Золотая ртуть. Легенда о мастерах

– Динка, – всхлипнул детский голосок. – Это же я.

Динара взглянула на экран и убедилась, что звонила в самом деле Иришка. Других непринятых вызовов не было. Странные иксы то ли ей почудились, то ли скрытый номер не сохранился. Она взволновалась и вышла на кухню.

– Что случилось? Ты плачешь?

– Мне страшно, – призналась Иришка.

– Почему страшно?

Иришка притихла, пауза затянулась. Динару напрягло это молчание. Что произошло?

– Потому что холодно, – шумно всхлипнув, прошептала сестра. – В комнате очень холодно, даже под одеялом. И она говорит со мной. Я боюсь.

– Кто она? – перепугалась Динара. – Послушай, Ириш, сейчас в твоей комнате кто-то есть?

– Н-нет, – заикаясь, пролепетала Иришка. – Но она была! Я сама видела. Ты не веришь? Правда была, а потом, когда я стала тебе звонить – исчезла.

– Ириш, скажи маме. Пусть осмотрит дом. Разбуди ее.

– Ты чего, – Иришка испуганно задышала в динамик и заговорила тише: – А если меня опять к врачу отведут? Тому, что психов лечит. Мама ее не найдет, я знаю.

– Тогда объясни толком, – приказала Динара, – кто тебя напугал и как это произошло.

– Давно, – сбивчиво начала она, тяжело дыша в трубку, – просто я боялась… Это же я потащила тебя на ту гору. А после нее… не знаю, как сказать. Просто смотрю на что-то, и оно становится другим. Будто картинка меняется.

– Погоди, – остановила ее Динара. – Как меняется?

– Да не знаю я, – расплакалась Иришка. – Смотрю на стену и вижу море, улица то наша, то совсем другая. И люди другие. Они вроде бы чужие, но я вспоминаю, что видела их. Только когда, не знаю.  Все размыто, глаза болят, когда смотришь. Но она заставляет, говорит, что я должна.

– Ты скажешь, наконец, кто она?

– Женщина. Не знаю, как ее зовут. Она похожа на снежную королеву. Она подкрадывается сзади и шепчет всякое…

– И сегодня она снова пришла? Ночью? Ириш, может, это был сон?

Динара поставила локти на подоконник и подперла рукой щеку. От недосыпа, усталости и переживаний заныли виски. Какая, к черту, женщина? Не из секты ли? Но как она попала в дом?

– Нет, не сон, – возразила Иришка. – Я проснулась от ее голоса. И снова картинки… Она говорит, что если не буду смотреть, не буду слушаться, то попаду в руки извергов. Говорит, если все сделаю правильно, то найду мастера, и тогда все изверги исчезнут. Они уже ищут меня. Изверги – это такие чудища, да?

– Наверное, – рассеянно пробормотала Динара, пытаясь переварить смысл сказанного сестрой. А те люди, которых ты видишь, тоже чего-то хотят?

– Нет, – замялась Иришка. – Они тоже говорят, но не со мной. Я к ним немножко привыкла, но все равно боюсь.

– Тебя звали куда-то пойти?

– Не помню. Наверное, нет.

– Ясно, – задумалась Динара, жалея о том, что не съездила за письмами вечером.  – Ириш, ложись спать. Завтра я провожу Олега, отпросишься у родителей ко мне на пару дней, и мы что-нибудь придумаем. По рукам? Но дай слово, что если тебя куда-то позовут, позвонишь мне.

– Добро, – повеселела девочка, отчего-то вспомнив бородатого байкера. Это слово согрело ее изнутри, будто оно было соткано из солнечных лучей и полевых цветов. Может быть, теперь все будет хорошо?

Малышка положила телефон на стол и поежилась. Холод отступал, исчезала изморозь с окон, стекол буфета и зеркала. Сосульки, свисающие с люстры и карниза, уменьшались в размерах, будто таяли. Пол под босыми ногами теплел, сугробы растворялись, превращаясь в серебристые лужи от лунных потоков, полярное сияние на стенах гасло. Иришка взглянула в окно и увидела край белоснежного плаща таинственной женщины, которая превратила ее комнату в ледяное пространство Северного полюса.

Иришка не призналась старшей сестре в том, что королева Зимы заставляла ее смотреть на мир чужими глазами. Малышка догадалась об этом, когда после очередного перемещения увидела в зеркале новое отражение. Та девушка напоминала старшую сестру – те же огненные волосы, пышные ресницы, заостренная линия подбородка, даже родинка на правой щеке точь-в-точь как у Динары. А вот глаза у нее похожи на мамины – светлые, очень-очень добрые и немного грустные. Девушка вообще в тот день была очень грустной. Она не плакала, но Иришка знала, что слезы у нее близко. Иришка не на шутку перепугалась, когда увидела в зеркале не свое лицо, не свои руки, которые двигались независимо от ее желания, но потом вспомнила: чем больше сопротивляешься, чем больше пытаешься вырваться из чужого тела, тем дольше в нем остаешься и больнее возвращаешься. Лучше расслабиться, размякнуть и смотреть, как ловкие пальцы прячут грусть под ярким макияжем. Правда, получается у девушки плохо. Не нужно быть взрослой, чтобы заметить это.

А что сделает Динара или родители? От королевы Зимы не спрячешься. Если смотреть чужими глазами не так уж и страшно, то само перемещение отнимает все силы. Иришка слышала жуткий треск, наверное, это рвались нити судьбы. Ей было всего лишь восемь лет, а она знала, что находится на грани яви и нави, перелетала на невидимых качелях через огненную реку с огромным туманным мостом, перемещалась в чужое тело через радужную спираль, видела сквозь мутное стекло чужих ей людей и страдала от неведомой тоски и боли.

– Привыкай к ее зрению, смотри, – наставляла девочку королева Зима. – В твоей крови есть золотая искра чудесного зелья мастера, я узнаю его почерк. Изверги оскверняют места славянской памяти. Только мастер сможет это исправить. Приведи его ко мне. Он соединит свою память с памятью пращуров, получит совет.

Но Иришка не знала, куда смотреть. С каждым разом она оставалась дольше в незнакомом пространстве, но не понимала, как найти мастера. Может быть, это тот мужчина, что привиделся первым? Но королева Зима хмурилась и снова погружала девочку в чужую жизнь, где каждый раз происходило что-то плохое. Иришка удивлялась: сколько всего может случиться с одним человеком! Хорошо, что иногда встречались славные люди. Например, девочка, которая угощала ее в больнице шоколадом или высокий темноглазый паренек, который помог добраться до скамейки, когда она ударилась ногой, запнувшись о брусчатку в городе с каменными львами. Да, Иришка так часто находилась в другой жизни, что невольно принимала ее за свою. Впрочем, королева Зима не раз повторяла, что это ее жизнь, но только в прошлом. А разве такое  возможно?

Однажды Иришка ждала с работы Динару и от скуки листала папку с надписью «квартальный отчет». Там было много ломаных линий с жирными точками на острых вершинах. Сестра объяснила, что это графики продаж. Их составляют, чтобы смотреть, какой месяц был хорошим, а какой плохим. Раньше Иришка не задумывалась над этим, но неожиданно повзрослев, стала замечать колючие углы и болевые точки повсюду. Бывает, что больно, но терпится, бывает, что хочется плакать, а бывает совсем худо и тогда…

Тогда ты бредешь по темному городу, мимо старых купеческих домов и резных ограждений набережной, за шиворот набивается мокрый снег, шея немеет, пальцы едва сгибаются от холода. А вокруг ни души… Слезы обжигают щеки, в горле замирает крик. Номер за номером, все как один недоступны и есть, конечно, другие, те, кому никогда не позвонишь.

Иришка улеглась в постель и прикрыла веки. Марево сна нависло над ней тяжелым покрывалом, зазвучало на коже тонкими нотами призрачной мелодии, превращаясь в самую сладкую на свете колыбельную. Она не заметила, как на прикроватной тумбочке вспыхнул экран телефона со скрытым за иксами номером…

Раннее октябрьское утро выдалось хмурым, влажным и туманным, густой воздух был горек и пах смогом от сгоревших листьев. Олег стоял у входа в подъезд, с недовольством поглядывая на часы – водитель опаздывал. В шаге от него находилась скамейка, но он все равно держал пыльную дорожную сумку перед собой в руках. «Может, нарочно? – тоскливо подумала Динара. – Ни подойти, ни обнять». Она искоса взглянула на него и недовольно щелкнула языком. Говорила же, отнеси бушлат в химчистку – вон какое масляное пятно на рукаве. Что за дурацкие мысли лезут в голову. Бушлат, сумка… Разве это важно, когда он уезжает туда?

Настроение Олега переменилось в лучшую сторону, как только служебная машина показалась на повороте у дома. Он широко улыбнулся, махнул водителю и поспешил к нему навстречу. Динару тряхнуло от злости. Олег вел себя так, будто ее вовсе не было рядом. Он бросил сумку на заднее сидение, отчитал водителя за опоздание, потом оглянулся и крикнул:

– До встречи, родная! Наберу, как доберусь до места.

Она переминалась с ноги на ногу, глядя на лужу, усыпанную бурыми листьями. Динара не понимала, отчего Олег внезапно стал холоден: из-за отца, который впутал мужа в полузабытую историю, из-за коварной девчонки со снимка или просто из-за того, что любви никогда не было? Его улыбка обжигала так, что к горлу подступали слезы. Мечтать о совместном будущем, идеализировать, прощать ошибки, но каждый раз переворачивать рамку со свадебной фотографией стеклом вниз. Если ты умеешь читать лица не хуже, чем топограф карту и за все годы, прожитые вместе, не осмелился узнать правду о близком человеке, то никакая это не тактичность, а самая настоящая глупость. Чем позже решишься, тем больнее ушибешься.

Динара сердито усмехнулась и вскинула подбородок. Слезы отступили. Смешно, правда. Почему она считала его мужественным, сильным и надежным? Он никогда таким не был. Вот и сейчас побежал, как трусливый заяц, выдохнул, что серьезный разговор отложился на неопределенный срок. Покатые плечи Олега дрогнули, он оглянулся, почувствовав ее упрек. Динара пнула в его сторону камушек и развернулась к двери. Олег вернулся на крыльцо, взял ее за руки и спросил с тревогой:

– У нас же…все хорошо?

– Тебе виднее, – она отвернулась и сунула замерзшие ладони в карманы  пальто.

– Я постараюсь вернуться как можно раньше, – пообещал Олег. – Когда приеду, расскажу обо всем. Не дуйся, ладно?

Динаре стало теплее от его слов, но обида не пропала окончательно. И говорит он одно, а его глаза совсем другое. Наверное, дело в привычке. Пора бы уже понять, что так хорошо как раньше уже не будет.

– Это важно? – прищурилась она.

– Не хочу, чтобы ты уходила так, будто не собираешься меня ждать, – признался Олег. – Прости, исправлюсь, обещаю. И не грусти, я с тобой, – он притянул Динару к себе и стиснул ее в объятиях. – Если соскучишься, то пиши или звони.

– Товарищ майор, выезжать пора, – высунувшись из окна машины, окликнул его светловолосый сержант в круглых очках. Он близоруко прищурился, расплылся в приятной улыбке и приветливо кивнул, завидев Динару, хотя они были не знакомы.

Олег развернулся и спрыгнул со ступенек. Поднялся сильный ветер, в лицо брызнул дождь. Словно по команде огромная черная стая галдящих ворон сорвалась с деревьев в небо. Динара обмерла. Она никогда не была суеверной, но это темное каркающее небо точно не сулило ничего хорошего. Олег махнул на прощание через мутное, забрызганное грязью стекло, и Динара тоже подняла свою ладошку в ответ.

Когда служебный джип скрылся за углом, Динара распахнула подъездную дверь и, перескакивая через одну ступеньку, метнулась наверх. Она вернулась на улицу в полной экипировке: темно-синем комбинезоне из плотной непромокаемой ткани, теплых перчатках и серебристом шлеме с желтым забралом. Она жутко нервничала, Игорь не отвечал на звонки, номер был недоступен. А тянуть нельзя, у отца намечаются выходные, он обещал маме привезти остатки вещей, чтобы выставить старую квартиру на продажу. Динара забеспокоилась еще больше, когда вспомнила, что Игорь не зашел к ней на работу, как обещал.  Неужели снова пропал? Или на этот раз что-то случилось?

Динара сняла байк с подножки, перекинула ногу через сидение и повернула ключ зажигания. Хлопнула себя по карману, проверяя, на месте ли документы.

– Эй, можете подсказать? – расслышала она сквозь гул мотора. Поначалу Динара не шелохнулась, подумывая о том, чтобы переключить скорость, сорваться с места и не тратить время на пустые разговоры, но, руки сами собой соскользнули с руля. Ее охватила паника, Динара сама не поняла, как замерла, заглушила мотор, слезла с байка и повернулась к прохожему.

Позади нее стоял мужчина в черном укороченном пальто с наброшенным поверх поднятого воротника пурпурным шарфом в клетку. Он дерзко щурился, крутил на пальце ключи от машины и разглядывал Динару сквозь дымчатые линзы прямоугольных очков без оправы. Она оцепенела, ослепленная неожиданной встречей. Это ведь тот самый Марк с фотографии Олега! Надо же, почти не изменился за столько лет, не постарел. Вот так встреча. Чего он забыл здесь?

Марк шагнул ей навстречу и, указав на дом, с развязной интонацией спросил:

– Девятая квартира в этом подъезде?

Динара сняла шлем и положила его на пень рядом с байком. Марк отшатнулся и присвистнул, уставившись на ее растрепанные локоны.

– Допустим, – отозвалась она. – Но я никого сегодня не жду.

– Сдалась ты мне, – презрительно скривил он лицо. – А че… майор Савельев не тут живет?

– Только что уехал.

– Блин, – он достал телефон и бросил взгляд на экран. – Думал, успею. С ним живешь?

– Вообще-то я его жена.

– Вот как. И че… куда уехал твой муж?

Динара сложила руки на груди и мотнула головой.

– Не могу сказать. Давай отцу позвоню, поговоришь с ним. Тебя ж Марк зовут, так?

– Мы, кажется, на брудершафт не пили, – хищно ощерился мужчина и сверкнул темными глазами. – Вот же следаки пошли, а? Если б меньше трепались, да больше делали…

– На нет и суда нет, – перебила она, направившись к мотоциклу. – До свидания. У меня других дел полно.

– Эй, да стой ты, – отозвался Марк и заспешил вслед за ней. – Стой, говорю, не уезжай. Отец у тебя кто? Ты тоже из органов?

– Полковник Ларин, – ответила Динара. – Нет, я не из полиции. Но про дело я в курсе, Олег вчера рассказывал. Отец передал ему материалы из Вологды. Ищут твою девушку.

– Понятно, – ухмыльнулся он и снова уставился на нее. Динаре стало не по себе от этой бесцеремонности. Она вернулась за руль байка, поправила зеркала и потянулась к шлему, но в кармане загудел телефон.

– Игорь, –  воскликнула Динара, обрадовавшись его звонку, – с тобой все в порядке? Куда опять пропал?

– Приболел чутка, – прохрипел он. – Как твои дела?

– Надо обсудить кое-что, – сказала она, с опаской поглядывая на Марка, который топтался рядом. – Я заеду сейчас, хорошо? Это срочно.

– Ноу проблем. Приезжай. Давай только не ко мне домой? Тут хаос, ужаснешься. Сейчас оденусь, прокатимся. Жду на нашем месте.

– Хорошо, – повеселела Динара. Она покачала в ладони телефон и повернулась к Марку:

– Так что? Звонить отцу?

– Не надо, – отмахнулся он. – Номер майора можешь дать? Сам позвоню.

Динара пожала плечами и продиктовала цифры. Потом, по принятой в ее компаниях привычке, она протянула Марку на прощание вытянутую ладонь, а когда спохватилась, то убирать ее не стала – сочла это неприличным. Он, впрочем, не удивился и не смутился, принял ее рукопожатие с улыбкой, от которой его лицо разгладилось и стало приятным. На среднем пальце у Марка сверкнул фиолетовый перстень с золотистой молнией в центре камня.

Глава 4

Дорогу на село Марицыно окружал густой хвойный лес. Могучие ели и лиственницы с необъятными стволами охраняли чащу от чужих глаз, раскинув колючие лапы до самой земли, вцепившись в нее мертвой хваткой бугристыми искривленными когтями. Редкая трава под ними была усыпана крупными шишками, отчего обочина казалась бурой. На каменистых участках лес редел, а когти деревьев угрожающе свисали с горных склонов. Ветер свистел в ветках, будто шептал: не стой здесь, путник, если не хочешь стать добычей.

Водитель ехал медленно, строго соблюдая все правила движения и аккуратно объезжая ямы и кочки. Это раздражало Олега, он едва сдерживался от едкого словца. Поездка затягивалась. Еще и горизонт заволокла плотная пелена тумана. «Сейчас снова сбавит скорость», – подумал Олег, а вслух спросил:

– Когда доедем? К обеду хоть успеем? Ты б поднажал, скоро полковник звонить начнет.

– Там ручей за поворотом, товарищ майор, – успокоил его сержант, и, ткнув пальцем в панель навигатора, увеличил масштаб карты. – Проедем мост и будем в селе.

– Вот и давай, проезжай скорей, – Олег откинулся на спинку сидения и опустил стекло. Сквозь щель потянуло таежной свежестью, напитанной хвойными смолами, дикими ягодами, душистыми травами. Ему вспомнился бабушкин дом в деревне, затерянной среди бескрайних архангельских лесов и чистых северных озер. Когда он был маленьким, то оставался там на лето. Многое о тех временах стерлось из памяти, но узкоколейная дорога с потемневшими рельсами, по которой перемещались пассажирские и грузовые тепловозы, стояла перед глазами, уводила в прошлое. Потянешь за нитку – смотаешь весь клубок, воображение, вооружившись палитрой, дорисовывало недостающие детали. Олег закрыл глаза и вспомнил, что было дальше.

А дальше были ржавые дорожные пути и крошечный деревянный домик с резными ставнями и облупившейся голубой краской – здесь располагалась станция. Тепловоз, подъезжая к ней, пыхтел и дребезжал дряхлым железом. Изнутри он был темно-бирюзовым, с фанерными  занозистыми лавками и дощатым коричневым полом. Столы были накрыты синими клеенками в цветочек, которые прилично истрепались и выгорели от солнца. Олег не любил сидеть за последним столиком, где кто-то написал красным фломастером: «место для лохов», поэтому он старался прийти на станцию первым, чтобы занять лавку в середине вагона. Здесь было не так душно: проводник открывал люки и форточки. В них всю дорогу насвистывал ветер, который дышал прохладой и ароматными травами с полей. Легкие крылья занавесок щекотали лицо.

Бабушка в кремовой панамке с обтрепанными полями и светло-розовом сарафане, расшитом крупными цветами, встречала его у станции. Немного поодаль ожидал отправки в рейс другой тепловоз, нагруженный тяжелыми бревнами. На их темно-золотистых срезах сочилась вязкая смола. Обмакнешь в нее палец – так просто уже не отмоешь. Терпкий хвойный аромат исчезает с кожи только после бани, когда потрешь, как следует, жесткой мочалкой. Бабушка, намыливая ему голову, сверкала перед глазами солнечным камушком на серебряном кольце. От этих вспышек в бане становилось светлее.

– Ты отколола кусочек от солнца? – морщился Олег.

– Это янтарь, такая древняя смола, – смеясь, объясняла бабушка.

Олег тяжело вздохнул и повернулся к окну. Мелькнули ржавые прутья узкого моста, сквозь которые блеснула мутная гладь воды, усыпанная листьями. Туман спустился ниже, поплыв перисто-слоистым облаком над землей. Сержант притормозил у покосившейся таблички с названием села, взглянул на Олега и спросил:

– Куда едем?

– Надо бы в сельсовет. Знаешь, где он? – прищурился Олег, разглядывая пустырь, где стоял всего один дом и тот нежилой, с зияющими дырами вместо окон, с почерневшим срубом.

– Сельсовет на карте не обозначен, – отозвался водитель. – Вот жилой сектор. Сейчас поедем туда и найдем. Хм. Неудивительно, что люди пропадают. Вон, смотрите, с одной стороны лес, с другой болото.

– Езжай прямо, – махнул Олег. – Спросим у кого-нибудь, – невесело усмехнулся он.

Через несколько сотен метров посреди дороги остановился длинный тощий старик. Он был одет в грязную серую рубаху, на два размера больше, чем требовалось, с наполовину оторванным правым рукавом. Сквозь прореху выглядывало смуглое костлявое плечо, прошитое размашистой строчкой белого шрама. Спортивные штаны держались на поясе слабо и сползали. Половину синих брючин покрывала глинистая корка. Старик растягивал губы в беззубой улыбке и радостно раскидывал руки в стороны, словно желая заключить гостей в объятия. Олег высунул голову в окно и спросил:

– Отец, дорогу до сельсовета не подскажешь?

Старик морщился и весело качал головой. Желтая кожа лица, расчерченная глубокими бороздами морщин, казалась настолько тонкой, что казалось, будто она колышется на ветру. Васильковые глаза не тронула воздушная пелена безумия, напротив, они светились мудростью и знанием какой-то небывалой тайны.

На дорогу вышла грузная женщина в теплой фуфайке и, переваливаясь с одной ноги на другую, подхватила старика под руку. Тот не сопротивляясь, покорно зашагал с ней к покосившемуся домику с рассохшимися зелеными ставнями. На середине пути он обернулся и погрозил пальцем, целясь в Олега лукавым взглядом. Олег свесил голову вниз, кромка стекла больно впилась в шею. Туман заволок колеса машины, переливаясь серебристыми, словно снежными искорками. Он поежился от холода, который исходил от земли. Людмила Ларина права, неприятное тут место, и совсем не похож этот поселок на Медный камень. Имел бы опыт, как сейчас, вмиг расколол бы Ольгу. Марицыно – совсем другое дело. Как разоблачить шайку сумасшедших сектантов? Каждый житель может быть причастен к преступлениям. Взять даже странного старика…

Пока Олег размышлял, уставившись на продавленную колесами мокрую глину, юркий сержант догнал хозяйку дома и расспросил ее обо всем.

– Этот дед – ее брат, – пояснил он, садясь за руль. – Раньше он руководил местным музеем, где была выставка горных пород. Потом из коллекции украли какой-то древний камень, и после этого у деда пропала дочка, четырнадцатилетняя Вика. Вот и свихнулся, оглох на оба уха. Как только сестра недоглядит, убегает на поиски.

Олег мрачно взглянул на него и сдвинул брови.

– Про сельсовет узнал?

– Узнал, – кивнул сержант. – Через три дома одноэтажный белый дом с голубой крышей, нам туда.

– Молоток, – Олег хлопнул парня по плечу, отчего тот расплылся в лучезарной улыбке. – Четко сработал. Как зовут-то тебя?

Сержант от похвалы раскраснелся и представился:

– Василий, товарищ майор.

– Сработаемся, Василий, – подмигнул ему Олег и кивнул на дорогу, – заверни за здание, если тут остановимся, помешаем кому-нибудь.

Здание сельсовета было одноэтажным, с большими деревянными окнами. В воздухе витал  запах краски – едва уловимый на улице и густой в помещении. Длинные и узкие коридоры заливал мрачный свет непогожего дня. Некоторые рамы были приоткрыты, и сквозняк, который прорывался сквозь жар чугунных батарей, холодил кожу.

Казалось, будто в здании никого нет, но у закрытых дверей слышался то скрип стула, то щелчки компьютерной мыши, то негромкая фоновая музыка. Олег прошелся по коридору, стараясь не создавать лишнего шума: он боялся спугнуть уютную тишину, которая погружала его в новые воспоминания о деревенском детстве и бабушке. Глаза забегали по табличкам с указанием должностей. Главный бухгалтер, заведующий хозяйством, финансист, секретарь… Все не то. Он развернулся и направился в правое крыло. Напротив входной двери Олег остановился, заметив стенд, который пестрел фотографиями пропавших девушек. Группа волонтеров из Кировграда призывала жителей села присоединиться к поискам. Здесь не теряли надежды на счастливый исход, несмотря на то, что с момента исчезновения прошло больше недели.

Олег помотал головой, разминая шею, одернул китель и перехватил другой рукой бушлат. Он окинул взглядом неровную цепочку дверей и направился к самой крайней. Она выделилась на фоне остальных блеском кофейного металла.

Олег прищурил один глаз и отметил про себя, что табличка на двери главы администрации новая, чего не скажешь о двери и вывеске часов приема. Недавно, получается, повесили. И, значит, прежний председатель был по какой-то причине смещен с должности. По какой причине?

Он постучал и, услышав приглушенное "войдите" из кабинета, потянул ручку на себя. Председатель привстал у стола и коротким, нервным кивком поприветствовал Олега.

– Доброе утро. Майор Савельев, следственный комитет. Прибыл из Екатеринбурга, – Олег вытянул из кармана удостоверение и раскрыл его перед лицом  председателя.

– Никита Андреевич, глава администрации села Марицыно, – пробежавшись глазами по строчкам документа, представился круглолицый мужчина в сером пиджаке и протянул Олегу дрожащую руку. – Чем могу быть полезен?

Олег изобразил подобие улыбки и повторил:

– Меня направили сюда в командировку. Я возглавляю следственные мероприятия в Марицыно. Прибыл на размещение.

Никита Андреевич часто заморгал и стал суетливо перебирать содержимое папок на столе. Его руки затряслись еще сильнее. Он понятия не имел, в какой угол метнуться, и в какой документ посмотреть, чтобы узнать, как поступить с прибывшим майором. Губы беззвучно шевелились, точно шептали: – "сейчас, сейчас, где-то видел". Олег тяжело вздохнул, плюхнулся на стул, отбросил бушлат на сейф позади себя, и заговорил с председателем мягче, почувствовав, что беспокойство собеседника сыграет ему на руку:

– Недавно назначили?

– Три дня назад, – запинаясь, ответил Никита Андреевич. – Вот…Сегодня первый день. Сейчас, все решим. Простите, не успел освоиться.