Юнион

Астронавты переглянулись. Ни командира, ни его помощников среди пленённых не нашлось, и из строя стали выталкивать Анни Кейсер как самую активную при организации голосования.

– Баба? – удивился Хур Перен, – чудные у вас порядки однако… Ну да ладно, иди сюда! И назови-ка мне для начала номер помещения, где располагается рубка управления… И как до неё дойти.

– Это комната номер 701. Седьмой этаж. Лифт останавливается прямо напротив. Кстати, господин, вы можете снять скафандры. Мы обходимся без них, а надеваем их только тогда, когда выходим в открытый космос.

– Это потом. Рулевые, штурманы, короче, все, кто может управлять кораблём, – шаг вперёд!

Двое рулевых и один помощник штурмана вышли из строя.

– Сдать карточки! Встать у противоположной стены! А теперь шаг вперёд те, кто сумеет отремонтировать подорванную стойку!

На этот раз вышел только один астронавт.

– Есть ли у вас скафандры для выхода на Юнион? – спросил Хур Перен. – Что, нет?! Ну что ж… Мы могли бы под ружьями заставить вас работать без скафандров. Но мы проявляем гуманность! Мы, равильцы, даём вам наши скафандры! Даём тем, кто добровольно поможет починить неисправность.

– Я один профессиональный ремонтник, – произнёс тот, кто вышел из строя, – но я смогу показать, что надо делать. Работа несложная. Выходите, желающие! Если мы отремонтируем стойку, заслужим доверие и благосклонность новых командиров.

Из строя вышли шесть добровольцев. Равильцы сняли свои скафандры, американцы их надели, сетуя на неудобства их конструкции, и в сопровождении охранников пошли выполнять свою работу, предварительно сдав карточки одному из конвоиров.

– Ну, всё. А теперь мы с тобой немного посекретничаем! – Хур Перен взял за руку Анни Кейсер и зашёл в переговорную, захлопнув за собой дверь.

– Позволь представиться: Хур Перен, командир отряда спецназа Равиля.

– Анни Кейсер… – пролепетала заведующая лазарета, увидев в переговорной ужасную картину расправы над её соотечественниками. – Что, что это?!

– Не обращай внимания! Скоро уберут. Они напали на нас, пришлось применять оружие. Надеюсь, что ты благоразумна и не позволишь себе лишнего, не так ли?

– Да, я предложила сдаться и провела голосование… Большинство высказалось за моё предложение… Но… Но… один ещё жив, ему надо оказать помощь! – Кейсер указала на Вальтера Смита.

– О нём позже, сколько было против твоего предложения? Кто они?

– Что вы хотите с ними сделать? – со страхом спросила Анни. – У нас демократия, каждый имеет право высказывать мнение.

– Мы наказывать за мнение не собираемся. Но мы должны знать, от кого может исходить угроза бунта. И до прилёта на Гамму эти люди просто будут изолированы от остальных. А уж на нашей гостеприимной планете всем найдётся занятие. Так что смело перечисляй имена!

– Так… Джек Вайсберг, Дик Милк, Бенджамин Фланк, Фредди Хьюстон… всего девять человек.

– Так и запишем… А тебя пока я ставлю старшей над остальными астронавтами. Пошли, нас уже заждались.

Хур Перен толкнул дверь, забыв про то, что доступ к ней имели только командир корабля и его помощники. Дверь не поддавалась!

– Открывай! – с тревогой обратился Хур к Анни Кейсер.

Анни приложила указательный палец правой руки к двери, но та не открылась.

– У меня нет доступа…

– Проклятье, что делать??!! Кто имеет доступ?

– Командир и его помощники… Ещё заведующий переговорной комнатой Джек Вайсберг. Всё.

– Вальтер Смит сможет открыть?

– Мог… Но у него же практически оторвана рука, причём правая! Мы можем открывать двери только указательным пальцем правой руки… Причём дело не только в отпечатках пальцев, но и в теплоте… рука должна быть тёплой, живой…

– Джек в строю? Вызывай его, пусть подойдёт к двери и откроет! И вызови мне моего заместителя, у него карточка погибшей женщины… И выключи переговорный аппарат, я буду передавать секретные сведения!

Заместитель Хура Перена Март Зиль долго возился с карточкой. Наконец ему удалось нажать нужную «кнопку», и он услышал голос своего командира.

– Отведёшь восемь человек подальше от переговорной, чтобы никто ничего не заподозрил раньше времени. Я называю имена, ты выводишь их как бы в отдельную каюту, а потом расстреливаешь!

– Так точно! Выполняю!

– Повторяй вслед за мной имена и фамилии!

Март Зиль отчаянно коверкал имена, и американцы с трудом понимали, кому он приказывает выйти из строя. Он называл имена и знаками показывал, что надо выйти на середину, а затем повернуться направо. После того, как астронавты построились, он, не боясь быть понятым землянами, передал приказ командира своим головорезам – сопроводить обречённых и расстрелять подальше от переговорной комнаты.

– Это же те, кто голосовал против! – догадался Мартин Кински. – Куда же их повели? В отдельную комнату или…

– Слушай следующий приказ, Март! Захлопнулась дверь, а эта дура, что со мной, не имеет доступа к двери. На это имеет право заведующий комнатой для переговоров, какой-то Джек Вайсберг, он сейчас стоит перед тобой в строю. Срочно прикажи ему открыть дверь!

– Всё понял, командир!

Март Зиль уже хотел было позвать Вайсберга, но спохватился.

«А что если… Хур Перен погибнет как герой за свободу Равиля?»

Но сначала Марту Зилю предстояло найти путь к рубке управления, предотвратив возможные бунты, и заставить астронавтов как можно быстрее починить стойку.

Он отобрал у землян карточки и отправил пленных обратно в спортзал под присмотром своих бойцов. Сам же с группой из четырёх подчинённых и помощника штурмана поднялся на лифте на седьмой этаж… Бойцы направили на дверь оружие, Март Зиль приказал землянину нажать пальцем правой руки на дверь. Тот без слов согласился. В это самое время откуда-то снизу донеслись звуки выстрелов. Это палачи выполнили очередной кровавый приказ.

Камеры слежения передавали всё, что происходило на корабле, в рубку управления, и командир корабля с помощником могли воочию убедиться в том, что любое сопротивление или даже недовольство будут караться смертью. Впервые в жизни командир столкнулся с такой цивилизацией, которая не признавала никаких моральных принципов, никаких прав для других живых существ, включая право жить. Те, кто должны были бы защищаться до конца, оказались морально раздавлены, унижены и испуганы до такой степени, что уже заранее были готовыми на любые условия, лишь бы остаться в живых. И когда открылась дверь и в рубку ворвались вооружённые враги, полковник Крис Ментон и его первый помощник майор Ник Адамс встали перед ними с поднятой левой рукой и опущенной головой. Март Зиль подошёл к обоим и тут же обратил внимание на мониторы. На одном было видно, как ремонтники заканчивают приваривать стойку и уже собирают инструменты и оборудование. Это был первый успех, чрезвычайно порадовавший космического агрессора.

Март достал из планшета карту системы Зварагди, карту Гаммы и показал их Крису Ментону. Тот внимательно посмотрел на этот доисторический способ передачи информации и показал знаками на огромный экран. Под экраном мигали многочисленные лампочки, торчали какие-то тумблеры, кнопки, рычажки и пульты, совершенно непонятные жителям Гаммы.

– Следите за ними! – крикнул Март Зиль бойцам. – При любом подозрительном движении стреляйте!

Крис Ментон набрал на клавиатуре какой-то код, и на экране высветилось местное «Солнце» и все планеты системы Зварагди. Наиболее ярко были выделены две: Юнион и Гамма. Прибор автоматически обозначил место старта на Юнионе. Место посадки он предложил отметить Марту Зилю. Тот стал тыкать в северную часть острова Равиль. Март выхватил из кармана авторучку, нарисовал космическую ракету и космодром и ткнул в точку на карте.

Приборы показали полную исправность стойки, после чего Крис Ментон вопросительно посмотрел на Марта Зиля, мол, неужели ваше решение о полёте на Гамму не изменилось? Март указал пальцем на свою планету, пригрозил ружьём, приказал включить двигатель и отравляться в путь. Как ни горько было командиру стартовать в неизвестность, подчиняясь грубому диктату жестоких захватчиков, он вынужден был нажать на кнопку «старт».

Гигантская «тарелка» завибрировала, какое-то время постояла на месте, оторвалась от Юниона на несколько десятков метров, вобрала в себя стойки и с неимоверной скоростью взмыла вверх и вбок, легко преодолевая силу притяжения планеты Юнион.

Убийство

По космическим меркам Гамма находилась от Юниона буквально в двух шагах, и включать скорость даже близкую к скорости света бывший командир «Поля Робсона» не стал. Через двенадцать часов «тарелка» и без того должна опуститься в точке, указанной компьютером.

Оставив подчинённых следить за пилотами, Март Зиль отправился за Джеком Вайсбергом, заведующим переговорной комнатой. Он продолжал сомневаться в правильности своих намерений… «Может, всё же открыть дверь и выпустить Хура, сославшись на то, что долго не мог найти Джека Вайсберга, он максимум что сделает, это наорёт… Но тогда и вся слава достанется ему и самая высокая должность тоже… Нет, я не отступлюсь от идеи стать главным героем Равиля!»

Спустившись на пятый этаж по обычной лестнице, так как лифтам и эскалаторам не очень-то доверял, Март появился в спортивном зале. Всё было спокойно. Двое его бойцов дежурили в коридоре, остальные, усадив вокруг штрафной площадки мини-футбольного поля астронавтов, прохаживались с ружьями наперевес. Март Зиль подошёл к пленникам:

– Жиг Висбрг!

Джек Вайсберг понял, что зовут именно его, и нехотя поднялся. Жестикуляция заместителя командира захватчиков была красноречива: он требовал выйти в коридор и следовать впереди него. Март Зиль шёл сзади, время от времени подталкивал Джека ружьём, указывая таким образом направление. Март Зиль волновался. Он хотел казаться храбрым, этаким злым гением без страха и упрёка, а между тем пальцы его дрожали, ладони потели, и ружьё он держал неуверенно. Добравшись до переговорной, он показал знаками Джеку, чтобы тот открыл дверь. Джек поднёс указательный палец правой руки к двери, и из комнаты вылетел озверевший от гнева Хур Перен:

– Где тебя носило так долго?!

Март Зиль сначала замялся, однако быстро опомнился и выстрелил ему в грудь. Гнев на лице Хура на мгновение сменился удивлением, а потом гримасой боли. Второй выстрел достался Джеку Вайсбергу, главному свидетелю преступления.

В переговорной, прижавшись к стене, стояла бледная Анни Кейсер.

Март Зиль направил на неё ружьё и показал, что надо включить переговорный аппарат. Как только на нём заискрились индикаторы, он, стараясь казаться грозным, обратился к Анни:

– Слушай, инопланетянка! Ты только что лично видела, как Джек Вайсберг застрелил нашего командира. Ты поняла меня?!

– Н-не знаю…

– Что?! Не знаешь?! Убил Вайсберг Хура Перена?! Или хочешь тоже стать участником заговора?!

– Я вспомнила! Да, убил…

– Это другой разговор… Молодец. А то смотри! Я могу тебя тут пристрелить как старую самку игуанодона, и ты будешь красивым дополнением к трупам, которые тут валяются! Но мне нужны свидетели. У меня будет хорошая должность, я тоже смогу помочь тебе. Мне нужны свои люди. Ну что, мы поняли друг друга?

– Да…

– Тебя вызовут в самые высокие кабинеты, и ты не должна бояться. Тебе будут задавать вопросы, но ты тверди одно: ваш космонавт убил Хура Перена!

– Я… я поняла. Я сделаю так, как вы захотите!

– А теперь пошли в спортзал. Но дверь закрывать нельзя, иначе мы останемся без переговорного устройства… Впрочем, постой!

А ну-ка, набери карточку бывшего командира! Я ему специально карточку оставил для экстренной связи.

Анни Кейсер набрала номер полковника Ментона и, услышав его голос, передала карточку Марту Зилю.

– Господин Ментон, немедленно распорядитесь централизованно разблокировать двери всех комнат, кают и подсобных помещений. До конца полёта двери должны быть открытыми. Если приказ выполнен не будет, я сочту это саботажем, и вы будете ликвидированы.

– Хорошо, я сейчас лично разблокирую двери, – ответил Крис Ментон.

…В спортивном зале ничего не изменилось. И тут вдруг Март всем своим нутром почувствовал опасность… Он резко оглянулся на дверь. Она медленно закрывалась! Он пулей бросился к ней и хотел всунуть в проём между дверью и дверным косяком валявшийся рядом пустой скафандр, чтобы предотвратить блокировку двери и не оказаться в западне. Но дверь захлопнулась прямо перед ним, и весь равильский спецназ, кроме четырёх бойцов, следящих за пилотами, оказался запертым в спортивном зале: это один из рулевых незаметно для конвоя и командира корабля нажал нужную кнопку.

Побег

Пак Леун очнулся связанным по рукам и ногам жёсткими колючими лианами в тёмном затхлом подвале. Руки у него были связаны за спиной, что почти лишало возможности двигаться. Пак не имел понятия о том, какое сегодня число и сколько дней прошло с тех пор, как его ранили в бою под Номаниши. Вплотную к нему лежала Акина Мирта, его боевой товарищ. В своё время их не раз оставляли вместе на часовое свидание, и Пак Леун испытывал к ней симпатию.

Акина чувствовала себя ужасно и помнила лишь то, как при атаке на бронеходы её сильно ударили по голове прикладом ружья в тот момент, когда она замахнулась бутылкой с горючим, стараясь поджечь вражескую машину. Голова у неё нещадно болела, лицо было измазано запёкшейся кровью, руки и ноги связаны друг с другом за спиной, как и у остальных пленных аргунцев.

В подвале пахло нечистотами, было сыро, душно и жарко. Пленные знали, что никто не будет их лечить и, скорее всего, кормить и поить тоже. Зачем напрасно изводить продукты, если их ждала жестокая смерть?

Старший Прилат Дил Ширер тоже лежал неподалёку. Из-под гимнастёрки на его груди продолжала сочиться кровь. Рана была неглубокой, но в антисанитарных условиях она грозила смертью от заражения. Он тяжело дышал и с отчаянием смотрел на связанных боевых товарищей. Он знал, что если не умрёт от заражения крови, то его ждёт ещё более страшная кончина. Но он готов был бороться. Оглядевшись, заметил, что в полутора метрах от него валяется небольшой осколок стекла от разбитой бутылки. Извиваясь и мучаясь от боли, аргунец медленно пополз к осколку, повернулся на живот и зубами попытался схватить острый кусок стекла. Тот не давался, выскальзывал изо рта, но наконец Дилу Ширеру удалось захватить стёклышко зубами.

Дил перекатился поближе к Паку Леуну и стал медленно перепиливать жёсткую лиану, которая намертво держала руки ординарного. Острые колючки кололи губы, но Дил Ширер терпел и продолжал своё дело. Когда один прут был уже почти перетёрт, Пак Леун, почувствовав, что к нему кто-то прикоснулся, машинально дёрнулся и выбил изо рта Старшего Прилата стёклышко.

– Ординарный Пак Леун! Лежите тихо и не шевелитесь. Я постараюсь вас освободить!

Дил Ширер принялся вновь ловить ртом стекло. Методично, раз за разом он прислонял лицо к грязному полу подвала. Он в кровь исцарапал губы, его рот был набит мусором, но всё же в конце концов ему во второй раз удалось схватить зубами стёклышко и перерезать одну из лиан. Пак Леун сразу почувствовал облегчение. Он задёргал руками, разрывая остатки пут, и наконец его руки стали свободными. Паку Леуну удалось сесть. Он осторожно вынул стекло изо рта командира и принялся затёкшими руками перерезать лианы на своих ногах. В это время зазвенели ключами охранники, зашли в подвал и, морщась от запаха, бегло осмотрели пленных.

– Когда уже жарить их начнут? А то войти невозможно от смрада!

– Говорят, после взятия Номаниши будет грандиозный праздник, на много дней. В день по пятьдесят аргунцев будут казнить, а в последний день отдадут старших на съедение насекомым.

– Так что? Поить придётся? Иначе сдохнут раньше казни, и что тогда будет за праздник?

– Как начальство прикажет. Наше дело маленькое.

Охранники ещё раз прошлись взглядами по подвалу, не нашли ничего подозрительного и, выйдя наружу, опять загремели ключами.

Перепугавшийся Пак Леун, передохнув ещё пару минут, стал перерезать крепкие ножные путы. Как только это ему удалось, он, растерев затёкшие ноги, приступил к освобождению командира и своей боевой подруги. Наконец Пак Леун, Дил Ширер и Акина Мирта смогли вздохнуть более-менее свободно. Они сели рядом и стали обсуждать план дальнейших действий. Вариантов было два. Первый заключался в том, чтобы дождаться очередной проверки подвала охранниками, оглушить их, переодеться в их униформу, самих охранников одеть в военное аргунское тряпьё, скрутить лианами руки и ноги, обрекая тем самым на верную смерть (кто там будет разбираться – аргунцы это связанные или негодные к службе свои охранники?), и, захватив в виде «пленницы» Акину, выйти наружу, как бы ведя пленную к командованию… Второй план был сложнее, но благороднее. Надо было спасать всех своих сослуживцев. Это решение и принял Старший Прилат.

Наловчившийся перерезать лианы, Пак Леун занялся своим делом, постепенно освобождая с помощью стёклышка одного пленного за другим. В это время Дил Ширер и Акина Мирта лазали по подвалу в поисках острых предметов. Акина быстро нашла ещё одно стёклышко и, превозмогая головную боль, принялась помогать Паку Леуну. Дилу Ширеру повезло больше. Он обнаружил нож, которым мясники умерщвляли игуанодонов, а затем разделывали их туши. Несмотря на то, что нож был ржавым, он оставался острым, и Дил Ширер принялся разрезать путы связанных аргунцев быстрее¸ чем Пак и Акина вместе взятые.

Некоторые пленные уже не подавали признаков жизни, и их связанные тела предусмотрительный Дил Ширер приказал перетащить поближе к двери.

Оставалось освободить всего двенадцать человек, как снаружи вновь послышался лязг ключей.

– Анчибел их подери, теперь этих уродов придётся не только поить, но и кормить, иначе сдохнут!

– Да уж… Хотели через два дня жарить аргунцев, так ведь нет… И откуда у них пушки взялись? Ведь оставалось-то взять несколько кварталов города! А тут и бронеходы, и пушки… Командиры говорят, что теперь на пять дней задержится праздник.

– Я слышал, что вот-вот подвезут ещё какое-то оружие, которое уничтожит пушки аргунцев. Тогда и войне конец, и праздник наконец-то начнётся. А нам лишняя работа! Жрать-то они не смогут связанными! Не с ложечки же кормить. Придётся развязывать, потом опять завязывать… Давать им волю опасно.

– А ты слышал, что пленных могут и в рабство отдать? С тех территорий, которые мы заняли у Аргуна, сейчас в рабство местных жителей отдают. Тем, которые побогаче и могут заплатить за них.

– Раньше, вроде, договор был, чтобы мирных не брать друг у друга.

– Это когда было? Когда аргунцы наступали! Вот наши начальники и договорились с ними, что друг у друга мирных в рабство не берём. А сейчас наши вот-вот Номаниши возьмут. По телевещателю сам слышал. Мол, навязанный нам невыгодный договор аннулируется в связи с изменившимися обстоятельствами.

– Ладно… Это их дела. Пусть берут, кого хотят. Сейчас в подвал подмога придёт. А ты бидоны с водой и бурдой пока поднеси. А я за мисками схожу. Пленных пока никто в рабство отдавать не хочет, что за праздник без радости посмотреть на муки этих уродов? О народе тоже надо заботиться, не только о богатеях, которым рабы нужны!

Железная дверь отворилась, лучи угасающего Зварагди проникли в тёмное сырое помещение. Охранник с трудом втащил внутрь сначала один бидон, потом другой, уселся на один из них и стал дожидаться сослуживцев.

Как только пленные услышали лязг железных ключей, они легли на пол и приняли позу связанных. Теперь им оставалось только ждать появления «кормильцев» и сигнала Дила Ширера.

Наконец, гремя кружками и мисками, появились парисаи. Их было семеро, каждый вооружён ножом, а двое – ружьями.

Наклонившись над ближайшими к входу пленными, чтобы разрезать лианы, один из парисаев заорал:

– Тут трупы валяются! Холодные уже! Надо выносить. Не могли подождать несколько дней, чтобы отправиться на тот свет!

– Пусть пока валяются. Кормить будем группами по десять человек – чтобы не взбунтовались. Развязывайте первых десятерых, наливайте бурду и воду!

В этот момент раздался крик Дила Ширера:

– Аргунцы, вперёд!

Десятки людей вскочили на ноги и бросились на оторопевших охранников. Двое из них опомнились раньше других, кинулись к двери, успели раскрыть её, но были настигнуты разъяренными повстанцами. У охранников отобрали ружья, а самих бросили на пол, избили и связали лианами. Остальные отскочили к стене и, ловко орудуя ножами, не подпускали к себе аргунцев. Парисаи, понимая, что попали в серьёзную переделку, были готовы сражаться насмерть, и безоружные аргунцы никак не могли к ним подступиться. Те, кто попытались это сделать, сразу же поплатились за свою смелость опасными резаными ранами.

– Давайте так, – крикнул старший охранник, – вы отходите в центр подвала и ложитесь на пол. Всё равно к нам близко не подпустим, а скоро сюда явятся солдаты, и вас будет ждать жуткая смерть! Мы вас связываем, кормим и ничего не говорим про ваш бунт. И вас не накажут. А мы будем ходатайствовать о том, чтобы вас отправили в рабство, а не на раскалённую решётку. Это выгодное предложение!

Дил Ширер не имел поначалу намерений убивать охранников. Но после такого наглого заявления он пришёл в бешенство. Он приказал принести ему и Паку Леуну отобранные у охранников ружья. Не вступая с врагом в дискуссию, он выстрелил в старшего охранника и тут же – в рядом стоящего. Оба рухнули. Пак Леун в это время держал на мушке остальных.

– Ножи на пол! – крикнул Старший Прилат. – Руки назад!

Охранники, оставшись без командира, кинули на пол ножи и тут же были схвачены и накрепко связаны. С них сняли униформу и надели грязные и рваные гимнастёрки аргунцев.

– Вот-вот стемнеет, – сказал Дил Ширер. – Ждём до тех пор, пока Зварагди перестанет освещать Гамму. Потом те, кто переоделся охранниками, берут ружья и ножи и ведут нас «на казнь по приказу начальства». Мы держим руки за спиной – как будто руки у нас связаны. Наши доблестные воины отстояли столицу, она недалеко. Значит, линия фронта ещё ближе. Пройти надо будет не больше тридцати километров. Тем, кто из-за ранений не может идти – помогать. Мы товарищей в беде не оставляем. А теперь надо подкрепиться тем, что нам принесли, и утолить жажду.

На ужин ушло полчаса. Приоткрыв дверь и убедившись, что стало темно, Дил Ширер дал приказ к выступлению, и вскоре в подвале остались лежать связанными живые и мертвые охранники, а также те из аргунцев, кто умер в плену.

Колонна из пятидесяти четырёх человек, по трое в каждом ряду, со «связанными сзади руками» в сопровождении нескольких «охранников», двое из которых были вооружены ружьями, а остальные – ножами, медленно двигалась в сторону линии фронта. Дождей давно не было, дорога нещадно пылила, люди задыхались, но упорно шли к своей столице. Где-то далеко впереди грохотали ружейные выстрелы.

– Ещё немного, и мы сможем выйти к своим, – поддерживал моральный дух воинов Дил Ширер. – Всех представлю к награде, а на Пака Леуна и Акину Мирту подам рапорт о присвоении им звания Прилата.

Вдруг шедшие впереди подняли руки, это означало опасность. И действительно, послышался отдалённый гул моторов и лязг гусениц бронеходов.

– Все вправо от дороги! Прячемся за деревьями и папоротниками!

Через десять минут Дил Ширер, осторожно высовываясь из-за кустов, увидел отступающие парисайские войска. Один бронеход, казалось, вот-вот надорвётся от натуги, таща за собой на железных тросах своего подбитого «собрата». Справа, слева и позади бронеходов шли понурые солдаты врага.

– Не отставать! Не отставать, если не хотите попасть под пули аргунцев! – орал командир на отступающих солдат.

– Я узнал их командира! – прошептал Альмер Крис, переодетый охранником-парисаем. – Это он застрелил Аланту Тал, мы с ней часто оставались вместе на часовых свиданиях! Он хотел завладеть ею, но она вырвалась и ударила его. И он кинул её солдатам. Любовался этим зрелищем, заставил и нас, связанных по рукам и ногам, смотреть! И бил, если мы отворачивались! Она кричала, сопротивлялась… А потом он прострелил ей живот, слушал, как она орала, и говорил сальные гадости! Она мучилась минут сорок, пока наконец не умерла! – Альмер Крис был вне себя от ярости.

– Ты что собрался делать?! – забеспокоился его товарищ Шин Гарт, видя, как Альмер Крис поднимает ружьё и прицеливается.

– Такие не должны жить!

– Но ты же подставишь под удар весь отряд! Нам надо добраться до своих. Потом расквитаемся!

– Потом он может уйти. А эти испугаются вступить в бой! Видишь, как драпают! Они только о своей шкуре сейчас заботятся! К тому же темно на улице, не поймут, откуда и кто стрелял!

– Всё равно нельзя без приказа!

Альмер Крис осторожно прицелился – как учили ещё в Ликбезе, – затаил дыхание и аккуратно нажал курок. Выстрел оказался удивительно точным! Командир парисаев споткнулся, выронил ружьё и повалился наземь.