Золотая ртуть. Легенда о мастерах

– Потерпи, зайчонок. Через два дня будет суббота, и мы вместе сходим в парк. Я, ты и Бусинка. Идет? На аттракционы пока нельзя, зато на поезде можно.

– Хорошо, – ответила девочка и немного повеселела. – Мам, а как там без меня Буся? Не скучает?

– Как это не скучает? Грустит, скулит у порога целыми днями. Вот вернешься, радости-то у нее будет!

Иришка уткнулась взглядом в стену. Будет ли еще радостно? Немного усилий королевы Зимы, и ее засыплет снегом с ног до головы. Останется от  Иришки маленькая ледяная статуя.

Вернуться бы…

Динара сидела в кабинете напротив отца, ожидая, когда он, наконец, оторвется от заметок в своем потрепанном блокноте и обратит на нее внимание. Олег, развалившись в кожаном кресле рядом с книжным шкафом, изучал документы из толстой папки.  Он казался спокойным, но Динара знала, что это не так: Олег отлично скрывал чувства и держал лицо. Этакая профессиональная деформация, которая ужасно раздражает в быту. С таким человеком жить сложно – никогда не поймешь, как он поступит. Злость сворачивалась тугим змеиным клубком, того и гляди брызнет ядом. Стоило ли отпрашиваться, чтобы битый час наблюдать за их неотложными делами? Своих что ли нет?

– Значит так, друзья мои, – отец закрыл блокнот и положил на стол очки с толстыми, как у лупы, линзами. – Я позвал вас не просто так. Дело, собственно, вот в чем. Олег на следующей неделе отправляется в командировку. Сроки неизвестны. Поэтому, – он, словно гипнотизер, впился во встревоженные глаза дочери, – ты переезжаешь к нам.

Динара на миг поддалась внушению, но потом, встрепенувшись, вспомнила себя в седле "Дукати" на самом старте. Мотор ревет, руки вибрируют на руле, ты почти ничего не слышишь. А потом байк срывается с места, воздух вокруг него взрывается, перемешиваясь с едкой дорожной пылью. Рыжие огни трассы, встречные фары, вывески магазинов сливаются в сплошную неоновую ленту. Это в первый раз страшно, когда вливаешься в дорожный поток, пытаясь почувствовать байк, понять его характер, стать с ним единым целым, но когда, наконец, находишь для себя нужный ритм, приходит чувство восторга и свободы.

Ее губы дрогнули в усмешке, пока еще неуверенной, боязливой.

– Нет, – выдавила она тихо.

– Что, значит, нет? – побагровел отец. – Разве я тебя спрашивал?

Динара оглянулась на Олега в поиске поддержки. Он внимательно слушал, но не вмешивался, его лицо оставалось неизменным, как и поза.

– Я никуда переезжать не стану, – стараясь говорить спокойно, отчеканила Динара. – Достали уже твои указания и приказы. Сколько можно, папа? Всю жизнь что ли плясать под твою дудку?

– Ты слышал, как она заговорила, майор? – крикнул отец, сурово взглянув на Олега. В его голосе зазвучали жесткие, командные нотки. – Не много ли ей позволяешь?

– Динка, ну чего ты? – Олег подошел к ней и погладил по плечу. – Мне будет спокойнее, если переедешь.

Его пальцы обожгли холодом, хотя в комнате было тепло.

– А мне нет! – огрызнулась Динара, сбросила его руку и вскочила со стула. – Я устала, папа. Решайте вопросы по вашей командировке без меня. Я отпросилась с работы на два часа и ужасно опаздываю. А если вместо того, чтобы заниматься работой, будете искать способы, как заставить меня переехать, то я перееду, – она подошла к двери, распахнула ее, затем развернулась и крикнула. – В другой город, ясно?

Дверь с грохотом захлопнулась, портреты ученых, литераторов и политиков на стене закачались. Рамка с семейной фотографией, которую Динара по привычке отодвинула от себя, упала на стол стеклом вниз. Олег зажмурился, боясь представить, что последует за этой дикой выходкой. Но, к его удивлению, полковник спокойно вернулся за стол, отодвинул ручку с блокнотом в сторону и надолго замолчал. Несколько секунд он крутил указательным пальцем настольный  глобус из стекла, вспоминая о чем-то. Его глаза утратили стальной блеск и смотрели с грустью и беспокойством.

– Вот так она и ушла двадцать лет назад, – вздохнул Вадим Сергеевич. – И тоже село Марицыно, да будь трижды оно проклято! Людмила была у начальства на хорошем счету, все мужики ее уважали. Генерал Дмитриев сказал, как отрезал, капитан Ларина поедет, лучше нее никто не справится. Я несколько дней уговаривал его передумать. А потом сама явилась ко мне в кабинет… Из глаз молнии, упреками так и сыпала. А я чувствовал – беда будет, не хотел отпускать. Знаешь, майор, как сердце болело, когда сестра уезжала? – он несколько раз ударил кулаком в грудь, перевел дух и, запрокинув голову, чтобы скрыть блеснувшие слезы, откинулся на спинку кресла. – Ладно. Забыли, – Вадим Сергеевич звучно хлопнул ладонью по столу и нахмурился. – Пусть остается дома, но накажи, что к тебе ездить не нужно! Нечего ей делать в Марицыно, ясно?

Олег, изумленный рассказом полковника, кивнул и подсел к нему ближе. Вопрос крутился на языке, но он не решался его задать.

– Есть еще задача, Олег Романович. Приказывать не буду, на тебе и без того большая ответственность, – поморщился Вадим Сергеевич, развязывая одну из папок. – Решил к тебе обратиться, поскольку обнаружил в протоколах твою фамилию. Взгляни-ка.

Олег бросил взгляд на фотографии и документы. Одно из имен вызвало гул в груди. Горло сдавило так, что пришлось расстегнуть верхнюю пуговицу рубашки. В ту минуту он забыл о присутствии полковника, его взгляд потускнел, спокойное лицо скомкалось, исказилось гримасой боли. Пол под ногами закачался. Прошло восемь лет, но ничего не забылось окончательно. Ее облик исчезал из памяти, скрывался в страшных снах за черным туманом, а сейчас в единую минуту воскрес.

Фотография оживала, глубокие глаза Оленьки Северовой глядели на него с печалью и укором, пухлые губы растягивались в хитрой улыбке. Олег негодовал в душе, мечтая захлопнуть ненавистную папку, но знал, что не сможет отказаться от задания, каким бы оно ни было. Не сможет, потому что больше всего на свете хочет оставить ее снимок себе на память.

– Вспомнил, гляжу, – прищурился полковник.

– Вспомнил. А что? – отодвинул от себя папку Олег.

Вадим Сергеевич убрал в стопку фотографии, оставив одну из них.

– Знаком ли тебе Рыков Марк Ильич? Хотя, о чем я говорю? Ты же его и допрашивал. Он проходил как свидетель по делу о гибели Ольги Северовой, а брат Марка обвинялся в массовом убийстве. Я полистал материалы, любопытную историю ты расследовал на заре своей службы. Но у меня вопросы. Неужели ты поверил в несчастный случай на льду?

– Не поверил, – отвел взгляд Олег и сжал зубы. – Но что бы я сделал? Все свидетели говорили об одном и том же.

Полковник забарабанил пальцами по столу, вчитываясь в бланки допросов. Повисла тишина, разбавленная шуршанием бумаг и жалобным поскрипыванием стула. Закончив чтение, Вадим Сергеевич строго взглянул на Олега поверх стекол очков:

– Нет в твоих выводах логики, майор. Выходит, что Северову похитили, а потом, она, как ни в чем не бывало, приехала в село к  подруге. Вместо того чтобы мирно пить чай и оплакивать убитых друзей, девчонки потащились на озеро. Отличное место для прогулок, не находишь?

– Все понимаю. А что бы я сделал? Все концы в воду. Я предлагал нашему начальству не закрывать дело, провести дополнительные допросы, экспертизы. Мне сказали, что работы и без того полно. Настоящего убийцу с дачного поселка тоже не нашли. Многолетний висяк.

– Ладно, – отмахнулся полковник. – Плохо, конечно, что преступник до сих пор на свободе, но разговор сейчас не о нем. У Марка шесть лет назад исчезла невеста вместе с ребенком. Найти ее сам он не смог. А тут связи у него появились, – Вадим Сергеевич поднял глаза к потолку, показывая, какого вида связи нашлись у Марка. – В Москве, в главном управлении. Теперь этот вопрос у них на контроле, а решать его нам. Выяснилось, что девушка уехала в наш регион.

– Ну ясен пень, – недовольно фыркнул Олег, пригладив волосы. – Он редкостная скотина с короной на голове. Называет себя магом, деньги с людей дерет немалые. Знаю я таких шарлатанов. Так, а что надо сделать?

– Да, собственно, и делать почти ничего не надо. Почему тебе передал материалы? Решил перестраховаться, совета спросить. Тебе виднее, что за человек этот Марк Ильич. По нашим сведениям, Нелли Михайловна в селе Марицыно, куда ты направляешься. Работает в составе археологической группы. Она сменила фамилию на Аверьянову сразу после исчезновения. Почему бы тебе не поговорить с ней? Надо понимать, почему она ушла. Войдешь к ней в доверие, как старый знакомый, и все выспросишь. Если причина их разлада не в рукоприкладстве или чего похлеще, позвонишь Марку и скажешь, где его семья. Нелли не имеет права лишать ребенка общения с отцом, пускай разбираются сами. А если у нее есть причины прятаться… Позвонишь мне, решим.

– Ненавижу лезть в чужие отношения, – вздохнул майор. – Может, есть другие варианты решения? Жалко девушку. Не просто же так ушла.

– А если жалко, сделай, как говорю. Гиблое место село Марицыно. Пускай увозит их оттуда, – задумался Вадим Сергеевич. – И сам, слышишь меня? Всегда будь начеку. Всех внимательно слушай, любые мелочи записывай. Каждый вечер жду отчет. Ну? Что мнешься? Вижу, спросить хочешь.

– Ваша сестра, которая вела расследование в Марицыно… Что с ней? – решился Олег.

Губы у полковника задрожали и побледнели. Он ссутулился, карандаш выпал из ослабевших пальцев.

– С Людмилой случилось то же самое, что и с другими девушками. Но… в отличие от них, она пропала, а потом ее тело со следами удушения нашли в лесу. Остальных тоже искали, лес прочесали вдоль и поперек, результат нулевой.

– У нее были какие-то версии?

– В начале расследования Людмила отстаивала версию про маньяка. После бесед со старожилами она зацепилась за руну на болоте и предположила, что в поселке орудует языческая секта. Тогда никто не рассматривал эту версию всерьез, а стоило бы. В старых материалах есть фотографии, нужно сравнить знак на камне, неспроста он там находится. И в тот раз, и в этот люди начали пропадать за три-четыре дня до осеннего равноденствия. В настоящий момент отмечено два случая. Исчезают, заметь, только девушки до тридцати лет. Самой молодой было тринадцать, а самой старшей – двадцать шесть.

– Что за знак?

– Я отправил запрос экспертам. Ответили, что это славянская символика, одна из рун богини Мары. Логично, если учесть, что у болота находили обломки деревянных идолов и орудия труда тысячелетней давности. Вот тебе и тема беседы с Нелли. Глядишь, подскажет чего. Их группа там до ноября, успевай консультироваться.

– Преступника искали двадцать лет и не нашли… Странное дело. Такая же путаница, как в Медном камне, только сложнее. Почему вы передали это дело мне?

– Больше некому. И в твоем отделе самый высокий процент раскрываемости. Справишься, майор. Сегодня отдыхай, а завтра пойдешь в архив, я дал распоряжение Зосимову, он уже подготовил материалы. Опергруппа выехала на место вчера, сегодня будут предварительные результаты.

– Хорошо, – Олег поднялся и убрал в сумку документы. – Будет сделано, товарищ полковник.

– И еще… Не говори Динаре про то, как ее тетка погибла. Не дай бог за тобой сорвется.

– Не скажу. Она ничего не узнает, обещаю.

Глава 2

Динара вернулась домой и сразу же прошла в кухню, дыша на руки и ежась от забравшегося под куртку промозглого ветра. Окно было распахнуто – Олег, когда работал дома, не выносил духоты. О карниз разбивался ледяной дождь. Колючие брызги долетели до лица Динары, обожгли кожу. Прощайте солнечные дни… Когда с неба сыплет и сыплет, а день, вечер и утро сплетаются между собой в сумрачный узор, все происходящее в жизни принимаешь как должное, с равнодушием.

Динара не ждала от осени радостных событий. Она много работала и возвращалась домой поздними вечерами, чтобы не беспокоить Олега, который сейчас часто работал дома. В последнее время он стал слишком вспыльчивым: несколько безобидных замечаний переросли в шумные ссоры. Олег цеплялся по любому пустяку, казалось, что одно ее присутствие в доме раздражает мужа. Динара считала, что это пройдет, всякое бывает. Людям свойственно уставать, выгорать, злиться по пустякам. Конечно же он не остыл, конечно, до сих пор любит, разве может быть по-другому? Они ведь так долго вместе. Динара размышляла над странным поведением Олега, искала ему оправдания, но слишком боялась признать, что любовь стала похожа на осень.  А еще тоскливее становилось от того, что мысли о переезде к отцу пугали все меньше.

Негромко зашипел чайник. Динара опустилась в кресло, с наслаждением протянула к батарее замерзшие ноги и взглянула на зеркало в гардеробной. В нем отражался холодный свет настольной лампы. Олег работал, на этот раз он даже не отвлекся, чтобы бросить ленивое “привет”. Гадкое чувство, то ли вины, то ли грусти заполнило желудок. Аппетит пропал. Динара дотянулась до выключателя, щелкнула им и загляделась на фонари у соседнего дома. Мокрые листья переливались янтарно-серебристым покрывалом, а небо мерцало фиолетовым.

Воспоминания перенесли ее в другую осень, пятилетней давности. Отец задерживался на службе, и мама попросила Динару передать ему ужин. Начало октября, помнится, тоже выдалось непогожим. Динара выскочила на улицу без шарфа, прикрывая открытую шею поднятым воротником серого драпового пальто. Так и шла, голова опущена, руки в карманах, в мыслях вчерашний заваленный зачет по статистике и мечты о счастливой жизни в другом городе. На проходной она столкнулась с высоким широкоплечим мужчиной в офицерском кителе. Он наклонил голову набок, с неподдельным интересом разглядывая девушку, и многозначительно улыбнулся. Динара расправила плечи, опустила воротник и, кокетливо взмахнув ресницами, направилась к лестнице. В груди екнуло, ей хотелось обернуться, но она сдержалась. Восхищенный взгляд капитана прикоснулся к ее спине, словно теплая ладонь.

Вернувшись, Динара застала его на том же месте, он стоял, не сводя искушённых глаз со ступеней. Она застыла, не решаясь заговорить с ним. Взять бы, да как ни в чем не бывало пройти мимо, да вот только широкая фигура незнакомца заслонила проход.

– Дайте пройти, – потребовала от него Динара.

– Вы задержаны до выяснения обстоятельств, – неловко пошутил капитан, сложив руки на груди и хитро прищурившись. – С какой целью посещали объект? Предъявите пропуск.

Динара могла бы козырнуть тем, что она дочь полковника, но не стала. Капитан ей нравился, будет жаль, если распрощается после слов об отце. Вместо этого она фыркнула, сверкнула волосами и ответила:

– Если хочешь погулять со мной, так и скажи. А если нет, то иди, служи, нефиг выделываться.

Он звонко рассмеялся и повернулся боком, распахнув перед ней тяжелую дверь. В его правом ухе блеснуло небольшое серебристое кольцо. Динара удивилась, обычно полковник не поощрял таких вольностей.

– Куда идем? – спросил он так, будто бы они были знакомы очень давно. – Ах, да. Мы не познакомились, – капитан широко улыбнулся и протянул ей ладонь, – Олег Савельев.

Динара пожала его руку и сухо назвала свое имя, умолчав о фамилии.

– Динара. Что значит, “куда идем”? Я думала, ты определился, пока меня поджидал.

– Я бы решил, – почесал затылок Олег. – Но я же не местный,  вчера приехал, дорогу знаю только до общаги. Даже с начальством пока не знаком.

«В таком случае готовься к нагоняю от полковника», – позлорадствовала Динара, вспомнив о сережке. Но вслух спросила:

– А ты откуда?

– Раньше в Вологде жил, – пожал он плечами. – Вот, предложили поехать в другую область в порядке ротации. Пообещали оклад повысить и звание. Сначала думали в Архангельск, но потом полковник Ларин  попросил моего начальника, чтобы сюда перевели.

– Накосячил? – хмыкнула Динара.

– Нет, говорю же, ротация. Где-то избыток кадров, а где-то, наоборот, дефицит. Так и выкручиваются.

– И как тебя принял полковник? – осторожно осведомилась Динара, сгорая от любопытства.

– Да никак пока не принял, – расстроено отозвался Олег. – Не до меня ему было. В коридоре его встретил сегодня, он очень спешил, пообещал, что завтра побеседуем.

Они шагали по ярко освещенной и оживленной улице Ленина, затянутой тугим поясом вечерних пробок. На шумной дороге переговаривались гудками автомобили, звенели трамваи, пищали светофоры, предупреждая об окончании перехода. Лужи под ногами переливались отблесками огней, становясь то тепло-рыжими, то бело-розовыми. Прохожие толпились возле пешеходного перехода, выложенного серой бугристой брусчаткой, за ним вздымалось здание ЦУМ. Оно манило к себе ярким светом.

– Зайдем? – предложил Олег. – Угощу тебя кофе.

– Только ненадолго, – замялась Динара, поглядывая на часы. – Мне к девяти надо вернуться. И кофе, кстати, я не люблю. От какао не откажусь.

– По рукам, – кивнул он и взял Динару за руку, сразу упредив ее возмущение: – Народу много, потеряемся. Как тебя искать буду?

Динара вздохнула и зашагала рядом с ним. Однако у эскалатора она разжала пальцы, опасаясь встретить знакомых.

Потом они сидели в кафе, разговаривали и смеялись. Это был самый лучший вечер. Олег не знал, кто его спутница, смотрел на нее, как на королеву, любовался цветом волос, сыпал комплиментами. Стоило бы догадаться, что отец вынудил капитана сделать ей предложение после месяца знакомства, но в жизни Динары все складывалось легко, она и не заметила подвоха. А теперь сомнения наслаивались друг на друга, и с каждым днем становилось все тревожнее. Что будет дальше?

Она собралась с духом, приготовила чай с бутербродами и прокралась в комнату, решив, что пришла пора все обсудить. Зачем додумывать, если можно спросить прямо?

Олег сидел на комоде у подоконника в расстегнутой до середины синей рубашке и смотрел на фотографию, которая лежала перед ним. Глянцевая бумага отсвечивала красным. Он неохотно оторвался от снимка и о чем-то задумался, глядя на Динару. Она ужаснулась, насколько чужим стало его лицо: глаза воспаленные и безразличные, уголки губ опустились вниз, щеки впали и покрылись густой щетиной.

– Присядешь? – спросил он тихо. Динаре показалось, что его голос и не прозвучал вовсе, будто просто шевельнулись губы. Она устроилась на стуле напротив Олега, поставила чашку и блюдце на комод, подтянула к себе колени и украдкой взглянула на фотографию перед Олегом. На ней была девушка – красивая, но злая и лицемерная. Динара зажмурилась и отвернулась.

– Можешь подать остальные? – попросил он, указав на стол, где на самом краю осталось еще несколько снимков.

– Хм, любопытно, – заинтересовалась Динара фотографией мужчины в черном пиджаке и ярко-красной рубашке. – Боже мой, сколько пафоса. А на деле…

Она охнула от внезапной вспышки, поразившей ее. Надо было скорее оторваться от снимка, пока ее не захватили чужие воспоминания, но она не сумела. Правое плечо с татуировкой обожгло вновь. “Смотри, смотри” – кто-то неумолимо шептал ей. И чем дольше Динара смотрела, тем больше этот человек нравился ей. Она видела перед собой дьявольский блеск его темных глаз, колкую кривую усмешку, сердитую складку между бровями, фиолетовый перстень на руке, по которому расползалась чернота, слышала его торопливую речь – некоторые слова он произносил с придыханием, чувствовала, что этот человек обладает крепким внутренним стержнем, он ничего не забывает и не прощает, никогда не отступает от своего, плюет на всякую мораль и правила. И есть что-то еще, роковая тайна, скрытая от чужих глаз. Динара, затаив дыхание, наблюдала за его жизнью. Все, что в ней происходило, напоминало остросюжетный боевик. Разве так бывает?

Олег напрягся. Советы жены не единожды помогали ему в работе: у нее была феноменальная способность читать лица. И сейчас он сжимал  кулаки, ожидая, что скажет Динара. Девушка молчала, держа фотографию в дрожащих пальцах.

– Ну?! Что с ним?

Динара передала снимки Олегу и заметила его  злость, которую на этот раз он не смог обуздать.

– Думаю, здесь никакого криминала, если ты об этом. Но палец ему в рот не клади – откусит, – усмехнулась она.

– Как ты понимаешь вообще? – буркнул он, сердито сверкнув глазами. – У него на роже написано, что не бандит?

– Наука есть такая – физиогномика, – отмахнулась Динара. – А что, я когда-то была неправа?

– Права, права. Только жалко, что я его физиогномику не начистил тогда в поселке. Может быть, и Нелли никуда бы не пропала.

– Нелли – это его девушка?

– Ага, – хмыкнул Олег. – Сбежала с ребенком. Скажи, что она вообще нашла в этом Марке? Он даже разговаривать не умеет, я ему слово, он мне десять, из них пять матом. Придурок.

– Наверное, подходят друг к другу, – небрежно пожала плечами Динара.

Она перебрала остальные снимки и спросила, указав на один из них:

– Это же она? Нелли?

Олег побледнел и стер с лица пот рукавом.

– Да, она. Как ты поняла?

– Не знаю, – поморщилась Динара. – Догадалась.

Олег схватился за голову, взъерошив волосы, потом соскочил с комода, присел на корточки у стола и коснулся пальцами ее коленей.

– Это мое давнее дело, еще в Вологде служил, расследовал его. Мы не нашли того урода, расстрелявшего четырех ребят. Что-то упустил тогда. Ты видишь убийцу среди них?

– А та фотография тоже из этой папки? – оглянулась Динара на комод.

– Да, – кивнул Олег. – Что? Ты думаешь… – он прочитал ответ в ее глазах раньше, чем она успела что-либо сказать. – Но как? Оля ведь погибла…

Он закрыл руками лицо и замер.

Динара тут же все поняла. Она поднялась со стула и бессмысленно уставилась на столешницу, заваленную кипой документов. Вот, значит, в чем дело. Тайная связь с девушкой, которая давно мертва. Но кто напомнил Олегу о старом деле? Отец? Услужил, ничего не скажешь. Но ведь все в прошлом, ничего не вернуть. Вдруг еще наладится. Ну конечно – наладится…

Она прикусила губу и помрачнела, споткнувшись о знакомое слово «Марицыно» в бумагах Олега. А еще здесь была историческая справка с изображением символа, что сиял на жертвенном камне капища. Буквы были отпечатаны бледно, Динара наклонилась к листу, чтобы разглядеть текст.

«Ма-ра или «разрушение» одна из рун, используемых славянами. Она тесно связана с природными силами, несет за собой мощную энергию стихий, ассоциируется с разрывом, расторжением. В настоящее время руну применяют в эзотерических практиках в качестве и элемента разрушения, и элемента прогресса».

А потом мелькнули слова, которые оглушили ее. Ноги задрожали и подогнулись от ужаса:

«Родственники без вести пропавших жителей села связывают их исчезновение с появлением на камне у болота славянской руны. Поверхность камня была изучена экспертами 23.09.2023 г. Обнаружены следы крови в небольших количествах. Из этого следует, что первоначальная версия, предложенная следователем Лариной Л.В. в 2003 г. о существовании языческой секты, является на данный момент рабочей и подлежит проверке».

Так вот, что за руна была на капище! Ловушка сектантов. Игорь, выходит, не зря беспокоился. Мог ли он знать обо всем и промолчать? Но как можно… Иришка в опасности. Вдруг она пошла на капище, потому что ей кто-то это внушил? А вдруг лужа с синим стеклом и ящеркой – это тоже гипноз? Когда они успели?

И те письма… Письма о селе Марицыно, которые хранил отец долгие годы, так и лежат на старой квартире. Если рискнуть, если добраться до них, можно узнать, что произошло двадцать лет назад. Но…страшно. Не из-за отца. Из-за суровой правды, которая может открыться.

Динара потерла лоб, принимая решение.

– Я скоро вернусь, – положила она ладонь на плечо Олега. – Забыла важную папку на работе. А с утра  встреча.

Он выпрямился, сложил документы и фотографии в ящик, застегнул рубашку и расправил на ней рукава.

– Дело твое. Скоро вернешься? Я уезжаю завтра, – сухо ответил Олег. – Начались поиски пропавших людей. На мне столько всего сейчас, ничего не успеваю. Ладно, забей, чего это я.

У Динары сжалось сердце. Надо было идти, но позади нее распростерлась бездна. Шагнешь, и все пропало. Она подошла ближе, спрятала лицо на груди Олега и прошептала:

– Зачем ты так? Я же всегда рядом. Если хочешь, чтобы я осталась, так и скажи.

– Тогда останься, – грустно улыбнулся он.

Глава 3

 Динара обычно засыпала быстро, но эта ночь казалась ей бесконечной. Она резко проваливалась в сон, потом вздрагивала и снова просыпалась. В одно из таких пробуждений Динара услышала гудение телефона. Она перевернулась на бок, открыла один глаз и взглянула на экран. Номер не определился, цифры скрылись за иксами. Кого приспичило звонить ночью? Динара потянулась к телефону, чтобы ответить, но веки внезапно отяжелели, и она снова уснула.

Через некоторое время гудение повторилось. Динара отвернулась к стене и укрылась с головой одеялом, но звонящий не унимался. Она сердито цыкнула, схватила телефон и буркнула в него:

– Алло. Кто это?