Юнион

– Женщину следует пропускать вперёд, никто не возражает? – кокетливо обратилась она к столпившимся у края обрыва коллегам, и сделала первый нерешительный шаг.

Угрюмый и молчаливый Може Таин, человек средних лет, для которого его родная микробиология являлась смыслом жизни, вежливо отстранил Керри и пробурчал:

– Если бы эта лестница вела нас в парк развлечений, я с радостью пропустил бы женщину вперёд. А тут может случиться всякое. Так что извини, но я полезу первым. И нечего тут глазки строить!

Прихватив с собой какие-то колбочки, молоточки, а также понятные только ему микробиологические приборы, Може Таин не спеша опустился на дно рукотворного «кратера». Обиженная Керри Лам последовала за ним, а через три минуты все специалисты уже суетились внизу, погружаясь каждый в свою работу. Военные поражались тому, как такую огромную глыбу могла вобрать в себя космическая ракета пришельцев; геологи принялись изучать странный грунт, откалывая по небольшим кусочкам породу, которая напоминала каменный уголь, но была более маслянистой, прочной, почти не крошилась; микробиологи тщетно пытались найти с помощью портативного микроскопа следы жизнедеятельности одноклеточных; географы довольно быстро вылезли из ямы и пытались определить, почему на материке практически отсутствует снег при такой низкой температуре. Работа кипела, и только пилот с радистом и штурманом, утомлённые длительным перелётом, позволили себе, не выходя из кабины, отоспаться до той поры, пока не поступит команда возвращаться на станцию.

– Я так боюсь летать на винтолётах, его так трясло всю дорогу, что у меня голова кружится, а слабость такая напала, что я с радостью полежала бы на диване и посмотрела какую-нибудь чушь по телевещателю, – жаловалась Керри Лам своему руководителю Робину Кодану.

– Это бывает, – не отрываясь от работы, ответил Робин, – в дороге устали, а тут такая психологическая встряска, столько интересного, всё так необычно, ярко, вот мы и забыли на время об усталости. А когда прошло уже – он посмотрел на часы – минут сорок, то усталость и тяжёлая дорога начинают сказываться, дают о себе знать. У меня тоже руки отнимаются, ноги не ходят и – говорить неловко, но тебе, как коллеге, пожалуюсь – такая тошнота к горлу подступает, как будто я вместо жаркого из игуанодона наелся вяленых птеродонов в вафановом сиропе!

В это время раздался крик:

– Помогите, Ленаиму Меру плохо!

Все разом оглянулись: Ленаим Мер стоял у стены «кратера», пытаясь держаться за неё руками, и медленно сползал вниз. Первой к нему подбежала хилер Аланда Тит. Она открыла пузырёк с резко пахнущей жидкостью, поднесла под нос Ленаиму Меру и невольно отпрянула: лицо начальника экспедиции стало опухшим и красным! Вдохнув пары лекарства, Ленаим вздрогнул, закашлялся и открыл глаза.

– Мне что-то плохо… Мутит… Слабость…

– Аббе Ниру тоже плохо! – крикнули с другого конца ямы, и Аланда побежала туда – помогать новому пациенту. Лицо Аббе также приобрело выраженную одутловатость и красный цвет.

Какое-то время в яме царила напряженная тишина. Потом раздался встревоженный голос одного из военных:

– Дело нечисто, надо заканчивать и подниматься!

Даже те, кто с головой ушли в работу, осмотрелись и, увидев, в каком состоянии находятся Ленаим Мер и Аббе Ниру, застыли в ужасе и недоумении. А через несколько секунд началась паника. Те, кто оказались ближе к лестнице, уже ползли вверх, а кто поначалу замешкался или работал далеко от неё, разом ринулись на штурм высоты, отталкивая друг друга и превращаясь из коллектива учёных в толпу злобных эгоистов, жаждущих выжить любой ценой. Ленаим Мер пытался успокоить коллег, но его никто не слушал, у лестницы продолжалась давка, и вместо того, чтобы дать дорогу наверх тем, кто уже забрался на одну-две ступеньки, а потом спокойно следовать за ними, верхнего хватали за одежду и тянули вниз. Посыпались первые удары, те, кто ещё пять минут назад считался коллегой и даже приятелем, сейчас превратился в конкурента в борьбе за спасение. Военные схватились за ружья и выстрелили несколько раз в воздух, чтобы прекратить безумие, охватившее учёных. И неизвестно, чем бы это кончилось, если бы не Може Таин, обладавший не только богатырским здоровьем и недюжинной физической силой, но и завидным бесстрашием. Може кинулся в самый центр схватки и решительно растолкал коллег. Его громогласный крик и физическая сила отрезвили пытавшихся выбраться наверх учёных эффективнее, чем выстрелы.

– Всем отойти на пять шагов назад! Всем! Кто не послушается – расстрел на месте! Первым вылезает Мер, за ним – женщины, за ними все строго по очереди. Ленаим, вперёд!

Глава экспедиции, еле двигая ногами, медленно пополз вверх. За ним Керри Лам, Аланда Тит и юная Цина Ягр. Последним из учёных, держа в руках накопленный материал и многочисленные пробирки, покинул дно «кратера» Може Таин. Замыкали шествие трое военных.

Почвовед Карад Вифт, которому посчастливилось выбраться из «кратера» одним из первых ещё до создавшейся давки, с тревогой смотрел вниз, ожидая свою возлюбленную Цину Ягр. Он видел, что девушке с трудом даются последние метры. У самого края она остановилась, изнемогая от бессилия, и умоляюще посмотрела на Карада. Тот, сам едва держась на ногах, протянул ей руку, схватил подругу за кисть, но в этот момент почувствовал сильное головокружение, потерял сознание и, увлекая за собой Цину, рухнул вниз на тридцатиметровую глубину. Никто не смог помочь несчастным! Те, кто были наверху, лишь успели заметить как и без того большие глаза Цины Ягр ещё шире распахнулись от ужаса! Послышался жуткий звук ударов двух тел о дно «кратера», хруст ломающихся костей и последний вскрик юной Цины.

Оба тела лежали в неестественных позах, но рядом друг с другом. Ложбинка в грунте, возле которой упали влюблённые, быстро наполнялась алой кровью. Може Таин вознамерился было спрыгнуть вниз, чтобы попытаться спасти несчастных, но один из военных схватил его за руку:

– Не надо! Им уже ничем не помочь. Во всяком случае, парень умер достойно, пытаясь спасти девушку, а не повёл себя как те, кто потерял человеческое достоинство…

Постояв несколько секунд у края и мысленно простившись с товарищами, погибшими такой неожиданной смертью, люди потянулись к винтолёту и с трудом пролезли в открытый люк.

– Как быть с оборудованием? – спросил неугомонный Може Таин у Ленаима Мера, но тот не отвечал. У старика едва хватило сил рухнуть в кресло.

– Никто не хочет забрать своё оборудование?! Оно осталось лежать в яме! – громко окликнул Може коллег, но не услышав ответа, попросил экипаж трогаться в обратный путь.

Винтолёт поднялся в воздух. Не только самочувствие, но и настроение у членов экспедиции было прямо противоположным тому, с каким они летели на Южный материк. Симптомы болезни у всех были почти одинаковыми: тошнота, слабость до полного изнеможения, затруднённость дыхания, ломота в суставах, головокружение, одутловатость лица и красный цвет кожи.

С трудом державшаяся на ногах Аланда Тит щупала пульс у потерявших сознание. Когда она дошла до переднего сидения, где сидел Ленаим Мер, Аланда ужаснулась. У старшего группы пульс не прощупывался! Хилер достала зеркальце, приложила ко рту учёного… Дыхания не было! Аланду охватила паника. Значит, эта неведомая болезнь – не временное недомогание, а смертельный недуг! И всё же Аланда постаралась взять себя в руки. А вдруг смерть коснулась только одного Ленаима, всё-таки он человек пожилой, и сердце у него слабое, а остальные, кто помоложе, смогут выздороветь? Главное сейчас побыстрее вернуться на базу, там опытные хилеры, там оборудование…

Керри Лам сидела рядом с Аббе Ниру, положив голову тому на плечо. Аббе Ниру, казалось, спал, его голова мирно покоилась на голове Керри. Девушка время от времени приходила в себя, потом вновь забывалась, и со стороны казалось, что два влюблённых человека во сне просто прислонились друг к другу. И вдруг раздался душераздирающий вопль очнувшейся Керри:

– Аббе ледяной! Он не дышит!

Она отшатнулась от Аббе Ниру, вскочила со своего места, случайно задев рукой волосы Аббе. Тело коллеги медленно сползло на её кресло, а на руке Керри остались клочья выпавших с головы Аббе волос. Керри заверещала, сбросила с себя «скальп», побежала в конец салона, села на свободное место и, обхватив лицо руками, отчаянно зарыдала. Те, кто был в сознании, повернулись на крик Керри. Женщины завизжали, мужчины попытались встать и удостовериться, что Аббе Ниру действительно мёртв. У женщин началась истерика, мужчины, мучаясь от боли, ломоты в костях и удушья, проклинали Юнион, Южный материк и тех идиотов, которые послали их на верную смерть. Хилер Аланда Тит тихо плакала, стоя возле бездыханного тела начальника экспедиции, однако нашла в себе мужество не пугать остальных пассажиров известием о том, что смерть Аббе Ниру не единственная. Между тем кожа мёртвых постепенно приобретала багрово-коричневый цвет…

Члены экипажа на удивление чувствовали себя здоровыми и уверенно, используя сильный попутный ветер, вели винтолёт на остров Птичий.

Може Таина выворачивало наизнанку, у него отнимались ноги, но ещё оставались силы, разум и мужество для борьбы и за свою жизнь, и за жизнь остальных пассажиров. Он видел слёзы Аланды, её отчаяние и понял, что Ленаим Мер тоже мёртв. Как человек наблюдательный, он сразу подметил отличие цвета кожи ещё живых и уже мёртвых. Може поднялся и, держась за кресла, отправился в кабину пилотов.

– Срочно передайте радиограмму на станцию. Пусть винтолёт встречают все имеющиеся бригады хилеров и организуют карантин, болезнь может быть заразной.

– Уже передали, – ответил радист. – Хилеры ждут на месте посадки.

Ещё через час полёта в мучениях умерли двое военных, а все остальные полулежали без сознания в своих креслах. На Птичий винтолёт привёз только двух подающих признаки жизни: Може Таина и Аланду Тит.

В масках, закрывавших рот и нос, в резиновых перчатках и непроницаемых костюмах в салон вошли хилеры, которым предстала жуткая картина: застывшие тела, покрытые бурой кожей, валялись в проходах и на креслах. Головы почти лысые, повсюду вылезшие волосы, было видно, что перед смертью несчастные испытывали приступы тошноты.

Може Таина и Аланду Тит положили на носилки и на хилерском автомобиле отправили в палаточный лазарет. Туда же отвезли и членов экипажа.

Ночью несчастные метались по кровати, а к утру их обезображенные болезнью тела захоронили вместе с другим жертвами неудачной экспедиции на юго-западном мысе острова Птичий, подальше от научной станции. Этим же утром почувствовали недомогание члены экипажа. На борьбу с кошмарной болезнью были брошены лучшие хилерские силы колонистов. Но всё было напрасно. Через день кожа несчастных покраснела, лица стали одутловатыми, руки и ноги нещадно ломило, больные мучились тошнотой, не могли принимать пищу и даже отказывались от воды. Время от времени больные теряли сознание, забывали, где они находятся, а в это время хилеры пробовали всё новые и новые методы лечения, но их усилия были тщетными и не приносили больным ни малейшей пользы: люди умирали, а хилеры с огорчением расписывались в полном бессилии. Уборщицы лазарета – выпускницы аргунского Ликбеза – каждый час очищали подушки пациентов от обильно осыпающихся волос.

Через два дня санитары упаковали застывшие тела несчастных в резиновые мешки и в таком виде положили их в деревянные ящики. Похоронили экипаж в том же месте, где уже несколько дней лежали в земле пассажиры последнего рейса.

Что делать?

На экстренное совещание в Кабинете майордомов были срочно доставлены с Юниона руководители научных станций и ведущие учёные.

Наим Потраминек сидел мрачнее тучи и внимательно слушал объяснения представителей научного мира.

– Лётчик, радист и штурман не вылезали из винтолёта, заболели позже других и прожили, болея, четыре дня, тогда как остальные, кто спускался на поверхность, умерли через несколько часов, а болеть начали уже через полчаса после высадки, – докладывал руководитель научной станции на острове Птичий Шакир Тобок.

– Действия болезнетворных микроорганизмов? – поинтересовался Главный хилер Равиля.

– Исследования однозначно указывают на то, что ничего живого на Южном нет, кроме редких растений на побережье. Ни единого намёка на наличие бактерий или иных микроорганизмов найдено не было, материк практически стерилен.

Майордомы один за другим стали засыпать учёных вопросами:

– Так что же тогда убивает там всё живое?

– Почему экипаж заболел значительно позже?

– Почему там почти нет снега, хотя температура низкая?

– Очевидно, что экипаж заболел позже, потому что не выходил из кабины винтолёта. Не значит ли это, что экипаж был заражён теми, кто выходил наружу?

Разговор перешёл в форму общей дискуссии.

– А если это невидимые в микроскоп организмы типа вирусов?

– На Южном очень холодно, они не выживут!

– На планете, где пятидесятиметровые рыбы выскакивают из моря и стреляют водой в птеродона – а это не малая пташка, – а потом перекусывают его, как динозавр куриную косточку, всё может быть, давайте проверим эту версию!

– Но как? Отправим самоубийц на Южный?

– А если… отправить добровольцев?

– Таких не будет!

– Я имею в виду добровольцев с Парисая или из Аргуна. Пообещать щедрую награду, предоставить гражданство Равиля, выделить жилище.

– Аргунцам не нужно наше гражданство, они идейные патриоты, а вот многие парисаи просто мечтают о такой перспективе. Почему бы не попробовать? – задумался глава Кабинета.

– Но кто туда доставит подопытных?

– Давайте оденем пилота в защитный костюм и скажем, что в нём абсолютно безопасно.

– Цинично…

– Когда мы стравливаем две страны и имеем за это все блага, это не цинично, а рискнуть одним человеком – цинично?

– Но этот один – наш, а все те – чужие! И наш пилот может погибнуть!

– А что делать? Ничего личного, только дело! Мы же не успеем подготовить лётчика из парисаев или аргунцев! Значит, будем рисковать своим. В случае гибели дадим семье пенсию, дом на берегу моря.

Вскоре было решено, что на Южный отправятся два парисая в ранге представителей учёного мира, а повезут их пилот и радист-штурман в одном лице, чтобы не рисковать ещё одним человеком.

Один парисай должен был надеть прорезиненный герметичный костюм, который надёжно защищал тело от проникновения любых микроорганизмов, а другой облачиться в металлический скафандр. На эту мысль навёл учёных тот факт, что винтолёт – металлический, и каким-то образом, пусть и незначительно, металл защитил прошлый экипаж от заражения.

Пилота собирались одеть в прорезиненный костюм, чтобы его движения не сковывал скафандр, а радист-штурман должен был выглядеть как заправский космонавт и выполнять все виды деятельности в скафандре.

Парисаев нашли быстро, они с радостью согласились на предложенные условия, но вот пилота и радиста-штурмана найти не смогли. Зная, чем закончилась прошлая экспедиция, люди наотрез отказывались лететь на Южный, несмотря ни на какие посулы и привилегии.

Пришлось посылать срочную радиограмму в Эрамиле и докладывать обстановку. И проблема была решена: на Юнион срочным рейсом были доставлены военные – пилот и радист-штурман, которым был дан приказ поступить в распоряжение главы научной станции на острове Птичий Шабиру Тобоку.

Участникам экспедиции была гарантирована безопасность и солидное денежное вознаграждение. Парисаи, кроме того, получали гражданство, а равильцы – дома на северо-восточном, самом престижном побережье Равиля.

Задача перед экспедицией была поставлена простая: двое парисаев, каждый в своём защитном костюме, выходят из винтолёта, спускаются в тот «кратер», где погибшая экспедиция оставила свои приборы и оборудование, собирают их и поднимают на винтолёт. Пилот и радист-штурман из винтолёта не выходят.

Посылать дорогостоящий винтолёт за дешёвым оборудованием никто не собирался, это был способ обмана парисаев, тем более было подсчитано, что собирать оборудование парисаи будут чуть больше получаса, а этого вполне хватит, чтобы определить, какой вид защиты будет более надёжным и у кого раньше проявятся симптомы болезни. Иными словами, будет видно, кто из парисаев быстрее умрёт…

Быстрее умер тот, кто был одет в прорезиненный костюм. Через неделю после него умер лётчик, а ещё трое суток спустя не стало радиста-штурмана.

Версия о вирусах отпала окончательно.

Поразительно, но совсем не пострадал одетый в скафандр парисай. Учёный мир принялся ломать голову над проблемой, и в конце концов, после десятков опытов, были найдены различия между скафандром радиста-штурмана и выжившего парисая. Скафандр парисая содержал в себе свинец, и это было единственным отличием. Выходило, что свинец каким-то образом спасал людей от болезни. Но откуда же могла исходить эта болезнь? Неужели тот грунт, за которым охотились инопланетяне, источал какую-то неведомую смертоносную энергию, невидимую простым глазом? Больше года научный мир Равиля мучился над этим вопросом, пока наконец не было установлено окончательно: грунт, который забирали на свой корабль пришельцы, излучал смертоносные лучи, которые, однако, слабели на расстоянии и переставали быть смертельными уже в пятидесяти метрах от грунта. Также от лучей спасали сплавы, содержащие свинец. Загадкой оставалось лишь то, каким образом пришельцы используют эту удивительную породу.

…Кабинет майордомов уже в который раз собирался по одному и тому же поводу. А поводом были регулярные визиты космических пришельцев. Как существа практические и циничные, правители Равиля ничего доброго от подобных визитов не ждали и были уверены в том, что при случае пришельцы непременно уничтожат или поработят не только колонистов Юниона, но и Равиль. Споры между майордомами были такими жаркими, что Наиму Потраминеку приходилось успокаивать разошедшихся чуть ли не до драки членов правительства.

– Ваш либерализм и трусость доведут Равиль до уничтожения! Сейчас нас не замечают по одной причине: колонистов на Юнионе мало, их деятельность незаметна, постройки замаскированы. Но пришельцы наверняка обладают системой слежения, и как только они увидят результаты нашей хозяйственной деятельности, нам конец! Нас сотрут в порошок! Равильцы станут рабами или вообще пищей, откуда мы знаем, чем питаются эти пришельцы? – орал на осторожного майордома финансов Арам Кодан – майордом обороны.

– Но если мы предпримем меры против пришельцев, они нас завоюют ещё быстрее! Мы сидим тихо и никого не трогаем! А пришельцы пусть забирают хоть весь Южный, нам только спокойнее будет без породы, которая излучает какую-то гадость, – жарко возражал майордом финансов Паташ Вилер. – Давайте-ка продолжим сидеть тихо! Пришельцы давно уже сюда летают и ничего не трогают, кроме грунта на холодном материке!

– Что за глупые мысли! – возмутился майордом безопасности Заир Фишен. – Заметить нас – дело времени! А силы неравны! Только опережением и внезапностью мы сможем отстоять независимость и жизнь равильцев! Внезапность, неожиданность, нападение в самый неподходящий для них момент и самым коварным способом! Вот залог успеха! И я знаю, как мы будем действовать! Майордомство безопасности совместно с майордомством обороны уже имеет конкретный план!

– Ну-ну, господин Фишен, любопытно будет ознакомиться! – скептически отозвался Наим Потраминек… – Чего же вы тут напридумывали…

– Вот, читайте!

Господин Потраминек взял докладную записку, стал читать, и лицо его с каждой прочитанной строкой приобретало выражение всё более серьёзное.

– Ну что ж, – отозвался он наконец, – дело, конечно, рискованное, но… А какие гарантии вы можете дать?

– Девяносто девять из ста! – самоуверенно ответил Заир Фишен…

– Что ж… Я вынесу решение и сообщу его вам. Все свободны!

На следующий день майордом безопасности получил приказ о начале подготовки операции против космических пришельцев.

Захват

До появления пришельцев оставалось двое местных суток. Три винтолёта, окрашенных в тёмно-серый цвет, неотличимый от цвета породы Южного, опустились почти в центре материка. Винтолёты укрыли такого же цвета плотной тканью, и с высоты невозможно было отличить их от поверхности. Со значительной долей вероятности равильцы научились предугадывать места, где опустится очередной космолёт, и эти места были заминированы.

Оставалось только ждать. Группа захвата, элита равильских войск, знала, что следующий космолёт – с нарисованными белыми звёздами на борту – опускается на грунт тремя «ногами», а затем начинает разрезать и вбирать в себя отпиленный пласт породы. С учётом этого обстоятельства и расставлялись минные ловушки.

Минули сутки, ещё одни, и вот высоко в небе появился летающий монстр. В третий раз так близко видели равильцы это зрелище – спуск огромного космолёта на Юнион. Первые два раза они просто наблюдали за космолётами, изучали особенности посадки и даже обнаружили вход внутрь через специальный аварийный люк. Сейчас же им предстояло совершить самый великий подвиг со времён основания Равиля – захват корабля непрошеных гостей.

Космолёт, ревя двигателями, летел по касательной вниз. За двести метров до поверхности он выпустил три амортизационные стойки, застыл в воздухе на какое-то время, осторожно спустился и встал на Юнионе. В этот-то момент и раздался взрыв. Одна стойка подломилась, прогнулась, корабль покачнулся, однако не рухнул, устояв на двух исправных и одной надломленной стойке.

Взрыв был слабым, и в кабине корабля не поняли, что случилось. Третий пилот, в обязанности которого входил процесс выпиливания породы и подъема её на корабль, заметил, что зажглась аварийная лампочка. Это означало, что огромная пила заблокирована, не может выдвинуться и начать процесс вырезания породы. Он тут же сообщил о случившемся по команде, и командир корабля полковник Крис Ментон приказал ремонтной бригаде устранить неисправности.

Надев скафандры, бригада через нижний люк спустилась на грунт и быстро оценила серьёзность поломки. Оставалось непонятным одно: почему стойка сломалась? Изношенность металла или ещё что-то?

Открылся аварийный люк, со скрежетом заработала лебёдка, спускающая необходимые для ремонта материалы.

Винтолёты возникли внезапно. Не опускаясь на грунт, они зависли рядом с кораблём, оттуда выпрыгнули десантники и выстроились перед сломанной стойкой. Погружённые в работу ремонтники не сразу заметили грозящую опасность. А когда заметили, не могли поверить своим глазам! На необитаемой планете прямо под ними занял боевые позиции взвод из тридцати одетых в скафандры неизвестных существ, которые направляли на них что-то похожее на ружья. Но немая сцена длилась недолго! Равильцы выстрелили одновременно. Сначала один раз, потом второй. Стрелять равильские десантники умели! Все четырнадцать рабочих вместе с инженером рухнули с перегородок, на которых они стояли, приваривая металлические конструкции к взорванной стойке. Десантники ринулись вверх по выдвижной лестнице и забрались внутрь корабля. Американские астронавты не запирали люк: им было известно, что на высоте выше пятидесяти метров от поверхности Юниона они находятся в безопасности от радиоактивных лучей, а люк находился как минимум метрах в семидесяти от поверхности, поэтому равильцы проникли на корабль свободно. Но что им делать дальше? Корабль огромен! Десятки коридоров, семь этажей, множество кают и отсеков!

Первые три этажа занимали в основном технические и подсобные помещения, расположенные вокруг огромного герметически изолированного резервуара круглой формы, приспособленного для перевозки нановигура. На этих этажах – три кольца коридоров, соединённых между собой проходами. Четвёртый этаж повторял структуру первых трёх, но в центре его находился не резервуар с топливом, а двигатель. Пятый и шестой этажи были отданы под каюты, кинотеатр, комнаты отдыха, бассейн, спортивный зал и электронную библиотеку. Самый последний этаж – седьмой, возвышавшийся над всей конструкцией, вмещал в себя только рубку управления. С этажа на этаж можно было добраться на лифтах, на эскалаторах или пешком, с помощью обычных лестниц.

Командир группы захвата Хур Перен принял решение разделиться на десять групп по три человека. Каждая группа должна была выбрать свой коридор и свой этаж и захватить столько заложников, сколько будет возможно, а потом пробираться к рубке управления.

Сам Хур Перен выбрал себе двоих сильных и ловких воинов и осторожно направился налево, по самому протяженному коридору. Просто наудачу. Слева и справа находилось множество дверей под номерами. В коридоре, который казался бесконечным, никого не было.

Хур Перен толкнул одну из дверей, но та не поддалась. Привычного запора не было, как и дверной ручки. Как же оказаться по ту сторону двери, что вообще может скрываться за этими дверями без ручек и замков?