Невеста тролля

Мария Минаева

Невеста тролля

1

Мать повесила в комнате Терисии подвенечное платье на гвоздик рядом с иконой. Это напоминание о том, к чему её принудили против воли, чего юной девушке не избежать, если она хоть в грош ставит свою семью. Грош, деньги, богатство: это, кстати, всё, что волнует её семейку. Сестры Тери озабочены красивыми тряпками и побрякушками, которые отец привозит после продажи товара. Достопочтенный папочка-торговец – зажиточный человек, но ему всегда мало. Будучи верующим, он невероятно жадный и крайне расчётливый. Дочерей наряжает только для того, чтобы привлечь к ним новых ухажёров, побыстрее да повыгоднее продать замуж.

Две сестры уже замужем, уехали в дома мужей, потому девушка и спит одна в комнате. Родители почти превратили помещение в склад, но делить этот склад ни с кем не приходится, ведь другие две сестры дружат против неё и спят вместе. Тери – четвёртая из пяти сестёр по возрасту, и до сегодняшнего дня девушка была уверена, что замужество её долго не коснётся. Хотя бы ещё пару лет точно, за которые она придумает, как супружеской повинности избежать. Кто же знал, что после очередного заморского путешествия папа привезёт не только ворох вещей на продажу, но и будущего зятя! Этот приезжий девушке отвратителен. Чернобородый, плотного телосложения мужчина, не снимающий цветастого тюрбана с головы, почти вдвое старше Терисии, но искал жену среди молодых девушек. Из трёх незамужних дочерей хозяина дома выбрал именно её.

О своём решении объявил прямо за первым ужином, из-за чего потом девушке уже не лез в горло кусок. Сейчас, сидя в запертой снаружи комнате в компании свадебного платья, Тери боролась и с голодом, и с обидой, и с гневом. Ей отвратительно было идти замуж за человека, который изъясняться на её родном языке даже не может, который по её меркам старый и некрасивый, да ещё увезёт неведомо куда. Девушка не раз слышала, что в краях, где мужчины ходят в тюрбанах, жён принято мучать, делать их рабынями и заставлять круглыми сутками работать без минуты отдыха. Такой судьбы Тери совсем не хотела, а потому ждала глубокой ночи, чтобы бежать. И почти дождалась.

Через некоторое время возня в их доме затихла, все свечи погасли, разговоры прекратились. Терисия осторожно выбралась из-под мягкого одеяла. На дворе осень, а печи в доме мать топить не велит – экономит; дрожа от холода, девушка нащупала одежду, спрятанную перед сном, наспех натянула её, не забыв про дополнительные тёплые чулки и вторую толстую льняную рубаху под платье да кожух на овечьем меху. Дрожь в конечностях ушла. Тери напомнила себе то, для чего она собралась бежать из дома и вновь наполнилась решительностью.

Не издавая громких шорохов, она выгребла из своих схронов абсолютно все драгоценности, коих, конечно, было немного. Матушка с папашей драгоценности в руки не давали просто так, разве что на выход, чтобы похвастать перед соседями или родственниками. Тери любила эти побрякушки терять или же у неё их якобы воровали – теперь всё, числившееся потерянным и украденным, было в мешочке за пазухой. Девушка не могла не бросить последнего взгляда на платье, переливающееся шелками в свете луны. Она смотрела на него и будто слышала свадебную музыку, а потом представила, как разозлится папа из-за побега. Её бросило в жар от ужаса, но Тери одёрнула себя. Столько ценной заморской ткани на платье потрачено, и наверно, оно стоит немало. Перекрестившись перед иконой и мыслено прочитав кратчайшую молитву, не долго думая девица и наряд засунула в мешок, где уже лежали её сменные вещи.

Самое сложное было выбраться из дома, ведь Тери приходилось впервые в её жизни лезть из окна. Хорошо, что падать было невысоко, а от волнения девушка не ощущала боли в расшибленном колене. Она кралась под стенами мимо сарая, где похрюкивали свиньи, до самой конюшни, там в потёмках седлала одну из спящих кобыл. Животное, как назло, упрямилось, просыпаться не желало.

– Да чтобы ты сдохла, скотина, вставай! – нетерпеливо прикрикнула наконец Тери.

Лошадь тут же поднялась, узнав знакомый голос той, кто её всегда кормила, но вместе с этим загавкали сторожевые собаки. Хозяйство большое, потому семья Терисии держала их восемь. И все восемь до ужаса громкие, девушка понимала это, а потому как можно быстрее примостила на лошадь седло, на скорую руку затянула ремни. А в хозяйском доме уже загорелся свет. Родители проснулись!

Тери села верхом, пустила кобылу галопом прямо через огород, он в это время года был давно вспаханным и пустым. Ветер от быстрой езды дул в лицо, начали слезиться глаза, а девушка с трудом старалась удержать поводья да не выпустить мешок со своими пожитками и платьем. Страха девушка не чувствовала, побег давался на одном дыхании, на едином чувстве обиды и негодования. Впрочем, Тери даже толком не понимала, куда бежит, как следует распланировать своё будущее тоже она не успела, да и не считала это таким уж важным. Главное – добраться до большого города, а там видно будет.

Лошадь быстро пересекла поле и вскоре уже вышла на дорогу. От родного села Тери отъехала довольно далеко, но не переставала оглядываться, опасаясь погони. Тем временем быстро скакать лошадь устала и постепенно перешла на размеренную ходьбу, дорога же достигла того участка, где огибает лес. Девушка теперь не только оглядывалась, страшась погони, но и постоянно всматривалась в чёрную чащу: где-то ветки странно зашевелятся, где-то звук какой-то подозрительный резанёт слух. Никогда ещё Терисия так далеко не отходила от дома. Отец не вывозил дочерей за пределы села, а мать запрещала даже ходить поблизости леса, не то что заходить под сень его деревьев.

Беглянка вспомнила страшные истории, которыми их с сёстрами пугали в детстве, и по коже пробежали мурашки. «Нет, это выдумки!» – Тери впервые за эту ночь стала так сильно бояться, что готова была при новом шорохе со стороны леса повернуть кобылу назад, вернуться домой. Но, прежде чем какой-либо звук успел её испугать, она вновь обернулась, и сердце ушло в пятки. Со стороны села ехала дюжина всадников, поднимая за собой клубы пыли. Гонятся за ней!

Паника. Девушка моментально вообразила своё наказание, когда её догонят – выпорют так, что места живого не останется. Фантомная боль от розог, ремней, палок, камней; Тери посмотрела на длинную дорогу впереди, понимая, что, сколько бы она ни гнала свою хилую лошадь, ей никогда не скрыться от преследователей. Но был и ещё один выход – свернуть в лес и будь что будет. Она развернула кобылу в чащу, ударила её по крупу, и уставшее животное опять поскакало в заданном направлении.

Казалось, вот-вот они вместе с кобылой врежутся в очередное дерево, что в кромешной тьме было сделать проще простого. Но не врезались. Несколько раз лошадь пыталась замедлить шаг, а Терисия все погоняла её, даже не прислушиваясь к тому, гонится ли за ней кто-то или уже нет. В конце концов, животное утомилось окончательно, бежать не хотело, сколько бы девушка ни била. В полутьме брела кобыла с наездницей ещё очень долго, а когда через густую листву леса стали пробиваться рассветные лучи, лошадь вдруг пала ниц и начала валиться набок на сухую листву.

Животное тяжело дышало. Тери не понимала, что происходит, и ничего поделать не могла. Стоя посреди одинаковых деревьев, она понятия не имела, куда идти, что делать, но сидеть рядом с полудохлой кобылой тоже не хотелось – утром было довольно холодно, для своего же обогрева ей нужно либо двигаться, либо развести костёр. С собой беглянка не удосужилась взять никакого огнива, а голыми руками добывать огонь не умела. Оставалось только идти куда глаза глядят с надеждой в сердце, что сможет выбраться из леса или хотя бы встретит на пути доброго человека, который выведет к ближайшему селу.

Днём лес казался немногим приятнее, чем ночью – холодно, сыро, странные шумы и хрусты за спиной Тери предпочитала списывать на каких-либо животных. Девушка шла долго, голод усиливался и, несмотря на две пары сорочек и чулок под тёплой многослойной юбкой, беглянка успела продрогнуть. Часами она шла, погруженная в мысли, самотерзаний было не избежать. Теперь девушка уже не думала, что её честь стоит так много, что её обида за нежеланное замужество так велика, и даже тот иностранец не казался таким уж отвратительным. Подумаешь, носит тюрбан. Терисия обещала себе, что если Господь пожалеет её и выведет из этого ужасного леса, она примет свою судьбу – будет самой лучшей женой хоть самому последнему уроду, за которого её захотят отдать замуж. Что угодно лучше, чем такая глупая и жалкая смерть, которая уже идёт за ней по пятам.

Невероятно рада она была, когда под самый вечер под её ногами оказалась протоптанная тропа. Значит, здесь ходят люди, думала Тери, надеясь, что если будет идти вдоль тропы, то дойдёт до охотничьего домика. Путь был долгим, ночь быстро напустила мрак. Каково же было удивление беглянки, когда в конце тропы обнаружилась не хижина, а замок. Похожие она видела только единожды в книге, которую привозил отец на перепродажу. Но кто будет жить в такой глуши? Девушка испугалась: может, этот замок давно брошен. Впрочем, даже в этом случае всё не так безнадёжно, ведь там, по крайней мере, можно укрыться от ветра, дождя, даже снега.

Дошагав до высоких ворот, девушка сначала дёрнула массивную ручку. Заперто. «Если запирают, значит, живут здесь», – подумала Терисия и начала со всех оставшихся сил стучать в ворота и звать хозяев. Не без волнения она ждала, когда дверь откроется. Услышала непонятный шум по ту сторону, на речь не похожий. Огромные ворота медленно отворились, выпуская яркий луч света от переносной лампы прямо в ночную тьму. Некто, возможно, хозяин, вышел из ворот и светил в неё своим фонарём, внимательно изучая гостью. Он видел Тери, она его нет: непривыкшие к темноте глаза свет ослепил, теперь они не улавливали даже силуэта незнакомца за фонарём, сколько девушка ни щурила глаза.

– Доброго вечера, господин. Мир твоему дому и здоровья семье, – наконец решилась заговорить Тери, не выдерживая долгого молчания. – Прошу твоей милости и помощи, я заблудилась в лесу и потеряла свою лошадь. Умоляю, я не воровка и не попрошайка, всего лишь простая честная девушка, и мне нужен ночлег.

После непродолжительного молчания, человек, отворивший ворота, вдруг начал смеяться так, что фонарь в его руках затрясся. Громкий хохот до костей пробрал Тери. Не в её бедственном положении оценивать и судить повадки людей, чьей помощи она просила, но этот смех звучал так страшно, что в памяти мигом всплыли страшные сказки о монстрах леса. Тех самых, которые воруют и едят людей. Повинуясь инстинкту самосохранения, Тери бросилась наутёк.

– Бежит! Схватить! – слышала девушка за своей спиной их слова, затем крики и свист. Речь существ больше походила на рычание, Терисия не могла обернуться и взглянуть на их облик, лишь тщетно пыталась бежать быстрее. Бегство от неизвестных оборвали удушье, резкая боль в затылке и беспамятство, в которое она провалилась мгновенно по неизвестной причине.

2

Когда сознание начало возвращаться, инстинктивно Тери пыталась сорвать с шеи удавку, но та сидела плотно. Наконец, девушка поняла, что это не удавка, а ошейник, какой вешают на домашних животных. Кожа под ним болит свежей раной, ноет затылок. Девушка ещё некоторое время после пробуждения лежала в своей клетке, прислушиваясь к тому, что происходит вокруг, пытаясь понять, где находится. Сотни голосов таких же грубых, как у её последних преследователей. Пленница убедилась: она в ловушке. Но осмелилась осторожно поднять голову, оглядеть присутствующих.

Комок отвращения и страха подошёл к её горлу: помещение заполнено безобразными монстрами. Одни сидели за длинными столами, другие ходили рядом, третьи танцевали под какие-то дикие звуки местного подобия оркестра, четвёртые развалились прямо на полу, устланному чёрной от грязи соломой. Само помещение просторное, высокие потолки, гладкие стены с рядом длинных и узких окон с цветными стёклами могли внушить трепет и восхищение. Если бы не смрад, грязь и мерзкие чудовища, то это вполне могло быть залом для банкетов или чем-то вроде тех комнат, какие есть в богатых домах.

Кто-то из мимо проходивших чудищ, специально или случайно, пнул её клетку, ведь та стояла крайней. Клетка пошатнулась, но не сдвинулась места – с одной из сторон была прикована к железной решётке у стены цепью. Тери вдруг оглядела себя и с ужасом осознала, что сидит тут абсолютно голая. Из-за невероятной духоты в помещении она не сразу заметила этой детали, но когда поняла, то запаниковала. Скромная девушка, по заветам Святой книги, никогда не оголяла своего тела полностью, разве что во время купания в полном одиночестве. Тери подобрала под себя ноги и вжалась в самый дальний угол тесной клетки, уткнувшись алым от стыда лицом в колени.

Ни её душевных мук, ни стыда никто из веселившихся монстров словно бы и не заметил, ничего ровным счётом не менялось так долго, что пленница успела отделаться от приступа стыда. «Было бы кого стыдиться! – корила сама себя девушка, – Это не люди, а адовые твари. Им всё равно, успокойся». С трудом переборов сильнейшую волну смущения, она всё же подняла глаза вновь. Взгляд зацепился за сидевшее за самым ближним столом существо. Света в помещении явно недоставало, но Терисия смогла сполна разглядеть мясистую рожу бурого цвета, точно как у покойника, увидела маленькие, почти поросячьи глазки, огромный крючковатый нос с бородавкой, заметила и одежду, больше напоминающую обноски, сплошь в пятнах и дырах.

Его тело по строению могло напомнить человеческое, но было в нём много от хряка и от медведя. Живот достаточно большой, чтобы плотно упираться в стол, когда монстр что-то жрал; ноги и руки огромных размеров и густо покрыты волосами, в то время как голова, лысая и лоснящаяся от жира, или пота. Но больше всего от человека эту тварь отличали уши – несоразмерно больше головы, с заостренными, уходящими вверх твёрдыми хрящами. Девушка смотрела на эти уродливые отростки и не могла вспомнить ни одного животного, у которого они были такими же. «Тварей этих создал не господь Бог, а Дьявол, сам Сатана», – решила про себя Тери, ещё больше вжимаясь в решётку.

Смотреть более на дьявольских созданий было выше её сил, а потому девушка обратила внимание на соседнюю с собой клетку. Стояла та довольно близко, потому без труда Тери увидела в ней мужчину. Судя по тому, что его глаза закрыты, а голова откинута назад, он либо был без сознания, либо уже мёртв. Так же как и на ней само́й, на нём не было одежды, только ошейник. То ли после зрелища ужасных монстров, то ли потому что мужчина и правда очень хорош собой, но Тери захотелось, что бы он был жив.

– Эй, – негромко окликнула его девушка, опасаясь, что привлечёт лишнее внимание пленителей. Парень не отреагировал. Пришлось повторить чуть громче: – Эй, ты жив? – Никакой реакции. Терисия не могла даже понять дышит ли он, но ей вдруг овладела почти такая же слепая смелость, как тогда, когда она решилась бежать из дома – девушка осторожно просунула руку через прутья сначала своей, а потом и его клетки, коснулась его плеча и тут же убрала руку.

– Очнись, ну же…

От прикосновения парень вздрогнул. Его глаза открылись, но первым делом заметил он не её, а ужасных монстров, наполнявших комнату. Лицо незнакомца искривилось гримасой ужаса, он будто бы готов был закричать, но Тери вовремя остановила его:

– Тихо, прошу тебя! Они нас заметят, – громко шептала она, и хорошо, что парень всё-таки её услышал. Его большие испуганные глаза теперь смотрели на Терисию.

– Что? Где я?

– Если бы я знала… – Но задумавшись о том, как она нашла замок, скоро добавила: – Где-то посреди леса, наверно.

– Леса? Господи…

– Как они тебя схватили? – девушка опасливо глянула в сторону монстров.

Красивое лицо парня нахмурилось, он покачал головой, поднося ладонь ко лбу. Только теперь Тери заметила на той части его лица огромный багрово-чёрный ушиб ото лба до виска. Девушка представила, как это должно быть больно, ведь рана выглядела серьёзной.

– Послушай, мы должны бежать, – выпалила она, вместе с тем ощущая всю безвыходность их положения. Но Тери хотелось, чтобы пленник хотя бы надежду на побег ей дал, тогда ждать смерти было бы не так ужасно. Но парень посмотрел на неё полным боли взглядом, затем вновь закрыл глаза и опустил подбородок на грудь. Девушку это одновременно разочаровало и разозлило.

– Ну и слабак! Взрослый детина, а боится как трусливая курица! – От парня всё не было никакой реакции, но это ещё больше раззадоривало Тери. – Мог бы хотя бы попытаться, а не подымать лапки кверху, когда головка бо-бо. Трус!

Девушка злилась не столько на парня, сколько на себя саму за то, что именно её глупость привела её, судя по всему, к смерти. И никто теперь не поможет. Парень казался последней соломинкой, за которую она, будто утопающий, схватилась, но и та предательски сломалась. Теперь она чувствовала, что безнадёжно тонет. Даже разрыдалась бы сейчас, если бы не была так зла, ведь слёзы – жалость к себе, а она себя только ненавидела.

Скоро та нелепая музыка, под которую плясали некоторые твари, затихла, смех и гомон тоже, болтовня перешла во встревоженный шёпот, словно что-то серьёзное вот-вот должно случиться. Терисия смотрела из своей клетки во все стороны, ожидая, с какой придёт ей конец, но видела только физиономии тварей, изредка поглядывающих в её сторону. Некоторые, к её ужасу, при этом даже облизнулись, словно она была редким деликатесом.

Вскоре одна из дальних дверей распахнулась, Тери поняла это по скрипу петель, но самого вошедшего не видела до тех пор, пока тот, обогнув все столы, выслушав приветствия и восхваления присутствующих, не подошёл к ряду пленников в клетках. Это был один из таких же монстров, как все остальные, но только в стальном шлеме да с ростом и шириной плеч больше тех, кто поднимались к нему на поклон с насиженных мест.

Главарь, как оценила его Терисия, осматривал пленников практически молча, некоторых для него вытаскивали из клеток, а других он только окидывал взглядом. Несколько раз он указал перстом на клетку, громко командуя: «Этот!», после чего её снимали с цепи и куда-то уносили прислужники. Когда черёд дошёл вплотную до Тери, её сердце уже готово было выскочить из груди от страха.

Монстр сначала окинул взглядом парня рядом с девушкой, того самого, которому побег оказался неинтересен. Прислужник рядом с главарём негромко залепетал:

– Этого поймали на поле близ реки, он овцепас. Худой, но брыкался, пришлось приложить головой о дубину для успокоения, – подчинённый сделал паузу, ожидая реакции. Главарь молча кивнул. – На откорм прикажете? Опасаюсь, подохнет. Больно грубо приложили башкой, хрустнуло даже.

– Тогда варите, – изрёк свой вердикт главарь, и клетку с парнем тут же отстегнули от стены. Как бы ни злилась Тери на него за слабость, это «варите» заставило её сочувствовать ему, как родному брату, которого у неё никогда не было. Но пока в её голове складывалась полная картина того, что именно из-за травмы незнакомец и не хотел бежать с ней, очередь осмотра дошла до неё само́й. Девушка отчётливо слышала слова прислужника:

– А это самочка, молодая девочка. Вам, царь, уже докладывали, что сама пришла под ворота ночью. Помощи просила, – болтливый монстр на этих словах едва сдержал улыбку, зато столпившиеся за его спиной залились мерзким смехом.

– Вытаскивайте, – сурово приказал главарь. С клетки тут же был снят замок, её саму схватили за ошейник и быстро вытащили из железной тюрьмы.

Понимая огромную силу существ, Тери даже не пыталась сопротивляться. От страха девушку начала бить крупная дрожь, едва она встала в полный рост перед главарём. Только сейчас она могла понять истинные размеры тварей: если большинство из них были выше неё на две головы, то этот как минимум на три или четыре головы превосходил её рост. Девушка потупила взгляд в грязную солому под своими босыми ногами, и пыталась прочитать про себя молитву, но строки и слова постоянно путались. Ей казалось, что безмолвное изучение её тела длится целую вечность, но на самом деле прошло не более полуминуты.

Из-за опущенного взгляда девушка не видела, что изучает её не только главарь, но и каждый, чей взгляд мог дотянуться до её белого тела. Она была единственной девушкой среди пленников сегодня, ничего удивительного. Прислужник не выдержал созерцания и рукой попытался прощупать прослойку жира на бёдрах пленницы, отчего больно их ущипнул. Тери чуть не взвизгнула от внезапной боли.

– Первая самочка за сезон, молоденькая какая! – проговорил прислужник медленно и с удовольствием. – Её бы запечь с яблоками да изюмом, какая сладенькая была бы…

– В зад себе засунь изюм, увалень! – крикнул кто-то из толпы, – Она и без него вкусная, только испоганишь мясо. Сырой, только сырой! Пока живая – разорвать!.. Ох, да с бражкой, какая прелесть была бы!

Предложение съесть Терисию сырой вызвало бурную поддержку многих присутствующих. Они уже сейчас готовы были впиться клыками в неё, растерзать на кусочки, ждали сигнала от главаря. Но тот, видимо, думал.

– Тощая, – презрительно и грубо ответил он на возбуждённые голодом улюлюканья подчинённых.

– Да разве тощая, справедливый король? – взмолился прислужник, который протянул лапу, чтобы ещё раз ущипнуть её, но в этот раз Тери успела вывернуться. – Говорю вам, с яблоками и изюмом сочнейшая будет девочка, сочнейшая!..

Толпа уже начинала недовольно роптать. Но король тварей не слушал ни прислужника, ни голодных подданных, его решение не подлежало отмене. Тем не менее чтобы подчинённые немного успокоились, главарь принял единственно правильное решение – убрать её с глаз публики.

– В мои покои неси, – скомандовал слуге, когда тот отправил девушку обратно в её клетку. Приказ тут же начали исполнять, унося пленницу из большого зала в тёмные коридоры замка.

Слуга долго нёс, спускался словно бы в какой-то погреб, девушка только и видела перед собой череду каменных ступеней да голые стены. Наконец, перед одной из дверей они остановились, клетку с ней занесли в тёмное и сырое помещение. Единственный источник света – факел в руках у слуги – удалился из комнаты вместе с ним самим. Тери осталась сидеть в тёмной, сырой тишине. В отличие от главного зала, здесь было намного холоднее, и нагая пленница, чем дальше, тем сильнее ощущала, что замерзает. Чтобы хоть как-то согреться, она свернулась калачиком на дне металлической клетки, укрывшись своими длинными светлыми волосами как одеялом.

Где-то возле стены послышался писк то ли мыши, то ли крысы, и кроме этого ничто не нарушило абсолютную тишину. Подобие радости за то, что она не умерла сегодня, грело её где-то в области пустого, голодного желудка. Девушка пыталась насладиться даже этими минутами в холодной темноте, ведь сейчас она жива, всё ещё дышит, чувствует биение своего сердца. Её жизнь стала настолько маленькой и хрупкой, что вдруг приобрела невероятную ценность для Терисии, превратилась в единственную радость в безрадостном и жестоком мире.

С этим тёплым чувством она и заснула. Проснулась от скрипа двери и тяжёлых шагов рядом с собой. Он пришёл, король монстров, помиловавший её этой ночью. Пришёл один, с зажатым под мышкой шлемом, в другой руке он нёс одновременно мешок и факел. Запирая дверь, он обернулся на пленницу, их глаза на секунду встретились – Тери следила за каждым его движением, а он просто убеждался, что его приказ выполнили. Задерживать взгляд на пленнице он не посчитал нужным, молча кинул к её клетке мешок. Закрепив факел в углублении одной из стен, он поставил шлем на стол, а сам подошёл к огромной кровати. Завалился на неё в том же, в чём был, обутый и одетый. Немного времени прошло, и девушка услышала громкий храп.

Остаток времени перед сном она не сводила взгляда с мешка, лежавшего у клетки. Очень похож на тот, с которым Терисия бежала из дому. Но что там внутри? Содержимое мешка казалось довольно объёмным, неровной округлой формы, к тому же оставляло влажные подтёки с одной стороны. Тери вообразила, что монстр принёс ей отрубленную голову того парня, овцепаса, которого как раз отправили на варку. Мурашки пробежали по её спине, к горлу подступила тошнота. Подавив рвотный позыв, девушка нашла в себе силы отвернуться лицом к стене, свернуться в уже неудобной, но единственно возможной позе, чтобы попытаться уснуть. Из-за громкого храпа хозяина покоев вновь отойти ко сну ей удалось далеко не с первого раза.

3

Плеск льющейся воды разбудил. Тери не понимала, сколько спала, был день или ночь, ведь в мрачном помещении не было окон. На стене всё так же горел факел, комната осталась без изменений, если не считать повёрнутого лицом к стене великана. Пленница не сразу вспомнила то, где она, и что сейчас она именно пленница. Фигура мужчины ввела Терисию в ступор, но когда взгляд привлекло некое движение в мешке, всё ещё лежащем у её клетки, воспоминания тут же ожили. В мешке голова того парня, но… какого чёрта она шевелится? Что за колдовство?