрамов шёл через левый глаз, и уходил к затылку. Но он не портил, а лишь добавлял величия. Хвост, длинный и гибкий, слегка надломлен на кончике. Что не мешало ему двигаться с силой и грацией змеи. Зубы, мощные и острые сверкали в темноте.

Кошка смотрела на него с таким выражением, будто понимала, что он не принадлежит этому миру. Дэн протянул руку, но она фыркнула и отпрыгнула в сторону.

– Не трогай. – произнесла она, голос звучал странно, с тягучим акцентом, который Дэн не мог точно определить.  – Я не для того, чтобы гладить.

Дэн замер. Кошка говорила. Не просто мяукала, а говорила. И он мог поклясться, что половину ее слов слышал даже когда она не открывала рта. Он хотел что-то ответить, но слова застряли в горле.

– Ты видишь меня, можешь общаться со мной? – наконец выдавил он.

Кошка усмехнулась, если это можно было назвать усмешкой. Длинные, жесткие усы шевельнулись и снова застыли.

– А ты можешь слушать. – ответила она, медленно обходя его по кругу. – Это уже что-то. Обычно призраки только ноют и стонут. Ты, по крайней мере, не ноешь. Пока. Разве тебе не больно? А должно бы!

Дэн не знал, что сказать. Кошка казалась такой… циничной.

– Кто ты? – наконец спросил он.

– Я – Непрощающая. – ответила она, гордо подняв голову. – И не спрашивай, почему. У меня нет времени на рассказы.

– Но… ты говоришь со мной.

– Потому что ты интересный, – кошка остановилась и прищурилась. – Ты не просто призрак. Ты… другой. Я таких раньше не встречала.

Дэн почувствовал, как его сердце – или то, что когда-то было сердцем, – забилось чаще.

– Ты встречала других призраков?

– Конечно, – кошка фыркнула. – На крышах их полно. Они все такие… жалкие. Но ты… ты ещё не совсем потерян. Хотя это еще вопрос…

Она подошла ближе, её зелёные глаза сверкнули.

– Слушай, мальчик. – сказала она, голос стал чуть мягче. – Ты не первый, кого я вижу в таком состоянии. Но ты, возможно, первый, кто ещё может выбраться.

В груди Дэна что-то ёкнуло.

– Я даже не могу спуститься с этой крыши. И камень так давит, так давит …

– О, вот ты и начал ныть. Мало ли кого давят. Камни. Или что еще. А двигаться по дому ты сможешь. Со временем. Если очень постараешься, и не будешь доставать Стража капризами. Иначе. – кошка усмехнулась. – Ты узнаешь, что быть призраком не так уж и плохо. И все может быть намного- намного хуже. Но это не значит, что никогда не узнаешь.

Она вдруг повернулась и махнула хвостом.

– Пойдём. Познакомлю тебя с одним… существом. Фу! Но тебе он поможет.

Дэн колебался, но кошка уже шла вперёд. Ее длинные ноги легко переступали через неровности. Она двигалась с такой уверенностью, точно знала каждый камень, выступ, провод. Дэн последовал за ней, чувствуя, как холодный ветер пробирается через него насквозь, но теперь почти не обращал на это внимания.

– Ты… ты часто помогаешь призракам? – спросил он, стараясь не отставать.

Кошка остановилась и обернулась. Её зелёные глаза презрительно сузились.

– Я никому не помогаю. Никогда. – сказала она, все с тем же тягучим акцентом. – Я просто иду своим путём. Иногда наши пути пересекаются. Вот и всё.

– Но ты сказала, что познакомишь меня с кем-то…

– Да. – кошка фыркнула. – Но это не значит, что я тебе помогаю. Просто… ты интересный.

Она снова двинулась вперёд, и Дэн последовал за ней. Они шли молча, только ветер шумел в ушах, да где-то вдалеке слышался гул города. Кошка казалась такой уверенной, такой… свободной. Дэну хотелось быть таким же – сильным, независимым, Непрощающим, но он знал, что скорее всего это невозможно.

– Почему ты такая… сильная? – он запнулся, подбирая слова.

Кошка остановилась и обернулась.

– Потому, что у меня нет выбора. – протянула она. – Жизнь – это борьба. Либо ты побеждаешь, либо тебя стирают в порошок. Я выбрала побеждать.

– Но… ты же кошка.

– И что? – она усмехнулась. – Ты думаешь, только люди могут быть сильными? Ошибаешься. Мы, кошки, знаем, что такое настоящая сила. Мы не цепляемся за прошлое, как вы. Мы живём здесь и сейчас. И мы, когда прыгаем с крыш, выживаем. Потому что ценим жизнь.

– А я… я не могу жить. И даже не могу умереть. Я просто… застрял.

Кошка посмотрела на него. В её глазах мелькнуло что-то, что Дэн не мог понять.

– Ты ещё не понял. – сказала она. – Ты не совсем мёртв. Пока. И у тебя есть путь. Тебе придется его преодолеть. Иначе, ты встретишься со Стражем еще раз.

– И что будет, – совсем устало спросил Дэн.

– Тебя сожрут. Не сразу. По частям. Ужасно долго и больно. Лучше уж камень вины. – не изменяя голоса ни на йоту, через плечо ответила Непрощающая.

Она вдруг остановилась и махнула хвостом.

– Вот он.

Дэн посмотрел вперёд и увидел толстого рыжего кота. Он сидел на краю крыши, с наслаждение ел рыбку. Шерсть блестела в свете луны, а глаза были маленькими и довольными, такими же зелёными, как у Непрощающей.

– Это твой проводник. – сказала кошка. – Он покажет тебе, куда идти дальше.

– Откуда ты столько про это знаешь? – растеряно спросил Дэн. – А ты?

– Я? Видишь ли, у кошек девять жизней. Будем надеяться. – она усмехнулась. – Я просто иду своим путём.

И прежде чем Дэн успел что-то сказать, она развернулась и прыгнула на соседнюю крышу. Её силуэт на мгновение замер на фоне луны, а затем исчез в темноте.

– Привет тебе, призрачно-долго-болтающий! – крикнул кот Дэну, облизал свою рыжую лапу и, будто выполняя хорошо отрепетированный ритуал, подал для рукопожатия. – Мартын.

Дэн пожал лапу, удивленный такой фамильярностью.

– Очень приятно. – сказал он, хотя и чувствовал себя немного неловко. Призраки обычно не здороваются с котами, тем более с такими вальяжными и самоуверенными.

Котище осмотрел его внимательно, с головы до ног, словно оценивая качество товара. Видимо, остался доволен, потому что промурлыкал себе под нос:

– Ничего так экземплярчик наша крыша нам доставила! А то все вороны да голуби. Скукота. – И, словно вспомнив что-то важное, добавил. – Тебе говорили, что ты странный? Прям, очень?

– За последний час мне это сказали раз сто! – обижено нахмурился Дэн и даже отступил на шаг назад. Вот еще, будет он всяким котам навязываться. И не надо ему ничего, ну совершенно ничего.

– Да ладно тебе! Не обижайся! Я же в хорошем смысле, – примирительно зачастил рыжий, прищурив свои зеленые глаза. – Буду тебя знакомить с правилами. Слушай и запоминай, так как никаких инцидентов нам тут не нужно. И, упаси Боже, явлений Стража – тем более. А то и ты не поправишься, и мы тут, понимаешь ли, не разжиреем. А перспектива всю жизнь ловить мышей в подвале меня, признаться, совершенно не вдохновляет.

Кот сел, шевельнул усами, и обвил лапы своим роскошным хвостом. Мартын явно относился к британской породе, но с заметными признаками «уличного» происхождения. Его красно-черепаховая шерсть выглядела густой и плюшевой, как у игрушечного медвежонка, которого долго и старательно любили. А потом забыли под дождем. Она местами свалялась, сбилась в колтуны – результат не всегда тщательного ухода и бурной молодости. Которую он явно провел в уличных баталиях за сердце какой-нибудь кошечки или за особо лакомый кусок рыбы. Мартын был крупным котом, с мощным костяком и внушительным животом, который старательно скрывал, втягивая в себя воздух.

– Да, я знаю тебя, – улыбнулся Дэн. – Ты живешь рядом со мной, вернее, жил, в 14 квартире. У Ольги Михайловны. Мы же соседи! Были. – спохватился Дэн и почувствовал, что его губы предательски дрогнули. Еще не хватало разреветься перед этим толстяком.

Мартын приблизился к Дэну, сочувственно заглянул ему в лицо своими огромными глазищами, в которых отражалась целая вселенная кошачьей мудрости и понимания.

– Никогда не утверждай, что ты что-то знаешь наверняка, – пропел он своим низким голосом, бархатным баритоном, и потянулся во всю длину, выгибая спину. Зевнул, обнажив розовый язык и острые зубы. – Пусть для тебя это будет первым правилом. Теперь второе. Никогда не показывайся людям, они не должны тебя видеть. И чувствовать. Все, что ты делаешь, должно оставаться в тени. Как будто все просто случается, само собой. Понял? Никаких фокусов, никаких спецэффектов. Будь как ветер. Или как мышь в ночи.

Мартын вскочил на высокий парапет рядом с Дэном. Теперь большие, круглые, изумрудно-зеленые глаза кота находились напротив лица Дэна. В них читался интеллект, хитрость и легкая грусть. Кот точно знал какие-то тайны, недоступные простым смертным. Сразу было понятно, что Мартын – очень наблюдательный кот, замечает все детали, происходящие вокруг него. И делает выводы, которые поразили бы любого философа.

– И последнее на сегодня. Но не последнее в принципе. – кот важно поднял лапу, демонстрируя острые когти. – Всегда прислушивайся к скрежету. И если тебе кажется, что ты слышишь – тебе уже не кажется. Беги, исправляй то, что наворотил. Страж, никогда не появляется внезапно. Почти никогда. А когда появляется… ну, ты поймешь. И лучше, чтобы ты никогда этого не увидел.

Круглая, с пухлыми щечками и маленьким розовым носиком морда была совсем рядом с Дэном. Небольшие, закругленные, с кисточками на кончиках ушки вздрагивали, прислушиваясь к звукам вокруг. Мартын был очень чутким котом. Слышал то, что другие и представить себе не могли. У него была своя собственная система оповещения о надвигающейся опасности.

– А можно, я спрошу? – поинтересовался Дэн и получил благосклонный кивок. – А почему Непрощающая называет тебя существом?

Мартын стушевался, глаза его заметались, короткие, толстые лапки с мягкими подушечками вдруг выпустили острые коготки, царапая старый рубероид. Длинный, пушистый хвост нервно стегнул крышу.

– Это очень, очень, очень семейная история! – мяукнул он и еще раз стегнул хвостом. – И я бы попросил тебя больше не вспоминать этот неприятный… эпитет!

Дэн улыбнулся.

– Обалдеть, – восхитился он. – У тебя такой богатый словарный запас! И ты очень умный и талантливый, только такой кот может мне помочь.

Мартын с недоверием смотрел на Дэна прищуренными глазами, как будто пытаясь разгадать его истинные намерения.

– Ты тоже – приятный! – протянул он, не особенно уверенно и еще раз, на всякий случай, хлестнул хвостом. Потом совсем убрал когти и, уже более дружелюбно, пододвинулся к мальчику. – А ты действительно думаешь, что я талантливый?

– А то. – лихо ответил Дэн. – Ты же тут главный по крышам? И еще у тебя такой голос… артистичный.

Мартын еще ближе пододвинулся к нему и теперь терся своим, наверное, теплым боком о ноги призрачного знакомого. Пытаясь согреть его своей пушистой шкуркой.

– И я очень, очень много занимаюсь, развивая свой запас слов и даже символов! – мяукнул он и пристально уставился на Дэна, точно пытаясь поймать его на неискренности.

Дэн попробовал погладить Мартына, но получилось не очень. Его рука прошла сквозь кота, словно сквозь дым. Он вздохнул и совершенно честно сказал:

– Знаешь, Мартын, ты за последнее время, что я провел на этой крыше… самое лучшее, что было в моей новой жизни!

Глаза кота стали еще больше, наполнились влагой, готовые в любую секунду пролиться слезами. Он смахнул лапой с мордочки (ах, соринка, соринка! Может, это и не соринка вовсе, а просто кошачий способ скрыть смущение) и крепче прижался к Дэну. Надеялся, что мальчик сможет защитить его от каких-то неведомых, но явно пугающих кошачье сердце, вещей.

– Знаешь, – тихо всхлипнул он, – мне кажется, у нас с тобой все получится. Ты такой… правильный призрак. Сделан по лекалам, как это у вас, у людей, говорится.

Кот и мальчик обнялись, сидя на холодной крыше под бледным светом луны. Которая, внимательно наблюдала за ними, как за двумя чудаками, нашедшими друг друга в этом огромном мире. Шерсть кота искрилась, сверкала миллионами маленьких искр. Отражала лунный свет, создавая вокруг них сияющий ореол. Может хоть он сможет немного согреть их, в эту прохладную ночь. Мартын повернул морду к Дэну, не мог выразить словами то, что чувствовал.

– Мне так давно не приходилось общаться с адекватными призраками, ты просто не представляешь! – воскликнул он, выдыхая теплый, с ароматом валерьянки, воздух. – Мы отлично проведем отпущенное нам время. Я завтра же познакомлю тебя с нашими. Их немного в нашем подъезде, но ребята – золотой запас, бриллианты чистой воды! Вот увидишь, тебе понравится.

– Понравлюсь ли я им. – вздохнул Дэн, отводя взгляд в сторону. Он не был уверен в себе, в своей нужности. Он уже потерял все, чем дорожил, а теперь боялся, что его отвергнут и здесь. В этом странном и непонятном мире.

– Конечно! Обязательно! – всполошился Мартын, словно почувствовав его сомнения. Он даже суетливо забегал вокруг мальчика, стараясь его подбодрить своей энергией. – Ты просто не представляешь, сколько неблагодарных, агрессивных призраков мы вынуждены были пережить на этой крыше! И не сосчитать! Вечно недовольные, ноющие, вечно им что-то не так. А ты – совсем другое дело! Ты… ты как глоток свежего воздуха! Как… как свежая сметана для кота!

– Скажи, Мартын. – спросил Дэн, не глядя на кота, по-прежнему ощущая себя неловко. – А куда они потом девались, эти неадекватные, несчастные призраки? Куда они ушли?

Мартын погрустнел, сел рядом и ткнулся своим розовым носом в призрачную руку Дэна. Пытаясь разделить его печаль, желая сказать: «Не бойся, я с тобой».

– Они не ушли, – прошептал он, голос еле слышно дрожал. – Почти все здесь и остались. Почти. И никуда не уходят.

– Ты мне их покажешь? – шепотом спросил Дэн, чувствуя, как по спине пробегает холодок. Холодный ветер прошелся по его коже, хотя ветра на крыше не было. Женька говорила, гусь прошел по твоей могиле! И делала страшные глаза. Оказывается, это совсем не смешно. Вообще.

Мартын неопределенно покачал головой.

– Когда-нибудь, дорогой, когда-нибудь ты обязательно их увидишь. Только… не торопись. Это тяжелое зрелище. Тебе будет очень больно. Может, даже больнее, чем камень вины. Ты постарайся, чтобы у тебя все пошло по-другому. Не так, как у них у всех. Постарайся, чтобы твоя история отличалась от других подобных историй. Мне очень хочется, чтобы тебе повезло. Или как там у вас, у людей, это называется? Чтобы удача улыбнулась. Тебе.

– Спасибо, котик. – Дэн опять попробовал погладить Мартына, но опять его рука прошла сквозь кота. Не получилось. Он вздохнул, вспоминая, как раньше живым, гладил кота. Этого же Мартына. – Только так говорится у людей. В настоящее время ко мне, да и к тебе это совершенно не относится. Ты – кот, я – призрак. И все. Конец.

Зеленые глаза кота светились в темноте, как две крошечные звезды, оказавшиеся совсем рядом. И в этих глазах отражалось столько всего: сочувствие, понимание, надежда.

– Тебе уже нельзя отчаиваться, мальчик. – мягко сказал Мартын, слегка прижавшись к Дэну, стараясь передать ему хотя бы немного своего тепла. Что, впрочем, было совершенно невозможно. – Только двигаться вперед. И из своего опыта, небольшого, если считать от начала времен, скажу тебе, что абсолютного конца оказывается не существует. Есть только движение. Только движение. Только… вечная дорога. Путь.

«Опять какой-то путь и дороги!» – засыпая думал Дэн.

–Бедный ребенок, он даже не представляет, что его ждет на этой крыше! – проваливаясь в сон, бормртал Мартын.

Они уснули рядом, укрытые одеялом из звезд, которое расстелила над ними ночная мгла. Дэн впервые не боялся. Пока. И чувствовал себя не одиноким. Наверное, страх и боль, как и все остальное, были еще впереди.

Глава 3. Подъезд как микросистема жизни

Подъезд высотки, где когда-то обитал Дэн, был типичным представителем своего класса – ничем не примечательным, но по-своему уютным и живым. Здесь, как в капле воды, отразилась вся палитра человеческих эмоций и характеров. Создалась неповторимая атмосфера, которая часто встречалась в этом городе. Да и в других городах тоже.

Иногда, случалось, что кто-то забывал вынести мусор вовремя, и тогда подъезд наполнялся специфическим ароматом. Напоминающим о забытых надеждах и несбывшихся мечтах. Мусорные пакеты, оставленные у дверей, тихо благоухали. Пока какая-нибудь сердобольная душа, не выдержав натиска вони, не решалась отнести их куда следует. Тихо ворча себе под нос о нерадивых соседях.

Зато, в противовес этому мусорному безобразию, там же, у лифта, разгорались нешуточные страсти. Влюбленные парочки, позабыв обо всем на свете, целовались, прижавшись друг к другу. Их чувства пронзали весь подъезд теплом и светом, как яркое солнце пробивается сквозь серые стены.

Кто-то очень ждал кого-то, сидя на подоконнике между этажами, страдая и глядя на луну. Надеясь, что она подскажет ответ на мучающий вопрос. Их взгляды, полные тоски и ожидания, пронизывали весь подъезд. Напоминая о том, что в жизни есть не только радость, но и печаль.

Кое-кто выносил на подоконник подъезда горшок с зеленым растением, которому больше не было места в квартире. Это несчастное сиротливое растение, забытое всеми, тихо чахло. Пока не находился другой обитатель, который начинал поливать и подкармливать его. И тогда, ни с того ни с сего, оно вдруг расцветало и радовало взгляд пробегающих мимо жильцов. Сообщая о том, что даже в самых темных уголках жизни всегда есть место для чуда.

Кое-кто плакал в подъезде, потому что нельзя было расстраивать домашних, а слезы, как известно, нужно где-то выплакать. И подъезд, как верный друг, принимал их печаль. Не требуя ничего взамен.

А некоторые подрастающие особы, когда им было запрещено надевать короткие юбки и краситься, прятали в переходах пакеты с вещами и переодевались здесь же. Вздрагивая от холода и ужаса быть разоблаченными. Их бунтарский дух наполнял весь подъезд энергией протеста и жаждой свободы.

Случалось, что кто-то из соседей падал и спал прямо на полу в измененном сознании, а иногда и не только спал… Потом бежал, в страхе, оставляя за собой подозрительные мокрые следы. И тогда весь подъезд объединялся. Долго еще неслись крики и проклятия вдогонку негоднику, пытаясь изгнать зло из своего общего дома.

Зато, не часто, но так тоже случалось, в него вносили младенцев из роддома, будто драгоценные сокровища. Или белокрылых невест в их шуршащем великолепии. И тех, и других словно ангелов, спустившихся с небес. И весь подъезд наполнялся радостью и надеждой, помня, что жизнь продолжается. Несмотря ни на что.

Вобщем, все было как обычно, даже лучше. Потому что жильцы являлись сплоченным коллективом собственников. Все проживали достаточно давно и знали друг друга «как облупленных». И, несмотря на все недостатки и странности, любили свой подъезд. И свой дом.

Питомцев в подъезде тоже предостаточно. Собаки лаяли, кошки мяукали, птицы щебетали, создавая неповторимый звуковой фон. Иногда случались казусы: собаки дрались, кошки рожали котят в неожиданных местах, птицы вылетали в открытые окна. И все ругались друг с другом, обижались, даже обещали писать жалобы куда следует. Но, как правило, не писали. Потому что, в конце концов, все понимали, что животные – это часть их жизни. Без них было бы скучно и одиноко. Домашние животные тоже не скучали. Они чувствовали себя здесь совершенно свободно и очень комфортно.

В КВ 23 на 6 этаже тихо проживала старушка, Агафья Петровна. Дети ее, получив назначение на далекий Север, уехали, прихватив любимых внуков. А те, в свою очередь, не смогли взять с собой свое сокровище – паука-птицееда. И оставили его бабушке. А что? В детстве, Агафья Петровна доила корову, а уж с птицеедом Пушком – то она должна была справиться на ура. И Агафья Петровна, вооружившись лупой и книгой о пауках, принялась осваивать премудрости ухода за экзотическим питомцем, тихонько напевая себе под нос старинные русские песни.

В КВ 22 жили настоящие цирковые артисты. Правда, они уже давно отсутствовали, так как уехали всем своим беспокойным семейством на гастроли в далекие теплые страны. Соседи восхищались их успехами. Особенно они радовались, что циркачи забрали с собой в поездку ламу Стеллу, которая проживала вместе с ними в квартире, на том же 6 этаже. Нет, соседи любили животных, им в голову не могло прийти, что лама может кому-то помешать. Но пока Стелла получала солнечные ванны где-то в тропиках, жильцам было как-то спокойнее. У одной дамы даже перестал дергаться глаз, а у другой – уменьшилось количество выпитого эксклюзивного коньяка и даже валерьянки.

В КВ 21 жила семья, помешанная на зомби-апокалипсисе. Глава семьи, Геннадий, был убежден, что рано или поздно зомби захватят мир, и нужно быть готовым к этому. Он закупал консервы, оружие, учился выживать в экстремальных условиях, используя для этого лестничную клетку. Не часто, раз 5 за неделю, он устраивал учения, пугая соседей криками и странными звуками. Его главным помощником был крупный серый Крыс-разведчик, которого звали просто, по-мужски, Шрам. О Геннадии ходило много слухов и даже легенд. Говорили даже, что он раньше служил в ВДВ и участвовал в настоящих операциях, но это, конечно, никто не знал наверняка. И ни у кого из соседей не было мысли, что можно смотреть на него недостаточно искренне. Потому как, знаете, вот придут зомби и что? И куда бежать? А тут свои люди и крыс. Все очень уважали Шрама. Особенно, когда он улыбался. Просто, сдержанно, по-мужски. Эта улыбка говорила о многом, и лучше было не знать, о чем именно.