Женское Время. После мужчин

Она замолчала. В помещении повисла тишина, только где-то за стеной что-то глухо жужжало – будто напоминание, что жизнь продолжается… где-то там, за пределами их замкнутого мира.

– Сопротивление? – Нита снова заговорила, уже тише. – Это сказка. Для тех, кто ещё не устал. Нам некуда идти. Нас никто не ждёт. Нам некуда спрятаться. Единственное, что у нас есть – это потолок над головой и штрафные баллы. Всё остальное – иллюзия.

Она опустила глаза и добавила уже почти шёпотом:

– Но это убивает. Внутри.

Миша не ответил. Он просто сидел, сжав кулаки на коленях, и чувствовал, как изнутри, медленно и тихо, поднимается злость. Не та, что рвётся наружу, а другая – вязкая, тягучая, затаённая. Она пока не имела формы, но уже жила в нём. И в этой злости зарождалась мысль. Не идея. Не план. Просто мысль.

Если не они… то, может, я?

Если не сейчас – то когда?

Он посмотрел на Ниту. Её лицо казалось чужим. Но в нём было что-то до боли родное.

Миша выдохнул. Впервые за долгие часы – спокойно, без дрожи. И, стараясь не смотреть ей в глаза, тихо сказал:

– Поняла.

В следующий раз они собрались в старом вентиляционном отсеке – узкое помещение со сдвинутыми панелями на стенах, слабым запахом пыли и ржавчины. Света не было, кроме тусклого блика от аварийного фонаря, что слабо освещал лица. Нита говорила тихо, почти шепотом, а остальные слушали – кто с интересом, кто с тревогой.

Миша сидел на жёсткой трубе, притулившись к стене. И всё вроде шло нормально… до тех пор, пока не раздался странный звук.

Глухой щелчок. Потом ещё один.

– Что это было? – насторожённо спросила Лира, вытянув шею.

Секунда, вторая. Затем в помещение ворвался яркий свет.

Резкий белый луч прожектора ударил в лицо, за ним второй – по стенам, вырывая из темноты силуэты. Кто-то вскрикнул. Дверь в отсек сорвалась с петель с громким металлическим визгом, и в проём ворвались тени в тёмных бронекостюмах. Чётко. Слаженно.

– Всем оставаться на месте! Работает СВК! – раздался резкий женский голос, усиленный встроенным динамиком. – Руки на голову! Немедленно!

Началась паника. Девушки бросились в стороны – кто-то в слёзы, кто-то в истерику. Миша остолбенел. Служба Внутреннего Контроля. Всё. Приплыли.

Он успел заметить, как Нита схватила Лиру за руку, и жестом подозвала его. Не раздумывая, он рванул к ним.

– Быстро! – прошипела она. – За мной!

Они юркнули в узкий технический люк в стене. Туда, где когда-то была старая труба вентиляции. Сейчас это был полуразрушенный, забытый коридор, в который давно никто не заглядывал.

За спиной доносились крики, топот, треск электрошокеров.

Миша едва не упал, зацепившись за край люка, но Нита вытянула его. Сердце стучало в висках, дыхание сбилось. Они мчались по коридору, как слепые, по памяти Ниты, петляя в лабиринте проходов, где камеры давно не работали.

Только оказавшись за последним поворотом, где было тихо, он осознал – они сбежали.

Но ненадолго. Теперь про них знают и их будут искать.

Они остановились в узком техническом тоннеле. Стены были покрыты пылью, трубы, запотевшие от конденсата, в углу капала вода. Свет почти не пробивался – лишь слабое свечение аварийной лампочки на потолке.

Миша тяжело дышал, опершись на стену. Лира стояла чуть поодаль, трясущимися пальцами вытирая пот со лба. Нита присела у стены, закрыв глаза, как будто прислушивалась – нет ли погони, но вокруг была тишина.

– Твою мать, – прошептала Лира, – нас чуть не сцапали. Кто-то сдал. Кто-то из нас, и я даже знаю, кто.

Она медленно повернулась к Мише. В её взгляде плескалась злоба.

– Это ты, штопаная дрянь. Ты! – она шагнула ближе, подходя к нему вплотную. – Я сразу знала, что с тобой что-то не так. Ты втиралась к нам в доверие, строила из себя овцу. Потеря памяти? Ага. Как же.

– Что ты несёшь? – выдохнула Нита, поднимаясь. – Ты вообще слышишь себя?

– Ты хоть понимаешь, кого притащила?! – Лира указала пальцем на Мишу. – Она – Лика. Та самая. Предательница, крыса, чирка штопаная. А теперь она вдруг резко хорошей стала? Ты в это сама веришь?

– Я не предавала вас, – сказал Миша тихо. Он чувствовал, как сжимается горло. – Я не сдавала никого. Я сама…

– Заткнись! – Лира рванулась вперёд, толкнула его в плечо. – Не смей открывать свою вонючую пасть! Если бы не ты, нас бы не накрыли!

Миша оступился, ударился спиной о трубу, но устоял. Что-то в нём щёлкнуло. Он резко выпрямился.

– Да пошла ты, – сказал он, не громко, но так, что в тоннеле повисла глухая тишина. – Надоело уже слушать это дерьмо. Ты ничего обо мне не знаешь. И если бы ты хоть немного думала своей тупой башкой, то поняла бы, что если бы я хотела вас сдать, мы бы не сбежали.

Лира не стала спорить. Она ударила.

Мощный замах – кулак врезался в скулу, резко, больно. Миша отлетел в сторону, едва не упав.

Он не знал, что делать. Инстинкты мужчины кричали: не бей, она же девушка! Но тело Лики среагировало иначе – резко, неуклюже, но с яростью. Он метнулся вперёд, толкнул Лиру в грудь, обе покатились по полу.

Борьба была короткой, резкой, грязной. Миша оказался под Лирой, её колени упирались в его живот, руки крепко держали запястья. Она была сильнее. Он задыхался, сердце колотилось. Паника и злость боролись внутри.

– Ну что, тварь? – прошипела она. – Думаешь, я тебе поверю?

– Хватит! – Нита подскочила, схватила Лиру за плечо и отдёрнула. – Всё, хватит! Посмотри на неё! Это не та Лика! Или она стала отличной актрисой… или всё-таки что-то в ней изменилось.

Лира стояла, тяжело дыша. Она смотрела на Мишу сверху вниз, и в её взгляде мелькнуло замешательство. Потом она вытерла рот, бросила:

– Если выяснится, что это была ты… я не пожалею. Ни секунды.

И развернувшись, ушла в темноту тоннеля.

Миша остался лежать на холодном полу. Рядом с ним присела Нита. Она ничего не сказала, просто протянула руку.

– Спасибо, – только и выдохнул он.

– Привыкай, – ответила она. – Доверие ещё надо заслужить. Особенно таким, как ты.

Когда шаги Лиры стихли, и мрак тоннеля снова окутал их тишиной, Миша сел, облокотившись о стену. В виске пульсировала боль – последствие удара, но он почти не замечал её. Всё остальное заглушало внутреннее напряжение. Он впервые дрался в женском теле. И проиграл. Впрочем, это было ожидаемо.

Нита молчала, смотрела куда-то в пол, хмуря лоб. В её взгляде не было паники – только упрямство. Такое, как у человека, которого довели до точки, за которой уже всё равно.

– Знаешь… – тихо сказала она, не поднимая головы. – Возвращаться нельзя. Если нас поймают – всё. Не штраф. Даже не свинарник. Нас сотрут. Просто сотрут. Без следа.

Миша кивнул. Он это чувствовал, знал, ещё до того, как она сказала.

– Согласна. Нас спалили. И если не поймают сейчас, то поймают потом.

– Нужно уходить, – добавила Нита. – Совсем. Из комплекса.

Миша повернулся к ней.

– А это вообще возможно?

Нита криво усмехнулась.

– Не знаю. Говорят, есть такие, кто сбежал. Но никто их не видел. Это только слухи, как и всё здесь. Говорят, можно подделать разрешение, переписать браслет. Но это – через хакеров. Подпольных.

– А где их найти?

– Вот в том-то и проблема. Они хорошо прячутся. За то, что они делают им сразу смерть, без вариантов. Но нам сначала самим надо постараться не сдохнуть. И придумать, как получить доступ в сетевой сегмент с нужным уровнем. Наш браслет – мусор. Пропуск в туалет и на работу, не больше.

Миша откинул голову к стене, устало прикрыл глаза. Мысли звенели, как провода на ветру.

– Есть хоть идея, с чего начать?

– Может и есть. У Лиры когда-то был контакт. С одной из них. Но после одной стычки она всех послала. Я не уверена, что она согласится снова… разговаривать.

Миша не ответил. Он понимал: всё, что между ними с Лирой случилось, ещё не закончено. Но сейчас – не до этого.

Он посмотрел на Ниту. Её лицо было спокойным, жёстким, готовым ко всему.

– Значит, у нас есть шанс?

Она не сразу ответила. Потом медленно кивнула.

– Не знаю. Но у нас точно нет другого выхода. Назад всё равно дороги нет.

Миша взглянул в темноту тоннеля. Холод пробирал до костей. Но внутри него что-то теплилось. Возможно, это была надежда.

Глава 6

Тоннель начался резко. Коридор просто обрывался, уступая место узкому проходу с низким потолком. Воздух – тяжёлый, спёртый, пахло гарью и металлом. По стенам – трубы, местами проржавевшие, между ними тянулись кабели. Над головой – ещё один слой проводки. Под ногами – грязь, пыль и пятна, о происхождении которых лучше было не думать. Свет остался позади. Уже метров через двадцать всё вокруг утонуло в темноте, и только вдалеке, за спиной, ещё тускло поблёскивала последняя лампа.

Они дошли почти до конца. Впереди – или тупик, или ещё один поворот, всё было одинаковым. Сели прямо на бетон, не выбирая, прижались спинами к стене. Дышали тяжело, стараясь не шуметь. Никакого ощущения безопасности не было – скорее наоборот, каждый мысленно отсчитывал секунды, ожидая, что вот-вот вспыхнет свет, зазвучат шаги. А потом всё… Без вариантов.

Воздух в тоннеле оставался влажным и тяжёлым, отдавая прогорклым маслом и подплавленными проводами. С потолка изредка падали капли, раздражающе ритмичные, как метроном. Все трое молчали. Говорить не имело смысла: любое слово в этой тишине звучало бы неуместно. Слишком громко. Или слишком тихо.

Лира заговорила первой. Голос её прозвучал слишком ровно, словно она уже исчерпала все эмоции – и удивление, и гнев, и даже надежду. Она не оглянулась и не посмотрела на Лику. Просто коротко сказала:

– Сидим тут. День, может два. Пока не перебесятся.

Слова отозвались глухо, ушли вглубь тоннеля, теряясь где-то за трубами. Миша вздрогнул – не от самих слов, а от того, с каким спокойствием это прозвучало. Как будто всё уже решено, как будто это и есть план. Хотя сущности, никакого плана не было. Только одно – сидеть тихо и надеяться, что пронесёт.

Лира всё же обернулась. Взгляд у неё был тяжёлый – не агрессивный, не обвиняющий. Скорее… прицельный. Казалось, она ещё не решила, стоит ли доверять этой "Лике". Или проще будет потом, если что, избавить себя от лишней обузы.

Миша встретился с ней глазами, но через мгновение отвёл взгляд. Не из страха – просто не видел смысла. Сил спорить не осталось.

Прислонился к стене. Бетон холодный, комбинезон чужой. Всё в нём было чужое. Начиная с ног, заканчивая голосом. Иногда казалось, что прошла уже неделя, а иногда – что только вчера всё случилось. Он даже не знал, какой день сегодня. Впрочем, это и не имело значения.

Он пытался привыкнуть. Правда. Но каждый раз, когда двигался – чувствовал, что всё это ненастоящее. Как будто управляет куклой, только кукла почему-то живая, и это делает всё только хуже.

"Это просто дурной сон", – снова подумал он. – "Вот сейчас проснусь. Марина на кухне, Ярослав в комнате мультики смотрит. А я сижу с чашкой кофе и думаю, что мне всё это привиделось…"

Он сжал пальцы. Кожа – нежная, тонкая. Даже это бесило. Чужое всё. Не его. Ни руки, ни ноги, ни лицо.

"Я больше никогда… Ни переписок, ни глупых улыбок чужим девочкам, ни одного взгляда… Просто… не хочу так больше. Не потому, что боюсь, а потому что противно. Сам себе противен."

Он не мог понять, к кому обращался. Возможно, к себе. А может, к жене, которая, казалось, где-то на границе сознания ещё могла его услышать. Или к тем, кто затащил его в этот безумный мир. Ему было всё равно, лишь бы кто-то уловил этот внутренний крик – или хотя бы зафиксировал на случай, если он действительно когда-нибудь проснётся.

Он сидел, стараясь не дышать громко, когда боль ударила внезапно – как будто кто-то засадил ломом между глаз. Всё вокруг качнулось, перед глазами потемнело, и на секунду показалось, что он сейчас просто завалится на бок. Уперся ладонями в пол, сглотнул. Не помогло.

– Чёрт, – прошипел он сквозь зубы. – Что за…

Но договорить не успел. В голове вспыхнуло, как будто кто-то резко дёрнул рубильник. Белый потолок, едкий химический запах, как от дезинфекции. Он понял это ещё до того, как услышал тихий, дрожащий женский голос поблизости:

– Лика… слышишь меня? Ну пожалуйста…

Незнакомая женщина с каштановыми волосами, её пальцы торопливо коснулись его руки. Это не пугало – скорее сбивало с толку, потому что всё это не было его воспоминанием, но ощущалось как своё. Потом в глаза ударил яркий свет, и мгновенно наступила полная, беспросветная тьма, как будто кто-то выключил всё разом – даже мысли.

Он очнулся, шумно вдохнув, словно только что вынырнул из-под воды. Сердце билось судорожно, лоб вспотел, пальцы слегка дрожали. Тот же тоннель, те же трубы, тот же холодный бетон за спиной.

– Сраный театр, – пробормотал он, – теперь ещё и флешбэки чужие пошли.

Нита тревожно обернулась:

– Всё нормально?

Он кивнул. Ну, как кивнул… качнул подбородком, типа «жив пока».

– Просто… голова. Переклинило немного.

Лира не меняла позы, даже не обернулась – только скользнула по нему острым взглядом. Не сказала ничего, но и не надо было – в этом взгляде было всё. Недоверие, подозрение и та самая безмолвная фраза: «Ты мне не нравишься, Лика. Что-то в тебе не так».

Он прикрыл глаза, стараясь взять себя в руки. Но вместо спокойствия пришло привычное, тупое осознание: всё катится не туда, а вмешаться не можешь – только смотри и молчи. Ведь если сказать хоть слово, может стать ещё хуже.

«Это не моя жизнь. Не моё тело, не моё имя, не мои воспоминания. Какого чёрта я здесь делаю…»

Он не знал ответа. Но внутри крепло ощущение, что вот это всё – ещё не конец. И до дна далеко. Ни фига. Это только начало.

В тоннеле по-прежнему царила сырость и полумрак. Воздух тяжёлый, отдающий пылью, ржавчиной и чем-то прелым. Всё вокруг словно застыло. Минуты тянулись, как часы. Никто не пытался заговорить, даже Лира, которая обычно подхватывала любой повод для спора, теперь молчала. Похоже, сил не оставалось или смысла не видела.

С потолка продолжали падать капли, равномерные, словно отмеряющие такт чего-то неотвратимого. Миша сидел, прислонившись к стене, стараясь держать спину ровной, чтобы не ныло всё тело. Лира, облокотившись на трубу, настороженно вглядывалась в темноту, а Нита, напротив, тихо подползла ближе. Медленно, без резких движений – просто переместилась и присела рядом, уперев локти в колени.

Сначала он подумал, что она просто хочет сменить позу. Но потом заметил – нет, в глазах у неё было что-то другое. Глубоко внутри, как у человека, который уже всё для себя решил, но пока не решается произнести вслух.

– Слушай… – начала она негромко. – Есть одна мысль. Может, тупая, но… – она пожала плечами. – У нас ведь всё равно нет никакого плана, так что хуже не будет.

Миша повернул голову, молча выжидая. Нита колебалась, видимо взвешивая каждое слово, а потом всё же заговорила:

– Когда я была ещё в шестом секторе, ходили слухи об одной девушке, Тае. Списанная, вроде живёт где-то в мёртвой зоне, за старыми отсеками. Если, конечно, вообще жива. Типа официально пропала без вести, но на самом деле – нет. Говорили, она умела ломать браслеты, систему, даже подделывать пропуски. Может, она и не мертва вовсе, просто ушла в тень.

Она осеклась, словно давая время переварить сказанное. Или сама до конца не верила в эти слухи.

– Списанная? – Миша нахмурился. – То есть вне системы?

– Похоже. Формально она мертва или исчезла, сбежала – не суть, но по слухам – жива. Если так, возможно, у неё остались какие-то инструменты, доступы…

– Ты хочешь сказать, – медленно произнёс он, – что есть шанс взломать браслеты и уйти?

Нита посмотрела прямо, спокойно, без лишнего пафоса:

– Это шанс, не гарантия. Мы не знаем, где искать эту Таю и жива ли она вообще. Но другого варианта нет. Эти браслеты – как поводки. Без того, кто умеет с ними работать, мы не выберемся. Можем прятаться, ждать, надеяться – всё равно останемся внутри, пока нас не поймают или сами не сдохнем.

– Гениально, – голос Лиры прозвучал как выстрел. – Просто охренительно.

Она оттолкнулась от стены и сделала шаг вперёд, не повышая голоса, но от этого её слова только сильнее давили. В них чувствовалась накопленная злость, долго бродившая внутри и наконец прорвавшаяся наружу.

– Ты предлагаешь нам искать Таю? Серьёзно?

Нита промолчала. Не отступила, не попыталась объясниться – только плотнее сжала губы.

– А ты знаешь, кто она такая? – теперь Лира смотрела не на Ниту, а на Лику, ровно и холодно, без единой эмоции на лице. – У меня была подруга, Вера. Лучшая подруга. Единственный человек, которому я хоть что-то могла сказать. Она когда-то связалась с Таей, попросила помочь кое-что подправить в системе. Мелочь, не для себя, а для других. Думала, Тая выручит.

Миша не шелохнулся, не решаясь спросить, чем всё кончилось. Да и не был уверен, хочет ли вообще об этом знать.

– Потом за Верой пришли. Тихо, без шума. И увели навсегда. Свинарник или что похуже, никто уже не узнает. Может её и в живых уже нет. Я сперва думала, совпадение, но здесь не бывает совпадений. Тая её слила. По-своему, так, как умеет.

На мгновение в тоннеле повисла гнетущая тишина, даже порядком надоевшие капли, казалось, перестали падать.

– Тая не спасает, она выбирает, – Лира перевела взгляд с Ниты на Мишу. – Смотрит, что ей выгодно. Остальные для неё только расходный материал. Если ты правда думаешь, что она подарит тебе ключ к свободе за спасибо, значит, ты такая же дура, как все, кого она уже сдала.

Нита вздрогнула, как будто эти слова задели её глубже, чем она готова была показать. Или просто не знала, что ответить.

– А ты, – Лира снова уставилась на Лику, – вообще молчала бы. Ты ведь у нас местная звезда. Больше всех штрафов, да? «Штопаная», – в её голосе звучало неприкрытое презрение. – Ты, блин, понимаешь, как это звучит? Пошла, зашилась – и думаешь, никто не помнит?

Миша не двинулся. Сидел, прижавшись к стене, стараясь даже взгляд не поднимать. Пульс в висках отдавался тяжёлым стуком.

– А ещё доносы, – не унималась Лира, – про тебя такое говорят – мама не горюй. То одна влетела после ночной проверки, то другая. И как-то так выходит, что всё время рядом была ты. Ты случайно не думала, что кто-то всё это видел, запоминал? Удивительно, что тебя только один раз порвали.

Нита не вмешивалась. Атмосфера сгущалась, как воздух перед грозой. И от этого становилось ещё хуже.

– Ты должна была гнить в свинарнике, – ровно произнесла Лира, словно делилась очевидным фактом. – По всем расчётам у тебя был билет в один конец, но вот же сюрприз: живая, целёхонькая, с браслетом на руке. – Она прищурилась и, не отводя взгляда, добавила: – Любовницу, что ли, завела в СВК? Или нашла иной способ удержаться? Просто так твари вроде тебя не выживают.

Помолчала пару секунд, словно давая шанс хоть как-то возразить, потом добавила, уже тише, но с той же злостью в голосе:

– Как удобно, а? Память она, видите ли, потеряла. Типа всё, что было – не я. Давайте, мол, начнём с чистого листа. Отличная отмазка, особенно с такой репутацией. Наверное, единственный способ, чтобы тебя не прикончили на месте. Только вот верится с трудом.

Нита всё это время молчала, не вмешивалась. Только плечи у неё были напряжены, как перед дракой. Она краем глаза следила за Ликой, не зная, стоит ли заступаться. Слушая Лиру, она явно вспоминала что-то своё – возможно, настолько близкое и болезненное, что не могла сказать ни слова. И всё же в её глазах теплилась слабая надежда, что Лика теперь другая. Или хотя бы не совсем та.