Мастер. О преображении интеллектуала в просветленного

«Я, безусловно, в опасности – если упаду, скорее всего, я сломаю себе несколько костей. Но эта опасность невелика. Твоя опасность гораздо больше. Сознанию и личности нет места. Твое сознание так невелико; это и есть величайшая опасность в мире, потому что в любой момент ты можешь соскользнуть в бессознательное. Тогда, в бессознательности, все, что ты ни сделаешь, принесет тебе вред. А мое сознание абсолютно. Я могу сидеть в птичьем гнезде на этой высокой сосне; я знаю, я не упаду, потому что я бдителен. Даже когда сплю, я бдителен».

Однажды Ананда спросил Гаутаму Будду… Он обычно спал в той же комнате, чтобы заботиться обо всем, что Будде потребуется ночью, если тот вдруг почувствует недомогание. Будда был стар и немощен, но он работал тяжело, постоянно ходил пешком, до последнего дыхания. Гаутама Будда обычно спал в положении, которое называется позой льва – точно так же спит лев. Но Ананду поразило то, что, когда Будда принимал эту позу, он оставался в ней всю ночь; он не двигал ногами, он не двигал рукой, он не шевелился вообще. Он оставался почти как статуя. Ананда поражался – один день, пожалуй, можно справиться, но день за днем, месяц за месяцем, год за годом?.. В конце концов он не смог сдержать любопытства. Он сказал: «Я должен спросить, спишь ты или нет, – потому что ты никогда не меняешь своего положения».

Будда сказал: «Тело спит, ум спит, но мое осознание вечно, оно не ведает никакого сна. И во-вторых: ты мечешься и ворочаешься, потому что пытаешься найти правильное положение. Я нашел его – зачем же мне метаться и ворочаться? Что ты делаешь, вскидываясь и ворочаясь так и эдак? Фактически, ты стараешься найти подходящую позу. Я нашел ее, Ананда. Теперь нет необходимости менять ее. А что касается осознавания, то даже ночью есть небольшое пламя осознания, вечно горящее внутри меня даже во сне».

Поэтому старый мастер был прав, когда сказал: «Для меня опасность, может быть, и очень велика, министр, но для тебя она еще больше». Он говорит: «Твое осознание так мало, а твоя личность так фальшива. Ты считаешь себя главнокомандующим, но под своей униформой ты просто смертный. Всего лишь пуля покончит с тобой; всего лишь приказ императора о твоей отставке или смещении с должности – и ты утратишь свою личность.

Никто не может отобрать мою личность у меня. Никто не может отправить меня в отставку – я уже в отставке. Никто не может повелеть мне: «Ты снят с должности». Куда еще ты можешь бросить меня? Я уже в таком положении, что никому не захочется поменяться местами со мной.

Люди редко приходят сюда. Ты странный парень – взвалить на себя такие хлопоты, чтобы подняться на эту гору, в это пустынное место, и поговорить с незнакомцем, который живет прямо на сосне и никогда не спускается. Моя личность в моих собственных руках. Твоя личность пожалована тебе; ее могут отнять – для тебя опасность, министр, гораздо больше».

Бо также спросил: «В чем полный смысл буддийского учения?»

Мастер сказал: «Не совершать ничего дурного, практиковать все добродетели».

Это абсолютно неправильно, и я не думаю, что это было сказано чаньским мастером Дао Линем; он не мог говорить так. Это явно добавление Да Хуэя, потому что это не учение Будды, – а ведь Бо просил полное учение буддийской философии, то есть только суть.

Суть буддийской философии – это просто Випассана: одним словом, медитация.

Все остальное вторично и несущественно. Все, что говорит Да Хуэй, несущественно: Не совершать никакого зла, практиковать все добродетели – это не учение Будды.

Вот где Будда уникален – отличается от любого другого мастера в мире: его учение можно свести к единственному утверждению: «Будь безмолвным, выходи за пределы ума, тогда все, что ты делаешь, – хорошо».

Бо сказал: «Даже трехлетний ребенок может сказать это!»

Мастер сказал: «Хотя трехлетний ребенок и может сказать это, восьмидесятилетний старик не может этого выполнить».

Это верно, поскольку единственный способ выполнить это не упомянут. Единственный способ выполнить это – безмолвие.

Из безмолвия распускаются все цветы.

Даже восьмидесятилетнему старику трудно не совершать никакого зла и практиковать все добродетели, потому что они – побочные продукты. Ты не можешь делать ничего того, что является побочным продуктом. Тебе нужно идти к корням.

Для примера я расскажу вам… я вспомнил маленький случай из жизни Мао Цзэдуна, когда он был совсем молодым, а его отец уже умер. Его мать очень увлекалась выращиванием роз всех оттенков и разновидностей; она была большим эстетом и создала прекрасный сад вокруг дома.

Ее сестра сильно заболела – а мать очень заботилась о своих розах. Мао был совсем молод, не больше двенадцати лет. Он сказал: «Не беспокойся, мама. Ты можешь идти – ведь это всего на несколько дней; побудь со своей сестрой. О саде позабочусь я».

Мать ушла, а Мао проявил столько заботы, что ты и представить себе не можешь; целый день с утра до вечера он смотрел за розами. Но это было очень странно: они умирали – деревья умирали, цветы умирали – он и представить не мог, что же ему сказать, когда мать вернется. Весь ее сад выглядел необитаемым – а сын делал столько тяжелой работы. Прибыла мать. Она оглядела сад и рассмеялась, потому что Мао стоял там со слезами на глазах. Он сказал: «Я работал беспрерывно с утра до вечера». Мать сказала: «Я так и знала, что это произойдет, – не беспокойся. Я подошла неслышно, встала у ворот и наблюдала, что ты делал».

Что же он делал? Он промывал водой каждый цветок, убирал пыль с него маленькой кисточкой. Естественно, все цветы… он проявлял огромную заботу, но, ухаживая за цветами, ты должен позаботиться и о корнях. Тебе не нужно волноваться о розах, они сами позаботятся о себе; позаботься только о корнях. Он никогда не беспокоился о корнях – он и понятия о них не имел. Его никогда не интересовали корни; он просто мыл цветы.

Деревья умерли, цветы умерли, и бедный мальчик был в полнейшем расстройстве. Мать сказала: «Я видела… стоя за оградой, я просто хотела посмотреть, что же происходит, и я увидела, что ты погубил целый сад! Но нет нужды причитать и плакать».

Мать сказала ему: «Это и есть то, что человеческие существа делают повсюду в мире. Каждый заботится о цветах и никто не интересуется корнями. А все дело в корнях. Цветы появляются сами. Никакой особой заботы для них не требуется».

Поэтому без медитации даже восьмидесятилетний старик не может выполнить этого, хотя это так просто, что и трехлетний ребенок может сказать это. Мастер сказал: «Хотя трехлетний ребенок и может сказать это, восьмидесятилетний старик не может этого выполнить». Тогда Бо поклонился и уехал.

Это незаконченное изречение. Он, очевидно, услыхал его от кого-то – из вторых, третьих рук, – потому что старый мастер Дао Линь не мог оставить без упоминания корни. Если не упомянута медитация, то там нет и речи об учении Гаутамы Будды. И он, должно быть, упоминал о ней, иначе Бо не откланялся бы перед уходом. Бо был совершенно удовлетворен, но в том разговоре нет никакой причины для удовлетворения.

Я смотрю на вещи очень прямо. Я не вижу из этого разговора, почему Бо мог быть удовлетворенным, – но он явно был удовлетворен, потому что с большим почтением откланялся и уехал.

Несомненно, что-то упущено, что-то существенное упущено… и так всегда происходит. Человек, который не понимает, который не испытал медитацию сам, расскажет обо всех деталях, которые являются побочными продуктами, и забудет про медитацию.

Это случалось столько раз, в стольких традициях, что может считаться правилом. Например, Махавира… Его ученики, его последователи считают вот уже двадцать пять веков, что он учил ненасилию, что он учил нестяжательству, что он учил быть подлинными и правдивыми.

Все это и есть побочные продукты. Но джайнские монахи следовали этому, и я видел их лица: на них не было никаких признаков радости, осуществления, удовлетворенности, достижения какого-нибудь великого безмолвия, спокойствия или блаженства. Они выглядят совершенно сухими, мертвыми. Хоть они и следуют дисциплине, и стараются делать это как можно точнее, они просто упускают основу.

Все эти три вещи – ненасилие, нестяжательство, подлинность и правдивость – возникают без всякого усилия с твоей стороны… если ты преуспел в медитации.

Человек медитирующий не может лгать.

Человек медитирующий не может повредить никому; потому он и ненасильствен.

Человек медитирующий знает прекрасно, что все вещи преходящи. Ты приходишь в мир ни с чем, и тебе придется уходить из мира ни с чем; поэтому ты можешь пользоваться вещами – но ты не можешь владеть ими. Ты можешь пользоваться вещами точно так же, как пользуешься вагоном в поезде. Просто потому, что ты сидишь в вагоне, ты не станешь заявлять, что ты владелец поезда! Ты воспользовался им на время; на одной станции ты входишь, на другой станции ты выходишь.

Жизнь надо принимать точно так же. Все, что жизнь предоставляет тебе… пользуйся этим, но не становись собственником. Не цепляйся ни за что, и тогда если что-то уходит из твоих рук – ты не огорчен, ты не расстроен; ты не станешь думать о самоубийстве только из-за того, что обанкротился, или из-за того, что твоя жена сбежала с кем-то.

Я слыхал о мужчине, который пошел на почту и обратился к начальнику почты: «Пожалуйста, запишите, что моя жена сбежала». Начальник почты сказал: «Сожалею, что ваша жена сбежала. Наверное, вы так расстроены, что не замечаете: это почтовое отделение. Полиция как раз напротив – вам туда». Тот сказал: «Я не пойду туда, и я знаю, что это почта, потому и прошу вас принять заявление».

Начальник почты сказал: «Это странно. Вам известно, что это почтовое отделение, и все же вы пытаетесь мне сообщить, что ваша жена сбежала с кем-то».

Тот сказал: «Да, семь дней тому назад. И я не собираюсь в полицейское управление, потому что, когда она сбегала в последний раз, я сообщил об этом в полицейское управление, а те идиоты привели ее обратно. На этот раз я промолчал семь дней, чтобы дать им уйти как можно дальше. Но потом меня начала мучить совесть и я подумал: «Это неправильно. Я должен хотя бы сообщить». Я и подумал, что лучше сообщить об этом в почтовое отделение. Примите заявление и освободите меня от угрызений совести».

Начальник почты сказал: «Вот так странно. Если так обстоят дела, тогда зачем волноваться? И хорошо, что она сбежала».

Тот сказал: «Я не волнуюсь за нее; меня волнует мужчина, с которым она сбежала. Что будет с беднягой? Я привык к ней; он новичок. Она же прикончит его. Семь дней прошло, и ничего не слышно».

«И вы ничего не чувствуете – ну хоть что-нибудь?» – спросил почтмейстер.

«Я не беспокоюсь о своей жене; меня беспокоит мужчина, которого она захватила. Я не могу сообщить об этом в полицию – вы можете понять мою проблему, – но я молюсь каждый день в храме: “Помилуй того несчастного. Спаси ему жизнь”».

Люди живут в таком страдании. Но даже если они несчастны (с женой или мужем), они не разойдутся. Они не предоставят свободы друг другу. Но зачем же продолжать мучиться? Причины-то нет никакой.

Эта жизнь для радости.

Если вы можете радоваться вместе – хорошо.

Если вы можете радоваться раздельно – еще лучше. Для этого нужно лишь немного углубить сознание, и это приходит через медитацию. Тогда все ваши поступки, ваше поведение, ваша жизнь начинают изменяться сами собой; вы начинаете видеть вещи ясно. А сейчас вы видите вещи сквозь такую дымовую завесу, что ничто не кажется ясным.

Женщина пришла к врачу и спросила: «Что за рецепт вы дали моему мужу? Он был таким хорошим, таким послушным, и вдруг, после того как вы дали ему рецепт, он сбежал».

Врач сказал: «Я не давал ему никакого лекарства. Я просто выписал новые линзы для его очков, так что естественно – он должен был сбежать. Я вижу вас – этого достаточно. У него был раньше не тот рецепт, и он был не в состоянии увидеть вас. Как только он увидел вас отчетливо, он сбежал. Тут не о чем спорить».

Все, что вам необходимо, – это ясное зрение… в своей жизни, в своих поступках, в своих отношениях, во всем, что окружает вас. Просто ясный взгляд – и это изменит все, без всяких тяжких усилий с вашей стороны.

– Хорошо, Маниша?

– Да, Мастер.

Часть 3. Сила

Возлюбленный Мастер,

За чужой лук не берись

Если хочешь сохранить умственную силу, не беспокойся о том, может или не может трехлетний ребенок сказать это или же восьмидесятилетний старик – выполнить это. Просто не делай никакого зла – и ты уже владеешь этим правилом. Оно справедливо независимо от того, веришь ты в него или нет; пожалуйста, поразмышляй над этим.

Если бы мирские люди, чье нынешнее поведение лишено озарения, могли исправиться и делать добро – хотя такая доброта еще не совершенна, – разве это было бы не лучше, чем развращенность и бесстыдство? О том, кто совершает зло под предлогом добра, учения говорят, что его мотивы не искренни и ведут к извращенным результатам. Если ты способен бесхитростным умом и прямым поведением достичь высшего просветления, то это можно назвать деянием истинного человека силы. Заботы, которые приходят к тебе из всех времен, есть лишь в настоящем: если ты можешь понять их прямо сейчас, то эти заботы немедленно рассеются, как рассыпается черепица или тает лед. Если же ты не понимаешь прямо сейчас, то еще пройдешь через неисчислимые эпохи, а все по-прежнему будет как и было. Эта истина справедлива с древнейших времен и не изменилась ни на волосок.

Дела мирской суеты подобны звеньям цепи, связанным одно с другим без перерыва. Если ты способен порвать с ними, сделай это немедленно! Поскольку ты привыкал к ним с безначальных времен и дошел до того, что они сделались совершенно обычными, то, если ты не вступаешь в борьбу с ними, со временем, при твоем неведении и неосознании, они войдут глубоко внутрь тебя. И в итоге, в последний день своей жизни, ты не сможешь ничего поделать с ними. Если хочешь избежать ошибки на закате своей жизни, то начиная с этого момента, всякий раз как ты что-нибудь делаешь, не давай себе поскользнуться. Если ты собьешься с пути в своих нынешних действиях, то невозможно будет не сбиться с пути, когда ты станешь перед лицом смерти.

Бывают люди такого сорта, что читают писания, повторяют имя Будды, каются утром, а вечером во весь рот злословят и очерняют других людей. На следующее утро они снова поклоняются Будде и снова раскаиваются, и так постоянно. Годами, до скончания жизни, они совершают этот ежедневный ритуальный круг – вот крайнее безумие. Такие люди далеки от понимания того, что означает санскритское слово «кшама» (раскаиваться в проступках). Оно означает «отрезать непослушный ум». Раз уж ты отрезал его, то никогда не возобновляй; раз ты раскаялся, то не совершай [порочных деяний] снова – в этом смысл раскаяния, согласно нашему Будде; и в этом добрые люди, изучающие Путь, не должны ошибаться.

Ум, различающий интеллект и сознание у изучающих Путь должны быть безмятежны и неподвижны двадцать четыре часа в сутки. Когда тебе нечего делать, ты должен сидеть спокойно и удерживать ум от расползания, а тело от колебаний. Если твоя практика по совершенствованию продлится достаточно долго, естественно, тело и ум успокоятся и ты обретешь некоторую направленность в пути. Благодаря совершенствованию безмятежности и неподвижности и в самом деле унимается смятенное, распыленное, фальшивое сознание у существ, одаренных чувствительностью; но если ты цепляешься за безмятежную неподвижность и считаешь ее окончательным результатом, то ты – в тисках извращенного «безмолвного озарения» чань.

Да Хуэй напоминает мне случай из жизни Чарлза Дарвина. Праздновалось его шестидесятилетие. Соседские детишки тоже задумали кое-что преподнести ему. Великие люди, богатые люди собирались преподнести Дарвину множество подарков – он сделался к тому времени мировой известностью, – но у детей свой собственный способ смотреть на вещи.

Вся жизнь Чарлза Дарвина была посвящена изучению зверей, птиц, насекомых, рыб. Он исследовал шаги человеческой эволюции, выяснял, как произошел человек. Он никогда не верил в теорию творения. Никакой разумный человек не поверит в нее, просто потому что каждый день совершается что-то новое. Творение должно было быть замкнутым кругом: Бог создал все, и не могло быть вопроса ни о каких новых изобретениях, новых открытиях. Работа Бога обязана быть совершенной; следовательно, нет места для эволюции. Эволюция может происходить, только когда мир несовершенен.

Дети нашли способ. Они собрали много насекомых, анатомировали их – взяли у какого-то насекомого голову, у какого-то другого насекомого лапки, еще у какого-то насекомого тело и по кусочкам соединили и склеили совершенно новое насекомое, которого Бог не создавал. И они подошли к Чарлзу Дарвину со словами: «Мы принесли насекомое, которое вам, наверное, очень интересно будет увидеть. Мы никогда не видели такого. Как раз сегодня мы нашли его».

Чарлз Дарвин и сам был немного смущен: он объездил мир, но никогда не видел такого насекомого. Потом он пригляделся и увидел, что голова принадлежит другому насекомому – он разглядел склейку и разгадал детские ухищрения, – а дети спрашивали название жучка.

Чарлз Дарвин сказал: «Я знаю, как это называется. Это называется обжучить».

Да Хуэй напоминает мне… он дурачит. Обжучивает. Он походил от одного мастера к другому мастеру, он насобирал всякой всячины – что-то от одного, что-то от другого; он создал хорошую коллекцию и склеил ее прекрасно; но ему не провести того, кто знает истину. А все мастера, которых он посещал, не могли быть просветленными. Кто-то, безусловно, был просветленным, потому что у Да Хуэя есть несколько высказываний, на которые способен только просветленный человек. Но есть и несколько других, которые только непросветленные моралисты, святоши и подобные им люди могли сочинить. Они хорошие люди; они желают добра, их намерения благие, но они не знают, что только желать добра – недостаточно.

Ты должен находиться у самого первоистока своего существа, чтобы почувствовать эти три вещи: доброту, красоту и истину. В Индии мы назвали это переживанием сатчидананда – это общее выражение. Вот другое выражение, состоящее из трех понятий: сатьям, шивам, сундарам. Мне хочется, чтобы ты понял оба выражения, потому что они содержат самую суть религиозного опыта.

Сатчитананда составлено из трех слов: сат, которое означает предельную истину; чит, которое означает предельное осознание; ананда, которое означает предельное блаженство. Это один набор, который обозначает переживание просветления. Но просветление безбрежно. Есть и другой набор: сатьям, что значит истина; шивам, что значит благо; сундарам, что значит прекрасное.

Почему такая разница? Это действительно важно понять. Первое выражение идет от людей философской наклонности: истина, осознание, блаженство. Второй набор идет от людей, которые, по существу, поэтичны. Истина остается в обоих наборах, но остальные два качества изменяются. Поэту красота более важна, чем что угодно другое, – а также свойство доброты.

Так что первый набор происходит от людей философского склада ума, которые стали просветленными. А вторая группа происходит от людей, которые были поэтами. Единственная вещь, которая объединяет их, – это истина; а истина – это бескрайнее небо, в нем все великие переживания. Можешь выбирать какой угодно вариант, в соответствии со своей личной склонностью.

Да Хуэй наталкивался на явных моралистов, которые не знают источника добра, но ведут речь о добре. Они этичны, но не религиозны. Он контактировал и с просветленными мастерами. Я расскажу вам, как он создавал это надувательское учение. Различие так огромно, качество настолько иное… но даже человек с разумом Да Хуэя не смог понять, что они несовместимы. Тебе не склеить их вместе – расстояние слишком велико. Но это послужит хорошей наукой для тебя – вот почему я выбрал Да Хуэя. Ты сможешь немного поучиться разборчивости; иначе будешь попадать под влияние любой бессмыслицы.

Как раз недавно кто-то принес книгу об одной знакомой мне женщине. Это была самая обыкновенная женщина; она жила у свами Муктананды – обслуживала его, готовила ему пищу. После смерти Муктананды она заняла его место. Теперь ее зовут Гурумайи, женское имя Гуру: Гурумайи Чидвиласананда; за ней следуют многие люди. Эта книга была прислана мне, потому что женщина путешествует по всему миру и многие люди под впечатлением от нее. Она – преемница Муктананды. Он сам был совершенный идиот – что же теперь сказать об этой женщине? Ведь нельзя же быть совершеннее, чем был Муктананда.

Но проблема в том, что люди просто слышат слова, и у них нет никакого критерия, чтобы проверить, говорят ли им другие люди из своего собственного опыта или насобирали слов из книг, от третьих людей и просто повторяют. Ты можешь увидеть это очень отчетливо по Да Хуэю. Он – совершенный образец.

Если ты хочешь сохранить умственную силу… Все учение Будды стоит на том, что вся сила, которая дана уму, дана тобой. Ум не обладает собственной силой; она дается тобой через отождествление. Благодаря тому что ты отождествляешь себя с ним, ум становится могущественным. Это твоя сила.

У ума вообще нет никакой силы; ум – это как трость для ходьбы у слепого человека. Трость шагает, но сила исходит от слепого. Трость не может шагать сама собой, хоть и называется тростью для ходьбы. Идет слепой, и вся сила трости принадлежит слепому.

Твой ум – то же, что трость для ходьбы у слепого человека.

Как только ты раскрываешь глаза и понимаешь суть отождествления, ты можешь отнять свою силу от ума. Ты дал ее, а в тот момент, когда ты ее отнимаешь, ум просто рушится. Поэтому, чтобы рассказывать об умственной силе, он, видимо, наслушался какого-то учителя.

Не беспокойся о том, может или не может трехлетний ребенок сказать это или же восьмидесятилетний старик – выполнить. Просто не делай никакого зла – и ты владеешь этим правилом. Оно справедливо независимо от того, веришь ты в него или нет; пожалуйста, размышляй над этим.

Теперь он продолжает совершать ошибки… Сопоставь его слова с высказываниями любого просветленного человека. Прежде всего: Просто не делай никакого зла. Никакое пробужденное существо в мире никогда не говорило так: «потому что пробуждение делает тебя чистым». Ты продолжаешь совершать дурные поступки из-за своего бессознательного. Дурные поступки не имеют никакой власти над тобой.

Гаутама Будда обычно говорил, что если в доме виден свет – из окон, из дверей, – то воры держатся поодаль. Они знают, что хозяин еще бодрствует. Свет – достаточный указатель для вора, чтобы не идти на риск. Но если свет погасить, вор может приблизиться; это подходящее время. В темноте он ухитрится стащить что-нибудь.

Он обычно говорил, что все это относится и к человеческим существам. Если твои глаза излучают свет, если само твое существование демонстрирует озарение, если ты сияешь… то зло не приблизится к тебе. Тогда все, что ты делаешь, исходит от твоей благодати, а благодать не может делать никакого зла.

Учить людей не делать зла – это совершенно абсурдно.

Если они бессознательны, они обречены делать зло. Они могут попытаться; они могут заставить себя делать добро и не делать зла, но это будет оставаться поверхностным. Они не могут даже осознать, что есть зло и что есть добро.

Однажды человек – очень богатый человек из Калькутты – пришел к Рамакришне. Он хотел сделать какой-то добрый поступок. Он старился, а так как был очень богат, то подумал, что хорошо бы пожертвовать тысячу золотых рупий – в то время были золотые рупии. Слово «рупия» происходит от слова «золото». Это санскритское слово, «раупья»; на хинди это стало называться «рупайя»; по-английски это «рупи» – но это происходит от «золото». Теперь даже бумажный знак называется рупия; слово утратило всякий смысл, оно неуместно. Но так продолжают изменяться вещи, а мы продолжаем использовать старые слова для новых реалий, к которым они уже вовсе не относятся.

Сначала люди использовали лошадей. Это было самое быстрое транспортное средство, но до сих пор люди спрашивают: «Сколько лошадиных сил в твоем автомобиле?» Странно… лошади пропали, но наш прежний ум все еще ухитряется думать об автомобиле в терминах «лошадиной силы», и никто не задумывается над глупостью этого.

Этот человек принес тысячу золотых рупий. Он испытывал возвышенное чувство и думал: «Рамакришна будет поражен, никто не подносил ему такой дар. Я совершу великое доброе деяние». Это было для храма Рамакришны, где он жил, – в Дакшинешваре, поблизости от Калькутты.